КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

джентри.

Преимущество стольников Приемной палаты заключалось в том, что Яков I

часто использовал их для проведения полуофициальных обедов в Рабочей

комнате, “в шотландско-французском стиле, от которых он получал большое

удовольствие”.[108]. Более того Яков I активно привлекал их к застольным

беседам, давая возможность высказать “свое” мнение. Неудивительно, что

некоторые из стольников и виночерпиев обратили на себя внимание короля, а

впоследствии завоевали его расположение. Из числа слуг Приемной палаты

вышли очень влиятельные придворные и государственные лица. Например, Джордж

Виллерс, будущий герцог Бэкингем, был королевским виночерпием. Королевским

форшнейдером начинал свою карьеру Джон Дигби, позднее Вице-камергер двора и

граф Бристол. Пост кравчего занимал друг Р. Карра Томас Оувербэри. В

качестве королевских кравчих в 1617 г. Шотландии были посвящены в рыцари

известные придворные Генри Майлдмей (Mildmay) и Джордж Спенсер (Spencer).

Около 1624 г., когда получил рыцарское звание, королевским виночерпием был

Уилиям Флитвуд, один из сыновей Исполнителя Суда Опеки.

У дверей королевской столовой дежурили действительные камергеры-

привратники (Gentlemen Usher daily waiters), находившиеся на постоянной

службе. Они выполняли свои обязанности посменно в течении всего года. Их

дополняли камергеры-привратники исполнявшие свои обязанности только три

месяца, т.е. один квартал (quarter) в году (Gentlemen Usher quarter

waiters). Многие из них сохранили свои места при новом дворе (напр., Ричард

Комвич (Comvich) и Джордж Поллард (Pollard) как действительные камергеры-

привратники, а Томас Роллз (Rolles) и некто Харрифф (Harriffe) в качестве

квартальных камергеров-привратников присягнули Якову I уже 17 апреля 1603

г. в Йорке[109]). В обязанности некоторых джентльмен-ашеров входило

составление ежедневных отчетов о количестве потребленного во время обедов в

Палате хлеба, вина, эля. Эти отчеты предоставлялись в Счетную палату

королевского хаусхолда.

В целом королевская столовая, или иначе Приемная палата (Present

Chamber), использовалась для проведения официальных придворных обедов и

была местом выхода монарха к своим подданным. Доступ в нее был разрешен

практически всем приглашенным ко двору. Толпа придворных заполняла Приемный

зал в ожидании выхода монарха. Поэтому Приемная палата являлась одним из

ключевых мест в королевской резиденции. Она всегда планировалась при

строительстве тюдоровских, а впоследствии стюартовских дворцов. В случае

расположения двора вне одной из королевских резиденций во время

традиционного путешествия монарха по стране нечто похожее на Приемную

палату обязательно предусматривалось[110]. В стюартовское время, в

следствии выделения Спальни, Ближняя и Приемная палаты объединялись в

единое пространство, когда двор находился в старых провинциальных дворцах.

Такое помещение приобретало различный функциональный характер и

обслуживалось соответствующим штатом в зависимости от проводимой на данном

пространстве церемонии.

Но не все слуги субдепартамента Приемной палаты получили выгоду от

привычек нового монарха. Еще более по сравнению с предыдущим периодом упало

значение королевских телохранителей – оруженосцев (Esquires of Body). Их

количество возросло до шести, что говорит о превращении должности в

почетную.

В XIV-XV вв. оруженосцы-эсквайры представляли при дворе средний класс

провинциальных землевладельцев. Они набирались из различных графств, чтобы

их "лояльность....могла быть известна".[111] Они должны были всегда носить

королевские ливреи "как для личной славы, так и для должного почитания

этого благородного хаусхолда".[112] Эсквайры прислуживали за королевским

обедом, развлекали разговорами публику. В это же время выделилась группа

эсквайров Палаты, действовавших как личная охрана короля. До н. XVI в.

королевские оруженосцы вместе с королевскими рыцарями (Knights of Body)

были одними из ближайших слуг суверена, “которые должны были одевать и

раздевать короля, и никто более не возложит руку на короля” – гласил один

из придворных ордонансов.[113] Но вскоре их функции были переданы слугам

выделившейся “ближней” комнаты. В своеобразном штатном каталоге двора 1546

г. (Ordinary) королевские оруженосцы упоминаются наряду с королевскими

стольниками как “Chamber servants”, т. е. как слуги “внешней” палаты.[114]

При Елизавете, когда весь штат “внешней“ палаты был сокращен, существовал

только один королевский оруженосец. В раннестюартовское время королевские

оруженосцы не несли каких-либо конкретных обязанностей в Приемной палате.

Роль, которую играла в придворной системе Приемная палата, зависела от

того стиля управления и общения с подданными, которого придерживался

монарх. Для Якова I безусловными центрами его личной жизни являлись

Королевская Спальня и загородные охотничьи дворцы. В 1605 г. Роберт Нонтон

(Nauton) заметил, что Приемная палата является "просто проходом", который

используют в государственных делах немногим более, чем дорогу между двором

и Ройстоном.[115] При Елизавете Приемная палата не была "проходом". Она

была местом "выхода" королевы к своим поданным. При Якове I Ближняя и

Приемная палаты двора стали своеобразной границей для английской знати. В

1621 г. Яков заявил лордам, что "для них существует [только] Приемная и

Ближняя палата".[116]

Размеры Приемной палаты были как правило не велики, поэтому официальные

торжественные церемонии проводились в Большой палате (Great Chamber). Она

также использовалась для проведения театральных представлений, маскарадов и

других придворных увеселений.

В штат этого субдепартамента двора входил королевский придворный

распорядитель (Groom Porter). Он руководил организацией игр и других

развлечений при дворе. Для этого он носил при себе карты и игральные кости.

Придворный распорядитель был авторитетом в разрешении спорных вопросов

возникавших во время игр. Кроме того, он следил за приготовлением Большой

палаты к подобным мероприятиям и к церемониям. В 1605 г. Томас Корнуоллис и

его сын также Томас получили патент на пост Придворного распорядителя с

условием отказа от прежних патентов и должностей, что говорит о его высоком

статусе.[117]

В состав субдепартамента входили камер-юнкеры и камер-пажи Большой палаты

(Grooms and Pages of the Great Chamber). Они не имели каких-либо

определенных обязанностей, лишь присутствовали в палате и принимали участие

в играх и развлечениях.

В дверях Большой палаты находились привратники в ранге йоменов (Yeomen

Ushers, всего 4), чей статус не позволял прислуживать в более близких к

королю апартаментах дворца. Положение тюдоровских и раннестюартовских

йоменов соответствовало той роли, которую в средние века играли валеты

(Valet of the Chamber). В начале XV в. звание валетов было синонимом

ливрейных лакеев (footmen), которые готовили постель, освещали комнаты и

выполняли другие распоряжения Первого камергера Палаты, т.е. являлись

действительной прислугой королевских апартаментов до их разделения на

отдельные палаты. В то же время регламенты предусматривали использование

валетов вне двора по королевским поручениям, за что предусматривалась

дополнительная оплата. [118]

На протяжении XVI в. валеты, теперь именуемые в придворной иерархии

йоменами, были постепенно вытеснены из королевского окружения более

почетными рангами джентльменов, грумов и эсквайров. Слуги в рангах йоменов

остались в периферийных по отношению к Спальне субдепартаментах Палаты, а

также в хозяйственных службах двора. Возможно, что значительную роль в этом

процессе перестройки социальной терминологии двора сыграла сохранявшаяся в

XVI-XVII вв. связь придворной и социальной иерархии. На примере йоменов эта

связь наиболее очевидна. Как в социальной иерархии йоменом считался человек

самостоятельно ведущий свое хозяйство, так и на придворной лестнице йомен

какого-либо субдепартамента занимал пограничное положение среди слуг,

поскольку ему не разрешалось иметь собственную прислугу и заместителей в

отличие от эсквайров и других вышестоящих придворных рангов. Например, при

церемонии погребения принца Генри йоменам было разрешено получить материал

на траурные одежды только для себя, а эсквайрам выдавался дополнительный

материал на одного слугу [119].

Социальная номенклатура и иерархия хаусхолда действовали как живая плоть,

натягиваемая на скелет созданный функциональным разделением постов и служб.

В XIV-XV вв., номенклатура слуг хаусхолда еще соответствовала

действительным социальным рангам носителей должностей. Подразумевалось, что

йомен или рыцарь Палаты принадлежали к лицам данного достоинства, точнее

они получили должность в соответствии со своим достоинством. "Черная книга"

Эдуарда IV требовала, чтобы штат Палаты состоял только из лиц благородных

рангов (джентльменов, грумов, йоменов), а штат Хаусхолда – из лиц ниже

йомена.

В конце XVI - начале XVII вв. такая жесткая зависимость почти исчезла.

Социальная номенклатура хаусхолда лишь устанавливала административную

иерархию, ранжирование внутри департаментов. При помощи социальных рангов

достраивалась внутренняя иерархия всего двора: департаментов,

субдепартаментов, должностей. В XVII в. на первое место выходит не

социальное, а реальное положение должности в придворной системе. Выходцы из

знати, дворянства, джентри занимают "неблагородные" должности йоменов,

грумов, и наоборот джентльменами двора оказываются совсем не титулованные

дворяне, а представители средних слоев, которые получив титул, не всегда

стремились освободиться от "лакейской" должности.

Одной из важнейших функций двора являлось обеспечение должной

безопасности монарха. Эта задача особенно усложнялась во время частых

конфликтов между королевской властью и английской знатью, приводивших

иногда к военным столкновениям, а также во время внешнеполитических акций

английской короны, связанных с присоединением Шотландии, Уэльса, Ирландии и

французских земель. В эти моменты двор превращался в полувоенную

организацию, почти каждый член которой был обязан носить оружие и быть

готовым в любой момент отразить нападение неприятеля и защитить короля. Во

время военных компаний, двор становился ядром королевского войска.[120]

Военные службы двора прошли определенное развитие на протяжении

средневековья и раннего нового времени. Военно-дружинный элемент всегда

составлял естественное и необходимое окружение племенных вождей, конунгов и

другого рода раннефеодальных правителей. Собственно, дружина и стала одним

из основных источников формирования королевского двора, его ядром. При

нормандском, а впоследствии и английском, дворе всегда существовало

определенное количество рыцарского элемента (обычно 40-45 рыцарей

хаусхолда, в сер. XIII - до 100).[121] Несмотря на то, что рыцари, как

правило, занимали разного рода придворные и административные должности, они

могли применить свои военные способности в любой момент, когда это

требовалось. Кроме того, находясь при дворе, каждый из них был обязан иметь

военную экипировку и соответствующую средневековому рыцарю вооруженную

свиту (оруженосцы, пажи, слуги), а в случае необходимости выставлять

обговоренное количество конных и пеших воинов. Даже клерки, которые были за

редким исключением, священниками, во время военных компаний должны были

выставлять определенное количество воинов.[122] Таким образом, военный

элемент двора подразделялся как бы на два уровня: военно-служилая

королевская знать (впоследствии — рыцари двора Knights of the Court, затем

— Knights of the King) со своей свитой; и собственно постоянная королевская

охрана, состоявшая из профессиональных воинов (knights and esquires of the

household, с XIV в. - knights of the Chamber).[123] Это разделение, внешне

изменяясь, просуществовало вплоть до начала Нового времени.

В XVI - XVII вв. военная функция двора несколько трансформировалась.

Основной задачей его военных служб стало не активное участие в военных

действиях и защита короля на поле боя, а охрана от возможных посягательств

на его жизнь со стороны заговорщиков, одиночек-террористов и ограничение

доступа к монарху. Тем не менее, военный контингент двора оставался

достаточно внушительным, по крайней мере, внешне. В его задачи входили

охрана границ двора и поддержание мира и порядка внутри него.

Окончательно военная структура двора сформировалась в начале XVI в.,

когда Генрих VIII в 1509 г. создал королевскую гвардию из отпрысков знатных

английских семейств.

Королевская гвардия (The Band оf Gentlemen Pensioners) была создана по

образцу гвардейцев Франциска I Французского. Их великолепие восхитило в

свое время английского короля, который решил иметь собственную охрану из

знати. Впервые chambellans pensionnares из высшей знати, которым платили

только за присутствие, появились при бургундском дворе.[124]

В состав королевской гвардии входило 50 человек. Ее возглавляли капитан и

лейтенант. Особое место занимали знаменосец (Standardbearer), секретарь

(clerk of the Chequer), который хранил список всех допущенных ко двору

(сhequer) и квартирмейстер гвардейцев (gentleman Harbinger). Многие знатные

фамилии стремились получить места гвардейцев для своей молодежи, так что

даже пришлось создать своего рода дополнительную группу из Gentlemen-at-

Arms.[125] В большинстве гвардейские посты предоставлялись пожизненными

патентами, а некоторые, по королевскому соизволению, в наследство.

Королевская гвардия как охранная структура двора вряд ли реально могла

обеспечить безопасность монарха. Это подтвердил эпизод 1554 г., когда среди

гвардейцев воцарилась паника во время приближения к Уайтхоллу отрядов

восставших во главе с Томасом Уайаттом.[126]

Популярность гвардейской службы среди английской знати объясняется

несколькими моментами. Во-первых, королевские гвардейцы входили в

постоянный штат (Ordinary) Королевской Палаты и получали, таким образом,

свободный доступ ко двору и лично к монарху. Во-вторых, их служба была

необременительна. Они не были обязаны постоянно находиться при дворе,

только по специальным случаям или во время квартального дежурства по 10 -12

человек в смену, выполняя при этом чисто церемониальные функции. В основном

их использовали в качестве почетного эскорта и торжественной столовой

прислуги.[127]

В-третьих, гвардейцы получали стабильное жалование, содержание и

размещение при дворе. Средства на содержание королевской гвардии всегда

выделялись особой строкой в королевских расходах.

Наконец, это было чрезвычайно почетное и престижное место, которое давало

возможность аристократической молодежи успешно начать или продолжить

придворную и государственную карьеру. Последнее обстоятельство особенно

подчеркивал лорд Ханздон, капитан королевской гвардии, в своем письме к

новому королю. Ханздон просил сохранить за ним руководство гвардейцами и

информировал Якова I об этом придворном институте.[128]

Ханздон подчеркивает, что все гвардейцы выбирались из самых лучших и

древнейших английских фамилий, некоторые из них являлись сыновьями знати.

Главными основаниями для включения в королевскую гвардию ее капитан

называет достоинство, достаток, честь и чистоту крови. Ханздон обращает

внимание нового короля, что его предшественники рассматривали гвардейцев не

только как охрану, но и как "питомник" для воспитания "наместников

Ирландии, послов,...военачальников...", поэтому они часто использовались

"как в гражданских, так и в военных" делах.[129] Таким образом, в глазах

тюдоровской аристократии королевская гвардия являлась гарантом сохранения и

преемственности аристократических традиций и ценностей при королевском

дворе, одним из гарантов включенности благородного сословия в

государственное управление.

Пользуясь своими привилегиями, гвардейцы стремились играть достаточно

активную роль в политической и придворной борьбе. Гвардия стала тем местом,

куда лидеры придворных группировок стремились протолкнуть своих

сторонников, родственников и клиентов. В силу этого состав Гвардии всегда

был неоднороден. Она никогда не выступала как нечто единое. Например, в

1553 г. королевская гвардия разделилась почти поровну на сторонников Марии

Тюдор (29) и Джейн Грей (21). После воцарения Марии вторая половина

гвардейцев была арестована.[130] Постепенно сложилась практика, когда из

членов королевской гвардии ко двору призывались только те, кто считался

надежным. Остальные рассматривались как резерв и продолжали получать

жалование.

Придворное положение гвардейцев заметно изменилось с приходом Якова I

Стюарта. Возможно, Яков I быстро осознал значение королевской гвардии.

Отношение короля к данной придворной структуре было тесно связано с его

общей позицией по отношению к английской аристократии. Яков Стюарт

стремился ослабить влияние тюдоровской аристократии на государственное

управление за счет лишения ее властных привилегий, размывая социальный

состав английского дворянства.

Подобным же образом Яков I старался сократить влияние королевской

гвардии. Гвардия окончательно потеряла контроль за доступом ко двору, когда

из ее штата был выведен секретарь, ведущий список всех, кому разрешено

присутствовать. Его место занял секретарь с функциями обыкновенного

бухгалтера (paymaster). С 1603 по 1608 гг. этот пост занимал Эдуард Фрайсиз

(Fracys), а с апреля 1608 г. – Генри Минн (Mynn),[131] ставший в 1609 г.

рыцарем, а в 1613 г. – шерифом Ратландшира. В состав Гвардии были включены

представители английских семей, стремившихся к анаблированию, но вряд ли

соответствовавших требованиям, которые предъявлял Ханздон[132].

Джон Хоулз, бывший гвардеец и неудачный претендент на многие придворные

посты, сокрушался, что во время правления Якова I королевские гвардейцы

потеряли "многое из прежнего достоинства". Прежде всего, по мнению Хоулза,

это связано с их имущественным измельчанием, ибо когда он был гвардейцем

Елизаветы, то "считался самым бедным из них, хотя все знали, что он

унаследовал 4.000 ф.".[133] Если при Тюдорах благосостояние большинства

гвардейцев вряд ли зависело от придворного жалования, то при Якове I многие

из них уже мало чем отличались от рядовых слуг, находящихся на придворном

содержании и зависящих от финансового благополучия двора. Поэтому в 1610 г.

жалование и придворное содержание гвардейцев было увеличено на 6.000

ф.[134] С 1603 по 1624 гг. казначейские расходы на содержание королевской

гвардии по данным Дитца возросли в 2 раза (с 4.430 до 9.012 ф.).[135]

Кроме того, половину штата королевской гвардии постепенно по мере

возникновения вакансий стали составлять шотландцы, хотя капитаном Гвардии

продолжал оставаться англичанин.[136] Скорее всего это была просто уступка

нового короля в соответствии с принципом равного представительства наций,

поскольку во главе королевской стражи был поставлен шотландец.

Несмотря на просьбу Ханздона, Яков Стюарт не сохранил за ним поста

капитана королевской гвардии. Им был назначен Генри Перси, лорд

Нортумберленд (1603-1605), который уже 18 мая 1603 г. получил приказ взять

у гвардейцев клятву о супрематии.[137]

Необходимо заметить, что Нортумберленд был католиком и надеялся на

смягчение антикатолических законов с приходом Якова I. Первоначально, новый

король своими действиями подпитывал эти надежды, включив опального при

Елизавете Нортумберленда в Совет и назначив его на почетный пост капитана

Гвардии. Некоторые другие знатные католики также получили придворные и

государственные посты. Но скорее всего это диктовалось не религиозными

предпочтениями нового короля, а политической стратегией, направленной на

ослабление влияния елизаветинцев. Антикатолические законы вскоре вновь были

усилены, что вызвало "Пороховой заговор", активным участником которого стал

граф Нортумберленд.

Одним из пунктов обвинения стал тот факт, что Нортумберленд сознательно

принял в штат Гвардии своего родственника католика Томаса Перси без

принесения им присяги о супрематии. Именно его Нортумберленд посылал весной

1603 г. на встречу с Яковом I, чтобы заручиться его толерантностью к

католикам. По мнению следствия, Томас Перси еще до включения в королевскую

гвардию начал составлять заговор, впоследствии сделав из нее своего рода

прикрытие или базу для заговорщиков, что не могло не сказаться на общем

авторитете королевской гвардии.

Должность капитана была передана Томасу Говарду, графу Суффолку, Лорду-

камергеру Палаты(занимал пост с декабря 1605 по июль 1614 гг.). Поскольку

Суффолк возглавлял Королевскую Палату и вел активную общественно-

политическую деятельность, то действительным руководителем королевских

гвардейцев являлся их лейтенант.

В 1614 г. Суффолк передал пост капитана Гвардии своему старшему сыну

Теофилу Говарду, который с 1606 г. был лейтенантом гвардейцев. Он проявлял

при помощи отца определенную политическую активность (с 1605г. по 1610г.

был членом парламента, а в феврале 1610 г. получил место в палате

лордов,[138] с 1609 г. был членом совета по управлению Верджинией). Теофил

Говард участвовал в военных кампаниях на континенте, неоднократно получал

королевские пожалования (с 1606 г. он управлял несколькими королевскими

манорами в Уэльсе, а 1614 г. был один из наместников Камберленда,

Вестморленда и Нортумберленда). В декабре 1619 г. он был вынужден временно

оставить свой пост из-за падения своего отца и всего клана Говардов, но уже

в январе 1620 г. был восстановлен и сохранил должность до 1635 г.

Теофила Говарда на посту лейтенанта Гвардии сменил Джордж Горинг (1614-

1642) представитель младшей линии известной английской фамилии из Суссекса,

с 1610 г. — камергер принца Генри. О нем отзывались как об одном из

"придворных шутов". Яков I ценил его за чувство юмора.

Среди рядовых гвардейцев можно выделить Фулка Гревилла (рыцарь с 1615

г.), племянника другого Фулка Гревилла, камергера Спальни, а также рыцаря

Бани и будущего лорда Брука; Уилияма Лейтона, который написал приветствие

на вступление на престол и коронацию Якова I "Virtue Triumphant; or a

Lively Description of the Foure Vertues Cardinall".

К концу правления Якова I численность гвардейцев увеличилась до 55

человек и вряд ли можно говорить о том, что королевская гвардия сохранила

свое значение "питомника" для выращивания государственных деятелей и для

воспитания молодых аристократов при королевском дворе.

Действительную безопасность двора должна была обеспечивать Королевская

стража (The King’s Guard или полное название The Guard of the Body of our

Lord the King’s).

Обычно каждый новый монарх назначал новую охрану из своих сторонников,

которые выполняли функции королевских телохранителей. Только с Генриха VII

Королевская стража была создана как постоянная военная служба двора. В нее

были включены представители низшего дворянства и городских сословий,

которые доказали свою преданность Генриху VII Тюдору в ходе борьбы за

престол. И в последующем Королевская стража набиралась из представителей

средних сословий, о чем свидетельствует звание йомена, закрепившееся за

королевским стражником (Yeoman of the King’s Guard).

Впервые на официальной церемонии королевские стражники как особая

придворная группа слуг появились во время коронации Генриха VII в

количестве 50 человек. При коронации Генриха VIII насчитывалось уже 126

стражников, а Елизаветы Тюдор - 200. При Стюартах сохранилась численность в

200 стражников.

Это были пешие воины, вооруженные длинными английскими луками,

арбалетами, пиками, а позднее еще и огнестрельными аркебузами. Стража

действовала как придворная пехота в отличие от других военизированных служб

двора, которые были конными.

Возглавляли Королевскую стражу капитан и несколько лейтенантов. Пост

капитана Королевской стражи (Capitain of the ...) считался одним из

ключевых при дворе. Долгое время он объединялся с постом Вице-камергера

Королевской Палаты, а при Стюартах был совмещен с должностью Обер-камергера

Королевской Спальни. Как правило, капитаном Стражи назначался один из

королевских фаворитов, например, У. Рэли при Елизавете или Томас Эрскин при

Якове I. Современники сообщали, что одной из причин ссоры между Р. Сесилом

и лордом Кобхемом при формировании нового двора стал спор за пост капитана

Стражи. Кобхем попытался апеллировать к Якову I, но выставленный Сесилом

как противник шотландцев, проиграл и оказался в заключении. Яков I назначил

на пост шотландца Эрскина вместо снятого с поста У. Рэли.

В 1617 г. пост капитана Стражи стал причиной борьбы между Генри Ричем и

графом Солсбери, сыном Р. Сесила. К тому времени внутреннее напряжение при

дворе спало и должность капитана Королевской стражи потеряла свою

актуальность. Т. Эрскин, к тому времени уже виконт Фентон, стремился

перевести ее в денежный капитал. По разным слухам, Г. Рич предлагал Фентону

за данный пост 2.500 или 5.000 ф., а граф Солсбери – 6.000 ф.[139] Спор был

передан на решение короля. Чемберлен считал, что пост достанется Солсбери,

поскольку на его стороне был Бэкингем, но на стороне Рича была традиция

согласно которой пост капитана Стражи принадлежал лицу с достоинством не

выше рыцаря. Именно поэтому, как уверял Фентон, он отказывается от

должности, так как она "не соответствует его достоинству".[140] Друзья

Солсбери пытались отговорить его от претензий на этот пост, но желание

графа закрепиться при дворе было весьма велико. Яков I все же решил спор в

пользу Г. Рича.

Генри Рич был младшим сыном Роберта Рича, 1-го графа Варвик. Генри Рич

был посвящен в рыцари в 1610 г., в том же году и в 1614 г. избирался в

парламент. Прекрасные манеры и приятный внешний вид привлекли к нему

внимание Якова I. Расположение короля было выражено как в деньгах, так и в

организации успешной служебной карьеры Рича. Он был назначен камергером

Спальни принца Карла, в ноябре 1617 г. стал капитаном Стражи. В 1623 г. Рич

получил титул барона Кенсингтона. В 1624 г. он участвовал в переговорах во

Франции о браке Карла и Генриетты Марии, а в сентябре 1624 г. при помощи

Бэкингема получил титул графа Холленда. В это время функции капитана Стражи

были вновь переданы Т. Эрскину, поскольку обстановка при дворе вновь

обострилась.

Кроме офицеров и стражников, в состав Королевской стражи входили

знаменосец (эмблемой стражи была тюдоровская корона с ланкастерской розой)

и хранитель списка всех придворных слуг и допущенных ко двору (clerk of the

cheque or chequer roll). Последний пост занимал Роберт Сил (Seal).

Первоначально через него проходило финансирование изготовления ливрей

только для стражников (ежегодно ок. 1.150 - 1.200 ф., по 50-55 ф. на

стражника), а позднее — для всех грумов и пажей Палаты, а также слуг

хаусхолдов членов королевской семьи (ок. 300 человек).[141] Его приемниками

были Томас Элстон (сентябрь 1609 по март 1618 гг.) и Роберт Кук ( с марта

1618 г.).

Стража имела широкий круг обязанностей. Она постоянно сопровождала короля

и должна была обеспечить его безопасность всюду, в том числе и на поле боя.

Согласно традиции стражники должны были сопровождать тело короля в плоть до

его погребения. В тюдоровский период под наблюдением офицеров Королевской

стражи готовилась королевская постель. Тогда же охранники привлекались к

дегустации блюд для королевского стола. После “Порохового заговора” 1605 г.

в их обязанности вошел осмотр подвалов парламента во время его заседаний.

Главная обязанность Королевской стражи - это охрана территории двора.

Стражники дежурили в воротах при въезде на территорию королевского дворца,

в его комнатах, дверях и переходах, на определенном пространстве вокруг

него. Они должны были задерживать всех подозрительных и выпроваживать всех

непрошеных гостей.

Стражники определяли внешние границы двора, охраняя его ворота и 12-

мильную зону, а также открывая и замыкая церемониальные шествия, отделяя,

таким образом, придворное пространство от окружающего мира. Во дворце

королевская стража имела свою дежурную комнату (Guard Chamber). Большая

Палата формально и церемониально считалась вотчиной Королевской стражи.

Стражники носили строго предписанную одежду: красная королевская туника с

пурпурной окантовкой и золотой тесьмой.

Численность Королевской стражи (с января 1604 г.— 200 человек) вряд ли

позволяла отразить нападение отряда восставших (например, отряд Т. Уайатта

насчитывал около 10 тыс. человек). Ее задача состояла в другом –

предотвратить возможные индивидуальные акты или действия небольших групп

заговорщиков, направленные против личности государя, и, прежде всего, не

допускать во дворец посторонних.

Судя по тому, что многократно в тюдоровских и стюартовских придворных

ордонансах и регламентах высказывалось недовольство большим количеством

попрошаек, нищих и просто посторонних лиц при дворе, с последней задачей

Королевская стража справлялась недостаточно хорошо. Ее недостаток состоял в

отсутствии должного социального и придворного статуса стражников, когда

практически любой придворный, королевский слуга, государственный чин или

просто посетитель двора благородного происхождения мог отказаться выполнить

требование рядовых охранников.

В 1606 г. стражники были окончательно оттеснены от Спальни, когда им

запретили переносить дорожные сундуки департамента.[142] При Якове

неоднократно происходили задержки с выплатами жалования королевским

стражникам, что приводило их к волнениям и вызывало общее беспокойство при

дворе.

Еще одной военной структурой двора являлась небольшая группа королевских

жандармов (Sergeant-at-arms). Их было около 20 человек рыцарского звания.

Они составляли старейшую военизированную службу двора. королевские жандармы

в данном количестве упоминаются еще в ордонансе 1279 г., а в ордонансе 1318

г. их насчитывается 30 человек.[143] Причем в этих ордонансах они упомянуты

поименно, чего удостаивались только лица, занимавшие высокое положение и

важные должности при дворе.

В последующем значение жандармов постепенно падает, функции изменяются

(количество сократилось до 7 человек, по 3-4 на дежурстве[144]). В конце

средневековья они выступают как собственно жандармы, которые должны

присутствовать при короле во время приемов, балов, спектаклей и т.д. для

того, чтобы в любой момент быть готовыми арестовать возможных изменников и

других благородных преступников, что не позволял сделать статус королевских

стражников. Символом их власти была булава. Они участвовали в арестах и

сопровождении обвиняемых ко двору и на Суд Звездной Палаты, при этом они

получали плату с арестантов за их конвоирование.

Кроме штатных, существовала большая группа экстраординарных жандармов,

которые по вызову выполняли различные полицейские и фискальные распоряжения

короля, не присутствуя постоянно при дворе. Подобная практика позволяла

делать причастными к жизни двора большее число провинциалов.

Кроме самих военных ведомств в состав хаусхолда входили специальные

службы и мастера, обеспечивавшие их деятельность. Это мастера по

изготовлению, ремонту и хранению различного вооружения. Например,

королевский оружничий (gunmaker) хранил королевские мушкеты. Был также

хранитель луков (bowbearer).

Наряду с выделением Королевской Спальни в отдельный субдепартамент,

важным новшеством, введенным Яковом I, стало создание Экспедиции

церемониальных дел ( подробнее см. ниже).

В подчинении Лорда-камергера существовал целый ряд субдепартаментов,

формально входивших в состав Королевской Палаты, но на деле пользовавшихся

некоторой автономией.

Крупнейшим из них было придворное ведомство Строительных работ (Works).

Оно отвечало за строительство и содержание королевских дворцов и разного

рода придворных построек.

Субдепартамент обладал определенной финансовой самостоятельностью, имея

собственную строку в бюджете двора. Средства на содержание и строительство

требовались немалые. Яков I увеличил расходы ведомства с 4 до 20 тыс. ф. в

год, это не включая отдельные расходы на строительство новых зданий, таких

как Банкетхаус в Уайтхолле, начатое в 1617 г. и потребовавшее еще 15 тыс.

ф.[145] Большая часть этих средств уходила на текущий ремонт. Дополнительно

субдепартамент получал деньги на реставрацию фресок, скульптур, картин и

декора королевских дворцов.

Возглавлял ведомство Руководитель строительных работ (Surveyor). Он

управлял штатом и делами субдепартамента (Дэвид Канингхем —1604-1606 гг.;

Симон Базил —1606-1615 гг.). В 1615 г. этот пост занял талантливый

архитектор и театральный постановщик Иниго Джонс (до 1643 г.), который

стремился развивать в Англии классический стиль (примером может служить

построенный под его руководством Банкетхаус). Ему удалось провести

относительную модернизацию королевских дворцов. Высшие слуги

субдепартамента стали, своего рода, личными представителями И. Джонса,

распространяя его инновации (особенно отличались его помощник Джон Уебб и

архитектор Николас Стоун).

Джонс фактически взял в свои руки постановку театральных представлений и

маскарадов при стюартовском дворе. Вверенный ему субдепартамент выделял на

эти мероприятия значительную часть средств и материалов, например на

обустройство театральной сцены. Его покровителями при дворе были графы

Пемброк и Эрандел.

В целом штат субдепартамента Строительных работ был достаточно велик,

чтобы обеспечить выполнение возложенных на него обязанностей. Главным

помощником руководителя ведомства был инспектор строительных работ

(сomptroller of the Works), который надзирал за выполнением работ, их

качеством и расходами придворного ведомства (Симон Базил - 1597-1606 гг.;

Томас Болдуин - 1606-1641гг.). Кассир (paymaster) оплачивал расходы по

строительству и выплачивал жалование слугам субдепартамента. Секретарь

(Clerk) также надзирал за проведением работ и отвечал за качество

поставляемых для них материалов. Проектированием построек и

непосредственным руководством строительства занимались придворный

архитектор (master mason), старший плотник (master carpenter) и старший

водопроводчик (sergeant plumber). Они руководили соответствующим штатом

ремесленников (craftsmen) и рабочих (laboriers). Кроме того имелись свои

отделения субдепартамента в Виндзоре, Честере и других дворцах.[146]

Повседневная жизнь яковитского двора была довольно разнообразна и

расточительна. Частые праздники, театральные представления, игры,

маскарады, балы, рыцарские турниры, королевские пиры и т.п. требовали

должной организации и значительных расходов.

Организацией придворных празднеств и их материально-техническим

обеспечением заведовала служба королевских развлечений (Office of the

Revels; revel - пирушка). С 1603 по 1639 гг. ее возглавлял распорядитель

развлечений (Master of the Revels) Джон Астли (Astley), сын распорядителя

субдепартамента королевских драгоценностей при Елизавете.

Штат придворной службы был невелик и состоял из главного секретаря,

клерка-контролера, йомена-заместителя руководителя субдепартамента и камер-

юнкера. Субдепартамент королевских развлечений как отдельная структура

выделился из Большого Гардероба при Тюдорах. Он был организован для

подготовки и проведения, только зарождавшихся при дворе, маскарадов и

театральных представлений. Его слуги обеспечивали костюмы, реквизит,

декорации, нанимали для постановок лондонские труппы.

Джон Астли не обладал творческими способностями поэта или художника,

поэтому его функции были ограничены лишь техническим обеспечением

маскарадов, в то время как Иниго Джонс с группой поэтов, музыкантов и

артистов работал над постановками. Стоимость маскарадов обычно превышала

1400 ф. Они оплачивались из нескольких источников: большая часть средств

приходила из Казначейства, костюмы обеспечивал Гардероб, субдепартамент

Строительных работ оформлял сцену, иногда средства выделяли Королевская

Палата (напр., жалование артистам – 10 ф. за выступление) и Хаусхолд, а

также хаусхолд королевы. Через некоторое время, иногда достаточно долгое,

расходы придворных служб компенсировались Казначейством.[147]

Для маскарадов требовались значительные пространства, для чего строились

временные деревянные строения (banqueting houses). Елизаветинский

Банкетхаус простоял до 1607 г. Яков I приказал построить новый из кирпича и

камня, который сгорел в 1619 г. вместе с архивом Королевского Совета и

другими документами. Архитектором нового Банкетхауса был Иниго Джонс.

Определенную роль в организации королевских развлечений играл

Субдепартамент по установке летних палаток (Tents). При Якове I в него

входили: распорядитель (Master of the Tents) Генри Секфорд, несколько

секретарей, контролер, 4 йомена и камер-юнкер. Эта группа королевских слуг

имела попечение за палатками, павильонами и другим реквизитом. который

употреблялся во время королевских путешествий, загородных прогулок, охоты,

фестивалей. Бюджет субдепартамента был небольшим около 90 ф. в год.

Субдепартамент являлся одним из старейших при дворе, поскольку походы,

путешествия являлись неотъемлемой частью функционирования средневекового

хаусхолда.[148]

В XVI-XVII вв. слуги субдепартамента также стали заботиться о палатках

расположенных близ Уайтхолла или других королевских резиденций, когда в них

находился двор. В этих палатках проживали низшие слуги хаусхолда, а также

приезжие ко двору. Особое значение организация должного количества палаток

приобретала во время вспышек чумы, чтобы не допустить распространение

болезни на территорию двора.

Тюдоры и Стюарты были известными любителями музыки и неплохими

музыкантами. Для королевских развлечений при дворе существовал большой штат

разного рода музыкантов: 14-16 трубачей во главе с сержантом, волынщики,

менестрели и пр., общей численностью более 50 человек.[149] Часть из них

имела статус “chamber musicians”(26 в 1605-1606 гг.), которые развлекали

лично королевскую семью (старшие музыканты получали по 2 шл. 2 п. в день,

младшие – 20 пенсов, и те, и другие получали по 16 ф. в год на ливреи,

всего на содержание музыкантов расходовалось более 1060 ф. в год).[150]

Существовали целые семьи придворных музыкантов: Лупо, Бассано, Ленеры.

Кроме того, при дворе находились специальные мастера для производства и

хранения музыкальных инструментов (instrument makers, organ keeper).

Английские монархи также были ценителями театральных представлений. Почти

все члены королевской семьи содержали собственные театральные труппы

(King’s players). 19 марта 1603 г. была подписана королевская лицензия для

труппы артистов, в числе которых находился У. Шекспир. Им предоставлялось

право показывать пьесы для королевской семьи, а также давать представления

в театре Глобус. Ранее эта труппа именовалась как "слуги Лорда-камергера".

После получения королевского покровительства они приняли звание

"королевских слуг", под которым они выступали до 1613 г., до тех пор, пока

пожар не уничтожил театр.[151] Эта труппа участвовала в большом количестве

придворных театральных представлений, фестивалей, маскарадов, особенно

организованных королевой.

Другим любимым развлечением монархов всегда была охота. Охота

сопровождалась соответствующим образом организованными и тщательно

разработанными ритуалами и обычаями. Охота с гончими, как правило,

проводилась летом, а соколиная – зимой. Организация охоты выпадала на

специальных распорядителей (Master of the Games или Game's Keeper). Часто

эти почетные должности раздавались знатным придворным, которые заведовали

охотой в определенных королевских парках, лесах и имениях.

Естественно, что в структуре английского двора существовали охотничьи

службы. Королевской псарней (Kennels), которая формально входила в состав

Департамента Королевской Конюшни (King’s Stabls), заведовал королевский

ловчий (Master of hounds; hound - гончая). Сокольничий (Master of falconer)

руководил соколиной охотой и службой двора, которая ее организовывала

(Toils - сети, ловушки). В королевских охотах принимали участие королевские

егеря (Hantsmen, ок. 35 человек), гончие (harriers, ок 15 человек) и

сокольничие (falconers, ок. 31).

Одним из известных королевских ловчих был Роберт Дормер (Dormer), в 1615

г. ставший баронетом, а через 10 дней – лордом.

Яков I очень любил охоту. Значительную часть времени он проводил в

охотничьей резиденции в Ройстоне в окружении своих ближайших слуг. Ему

очень не нравилось, когда его отвлекали от любимого развлечения. В январе

1609 г. была создана новая должность Marshall of the Field, которую занял

Ричард Уигмор.[152] Он должен был следить, чтобы короля во время его

путешествий и охоты сопровождали только его ближайшие друзья (followers), а

посторонние не мешали и не препятствовали его развлечениям. Во время охоты

Яков I как бы изолировался от окружающего его мира. Естественно, что

руководители различных охотничьих служб и их помощники получали большое

количество подарков и пожалований. Расходы отдельных охотничьих служб были

сопоставимы с расходами некоторых субдепартаментов.[153]

Для придворных увеселений часто использовались различные животные.

которые содержались при дворе специально назначенными слугами (Officers of

Bears, Bulls, Mastiffs; Cormorant Keeper). Лица, занимавшие эти должности,

пользовались определенным почетом и уважением. Кроме того, в Тауэре

содержались звери из королевского зверинца.

В XVI в. двор постепенно становится культурным центром страны,

законодателем мод и стилей в искусстве. Учреждаются должности королевского

художника (Painter), королевского миниатюриста (Limner), хранителя

королевской галереи картин (Picture Keeper), хранителя королевской

библиотеки (Library Keeper).

Но более, чем произведения искусства и книги, при дворе ценились

драгоценности. Королевская ювелирная мастерская (Jewel House) всегда имела

много заказов. Она считалась частью Департамента Королевской Палаты, но

пользовалась значительной автономией от власти Лорда-камергера. Ее

возглавлял распорядитель королевской ювелирной мастерской (Master of the

Jewels). Ему помогали секретарь и заместитель в ранге йомена. В мастерской

работали ювелиры (jewellers) и золотых дел мастера (Goldsmiths).

С приходом Якова I расходы на драгоценности заметно возросли. За первые

четыре года на них было потрачено 92 тыс. ф., в то время как весь бюджет

елизаветинского двора составлял около 220 тыс. ф., а сама мастерская в 1600

г. получила только 2 тыс. ф.[154]

В число обязанностей королевских ювелиров, кроме выполнения заказов

членов королевской семьи, входило изготовление “прощального дара” для

иностранных послов от имени английского короля, например, серебряной

пластины весом от 1200 до 2000 унций в соответствии с рангом отъезжающего.

Иногда Ювелирная служба двора использовалась в качестве резервной казны,

неподконтрольной казначейству. В июне 1614 г., после роспуска парламента,

который отказался субсидировать короля, на хранение в Jewel-house были

переданы добровольные пожертвования лордов в виде денег и

драгоценностей[155]. Большая часть этих средств шла на оплату королевских

драгоценностей.

В первой половине правления Якова I должность распорядителя

субдепартамента находилась в руках Эдуарда и Генри Кэри (Carey). В январе

1618 г. Генри Кэри занял пост Инспектора двора, а свой прежний пост передал

или, как утверждал Чемберлен, продал Генри Майлдмею (Mildmаy) за 2.000 или

3.000 ф.[156], хотя Натаниэл Бретт говорил о последнем как о "слишком

бедном" человеке, чтобы ему доверили этот пост.[157] Оба обозревателя

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15