КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

политической элиты, передав его отдельным фаворитам и советникам Якова I, а

затем и его сына Карла I.

Противоречие раннестюартовской придворной политики заключалось в том, что

первые Стюарты стремились укрепить двор в качестве политико-

административного, социального и культурного центра, привлекая

представителей различных общественных слоев в надежде на обогащение и

продвижение по социальной лестнице, но одновременно, отдавая предпочтение

определенным фаворитам, ограничивали эту возможность, выталкивая на

периферию старую английскую аристократию и высших джентри. Джон Хоулз

считал, что именно власть королевских фаворитов, которые продвигали на

придворные должности "незначительных персон", привела к разрыву прежних

связей между двором и графствами[252]. Богатый и щедрый стюартовский двор

как восхищал современников, так и был одной из главных причин недовольства

новой династии.

1.3. Административные и финансовые реформы

в Королевской Палате.

Выделение Спальни и постепенное укрепление ее влияния были не

единственными изменениями в придворной системе, которые произошли с

приходом Якова I Стюарта. Все они так или иначе оказали влияние на

изменение общеполитической ситуации.

Одной из главных причин роста расходов на содержание двора стало

увеличение числа слуг. Особенно эта тенденция характерна для Департамента

Королевской Палаты. Характерным примером стал двор принца Генриха, также

находившийся под патронажем Лорда-камергера королевского хаусхолда. За год

с момента официального основания его штат увеличился с 70 до 141 человека,

расходы соответственно возросли с 8.000 ф. до 9.800 ф. в год.[253] К 1607

г. общее число слуг хаусхолда принца составляло 215 человек, на содержание

которых выделялось более 15.000 ф. в год.[254] Большое количество новых

должностей было создано за период 1604-1605 гг., когда принц Генрих жил при

королевском дворе и большинство постов в его хаусхолде носили почетный

характер. После креации Генриха в качестве принца Уэльского его двор был

организован в полном соответствии с моделью королевского хаусхолда. Общие

расходы на его содержание составили более 35.765 ф. [255]

Все попытки ограничить расходы Королевской Палаты наталкивались на

произвол со стороны Якова I и сопротивление его слуг. Он щедро даровал

новые должности и увеличивал содержание старым. Большое количество

должностей было передано инкорпорированным в английскую придворную

структуру шотландцам. К 1609 г. стоимость жалования слуг департамента

составляла более 22 239 ф., для сравнения в 1601-1602 гг. – около 13 660 ф.

в год. В определенной мере увеличение количества слуг объясняется наличием

королевской семьи в отличие от предыдущего правления. В основном статьи

расходов по сравнению с елизаветинским правлением остались прежними.

Изменения были связаны с новыми интересами или увлечениями короля и его

двора или выходом из моды прежних.

Рост расходов на содержание некоторых видов услуг напрямую связан с

интересами и пристрастиями членов королевской семьи. Этим объясняется

увеличение штата и содержания музыкантов (более 2.000 ф. ), особенно за

счет 12 скрипачей, а количество трубачей, наоборот, сократилось. Введение

более роскошного церемониала привело к увеличению количества лакеев с 8 до

10 (их содержание обходилось в 980 ф. в г.).

Изменяется структура и увеличивается содержание охотничьих служб двора

(более 1.600 ф.). Меньше стало сокольничих, но происходит резкий рост

ловчих с 9 до 38 слуг. Выросла популярность охоты на выдр. Возросли общие

расходы на содержание королевских садов и парков.

В связи с новыми веяниями в медицине (см. п.1.1) в штат Палаты вошла

аптекарская служба. Аптекари должны были поставлять различные парфюмерные

средства и благовония, применяемые в целях гигиены (их содержание

составляло около 2.000 ф. в год).

На баланс Королевской Палаты были переведены некоторые статьи расходов,

ранее принадлежащие другим службам. Например, из "личного королевского

кошелька" была передана оплата расходов на расквартирование при дворе слуг,

содержание королевских лошадей и др.

Возросший двор требовал более надежной и представительной охраны (число

стражников увеличилось с 120 до 200 человек, так же как и их содержание -

до с 4.500 до 7.900 ф.). Яков I уделял повышенное внимание вопросам

безопасности. Поэтому капитаном Королевской стражи был назначен Обер-

камергер Королевской Спальни Томас Эрскин. Таким образом, он сосредоточил в

своих руках значительную административную и военную власть при дворе.

Таким образом, стало ясно, что только ограничив раздачу должностей по

королевским грамотам, возможно сократить расходы Палаты. Сесил прежде всего

обратил внимание на так называемые "uncertain warrants", выплаты по которым

зависели от частоты служебного использования получившего их лица. Сесил при

помощи специальных слуг хотел проверить законность этих предписаний и

контролировать их, чтобы не было двойной оплаты услуг из Казначейства и

Палаты. Но ему не дали возможность осуществить задуманное.

Единственной службой департамента, которая была реорганизована с целью

сокращения расходов, стали королевские посыльные (сокращены с 40 до 20

человек). Был введен пост специального секретаря, который контролировал их

присутствие на службе. Сокращение количества посыльных было отчасти

обусловлено тем, что их функции стали выполнять другие категории слуг

(камер-юнкеры, камергеры Палаты и др.), которые стремились компенсировать

потерю собственных полномочий в пользу слуг Королевской Спальни. Вместо

выплат за выполнение каждого задания посыльные стали получать постоянное

жалование в 50 ф. Но достигнутая таким образом экономия была нивелирована

ростом количества путешествий посыльных на континент, которые требовали

больших расходов. К тому же, казначей Палаты обычно занимал пост

королевского почтмейстера. Поэтому несмотря на то, что Почтовая служба

имела собственный бюджет, значительная часть ее экстраординарных расходов

оплачивалась через казну Королевской Палаты (в 1612 г. составили 7.000 ф.

).

С приходом Якова I несколько изменяется сама система финансирования

Королевской Палаты. После 1595 г. Палата получала средства только от

Казначейства и герцогства Ланкастер.[256] До середины правления Якова I

ежегодные поступления от герцогства Ланкастер составляли порядка 4.000 ф. ,

но постепенно сократились до 1.240 ф. в год. Вместо этого возрождается

раннетюдоровская практика финансирования Палаты за счет поступлений от Суда

Опеки (до 12.000 ф. в год). Таким образом, введение в действие Великого

Контракта, который предусматривал отказ от этого феодального права короны,

могло существенным образом сократить доходы слуг департамента, что,

естественно, вызвало их сопротивление продвижению проекта. В дальнейшем

расходы на жалование слугам Палаты превысили 25.000 ф. в год.

Таким образом, для Королевской Палаты главной проблемой являлся

чрезмерный штат слуг. Места в департаменте были хотя и не очень

прибыльными, но обеспечивали постоянный стол и проживание при дворе и

предоставляли возможность для включения в систему придворного

покровительства и патронажа. Решающим фактором в расширении штата являлась

поддержка со стороны короля и высших слуг.

Первой и единственной удачной крупной попыткой сократить расходы

Королевской Палаты стала реорганизация Департамента Строительных работ,

проведенная Р. Сесилом. Департамент Строительных работ стал своего рода

испытательным полигоном для административно-финансовых реформ двора.

Исследование началось в 1609 г. в связи с началом обширной программы

строительства, развернутой Яковом I, которая резко увеличила расходы

субдепартамента (примерно на 75 %).

Главной целью реформы являлся более жесткий контроль за расходами службы.

Задача облегчалась тем, что субдепартамент регулировал свою деятельность на

основе устаревших ордонансов, а значит, вполне логично требовал обновления.

Кроме этого, Сесилу позволило захватить инициативу то, что слуги

Строительных работ не имели покровителей среди королевских фаворитов и

высших придворных. Сесил фактически взял под свой контроль осуществление и

финансирование всех дорогостоящих строительных работ. Все предписания Лорда-

камергера Суффолка, который был формальным руководителем субдепартамента,

заверялись Лордом-казначеем.

Руководители службы несли коллективную ответственность за размеры и

стоимость поставляемых материалов. Представители Лорда-казначея

осуществляли как текущий, так и ежемесячный контроль за ходом работ и

расходом материалов. Только после сверки отчетов разрешалось производить

оплату работ.

Кроме этого, Сесил повел наступление на дополнительные доходы слуг

департамента. Он пытался ограничить их чаевые, получаемые от поставщиков,

продажу неиспользованных материалов, оплату "мертвых душ". Вместо этого

Сесил ввел фиксированные доплаты к официальному жалованию. Подобные меры не

могли в полной мере компенсировать падение доходов слуг субдепартамента

Строительных работ и вызвали их сопротивление и жалобы. В результате

практика продажи излишек и получения чаевых сохранилась, хотя и в меньших

масштабах. Тем не менее, расходы субдепартамента удалось сократить до

11.000 ф. в год[257].

Реформа субдепартамента Строительных работ продемонстрировала основные

принципы и направления дальнейших административно-финансовых реформ двора,

условия их успеха и причины возможного провала.

Наиболее резкий рост расходов среди субдепартаментов Королевской Палаты

приходится на Большой Королевский Гардероб (Wardrobe). Дж. Эйлмер считает,

что Гардероб не был частью хаусхолда, поскольку имел собственный бюджет,

большой штат ремесленников и рабочих, и, отдельное от остального двора,

расположение.[258] Но действительная практика его деятельности показывает

тесную административно-финансовую и функциональную зависимость Гардероба от

хаусхолда в целом и руководящего штата Палаты, в частности. Полномочия

Лорда-камергера как главы Департамента Королевской Палаты распространялись

и на слуг Гардероба.

Гардероб снабжал двор различными тканями, мехами, обивочным материалом,

мебелью, убранством для карет, упряжью и седлами для лошадей. Он находился

в доме, именуемом Гардероб и расположенном на территории Тауэра, где

хранились запасы продовольствия и материала для двора, старые одежды короля

и членов его семьи, ливреи, которые "находились в постоянной починке у

мастеровых этого департамента"[259] (3 портных, 3 вышивальщика и др.), и

где располагались его слуги. Это вынужденное соседство со слугами Гардероба

очень беспокоило Джона Фортескью, бывшего руководителя субдепартамента,

который был лишен должности вскоре после прибытия Якова I в Англию, но

продолжал проживать здесь из-за конфискации его личного имущества. Он

беспокоился, что в результате стесненной обстановки могут возникнуть "обиды

и разногласия" между его личными слугами и слугами Дж. Хоума, нового

руководителя Гардероба.[260]

Доходы Гардероба складывались из поступлений от Казначейства и Суда

Опеки, а также от сдачи в аренду нескольких доходных домов в Лондоне. При

этом значительная часть поступлений из Казначейства приходилась на долю

квитанций (tallies), а не живых денег. Ими рассчитывались с поставщиками, с

которыми затем по квитанциям расплачивалось Казначейство.

Бухгалтерия Гардероба была чрезвычайно сложна и запутана.[261] Она

приводила к огромным долгам субдепартамента и создавала его слугам

прекрасные возможности для злоупотреблений. Наиболее распространенным

злоупотреблением была перепродажа излишних материалов и старых запасов.

Казначейство распорядилось, чтобы экстраординарные расходы Гардероба

оплачивались в последнюю очередь, что привело к огромной задолженности

субдепартамента перед своими поставщиками[262]. Поставки оплачивались с

большой задержкой, которая сознательно закладывалась в стоимость товара.

Главные расходы Гардеробы шли на покупку необходимых материалов для

Королевской Палаты, изготовление ливрей, снабжение костюмами маскарадов и

театральных представлений, на обеспечение фурнитуры для королевских карет,

на организацию придворных церемоний. В связи с часто меняющимися

стандартами роскоши, приходилось постоянно обновлять королевский гардероб.

Именно на Гардероб выпала основная ноша расходов на погребение Елизаветы

(17.647 ф.), коронацию Якова I (19.711 ф.) и его торжественный въезд в

Лондон (9.479 ф., из которых 5.431 — на ливреи).[263] В последующие годы

Гардероб оплачивал организацию свадьбы дочери Якова I Елизаветы, похороны

принца Генриха (16.000 ф.), королевских дочерей Марии и Софии и королевы

Анны.

При Елизавете его расходы в среднем составляли около 13.000 ф., а к 1607

г. выросли в среднем до 31.000 ф. в год[264] (за первые пять лет только

ассигнования из Казначейства выросли в 3,6 раза). За первые три года общие

расходы Гардероба составили 128.000 ф., большая часть которых приходилась

на экстраординарные распоряжения об изготовлении одежды для королевской

семьи и снабжении слуг Хаусхолда и Конюшни. При этом расходы на жалование

слугам Гардероба не превышали 160 ф. в год, а на непосредственное

изготовление ливрей для слуг двора расходовалось не более 2.600 ф. в год.

Резко возросли расходы на организацию ценных подарков для иностранных

послов и королевских слуг, особенно шотландцев. Велики были затраты на

организации, ставшими очень частыми с приходом Стюарта, церемоний

возведения в рыцарское и пэрское достоинсива.

На росте долга Гардероба сказывалась частая смена руководителей

Гардероба. Джон Фортескью в 1603 г. оставил долгов на сумму 28.838 ф.,

сменивший его Джордж Хоум, граф Данбар(с 1603 по окт.1606 гг.) прибавил к

долгам 50.847 ф., Роджер Эстон (1606 -1611) был менее расточителен и

добавил "всего" 11.892 ф. Долги Гардероба резко возросли с назначением Хея

(1612-1618). Уже в 1612 г. они увеличились на 28.802 ф., а всего – около

80.000 ф. [265]

Система отложенных платежей уменьшала беспокойство Казначейства по поводу

роста долгов Гардероба. Только в 1607 г. начинают выделяться средства на

погашение долгов. При этом в соответствии с общими особенностями владения

какой-либо финансово-ответственной и руководящей должностью долги

субдепартамента рассматривались как личные долги его управляющего. Сын Хея

окончательно расплатился с долгами отца только в 1641 г.[266]

В истории королевского Гардероба времен правления Якова I наибольший след

оставили упоминавшийся Хей и его преемник Лайонел Кранфилд: первый – как

великий расточитель выделяемых средств, второй – как старательный, но не

всегда удачливый реформатор.

Шотландец Хей, камергер Спальни, один из королевских фаворитов и

блистательных придворных, получил пост хранителя Большого Королевского

Гардероба через полгода после смерти Р. Эстона. Он был большим ценителем и

знатоком моды и в полной мере воспользовался всеми преимуществами, которые

предоставила ему новая должность. Отсутствие должного контроля со стороны

Казначейства и с его собственной стороны развязало руки ему и слугам

Гардероба. Кроме того, на первые годы его руководства приходятся

значительные чрезвычайные расходы, связанные с похоронами принца Генриха и

свадьбой принцессы Елизаветы. В 1615 г. в связи с началом компании по

сокращению расходов хаусхолда Хей получил письмо из Тайного Совета с

требованием предоставить отчет о расходах Гардероба и предложения об их

сокращении. Выполнение этого задания фактически бойкотировалось им и его

слугами до декабря 1617 г. Хей утверждал, что ординарные расходы возможно

сократить только до уровня 28.000 ф. Становилось понятным, что дальнейшее

его пребывание на посту хранителя Гардероба несовместимо с политикой

экономии в хаусхолде проводимой Бэкингемом, Бэконом и Кранфилдом (см. гл.

2. п.2). За 6 лет руководства Хея через департамент прошло более 120.000 ф.

После провала парламента 1614 г., отказавшегося субсидировать короля,

вопрос о сокращении расходов двора встал чрезвычайно остро. Лондонский

купец Л. Кранфилд заверил Якова I, что он в состоянии удержать расходы

Гардероба в пределах 20.000 ф. Это предопределило выбор Якова I. Хей за

свою добровольную отставку получил 2.000 ф. и титул виконта Донкастера.

17.000 ф. из неизрасходованных средств Гардероба были выданы ему для

покрытия долгов.

В последующем Хей сделал блестящую дипломатическую карьеру, но память о

пребывании на посту руководителя Гардероба еще долго сковывала его

внутриполитическую активность. В 1621 г. несколько поставщиков Гардероба

пытались продвинуть петицию против Хея, но не получили достаточной

поддержки у лордов. В 1624г. во время импичмента Кранфилда Хею пришлось

отбиваться от нападок неудачливого реформатора, который стремился защитить

себя. Он отверг обвинения в получении взятки от Кранфилда в 3.000 ф. , а в

оправдание своих долгов указал на большие непреднамеренные расходы.[267]

Поддержка, которой пользовался Хей практически у всех фракций и группировок

двора и парламента, спасла его положение. Чего нельзя сказать о Кранфилде,

несмотря на его реформаторскую деятельность

Своим подъемом Кранфилд был обязан Говардам, чьим экономическим

советником являлся. Нортгемтон. В 1617 г. уже при покровительстве Бэкона и

Бэкингема он предложил программу экономии, в которой существенную роль

отвел сокращению расходов Гардероба.

Кранфилд составил своего рода соглашения с королем о том, что все

сэкономленное им в пределах ассигнованных на Гардероб 20.000 ф. останется в

его распоряжении. Главное изменение, которое он привнес в работу Гардероба

– это отмена системы отложенных платежей и расплата с поставщиками

наличными. "Король не будет платить больше, чем другие и он будет платить

наличными", – заявил Кранфилд торговцам. Король назначал цену, которую он

согласен был выплатить на приобретение определенных материалов, а Гардероб

должен был обеспечить необходимое количество. Переговоры велись прямо с

поставщиками, их билли и выполнение контрактов тщательно проверялись.

Примерно таким же образом оплачивались экстраординарные расходы.

Например, на похороны королевы Анны было выделено 20.000 ф. Кранфилд

потратил 15.331 ф. все сэкономленное осталось в его распоряжении. В

дополнение он заработал на продаже траурных одежд после похорон.

Он превратил Гардероб в своего рода доходное предприятие, как бы взяв его

на откуп. За первые три года Кранфилд сэкономил 22.000 ф. и довел расходы

субдепартамента до уровня около 12.000 ф. в год. Успех реформы Кранфилда

основан на исследовании бухгалтерии департамента и применении эффективных

коммерческих методов. Но во введении новой системы не были заинтересованы

слуги Гардероба, которые потеряли прежние доплаты и вознаграждения за

ведение переговоров с поставщиками и доходы от продажи излишков. Именно

слуги Гардероба, некоторые из которых являлись бывшими и настоящими слугами

Спальни, инспирировали импичмент Кранфилда. К тому же, он потерял главное

условие проведения придворных реформ – поддержку со стороны Якова I и

Бэкингема.[268]

В 1622 г. Гардероб возглавил человек Бэкингема, его зять камергер Спальни

граф Денбай. Он попытался продолжить практику Кранфилда, но постепенно

отказался от нее, доведя расходы Гардероба до 16.000 ф. [269]

Обращает на себя внимание тот факт, что, кроме Кранфилда, руководителями

Гардероба являлись исключительно камергеры Королевской Спальни. Более того,

и Хоум, и Эстон, и Хей являлись не рядовыми или почетными камергерами. Они

представляли собой ту часть Королевской Спальни, которая пользовалась

огромным доверием со стороны Якова I и при его посредничестве активно

вмешивалась в процесс придворного и государственного управления, являясь

политически значимыми фигурами. С одной стороны, это отражает традиционную

связь слуг Спальни с Гардеробом, которая происходит от церемонии облачения

короля. Королевские спальники всегда считались лучшими специалистами

придворной моды и могли должным образом организовать работу Гардероба,

чтобы контролировать подготовку к ежедневному ритуалу и соответствие

королевской одежды и облачения придворных слуг изменившемуся стилю. С

другой стороны, руководство Королевским Гардеробом позволяло осуществлять

контроль над значительной частью финансовых средств, отпускаемых на

содержание двора и расходовать их для королевской и собственной выгоды. В

данной ситуации Казначейство фактически теряло контроль над расходами

Гардероба. Пример Хея это ярко демонстрирует. Реформы, осуществляемые

Кранфилдом, лишили Спальню прежнего контроля за этим финансовым источником.

Назначение Денбая восстанавливало прежнюю систему. Он не являлся

самостоятельной политической фигурой, а лишь прикрывал контроль за

Гардеробом, установленный неформальным лидером Спальни Бэкингемом.

Таким образом, в раннестюартовский период Гардероб административно,

церемониально являлся неотъемлемой частью Палаты. Он обеспечивал выполнение

репрезентативных функций двора, создавая необходимый антураж королевской

резиденции и великолепие слуг королевского хаусхолда.

Еще более непосредственное отношение к королевскому хаусхолду, точнее к

Королевской Спальне, имел Малый (или Личный) Королевский Гардероб (Robes),

который снабжал одеждой лично короля. Он формально являлся частью Большого

Гардероба, поэтому при Елизавете Малый Королевский Гардероб был ограничен в

материалах и средствах, получая их из старшего субдепартамента.

С приходом Якова I ситуация изменилась. Малый Гардероб получил

собственный бюджет (с 1605-1625 гг. ассигновано около 53.000 ф. [270]). В

большей или меньшей степени бюджет Большого Гардероба контролировался

Казначейством и были "прозрачными" для общественности, что сковывало

Якова I в собственных расходах. Кроме того, Большой Гардероб был в большей

степени ориентирован на расходы двора, чем лично короля. Все это послужило

поводом для выделения Малого Гардероба как более независимой службы и

передачей его под контроль камергеров Спальни. Некоторые из них совмещали

руководство обоими Гардеробами. Хоум руководил Малым Гардеробом с 1603 г.

по начало 1605 г. С декабря 1605 г. службу возглавил упоминавшийся выше

Джеймс Хей. Он руководил департаментом до 1617 г., но, в отличие от

Большого Гардероба, передал его не Кранфилду, а своему брату Роберту Хею.

Естественно, что при нем департамент получил наибольшую свободу в

распоряжении средствами и материалами. За более, чем 8 лет во главе Малого

Гардероба Хей израсходовал более 35.500 ф., 1/10 из которых положил в

собственный карман. Наиболее очевидными злоупотреблениями, выявленными

аудиторами, оказались завышение закупочных цен, не установленные имена

поставщиков, завышение количества ткани на изготовление одного костюма.

В декабре 1605 г. Хей получил первые 1000 ф. как хранитель Малого

Гардероба.[271] Перед ним была поставлена задача — обновить королевский

гардероб. Обычно расходы субдепартамента не превышали 2500 ф. в год, но к

1608 г. возникла необходимость в получении дополнительных 7000 ф., и

ассигнования были увеличены до 4.000 ф. в год, которые для большей

оперативности расчетов стали выплачиваться поквартально.[272] В

деятельности Хея проявились все характерные для яковитского придворного

недостатки по управлению департаментом: отсутствие отчетов и письменных

распоряжений, большой разброс закупочных цен, отсутствие контроля за

поставщиками.

Несмотря на передачу руководства Малого Гардероба брату Хея,

субдепартамент с 1618 г. был поставлен под контроль Большого Гардероба.

Кранфилду удалось сократить его расходы до 4.000 ф. в год, но с 1622 г.

после ухода Кранфилда затраты Личного Гардероба вновь возросли.

Те меры, которые были предприняты Яковом I в отношении отдельных служб

Королевской Палаты, ставили своей целью вывести королевский двор из - под

административно-финансового контроля Казначейства и лично Сесила.

Долгое время Сесилу удавалось сохранить контроль за осуществлением

внешней политики, но создание еще одной придворной структуры – Экспедиции

церемониальных дел – повлияло на положение Госсекретаря и в этой сфере.

Экспедиция церемониальных дел (Ceremonies), была создана для

регулирования придворного церемониала, а также для должной организации

контактов английского двора с иностранными представителями и гостями.

Начало организации субдепартамента было положено введением 25 мая 1603 г.

должности Обер-церемониймейстера двора (Master of the Ceremonies), на

которую был назначен Льюис Льюкнер (Lewekenor). Чуть позже были назначены

два помощника (Assistant Master), которые выполняли поручения главы

Экспедиции и были его заместителями (Уильям Баттон, рыцарь с 1605 г., с

1621г.- баронет; и Эдуард Принн). Также в штат входил Маршал-

церемониймейстер двора (Marshal of the Ceremonies), который непосредственно

отвечал за порядок во время церемоний. Он расставлял присутствующих по

соответствующим их роли в церемонии и положению в обществе местам,

принуждал к соблюдению придворного этикета, а также сам принимал активное

участие в проведении церемонии. Кроме того, были назначены еще два

человека, которые должны были присутствовать на дипломатических приемах в

случае отсутствия Обер-церемониймейстера для придания большей

“представительности” английской стороне и подчеркивания значимости

происходящей встречи. Как правило, это были члены Королевской Спальни

(например, Джон Марри) или присутствующие при дворе английские и

шотландские лорды. В конце правления Якова I должности “присутствующих”

были отменены.

Пост Обер-церемониймейстера стал одним из ключевых при стюартовском

дворе, о чем свидетельствует его достаточно высокое по придворным меркам

жалование в 200 ф. в год (первоначально 50 ф. , в 1605 г. Льюкнер получил

новый патент, который увеличил его жалование в связи с частыми переездами

для встречи и сопровождения послов).[273] Введение должности было вызвано

наплывом иностранных посетителей, прибывших в Англию поздравить Якова I с

вступлением на престол. С этого момента все официальные контакты

иностранных представителей с королем, его министрами и Советом должны были

осуществляться через Обер-церемониймейстера и его помощников.

Должность была заимствована из дипломатической практики континентальной

Европы. Пост magistri ceremoniarium впервые оформился при папском дворе в

XV в. Кроме чисто церковных обязанностей во время проведения божественной

литургии, Церемониймейстер встречал и сопровождал гостей, прибывших на

торжественную службу, определял каждому из них надлежащее место и

инструктировал о ходе церемонии. Постепенно он все более сосредоточивается

на светской части своих функций, организуя церемониал папского двора в

целом. Вскоре должности церемониймейстеров, обязанных следить за

соблюдением и правильным исполнением усложнившегося придворного

церемониала, возникают при дворах европейских монархов.

Большое влияние на организацию английского двора и его церемониала в свое

время оказала практика бургундского двора, ставшая известной после

появления в 1474 г. записок его Обер-церемониймейстера Оливье де Ла Марша

“Порядок дома герцога Бургундского”. Как известно, они были составлены по

просьбе короля Англии Эдуарда III Йоркского. Во Франции должность

Церемониймейстера двора была введена в 1585 г. Генрихом III, откуда и была

заимствована Яковом I. До этого времени при Елизавете для встречи и

сопровождения иностранных гостей высокого ранга отряжался один из

королевских гвардейцев или кто-то из высших придворных слуг. Некоторые

вопросы размещения послов и их свиты, организации приемов решали Лорд-

камергер или Тайный совет.

Несмотря на то, что при Тюдорах придворный церемониал был уже достаточно

разработан и сложен, ему явно недоставало внутренней организованности и

представительности. При Елизавете для встречи иностранных представителей

привлекались королевские гвардейцы, а организационные вопросы решали Тайный

Совет и Лорд-камергер. Яков I лишил гвардейцев и Совет участия в приеме

дипломатических представителей, оставив за Лордом-камергером

координационные функции. Статус слуг Королевского Холла, ответственных за

проведение церемоний (Marshals of the Hall), не позволял им самостоятельно

разрешать спорные ситуации, возникающие в ходе той или иной церемонии. К

тому же, спустя 50 лет на английский трон вновь сел мужчина, что несколько

меняло общий характер придворных церемоний, изменились их акценты и сама

придворная обстановка. В добавление к этому, Яков I принес собой некоторые

элементы французского церемониала, действовавшего в Шотландии (например,

полуофициальные обеды с послами), изменил прохладное отношение к

дипломатам, свойственное Елизавете, заметно оживил всю придворную жизнь в

целом (примерно в это же время на английский была переведены книга Джин

Хотман "The Ambassador", что свидетельствует о возросшем интересе к

дипломатическому церемониалу). Все это вместе взятое и обусловило

учреждение особого церемониального субдепартамента двора, который был

призван своей деятельностью фактически выстраивать "новый", стюартовский

церемониал. Решение, принятое по каждому спорному случаю, стало

рассматриваться как прецедент, как образец для будущих действий. Отсюда

возникла потребность в письменной фиксации действий, совершаемых слугами

Экспедиции. Откликом на эту потребность стали записки ассистента Обер-

церемониймейстера двора Джона Финета. Помимо запечатления собственной

причастности ко двору и монарху, Финет вел записи с чисто утилитарной

целью, чтобы зафиксировать складывающуюся церемониальную практику. Причем

он вел дневники с ведома Обер-церемониймейстера, Лорда-камергера и самого

Якова I, которые не раз просили Финета обратиться к своим записям, чтобы

отыскать обычай или прецедент для разрешения возникшей коллизии.[274]

Обер-церемониймейстеру была поручена забота о “посетителях высокого

достоинства” (strangers of qualitie), приехавших в Англию, которых

надлежало принять “со всеми должными им почестями”, развлекать их как во

время пребывания в королевском дворце, так и путешествий по стране, "как

это происходит во Франции и других странах".[275] Позднее в более подробном

описании обязанностей Обер-церемониймейстера говорилось, что он должен

“всегда присутствовать при дворе со всеми своими слугами и лошадьми, себя и

их надлежащим образом экипируя..., чтобы развлекать и принимать тех

иностранных послов, которые будут приезжать в королевство...”.[276]

В первую неделю пребывания в Англии иностранных послов Обер-

церемониймейстер должен был заботится об их размещении, снабжении каретами,

продовольственном обеспечении (diet). Он должен был сопровождать дипломатов

ко двору и устраивать для них встречи и аудиенции с королем и

государственными лицами.

Для успешного выполнения своих обязанностей Обер-церемониймейстеру

надлежало быть всецело осведомленным о “различных рангах, достоинствах и

званиях” дипломатов и в целом быть “джентльменом, хорошо владеющим языком и

благоразумным”.[277] В качестве символа своей власти Обер-церемониймейстер

носил золотую цепь с медалью, на которой были начертаны эмблемы и девизы

войны и мира. В своей деятельности Обер-церемониймейстер напрямую

руководствовался указаниями Лорда-камергера Королевской Палаты. Иностранцев

восхищал прием, который им оказывали в Англии, особенно дружественность и

услужливость со стороны слуг и их внешность.[278]

Среди помощников Обер-церемониймейстера следует особо выделить Джона

Финета (Finet), автора записок о своей службе в Экспедиции церемониальных

дел. Его прапрадед был итальянцем из Сиены женатым на фрейлине Екатерины

Арагонской. В первые годы правления Финет Якова I был известен как

исполнитель непристойных песен для королевского развлечения. Не однократно

посещал континент (Францию, возможно Испанию). Видимо, около 1612 г. служил

у Сесила. В 1616 г. получил рыцарство, и тогда же Финету была авансирована

должность Обер-церемониймейстера. В 1624 г. занял пост его помощника после

смерти У. Ваттона. И наконец, в 1626 г. получил должность Обер-

церемониймейстера двора.

Среди историков ошибочно утвердилось мнение о яковитском дворе как о

беспорядочном и неорганизованном, где чуть ли не любой мог свободно

получить доступ ко двору. Но в действительности доступ ко двору, даже в

Королевскую Палату, не означал доступа лично к королю. Те, кто не был

членом Королевской Спальни получали возможность встретиться с королем

только через организацию специальных аудиенций. Для иностранцев аудиенции

устраивались через Экспедицию церемониальных дел, а для подданных Якова I –

через придворные структуры, прежде всего при посредничестве слуг Спальни. В

любом случае приглашенный на королевскую аудиенцию должен был ожидать либо

в Приемной, либо в Ближней палате, а во время специальных личных аудиенций

в Withdrawing Chamber, где он дожидался королевского соизволения войти в

Спальню, переданного через королевских спальников.

Придворный церемониал в целом и отдельные церемонии являлись способом

выражения важных политических и социальных приоритетов и взаимоотношений.

Тончайшие детали церемонии имели огромное значение для ее участников, так

как они выражали степень почета и королевского расположения среди сильно

конкурирующей придворной элиты. Церемонии утверждали и демонстрировали

социально-административную дифференциацию придворного общества, создавая

видимую иерархию социального порядка, который базировался на принципах

неравенства в соответствии со степенью доступа к монарху. В этой связи

огромное значение придавалось порядку следования участников церемонии.

Традиция предоставляла королю право самостоятельно или через своих слуг

вмешиваться в заведенный порядок и проявлять таким образом благосклонность

к фаворитам или к тем, кому монарх симпатизировал по различным причинам в

данный момент. Но в то же время санкционированный традицией порядок давал

возможность придворным отстаивать собственные права. Многие придворные

церемонии включали литургические элементы, перенося религиозные эмоции в

светскую практику, как бы санкционируя ее свыше.

При Якове I в соответствии с общей политико-административной

направленностью его правления церемониал стал одним из инструментов для

увеличения роли придворных структур в государственном управлении. С одной

стороны, церемониал был призван придать должное великолепие монарху и его

двору, а с другой – организовать официальные и неофициальные каналы доступа

к королевской персоне. Особое значение стало уделяться дипломатическому

церемониалу в качестве средства проведения внешней политики.

Несмотря на то, что внешняя политика оставалась под контролем Сесила,

теперь все официальные контакты иностранных представителей с королем и его

министрами должны были осуществляться через церемониальную службу. Кроме

того, Экспедиция организовывала и поддерживала придворный церемониал,

который значительно усложнился при Стюартах и стал одним из рычагов власти

при дворе, выражая важнейшие политические и социальные приоритеты, степень

почета и королевского расположения среди конкурирующей элиты. Участие

английских лордов и придворных слуг в дипломатическом церемониале отражало

их внешнеполитические пристрастия.[279] Церемониал санкционировал видимую

иерархию чести при дворе. Именно в церемониях статус Спальни получил

внешнее выражение. Ее слуги во время проведения церемоний, как правило,

располагались или шествовали либо непосредственно перед королем, либо сразу

после него, оттесняя государственных министров, пэров Англии и слуг других

департаментов двора.[280] Церемониал санкционировал департаментную

организацию двора. Каждая комната Королевской Палаты включалась в церемонию

приема посла. Пространство каждой комнаты имело собственный

санкционированный традицией ритуал и процедуру нахождения присутствующих.

Когда французский агент и советники не могли договориться, как вести

переговоры в палате Совета из-за споров по процедуре заседания, то просто

решили перейти в другую комнату, где было возможно "обсудить дело путем

приватной дискуссии без соблюдения формальностей".[281]

В то же время, как показывают дневники Джона Финета, при дворе сложился

неофициальный канал для доступа к королю. Естественно, что этим каналом

стали слуги Королевской Спальни, к которым, по мнению не только Финета, но

и других должностных лиц двора, например, Лорда-камергера Пемброка, и

надлежало обращаться иностранным послам в поисках аудиенций, выходящих за

рамки официальных приемов.[282] Большинство шотландцев Спальни

придерживались профранцузской ориентации и тем самым создавали определенное

давление на Якова I в связи с его планами испанского брака. Накануне

креации Карла принцем Уэльским Яков I в ответ на просьбу испанского посла

присутствовать на церемонии заявил, что некоторые из "слуг, близких ему"

ранее уже просили его пригласить французского посла.[283] Финет почти

никогда не называет слуг Ближней палаты, которые участвовали во встрече

какого- либо посла, в отличие от частого поименного перечисления слуг

Королевской Спальни

Кроме того, церемониальная служба была призвана поддерживать и

регулировать сложившийся при английском дворе порядок следования, который

устанавливал строгую иерархию различных титулов, рангов и должностей, а

также регулировал взаиморасположение конкретных персон внутри них. Порядок

следования закреплял социально-должностной статус отдельных представителей

английской аристократии и целых групп. Кроме того, в английский порядок

следования при проведении различных приемов и церемоний включались и

иностранные представители, что устанавливало своего рода политическую

иерархию среди европейских государств и выражало внешнеполитические

приоритеты английской монархии. Учитывая то, что Яков I рассматривал

порядок следования исключительно как объект королевской прерогативы, он

стал в его руках эффективным инструментом как внутренней так, и внешней

политики. Стюарт активно вмешивался в традиционный порядок следования,

своей волей давал преимущества одним и принижал других, что также вызывало

недовольство английской аристократии и иностранных послов. Спорам из-за

порядка следования посвящены многие страницы в дневнике Дж. Финета.[284]

В вопросе об организации дипломатического и придворного церемониала, как

и во многих других, Яков I проявлял присущую ему непоследовательность.

Отдавая предпочтение неформальным взаимоотношениям с подданными и послами,

король нередко становился своеобразной жертвой заведенного им порядка,

когда послы требовали неукоснительного соблюдения почестей, ранее

оказываемых им, или когда лорды отказывались сопровождать послов, кроме как

во время первой и последней аудиенции. Яков I предпочитал действовать в

обход им же заведенного порядка, устраивая встречи через слуг Спальни

(особенно через Хея, Монтгомери, позже – Бэкингема), минуя Обер-

церемониймейстера и Лорда-камергера. Яков I тяготился частыми спорами между

послами из-за порядка следования и расположения послов во время приемов,

поэтому предпочитал приглашать на придворные церемонии тех из них, между

которыми не возникало разногласий. Король нередко спрашивал у своих

ближайших слуг, кого из послов пригласить, чтобы избежать лишних ссор, в то

же время испанский посол Гондомар, получил почти свободный доступ к

Якову I.

Таким образом, официальный дипломатический церемониал выражал

внешнеполитическую позицию короны. Отклонение от установленного порядка

рассматривалось как политически-значимое действие, характеризующее

изменение отношения к принимаемой стороне. Если в первые годы правления

Якова Стюарта в соответствии с елизаветинской традицией церемониальное

преимущество предоставлялось французскому послу, то в последующий период в

связи с развитием происпанской ориентации Якова I и его окружения король

настаивал на передаче приоритета испанскому послу. По мнению Финета, это

противоречило уже сложившемуся церемониалу и вносило беспорядок и раздоры в

придворную практику.

В конечном счете, внешнеполитическая неопределенность Якова I, придворные

интриги, конфликты между послами расшатали дипломатический церемониал,

который был окончательно нарушен в последние годы правления Якова Стюарта в

связи с его болезнями и влиянием фаворитов. Королевские слуги, в том числе

и слуги Экспедиции церемониальных дел, стали проявлять все большую

самостоятельность в дипломатических и церемониальных вопросах.[285] Порядок

был восстановлен с восшествием на престол Карла Стюарта, который еще при

жизни отца стал политически значимой фигурой и как бы вторым церемониальным

центром двора.

Карл I, в отличие от Якова I, гораздо большее внимание стал уделять

торжественности, официальности и строгой организованности церемоний. При

нем придворный и дипломатический церемониал был отработан до мельчайших

подробностей, формализован, что привело к утрате той политико-символической

значимости, которую он имел при первом Стюарте.

Глава 2. Департамент Дворцового Хозяйства

(Domus Providencie).

1. Структура Королевского Хаусхолда в н. XVII в..

В сравнении с Департаментом Королевской Палаты структура Департамента

Дворцового Хозяйства (Household below stairs–буквально, "Двор низших

ступеней"), или просто Хаусхолда (Household), была более развитой.

Внутренняя организация Хаусхолда соответствовала его трем основным

функциям: хозяйственное и продовольственное снабжение двора; финансовое

обеспечение хаусхолда; надзор за поведением слуг и придворных.

Службы департамента формировались вокруг одного из двух архитектурно-

пространственных центров королевского дворца —Королевского Холла (Hall). В

англосаксонский период и первые века после нормандского завоевания это было

большое помещение рядом с Королевской Палатой или спальней, где проходила

ежедневная официальная жизнь короля и его двора, место, где проводились

государственные церемонии, приемы и официальные обеды. Вокруг Холла

располагались кухня, пекарня, различные кладовые и другие хозяйственные

помещения.

Первоначально штат слуг был невелик и выполнял исключительно

хозяйственные обязанности. Один из первых ордонансов, регулировавший

придворный порядок, изданный при Стефане Блуа (1135 г.), сообщал, что

слугами Королевского Холла руководили сенешаль (seneschal, прототип Лорда-

стюарда) и виночерпий (master butler). Они имели равные статус и жалование.

Первый руководил приготовлением и поднесением блюд для королевского стола,

а второй заведовал хранением вина и разливал его за столом. Им подчинялись

низшие слуги, часть из которых получала жалование и стол, а другая только

стол (например, скотобойщики).[286]

Аналогичные хозяйственные функции слуг Холла подтверждались ордонансом

Эдуарда I 1279 г[287].

Выделение Королевского Холла в особый хозяйственный департамент, с

привязанными к нему службами (субдепартаментами), окончательно произошло в

начале XIV в. Этот процесс был зафиксирован в серии ордонансов Эдуарда II

1318, 1323 годов. В них закреплено структурное и функциональное

разграничение Палаты и Холла. Каждый департамент имел собственный штат и

руководство, которое не должно было вмешиваться в управление другим

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15