КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

г. король хотел передать пост своему фавориту Карру, чтобы официально

закрепить его высокое положение при дворе. В 1614 г. это считали уже

свершившимся фактом, когда Карр занимал место "больного" Вустера во время

проведение придворных церемоний.[491]

Борьба за пост Шталмейстера разгорелась между Карром и графом Пемброком.

Последний рассматривал пост как часть семейной собственности, поскольку

ранее пост Шталмейстера принадлежал его родственникам графам Лейстеру и

Эссексу. Этот спор стал одной из причин развала наметившегося было союза

Карра с "протестантской" придворной фракцией. Вустер упорствовал в

оставлении его должности. В результате был предложен компромисс. Должность

Шталмейстера оставалась в руках прежнего владельца, а Карру

гарантировалось, что ему достанется первый, из освободящихся в будущем

высших государственных постов. Таким постом стала должность Лорда-камергера

двора.

Вустер оставался Шталмейстером до 1616 г., когда под давлением Якова I

оставил его в интересах нового королевского фаворита Бэкингема.

Пост Шталмейстера позволил Бэкингему закрепиться в придворной и

социальной иерархии. В качестве Шталмейстера он стал официально участвовать

в придворных церемониях, находясь непосредственно около короля.

Неформальное лидерство перешло в формальное. Это подтвердил факт включения

его в шотландский совет, во время посещения Яковом I своей родины в 1617

г., когда Бэкингем получил первенство среди всех советников на том

основании, что он является Шталмейстером.[492]

Естественно, что Бэкингем как ближайший королевский фаворит и ведущий

государственный деятель во второй половине яковитского правления не уделял

должного внимания деятельности Королевской Конюшни. Д.Финет в своих

дневниках несколько раз упоминает, что по вине Бэкингема как Шталмейстера

были сорваны приемы иностранных послов, поскольку он во время не

обеспечивал их придворных экипажами.[493]

В заключение обзора структуры английского королевского двора в н. XVII

в. следует добавить, что кроме собственно королевского хаусхолда

существовалми хаусхолд королевы-супруги Анны, а также двор наследника

престола принца Уэльского (с 1612 г. — Генри, а после его смерти — Карла).

Они копировали организацию и штат двора монарха, но в гораздо меньшем

масштабе. При этом допускалось совмещение должностей при дворах нескольких

членов королевской семьи.

Яков I рассматривал хаусхолды членов королевской семьи в качестве

составных частей собственного двора и стремился заполнить их верными себе

людьми, не допустив большей самостоятельности жены и детей в кадровых

вопросах. Тем не менее, уже в начале своего английского правления Яков I

встретил серьезное сопротивление с их стороны, особенно королевы Анны. Она

отказалась принять ко двору некоторых рекомендованных ей английских дам,

допустив лишь леди Бэдфорд.

Яков I был крайне раздражен так же теми, кто сопровождал королеву из

Шотландии. Он направил герцога Леннокса, самого авторитетного из яковитских

шотландцев, чтобы провести своеобразную чистку двора королевы от

"недостойных" шотландцев. Но из-за сильного сопротивления Анны, Леннокс не

смог справиться с этой задачей.[494]

Отстояв свою независимость в кадровых вопросах, Анна, в последствии,

заполнила свой хаусхолд сторонниками "оппозиционного" графа Саутгемптона.

Лордом-камергером ее Палаты стал Сидни. Эта группа активно поддерживала

политику Сесила, в том числе программу Великого контракта.[495]

Придворные дамы королевы были разделены по степени доступа к королеве в

соответствии с теми же принципами, которые существовали при королевском

дворе Якова I. Наибольший близостью к королеве обладали Леди Спальни

королевы, что подчеркивает универсальность процесса выделения слуг Спальни

как ближайшего королевского окружения и тенденции к их изоляции от

остального двора. За ними следовали леди включенные в так называемую

Drawing Chamber. Как и при королевском дворе, наименьший доступ к королеве

имели Леди Ближней Палаты. Шталмейстер двора граф Вустер сообщал о больших

интригах среди придворных дам, которые стали причиной сокращения дам двух

последних категорий до 5 и 6 человек соответственно.[496] Тем не менее, к

1606 г. в штате двора королевы Анны числилось 25 дам.[497]

Как уже отмечалось в диссертации, помимо собственного двора Анна нередко

вмешивалась в интриги внутри королевского хаусхолда, ходатайствуя о

продвижении на придворные должности представителей тех или иных

группировок.

Принц Генри впервые отделился от королевского дома в июле 1603 г.,

переехав в резиденцию Оутландс, где основал собственный дом. Поскольку он

еще не имел официального титула наследника английского престола принца

Уэльского, то его "дом" не рассматривался в качестве отдельного "хаусхолда"

и управлялся слугой в должности Governor, которым стал Т. Чалонер.[498]

Принц Генри не только отстаивал свое право на самостоятельное

формирование собственного штата слуг, создав своего рода "альтернативный

двор"[499], но и активно вмешивался в формирование хаусхолда своего брата

Карла. Он настаивал на назначении шотландца Джеймса Фуллертона на пост

хранителя Гардероба и Обер-камергера Карла вместо многострадального Роберта

Кэри (см. выше), которого поддерживал Лорд-камергер Суффолк, совместно с

королем и Советом. После долгих споров и личной беседы между принцем Генри

и Кэри, который убедил принца в своей высокой компетентности в вопросах

современной моды, было достигнуто соглашение. При этом в качестве сделки,

принц предлагал Кэри занять пост инспектора земель Карла, намекая на то,

что он "может сделать много полезного себе и своим друзьям, если займет

этот пост".[500]

После смерти принца Генри его хаусхолд был расформирован, хотя

некоторым слугам какое-то время еще выплачивалось содержание. Его место

занял принц Карл, хаусхолд которого был менее политизирован и

"оппозиционен" двору Якова I и более административно и финансово зависим от

главного хаусхолда.

В целом проблема взаимоотношения дворов членов королевской семьи и их

вмешательства в политические и патронажные связи королевского двора требует

специального исследования. Предварительно можно заметить, что тенденции

отмеченные в эволюции главного хаусхолда королевства нашли свое отражение и

в практике хаусхолдов членов королевской семьи.

Глава 3. Положение королевских слуг в н. XVII в.

3.1. Формы доходов королевских слуг

Общий постоянный штат королевского двора насчитывал более 1800

человек.[501] Около половины из них ежедневно присутствовали при дворе или

несли дежурство во время квартальной смены. К ним необходимо добавить

большое количество временных и внештатных слуг (extraordinary), которые

получали разовое содержание, а также целую армию личной прислуги

королевских слуг. Чрезмерная численность присутствующих была одной из

главных проблем королевского двора. В мирное время расходы на содержание

двора составляли около 40 % расходной части королевского бюджета.

Одна из причин раздутого штата — это принцип “limited

service”(ограниченной службы). Согласно этому принципу слуга мог быть

назначен выполнять только ту работу, которая соответствовала ему по

занимаемой должности. Свободный от работы гоф-паж или гоф-юнкер

королевского винного погреба не мог быть использован для работы в

королевской кухне, где во время приготовления обеда царил аврал. Сфера

деятельности высшего и части среднего звена королевских слуг, как правило,

закреплялась в придворных ордонансах и регламентах. Низшие слуги

руководствовались предписаниями старших по должности и, в значительной

мере, традициями и обычаями службы, которые устанавливали рамки для

служебного использования. Нередко разовое или временное невыполнение каких-

либо обязанностей кем-либо из слуг закреплялось и становилось нормой как не

соответствующее его положению или занимаемой должности, что вызывало

необходимость в учреждении нового поста для того, чтобы заполнить

образовавшийся вакуум.

Как уже отмечалось, чрезмерный рост штата придворных служб стал одной из

основных проблем раннестюартовского двора, угрожающих государственному

управлению в целом. В 1605 г. Совет предложил сократить ministers and

officers хаусхолда, "без которых можно обойтись". Предполагаемая экономия

составляла 10.300 ф. в Хаусхолде и 2.000 ф. в Конюшне и Палате (примерно в

такую же цифру в тот период оценивался весь хаусхолд принца Генри).[502]

Значительная часть бюджета двора расходовалась на разного рода выплаты

королевским слугам как на регулярные, положенные им по занимаемой должности

(ex-offico), так и на экстраординарные, получаемые слугами в результате

королевского пожалования (grant) или за выполнение определенной услуги.

Кроме того, существовала целая система непрямых вознаграждений.

В XVI - XVII вв. двор становится одним из самых доходных мест

королевства. Кроме всего прочего, придворная служба стала привлекать пэров

и джентри возможностью поправить свое материальное положение. Не последнюю

роль в этом играла щедрость монарха. Известно, что Яков I по этой части

затмил своих предшественников. Королевские пожалования компенсировали

достаточно низкое официальное жалование королевских слуг, которое

устанавливалось в соответствии с традицией, фиксировалось в придворных

ордонансах или назначалось королевским распоряжением. Именно возможность

получения дополнительных доходов делали службу при дворе столь

привлекательной. Система оплаты королевских слуг отражает специфическое

отношение к должности почти как части личной собственности.

Королевские слуги и государственные служащие были уверенны в том, что

занимаемый пост должен приносить значительную компенсацию, либо

поддерживать достаточно высокий уровень существования. В силу этого, корона

была вынуждена позволять своим слугам обогащаться за счет государственных

средств, чтобы компенсировать потери от выполнения служебных обязанностей.

Определенную роль в этом процессе сыграла денежная инфляция XVI-XVII вв. в

условиях сохранения установленного в раннетюдоровский период уровня

жалования королевских слуг.[503]

За исключением работ Дж. Эйлмера, посвященных периоду правления Карла I и

временам республики и небольшого исследования Р. Бреддока о доходах

тюдоровских слуг в настоящий момент отсутствуют работы посвященные анализу

уровня и структуры доходов королевских слуг и государственных служащих в

период правления Якова I.[504] Тем не менее, методика и общие выводы

исследователей вполне могут быть применены с учетом реалий нового

раннестюартовского двора к анализу положения придворных слуг в яковитский

период. В отличие от Дж. Эйлмера, который в основном исследовал уровень

доходов высшего и среднего звена служащих ("администраторов") Р. Бреддок

поставил своей задачей проанализировать доходы низшего звена королевских

слуг и проверить финансовую ценность должности с точки зрения ее владельца

и определить уровень их достатка.[505] Профессор Эйлмер делал акцент на

исследовании владельцев должностей в государственных департаментах,

административно-финансово отдаленных от двора, где отсутствовали

значительные дополнительные финансовые привилегии. В отличие от

государственной бюрократии слуги хаусхолда предоставляют наиболее полную

картину доходов среди всех уровней владельцев должностей и именно там, где

была их наибольшая концентрация.

Формально основным источником доходов королевских слуг считалось годовое

жалование (wage, или, согласно терминологии Дж. Эйлмера, Fee, с заглавной

буквы). Королевские слуги получали годовое жалование у казначея

соответствующего департамента двора или прямо из государственного

Казначейства. Хотя, строгой зависимости порядка получения жалования от

места службы не существовало. Ряд слуг Палаты получали жалование у казначея

Хаусхолда, а некоторые — из всех трех источников.[506]

Размеры годового жалования королевских слуг значительно варьировались (от

200 до 6 ф. в год, а поварята такового совсем не имели). Как правило, оно

устанавливалось при назначении на должность в соответствии с традицией,

либо королевским пожалованием в ответ на нижайшую просьбу. При этом его

размер не всегда прямо зависел от ранга поста, его места в придворной

иерархии или степени политического и административного влияния. Например,

официальные оклады высших придворных должностей (Лорд-камергер, Лорд-

стюард, члены Гофмаршальской конторы, камергеры и камер-юнкеры Спальни)

составляли от 100 до 200 ф. в год, столько же получал Обер-церемониймейстер

двора как глава одного из субдепартаментов. В то же время, руководители

отдельных служб двора, как правило, получали в пределах 40-50 ф. в год, а

клерки и низшие слуги — 5-10 ф., однако существовала масса исключений. На

низшем и среднем уровне, по крайней мере, в тюдоровский период, выплаты

устанавливались в соответствии с рангом слуги в не зависимости от места

службы: йомены получали 5ф. 17шл. 4п. в год, грумы - 3ф.8шл.4п., пажи - 2ф.

15шл.[507] В стюартовский период подобное единообразие нарушается, особенно

в Королевской Палате. Степень близости к королю значительно корректировала

уровень жалования: камергеры-привратники Ближней палаты стали получать 30

ф. в год, а в Приемной палате - только 20 ф. Клерки "старших" департаментов

также получали больше секретарей в формально зависимых службах

(6ф.13шл.4п.).

Таким образом, система придворного жалования поддерживала существующую

придворную иерархию и отчасти фиксировала степень доступа к королю, а

значит и к дополнительным доходам. За редким исключением, высокое жалование

подразумевало еще более высокие дополнительные доходы, прежде всего за счет

королевских пожалований. Большинство дотаций грантов, пенсий получали как

раз те категории слуг, которые меньше всего в них нуждались с точки зрения

поддержания минимально-достаточного уровня существования, что порождало

внутреннее напряжение среди корпорации королевских слуг. При Якове I этот

разрыв еще более увеличился, что привело к еще более резкой внутренней

дифференциации уровня благосостояния королевских слуг, усугубленного

вмешательством этнически инородного элемента.

Обычно вновь созданные должности, неотягощенные традицией, получали

значительно большее жалование, чем давно существующие посты примерно того

же уровня. Тот же Обер-церемониймейстер имел жалование в 200 ф., а его

заместители по 100 ф. в год. Учрежденному в 1621 г. посту королевского

надсмотрщика над композициями был установлен один из самых высоких окладов

в 401 ф. в год.[508] Жалование имело пожизненный характер. Оно сохранялось

даже в случае ликвидации должности, что было подтверждено судьями общего

права в начале правления Карла I.[509]

В сравнении с доходами от торговой и предпринимательской деятельности

жалование даже самых высоко оплачиваемых королевских слуг было несравнимо

меньше, но все же оно было значительно выше, чем оплата за выполнение

такого же рода служебных обязанностей в хаусхолдах знати и за работу в

качестве личной прислуги. На протяжении всего средневековья и раннего

нового времени король платил больше.[510] Кроме того, к жалованию

добавлялись значительные дополнительные доходы, а самое главное престиж

королевского слуги.

В отличие от наемных рабочих и служащих в государственных и частных

конторах и предприятиях, которые получали оплату только за отработанные

дни, королевские слуги и ремесленники двора получали жалование на

протяжении всего года, иногда вне зависимости от присутствия при дворе.

Добиться повышения жалования было не простым делом, особенно одновременно

для всех слуг какого-либо придворного субдепартамента. Это было возможно

только при поддержке и покровительстве со стороны высших придворных и

согласии Лорда-казначея. В 1604 г. только в результате высокого

покровительства, долгих и настойчивых просьб самих слуг, было повышено

жалование всему штату королевской капеллы. Жалование руководителям капеллы

(декан, субдекан, капельмейстер) было повышено с 30 до 40 ф., священникам и

хористам - с 10 до 20 ф., а содержание детей из хора увеличено до 10 п. в

день. В регистрационной книге капеллы указывалось, что это единственное

увеличение жалования за долгие годы, поэтому в будущем необходимо всячески

прославлять королевскую милость, а тот, кто осмелиться вырвать запись об

этом увеличении жалования в регистрационной книге капеллы, должен быть

подвергнут анафеме.[511] Возможно, речь идет о практике, когда-либо

применявшейся в других субдепартаментах.

В силу выше перечисленных особенностей и размеров жалования, а также из-

за частых задержек выплат в связи с финансовыми проблемами яковитского

хаусхолда, особое значение приобретали дополнительные доходы придворных

слуг.

Другой формой официального вознаграждения слуг было право столования при

дворе, или право получать бесплатный стол (diet или free board — бесплатный

стол). По своей значимости для поддержания бюджета королевских слуг оно не

уступало, а во многих случаях превосходило годовое жалование. Во-первых,

оно высвобождало значительные средства, которые могли быть потрачены на

пропитание во время несения службы. Во-вторых, это право давало доступ к

королевскому столу или столу одного из высших королевских слуг. В-третьих,

оно фиксировало статус и положение его обладателя в придворной иерархии. В-

четвертых, размеры столования позволяли содержать собственную свиту и не

беспокоиться о задержках жалования.

В отличие от регулярного жалования размеры столов значительно выросли за

тюдоровский период. Столование позволило короне повысить доходы собственных

слуг в условиях сильной инфляции и тем самым временно снять внутреннюю

напряженность при дворе без увеличения бюджета хаусхолда и без

дополнительных субсидий со стороны парламента. Увеличение столового

содержания было проведено за счет роста королевских реквизиций.[512]

При первых Стюартах, в условиях резкой парламентской оппозиции праву

королевских реквизиций, возможности для расширения подобной практики были

исчерпаны. Более того, именно за счет сокращения столового содержания

королевских слуг администрация пыталась решить проблему сокращения расходов

на содержание двора. Совмещая реальные финансовые потребности и

популистскую пропаганду, коронная администрация пыталась выйти из кризиса

за счет среднего и низшего звена королевских слуг, что не могло не вызвать

негативную реакцию и отрицательные для короны последствия.

Напомню, что в средневековье существовала практика совместных обедов

короля и его слуг в Холле, символизировавшее единство придворного

сообщества. Постепенно произошло разделение столов. Король, его свита и

слуги Палаты стали обедать в Большой палате дворца, а столы для слуг

Хаусхолда в остались в Холле. В тюдоровский период эта практика почти

прекратилась. Слуги рассредоточились по своим комнатам и службам. Яков I

пытался возродить практику совместных обедов с помпой в присутствии слуг и

лордов, но сам предпочитал обедать в Ближней палате или Спальне.

Как форма вознаграждения право столования при дворе имело строго

установленные размеры и нормы. Естественно, что самый большой стол

принадлежал королю. Согласно ордонансу 1604 г., он был сокращен с 30 мясных

блюд до 24, подаваемых дважды в день. Прежняя норма сохранялась в те дни,

когда королевская семья устраивала торжественный прием (in state).[513] К

королевскому столу обычно приглашались почетные гости, дипломаты, а также

личные слуги короля из Королевской Спальни.

Вслед за королем наибольшие столы при дворе держали Лорд-стюард, казначей

и контролер Хаусхолда. Каждый получал по 2 “стола” (т. е. два раза в день)

— один из 10, другой из 6 только мясных блюд. Обер-камергер Королевской

Спальни держал 2 стола из 7 блюд каждый. Лорд-камергер — 1 из 10 блюд, а

казначей-кассир и гофмейстер двора — по 1 столу из 7 блюд.[514] Только один

стол Лорда-камергера, возможно, объясняется тем, что он должен был, по

своему положению, обязательно присутствовать за королевским столом во время

обеда монарха.

Ордонансом 1604 г. столы некоторых придворных слуг были сокращены или

совсем отменены. Содержание клерка королевской кухни было сокращено с 5 до

3 блюд дважды в день, а столы мастера королевской ювелирной мастерской,

хранителя королевского Гардероба и общий стол королевских лучников (Bows)

были ликвидированы как “получаемые без соответствующего законного

предписания (warrant) короля”.[515]

Столы могли назначаться группам слуг. Например, девять слуг Счетной

палаты делили стол из 3 блюд (three dish diet), четыре камергера-

привратника делили 2 стола из 5 мясных блюд, камер-юнкерам личных

апартаментов принадлежал один стол из такого же количества блюд.[516] В

среднем один стол для одного человека и его слуг обходился около 300 ф. в

год.

Кроме собственно королевских слуг, при дворе держали столы некоторые из

высших государственных чиновников, например, Госсекретарь, лорды члены

Королевского Совета и его секретари. Столовое содержание назначалось слугам

”стороны королевы” (Queen’s side).[517]

Попытка 1604 г. сократить количество и размеры столов, установить единые

нормы вызвала недовольство придворных слуг и приближенных короля. В ответ

на посыпавшиеся просьбы и прошения Якову I пришлось сделать дополнения к

ордонансу, где восстановить ряд столов для отдельных королевских придворных

(Джона Стенхопа, Вице-камергера двора; Роджера Эстона, камергера

Королевской Спальни; ) и целых групп слуг (кравчих, камер-юнкеров). Но

спустя всего год Совет вновь предложил провести сокращение столов, которое

должно было дать экономию около 10.000 ф.[518] Впоследствии Яков I

неоднократно прибегал к разрешению права столоваться при дворе как к

способу вознаграждения.

Новая попытка сократить расходы двора в 1617 г. вновь свелась к

обсуждению проблемы столов (Diets). Фрэнсис Бэкон, будучи Лордом-канцлером,

был обеспокоен чрезмерными расходами двора. Он предложил несколько

вариантов сокращения расходов на содержание столов: “ 1. объединение

столов; 2. сокращение [количества] столов; 3. уменьшение [числа] блюд на

столах; 4. прекращение [раздачи] новых диет и содержаний, в последнее время

увеличившихся”.[519] Самым лучшим и наиболее выполнимым Бэкон считал первый

способ, поскольку он соблюдал интересы придворных лидеров и отдельных групп

слуг. Он предлагал оставить стол Лорда-камергера, “который есть главный

стол государства”, стол Лорда-стюарда герцога Леннокса, “который наиболее

часто посещаем шотландцами”, стол Обер-камергера двора для слуг Спальни, а

также стол Бэкингема, Шталмейстера двора, к которому было обращено письмо

Бэкона, как “имеющего большую посещаемость”, т.е. для обширной клиентелы

фаворита.[520] Все остальные столы он предлагал объединить в один. Бэкон

считал, что когда такое объединение произойдет, королю будет легче

экономить на оставшихся столах, причем в этом подходе министр ссылался на

поддержку Якова I. Для решения этого вопроса была создана субкомиссия, но

временное сокращение королевских расходов вскоре вновь было сведено на нет

новыми пожалованиями короля.

Большинство из диет могло быть переведено в денежные выплаты, в так

называемые “столовые деньги” (board wages).

Первоначально перевод из натурального содержание в денежное был призван

компенсировать потери тех слуг, которые временно отсутствовали при дворе по

королевским поручениям. Это происходило также тогда, когда по характеру

совмещаемых постов придворный мог рассчитывать на несколько "столов".

Особенно практика выдачи "столовых денег" распространилась в середине XVI

в., когда многие слуги были переведены на посменное дежурство, чтобы

сократить количество присутствующих при дворе.[521] Постепенно "содержание"

стало рассматриваться как составляющая часть придворного жалования и самой

должности. Соответственно изменился и его характер. "Столовые деньги" стали

выплачиваться не за отсутствие, а за присутствие во дворе. Таким образом,

складывающаяся на протяжении XVI в. система office-holding перевернула

первоначальное значение "столового содержания".

Инициатива, в целях экономии, могла исходить как от короля, так и от

конкретного слуги. Столовые деньги ежеквартально выплачивал казначей-кассир

Хаусхолда. По-видимому, вряд ли существовали строго фиксированные размеры

компенсации. Например, стол старшего привратника двора из 5 блюд вместе с

придворным содержанием был заменен на 160 ф. в год. Такая же сумма

причиталась одному из врачей, доктору Креггу, а другой королевский врач,

доктор Марбик, получил за те же 5 блюд чуть больше 134 ф. Аптекарь, который

обычно столовался вместе с упомянутым Марбеком, получил компенсацию в 60

ф., без включения придворного содержания. Стол королевского ключника

(Lockesmith) из двух блюд, был оценен в 30 ф. в год.[522]

За время правления первых Стюартов, практика перевода столов в денежное

содержание стала широко распространенной. Это было выгодно обеим сторонам:

короне, т. к. перевод в денежную форму происходил по меньшей цене, слугам,

т.к. они гарантированно получали наличные деньги, тем более, что многие из

них состояли в свите высших придворных и кормились с их столов. При этом

суммы, выплачиваемые за отказ от собственных столов, значительно выросли по

сравнению с тюдоровским периодом. По подсчетам Дж. Эйлмера накануне

очередной попытки экономии 1629-1630 гг. компенсации составили:[523]

количество

мясных блюд 10 7 6 5

4 3 2

компенсация

ф. в год 1095 850 750 710

490 410 250

Таким образом, стоимость придворных столов на много превышала официальные

оклады королевских слуг. Общая стоимость всех diet оценивается в 47 тыс.

ф., что составляло примерно 5-6 % королевских расходов в к. 20-х — н. 30-х.

годов.[524]

Включение в штат двора давало право обедать и (или) ужинать в обществе

равных себе или близких по своему положению, либо даже держать свой

отдельный стол. Последним, а именно количеством блюд, закреплялся

определенный статус его обладателя или особое расположение монарха.

Единственное “неудобство” это системы представляло отсутствие завтрака,

кроме как для членов королевской семьи. Чтобы частично компенсировать это,

большинство слуг получали особого рода придворное содержание (bouge или

bouche of court). Оно включало в себя хлеб, эль и иногда вино для завтрака,

а также дрова, свечи и другие предметы необходимые для проживания и службы

при дворе. Его размеры были значительными. Например, даже для детей

полагались одна буханка хлеба и половина галлона эля (около 5 ф. в

год).[525] Содержание было тесно связано с правом столования. Размер

первого, отчасти, зависел от размера второго. Придворное содержание

распространялось на большее число слуг, чем право столования и реже

коммутировалось. В случае перевода его в денежную форму, ставки были

значительно ниже, чем компенсации за “утерянный” стол (примерно, 2 пенса в

день или чуть больше 12 ф. в год).[526]

В ордонансах Якова I “diet and bouge” рассматривались как нечто единое,

присущее именно королевским слугам, состоящим в штате двора.[527] Проблема

регулирования их размеров, отчасти, и вызвала появление этих ордонансов. В

одном из них говорилось о том, что в конце правления Елизаветы без ее

ведома были “бесчестно” нарушены норы diet и bouge, установленные королевой

в Book of Ordinances в начале правления. Это привело к росту расходов

Палаты и Хаусхолда и вызвало недовольство подданных. После своевременного

реформирования лишние столы и содержания были отменены, но вновь возросли в

первый год правления Якова I. В 1604 г. Яков I попытался ввести единую

норму придворного содержания (A Declaration of Bouge of Court...).[528]

Каждый должен был получать утром две булки хлеба (одна из них из муки

высшего качества, так называемая manchet), один галлон эля; а после полудня

— еще одну булку хлеба и галлон эля. В дополнение к этому с конца октября

по начало апреля слугам полагалось получать три факела в неделю, ежедневно

— фунт свечей из белого воска (высшего качества) и к ним два подсвечника в

виде острия, вязанку дров, восемь вязанок хвороста и уголь. В период с

конца марта по начало ноября эти нормы сокращались на половину. В тоже

время, король оставлял за собой право увеличить кому-либо содержание своим

распоряжением, которое регистрировалось в Гофмаршальской конторе.[529]

Естественно, что этим правом Яков I активно пользовался. Самое большое

содержание составляло 3 булки хлеба, 3 галлон эля, 3 факел, фунт восковых

свечей, 10 полений дров, 8 вязанок хвороста в день.[530]

Подобные нормы содержания и столования при дворе вряд ли могли быть

использованы полностью одни человеком, которому они предназначались. Diet и

bouge стали одним из способов перераспределения доходов внутри двора в

пользу среднего и низшего звена слуг, а высших королевских слуг —

средством для содержания собственной прислуги, своих родственников, друзей

и клиентов.

Еще одной официальной и регулярной формой получения дохода королевскими

слугами было получение ливрейных денег (livery - ливрея) или снабжение их

служебной униформой или другой одеждой, используемой при выполнении своих

обязанностей. Ливрейные деньги выдавались слугам с конца XIII в. Часть этих

средств выделялась из бюджетов некоторых департаментов, но большинство

проходило через Большой Гардероб. Ливрейные деньги выделялись один раз в

год на обновление служебного гардероба королевских слуг и, как правило, не

превышали 20-30 ф. Для многих средних и низших слуг эти средства были не

велики, но могли выступать гарантированным подспорьем всю жизнь. Например,

королевский сокольничий, некто Р. Буллер (Buller), получал 26 шл. 8 п. в

год пожизненно ливрейных денег при ежедневном жаловании в 2 шл., т.е. около

36 ф. в год.[531] В целом на эти цели уходило около 3.400 ф. в год на

отдельных слуг и несколько тысяч — на те группы слуг, которым требовалась

единая униформа, она шилась за счет средств хаусхолда.[532] Например,

парадные ливреи для стражников шились два раза в год (зимняя и летняя).

Некоторым слугам вместо денег выдавалось сукно на пошив ежегодных

ливрей.[533]

Ливреи имели важное само- и общественно-идентифицирующее значение. Ливрея

демонстрировала принадлежность к определенному сеньору и соответственно

распространяла на господских слуг определенные права и привилегии. Ордонанс

1390 г. закреплял, что ливреи могут выдаваться только вассалам лорда,

находящимся в его пожизненном услужении или личным слугам господина и их

семьям, которые проживают в "его (лорда) хаусхолде".[534]

Другим источником доходов королевских слуг, связанным со служебной

деятельностью, было право на использование различных предметов, вещей после

их употребления по назначению или на получение остатков пищи с королевского

стола (т. н. право перквизита, perquisit — то, что переходит в распоряжение

слуги по использовании господином, perq - любая надбавка). Например,

сержант королевского винного погреба имел право на все использованные

бочки, а в целом все слуги этого субдепартамента имели право распоряжаться

размером жидкости в четыре пальца толщиной на дне каждой открытой бутылки.

Слуги королевской кухни в зависимости от ранга распоряжались различными

отходами, остающимися после разделки рыбы и туш животных. На определенную

часть внутренностей крупного рогатого скота претендовали слуги

Гофинтендантской конторы и т. д.

Практически каждый слуга каждого субдепартамента имел возможность

получить в свое распоряжение что-либо, бывшее в употреблении при дворе или

проходившее через данное ведомство. Например, придворный распорядитель

получал все огарки свечей, горевших в течении прошедших суток на территории

его департамента. Однако по одному из ордонансов 1604 г. это право в целях

экономии было отменено, для чего все остатки свечей надлежало передавать

обратно в кладовую.[535]

Королевские слуги обычно перепродавали то, что получали благодаря праву

перквизита, что создавало прямую заинтересованность в злоупотреблениях.

Выгода была не маленькой. В сер. XVI в. повара свое право собирать навар и

накипь со всех котлов, котелков и т.д. оценили в 60 ф. в год, т.е. больше

годового жалования.[536]

Некоторые слуги Департамента Дворцового Хозяйства получали дополнительный

доход за счет так называемого “третьего пенни” (Third Penny). В конце

каждого года корона продавала оставшиеся неиспользованными запасы

продовольствия. Из вырученных средств 2/3 должно было идти королю, а 1/3

казначею-кассиру двора и главам субдепартаментов, которые имели к этому

отношение. В действительности эти неиспользованные запасы продавались

слугам соответствующих придворных ведомств по заниженным ценам, а те

перепродавали их на рынке. Причем выручка от этих продаж записывалась как в

приходную, так и в расходную часть бюджета департамента, т.е. просто

скрывалась. По подсчетам Дж. Эйлмера казначей-кассир и главы

субдепартаментов Хаусхолда с 1625 по 1634 гг. присваивали таким способом

около 10.500 ф. в год.[537] Именно за счет "третьего пенни" слугам

некоторых департаментов(например, Гардероба) удалось компенсировать потери

в связи с ограничением практики получения вознаграждений от частных лиц.

Некоторые слуги получали доплату за транспортные расходы, связанные с

выполнением их обязанностей или каких-либо королевских поручений

(церемониймейстеры, королевские посланники, камергер-ашеры). Ряд слуг

получал дополнительные средства на аренду жилья вблизи королевского двора.

Отдельным слугам оговаривалась особая доплата за выполнение тех

обязанностей, которые требовали значительных дополнительных материальных и

временных затрат или за выполнение особо ответственной работы. Например,

Обер-церемониймейстер двора получал дополнительно 1 фунт в день, если

находился при иностранном дипломате в пределах дворца и Лондона, и 2 фунта

в день, если сопровождал его в путешествии по стране.[538]

Несмотря на подобное разнообразие форм официального вознаграждения

королевских слуг, они не компенсировали всех материальных затрат и не могли

в полной мере обеспечить достаточный уровень для удовлетворения

потребностей, которые возникали во время службы при дворе. Особенно это

касалось среднего и высшего звена королевских слуг. Они должны были все

время находиться на виду у короля и придворных, стремиться принимать

активное участие в придворной и политической жизни. Для этого им было

необходимо вести великосветский образ жизни, следить за модой, содержать

клиентов и родственников, проталкивать их на различные придворные и

государственные посты, устанавливать выгодные дружеские и брачные связи,

принимать активное участи в придворных развлечениях, заниматься

меценатством и т.д. Все это требовало порой весьма значительных расходов.

Поэтому королевские слуги больше рассчитывали на дополнительные источники

получения доходов, которые были связаны с занимаемой ими должностью, или на

пожалования со стороны монарха, чем на придворное жалование и содержание.

Важнейшими, с точки зрения материальной выгоды, формами проявления

королевского расположения (favour) являлись пенсионы (pensions) и ренты

(annuites). Некоторые из них были связаны с занятием постов, но в

большинстве своем они, все-таки, назначались конкретным лицам, а не

должностям. Пожалование под малой королевской печатью (privy seal) было

особенно почетно. Размеры рент и пенсионов, частота их назначения зависели

больше от положения при дворе и степени близости к монарху, чем от

старшинства в придворной иерархии.

Современники часто использовали понятия рента и пенсион как синонимы. Тем

не менее, рента предоставлялась, как правило, пожизненно или на

определенный срок, а пенсион мог быть приостановлен королем, Лордом-

казначеем или Советом. Например, ряд пенсионов как необоснованные были

отменены Советом в ходе попытки сокращения расходов двора в 1617 г. Часть

из них временно перестали выплачивать, а остальные сократили на 1/3.[539]

Интересно, что ту же работу в Гардеробе проделали хранитель королевского

Гардероба и Лорд-камергер.[540] Сокращение пенсионов, как и сокращение

столов, было предложено Лордом-канцлером Бэконом, одобрено королем и

рассматривалось в качестве одного из важнейших способов уменьшения расходов

двора.

Пенсионы и ренты выплачивались либо из Казначейства, либо из средств

доходных судов. Размеры их колебались от нескольких десятков до нескольких

сотен фунтов и зависели в первую очередь от милости монарха. Яков I

подобной щедростью славился. По подсчетам Л. Стоуна на разного рода

пенсионы, ренты, стипендии (не только королевским слугам) тратилось в

среднем около 140 тыс. ф. в год или 1/4 всех расходов короны.[541] Особенно

щедр первый Стюарт был в начале своего правления, причем значительная часть

пожалований досталась шотландцам (88 тыс. за 7 лет и 15 тыс. из них в

первые несколько месяцев), которые составили ближайшее окружение нового

короля. Немногие избранные получали пособия в несколько тысяч (например,

Леннокс, Монгомери по 5.000 ф.). Для большинства представителей знати ренты

и пенсии были существенной частью их доходов, позволяли поддерживать

придворные жизненные стандарты, восполнять траты на продвижение при дворе

или по гражданской службе.

Кроме того, королевские слуги могли надеяться на прямые денежные подарки

от короля (free gifts), например, камер-юнкеры и камер-пажи Королевской

Палаты получали по 100 ф. в год начиная с 1608 г.[542]

Другие формы вознаграждений, которые могли получать королевские слуги,

были менее прямыми. К ним относились пожалования коронного имущества, право

на покупку или аренду коронных земель, лесов, парков по выгодным ставкам.

Яков I продолжил вымогательство церковных бенефиций (beneficial leases) у

епископов для придворных и фаворитов. Естественно, что большинство подобных

пожалований доставалось высшему звену слуг, но кое-что перепадало и слугам

среднего уровня. Например, секретарь инспектора Гофмаршальской конторы

получил в аренду усадьбы и мельницы в Кегуорде, а сержант королевского

птичьего двора в Камберленде.[543]

К непрямым вознаграждениям относились патенты на производство или

торговлю определенными товарами, лицензии на монополии (в основном

шотландцам, например, граф Данбар получил лицензии на экспорт пшеницы,

железа; Леннокс--контроль над производством сукна, дававший ок. 2.400 ф. в

г.), а также передача слугам прав опеки или откупа на сбор налогов и

штрафов.

Кроме того, слуги хаусхолда обладали рядом финансовых, служебных и

судебных привилегий. Это могло быть освобождение от налогов и призыва на

военную службу, защита от перевода на службу в другое место, особенно в

провинцию. Лорду-камергер получал большое количество петиций с просьбами

освободить от судебного преследования. Для принятия решения назначалось

специальное расследование на предмет того, действительно ли является

проситель королевским слугой.

Стюарты возродили активное применение древнего королевского права

освобождать своих слуг от необходимости занимать какую-либо местную

должность на том основании, что слуги короны должны без помех осуществлять

свои основные обязанности. В 1607 г. нижняя палата парламента признала

правомерным отсутствие депутатов на заседаниях в связи с королевской

службой (Speciale servitium regis). Это право очень часто применялось в XIV-

XV веках. Против него активно выступали местные судьи. Оно устанавливало

приоритет королевской службы над муниципальными обязанностями.[544]

Яков I жаловал специальные “охранные грамоты” (protections),

освобождавшие отдельных слуг от всех налогов. В 1627 г. констебль

Вестминстера жаловался на то, что король Яков I освободил всех своих слуг,

как штатных, так и внештатных, от всех налогов, поэтому они отказываются

"платить любые налоги, требуя освобождения на основании королевских

привилегий". Констебль утверждал, что ранее такие привилегии были

"неизвестны до последнего короля Якова, пожаловавшего протекцию некоторым

из его слуг, которые специально сопровождали его все время".[545] Таких

"некоторых" по оценкам констебля только в Вестминстере набралось 100

человек, большинство из которых составляли разного рода поставщики.

Кроме того Яков I активно использовал свое право прощать долги или давать

по ним отсрочку, особенно для слуг Королевской Спальни.

Дж. Эйлмер отмечает, что подобные “дополнительные льготы” лежали на

границе между финансовыми выгодами от занятия должности и условиями службы

короне.[546]

Кроме разного рода вознаграждений, получаемых от имени короля, слуги

могли получать выплаты или доплаты от частных лиц за конкретную

услугу(fee). Это могли быть либо другие королевские слуги, либо служащие

государственных департаментов, или просто представители английского

общества. Подобные выплаты предусматривались, например, за прохождение

документов через определенный департамент или субдепартамент. Эта форма

была более свойственна государственным службам, чем придворным. Но и в

придворных субдепартаментах их руководители могли назначить дополнительный

гонорар за определенный вид работ, что впоследствии стало традицией и

закрепилось в качестве обязательного условия.

Как уже отмечалось, частные вознаграждения стали серьезной преградой на

пути реформирования хаусхолда. Когда в 1617 г. выяснилось, что реквизиции

скота намного превышали потребности двора, то слуги оправдывались тем, что

эти излишки составляют законные вознаграждения (fee). Они взимают их

потому, что "трудно найти достойных людей, которые согласились бы выполнять

их обязанности за такую низкую плату".[547] Ни одна из проводимых

административно-финансовых реформ двора не смогла полностью отменить

частные вознаграждения в каком-либо субдепартаменте, в лучшем случае их

несколько ограничивали.

Частные вознаграждения поступали в распоряжение всего субдепартамента, а

не лично слуги их получившего. Затем они распределялись между его членами.

С этой точки зрения среди "старых" слуг существовала определенная оппозиция

заполнению вакантных мест или назначению новых членов в штат данной службы,

поскольку с ними приходилось также делиться. Профессор Эйлмер предлагает

рассматривать вознаграждения в качестве формы непрямого налогообложения, в

сохранении которого была заинтересована корона. Исследователь оценивает их

уровень в 33-50 % от всех доходов короны.[548] Фактически через

вознаграждения происходило перераспределение национального дохода в пользу

придворных слуг и государственной бюрократии без вмешательства парламента и

Казначейства.

Во время частых королевских путешествий Якова I многие слуги,

задействованные в организации должного приема и размещения королевского

кортежа, получали от местного население вознаграждения за оказанные услуги.

Среди них были королевские предвестники, посыльные, лакеи, камергеры-

привратники, трубачи, королевский пристав и др.[549] Со временем список

таких слуг все более увеличивался. Они фактически переходили на временное

содержание местных жителей.

Слуги хаусхолда дополнительно получали определенные вознаграждения во

время проведения различных придворных церемоний, в частности, креаций

рыцарей, баронов, графов и т.д., церемоний возведения в кавалеры

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15