КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

КОРОЛЕВСКИЕ СЛУГИ И ЯКОВИТСКИЙ ДВОР В АНГЛИИ 1603-1625

затрагивавших проблемы функционирования двора Якова I, акцент делался в

основном на исследовании перипетий фракционной борьбы и степени влияния

королевских фаворитов на проведение внутренней и внешней политики короны.

Неудачи административных и политических реформ практически не связывались с

особенностями развития королевской администрации и механизмов,

обеспечивавших обладание государственными и придворными должностями.

Внутренняя и внешняя политика представлялась подверженной политической

конъюнктуре, и поэтому нелогичной и непоследовательной. В последнее время

происходит активная переоценка этой категоричности. Она невозможна без

комплексного анализа особенностей функционирования королевского двора как

ведущего элемента выдвигаемой историками антитезы "Двор" и "Страна".

Поскольку королевский двор являлся тем пространством, где сталкивались

различные социально-политические интересы и вырабатывались

общегосударственные решения, то анализ собственно придворной политики

Якова I и особенностей организации королевского хаусхолда позволит выявить

определенную направленность раннестюартовской политики в целом.

Уже при первых Тюдорах королевский двор постепенно стал местом

сосредоточения социальной и политической элиты королевства, в состав

которой, помимо земельных магнатов и высших государственных чинов, вошли

королевские слуги и фавориты. При Стюартах притягательность двора

значительно возросла. После долгих лет елизаветинской экономии и

сдержанности в расходах, связанными с войной, экономическими трудностями и

особенностями стиля правления самой Елизаветы, новый король, судя по его

правлению в Шотландии, обещал быть более щедрым к своим новым подданным.

Королевский двор наполнился знатью, преуспевающими джентри и амбициозной

молодежью, ищущими королевской милости, щедрости и доходных мест. Каждый из

претендентов приводил ко двору собственных слуг и клиентов. По выражению

М. Сматса, королевский двор стал своего рода микрокосмом королевства,

организмом с ярко выраженным центром – в лице монарха, но с неопределенной

и постоянно меняющейся периферией[24].

Чем ближе к королю находился придворный, сам или через своих клиентов и

покровителей, тем больше он имел шансов завоевать королевское расположение,

принимавшее формы делегированных монархом властных полномочий, субсидий,

подарков, доходных должностей и привилегий. Исследования Л. Стоуна и

Дж. Эйлмера показывают, что королевские пожалования были одним из основных

источников доходов английской аристократии[25].

Но в начале XVII в. финансовые и административные возможности короны были

весьма ограничены. Количество как действительных, так и почетных должностей

было в несколько раз меньше числа желавших их получить. К тому же уже в

первые месяцы своего правления Яков I проявил чрезвычайную разборчивость в

распределении королевской щедрости, отдавая явное предпочтение шотландцам,

пришедшим с ним, и избранным представителям английской знати.

Стюарт неоднократно высказывал недовольство чрезмерным количеством лиц,

находящихся при дворе, о чем свидетельствуют, выпускавшиеся по этому поводу

королевские прокламации[26]. Но эти усилия были тщетны. Развивая двор как

социально-политический и культурный центр королевства, первые Стюарты своей

практикой постоянно создавали условия для роста численности придворных и

для увеличения расходов на содержание хаусхолда.

Королевская Палата (King`s Chamber) как высший придворный департамент

(Household upper stairs – буквально: Хаусхолд высших ступеней) была

призвана регулировать заведенный при дворе порядок и церемониал. Именно она

обеспечивала выполнение представительских функций монарха как символа

государства и общества.

Значительная часть слуг Палаты составляла почетное окружение государя. В

штат Палаты входили ближайшие и самые преданные слуги короля, которые

поддерживали частную жизнь суверена. В силу особой близости к монарху члены

Королевской Палаты оказывали влияние на политическую жизнь, активно

вмешивались в государственное управление. В периоды своего расцвета высший

департамент двора был одним из важнейших органов центрального

административно-финансового управления государства. К моменту вступления

Якова I Стюарта на трон Департамент Королевской Палаты прошел долгую

многовековую эволюцию и имел достаточно сложную внутреннюю структуру.

Значение Королевской Палаты в административно-политической истории Англии

чрезвычайно велико. Она была первым центральным органом управления, из

которого, по меткому выражению Т. Таута, "gone out"(вышли) почти все

административно-финансовые государственные институты[27].

Высший придворный департамент постепенно сформировался вокруг

архитектурно-пространственного центра двора — собственно королевской палаты

(саmera regis) — как центрального и самого безопасного помещения в

резиденции государя. Первоначально в англосаксонский период это была

королевская спальня с прилегающим гардеробом. Спальня быта основным местом

пребывания короля, куда пускался ограниченный круг лиц, в том числе

самые надежные слуги. В силу этого она вполне естественно стала местом

хранения казны, королевских драгоценностей, оружия, документов, книг и

церковной утвари.

Слуги, которые содержали, хранили и переносили эти ценности, поддерживали

соответствующий порядок в спальне, готовили королевскую постель,

пользовались большим доверием суверена и свободным доступом в его

апартаменты (bedthegns, burthegns; лат. форма: camerarii, cubicularii).

Достаточно рано они стали не просто хранителями, но и, с ведома короля,

распорядителями этого имущества. С возрастанием и усложнением финансовых

операций, увеличением секретарской работы, ростом самого хаусхолда

некоторые из камерариев начали специализироваться на определенном виде

деятельности. В качестве ближайших слуг короля они стали важнейшим

средством реализации его воли за пределами королевской спальни. Это делало

их положение достаточно заметным. Не случайно, некоторые из них выступают в

роли свидетелей королевских хартий.

Тем не менее вряд ли можно считать спальню англосаксонских королей

сформировавшимся придворным институтом. Англосаксонский двор был единым,

нерасчленимым на структурные элементы, целым. Королевских слуг, скорее

всего, следует рассматривать не как лиц, входящих в штат отдельных служб

двора, а в качестве членов большой королевской семьи, выполнявших свои

обязанности на определенном пространстве и по конкретным обстоятельствам.

Процесс внутренней дифференциации двора начался незадолго до нормандского

нашествия и был им заметно активизирован. С ростом королевских доходов

стало затруднительно хранить государственную казну в спальне государя и

постоянно перевозить ее с места на место. При Вильгельме Завоевателе казна

(treasury) получила постоянное местоположение в Винчестере и фактически

превратилась в центр финансовой системы государства.

Constitutio Domus Regis - один из первых придворных ордонансов, созданный

при Стефане Блуа в 1135 г., зафиксировал раздельное существование палаты и

казны. Однако они по-прежнему рассматривались как тесно связанные части

королевского дома, при этом часто дублировавшие деятельность друг

друга[28].

Ордонанс Стефана Блуа, представляющий собой список слуг двора с указанием

жалования и дневного содержания, рассматривал палату двора (camera curie)

как отделенную службу (ministerium) королевского хаусхолда.

Уже при Генрихе I Королевская Палата состояла из трех подразделений с

отдельным штатом: 1) спальня (camera), как внутренние, личные королевские

апартаменты, где король ел, спал и т. д., под неусыпным взором Первого

камергера (master chamberlain) и 2-3-х камерариев; 2) camera curie - т.е.

Палата как финансовая служба, ведающая доходами и расходами всего двора со

штатом из 1-2 камерариев, вероятно заместителями первого камергера; 3)

казна (treasury), управляемая первоначально двумя камерариями казны

(chamberlains of the treasury), а впоследствии независимым казначеем

(treasury), равным по своему рангу Первому камергеру палаты[29].

Если первые два подразделения остались в составе двора, то казна

выделилась как хранилище драгоценностей, в XII в. она перешла под

подчинение Казначейства (Exchequer). С этого момента Казначейство

становится первым государственным ведомством, отделившимся от королевского

двора. Оно имело собственный штат и напрямую отчитывалось перед

королем.[30]

Развитие Казначейства как "публичного", общегосударственного финансового

ведомства неизбежно увеличило значение Палаты как "личной" финансовой

службы короля, "второго казначейства", постоянно функционировавшего при

государе.[31] Являясь частью управленческого аппарата, Палата всегда

обладала значительной потенциальной силой. Близость к королю, собственные

финансовые ресурсы, наличие компетентного штата делали ее действенным

инструментом реализации королевской воли и желаний. Светские слуги, а

вскоре и клирики, появившиеся при дворе из-за увеличения объема финансовой

отчетности и секретарской работы, являлись доверенными лицами короля. Они

часто выполняли различные поручения монарха за приделами хаусхолда.

В повседневной деятельности Королевской Палаты на протяжении XII—XIII вв.

постепенно возросла роль священников (clergy). Им были переданы финансовые

и секретарские посты. Именно в это время появились первые отчеты

департамента (rolls). Сама Палата стала своеобразным "питомником для

клерикальных управляющих", как выразился Ч. Краймс, своего рода camera

clericorum.[32] Впоследствии за многими должностями двора закрепилось

название "клерк" или "секретарь" (Clerk of...). Как правило, они

возглавляли соответствующий хозяйственный субдепартамент двора или вели его

финансовую отчетность.

В целом, можно говорить о том, что уже при Генрихе II Королевская Палата

была “строго организованным институтом, компетентно укомплектованным и

всегда готовым расширить свои функции".[33] В конце XII века за ней

закрепляется название camera regis.

Значительно большую эффективность в качестве административно-финансового

центра Палата приобрела с появлением при Иоанне Безземельном так называемой

"малой печати"(small seal). Росту влияния Палаты на систему

государственного управления также способствовало прекращение королевских

вояжей на континент. В этот период Палата являлась самым расходным

институтом короны, поскольку финансировала личные потребности монарха и его

военные нужды.

Политико-административной роль департамента Королевской Палаты самым

тесным образом зависела от устойчивости королевской власти и личности

самого монарха. Поэтому быстрому взлету ее влияния во II пол. XII века

соответствовало столь же быстрое падение в н. XIII в. Баронская олигархия и

малолетство Генриха III поставили Палату под контроль знати и Казначейства.

Внутренняя структура феодального хаусхолда во многом была определена

архитектурной композицией аристократического дома. Королевский хаусхолд

отличался от резиденций знати только своими размерами. Палата (Chamber) и

холл (Hall) были обязательными архитектурными элементами этого

пространства. Господская палата, как правило, находилась на втором этаже

(отсюда ее второе название "upstairs", закрепившееся в титулатуре

департамента). Хозяин хаусхолда проводил в ней большую часть своего времени

в кругу родственников, друзей и ближайших слуг. Палата была меньше по

размеру и вход в нее был менее доступен. Часто к Палате примыкала небольшая

комната для хранения вещей — уборная (garderobe).

Холл, располагавшийся на первом этаже здания (соответственно

–"downstairs"), объединял хозяйственные службы и заполнялся низшими

слугами. Иногда холл и палата располагались на одном этаже, тогда в дальнем

от палаты служебном конце холла располагались кладовые для вина и провизии.

С ростом потребностей господина, с улучшением домашнего комфорта,

увеличением количества слуг развивалась внутренняя архитектурно-

пространственная планировка палаты и холла, получая свое институциональное

закрепление. Палата достраивается определенным количеством вспомогательных

комнат и личных покоев для господина и его семьи. Вокруг холла формируются

различные хозяйственные комнаты, кладовые со своим штатом. Палата и Холл

являлись своего рода архитектурным фоном для высшего общества от лорда до

короля. Каждая часть дома имела ответственного (offiсer).

Ежедневная жизнь аристократа была связана с большой группой

присутствующих подле него лиц, которые составляли своего рода корпоративное

единство (familia). Глава хаусхолда контролировал их деятельность и

использовал как советников. Внутренняя дифференциация королевского

хаусхолда проходила также и на социальном уровне. Палата преимущественно

заполнялась знатью и рыцарями, а Холл — представителями средних и низших

сословий. Тем не менее, и те, и другие по-прежнему составляли единый

организм королевского хаусхолда.

В XIII в. из Королевской Палаты в качестве независимого придворного

департамента выделился Гардероб (Wardrobe), ответственный за хранение и

транспортировку одежды, оружия и других вещей, необходимых для короля и его

свиты. К середине XIV в. Гардероб стал ведущим институтом двора, а с

укреплением королевской власти и всего государственного управления.

Первоначально Гардероб был просто местом хранения королевской одежды,

архива, ценностей, оружия. В период гражданской войны сер. XIII в. и в ходе

захватнических войн в Уэльсе, Шотландии и Ирландии он фактически

превратился в военное придворное ведомство. Поскольку военным целям была

подчинена финансовая система и управление королевства, то Гардероб

постепенно стал административно-финансовым центром всего государства. Он

получал прямые выплаты из Казначейства, заведовал снабжением и финансовым

обеспечением двора и армии короля во время военных компаний. Штату

Гардероба, который состоял в основном из священников, было доверено

хранение малой печати и ведение всей секретарской работы для нужд короля.

Сложившуюся административно-финансовую систему зафиксировал ордонанс

Эдуарда I 1279 г. Согласно ордонансу, самое высокое положение среди

королевских слуг занимал хранитель Гардероба (Keeper of the Wardrobe),

иногда называемый казначеем всего двора (Treasurer of the Household)[34].

Его ближайшими помощниками были разного рода клерки-секретари Гардероба,

которые впоследствии составили основу Гофмаршальской конторы двора (см.

глава 2.).

Военные действия требовали постоянного и высокого финансирования,

которое стало теперь зависеть от ассигнований парламента. Это

обстоятельство усилило контроль над хаусхолдом со стороны Казначейства.

В начале XIV в. серией ордонансов был фактически установлен баронский

контроль над королевской администрацией, в частности над Казначейством и

Гардеробом. Назначения на высшие должности должны были осуществляться с

баронского согласия, устанавливался контроль за использованием малой

государственной печати, а все расчеты должны были производиться через

Казначейство. С этого момента начинается выделение Государственной

Канцелярии, в ведение которой переходит малая печать. Штат Канцелярии,

независимый от глав придворных служб, вел переписку от имени короля,

составлял разного рода документы, хранил королевский архив . Через него

проходили все прошения и петиции, направляемые к королю.

Таким образом, в XIV веке королевский Гардероб теряет значение

ближайшего канала передачи королевской воли среди как государственных, так

и придворных институтов. Поскольку он не мог “покинуть двор”, обеспечивая

сохранность королевского платья и других жизненно необходимых вещей, то со

временем он превратился в рядовой придворный субдепартамент, выполнявший

чисто хозяйственные функции. В период активизации военных действий значение

Гардероба временно возрастало (например, при Эдуарде III и Генрихе V), но

он уже не мог обеспечить возросшие военные потребности монарха. В 1406 г.

под давлением палаты общин пост хранителя Гардероба был передан светскому

лицу.[35]

К началу XVII в. Гардероб разделился на несколько независимых друг от

друга служб. Большой Гардероб (Great Wardrobe) практически отделился от

двора, т.к. он обеспечивал ливреями, парадными одеждами большую часть

государственных служащих. В структуру Департамента Королевской Палаты был

включен Личный Гардероб короля (Privy Wardrobe of the Robes). Его

возглавлял хранитель мантий (Gentleman of the Robes). Кроме секретаря,

йомена и нескольких камер-юнкеров в штат входили портные (tailors) и

чистильщики (brashers). В состав “верхнего департамента двора” также входил

Спальный гардероб (Removing Wardrobe of the Beds), который обеспечивал

изготовление, хранение, чистку и стирку белья для королевской постели. Его

возглавлял хранитель в звании клерка (Clerk of the Wardrobe). Ему

подчинялись заместитель, в ранге йомена, камер-юнкеры, камер-пажи и

секретари.

Одновременно с падением Гардероба начинается возрождение Королевской

Палаты. Среди всех придворных департаментов она обладала тем преимуществом,

что имела наибольшую близость к королю. Кроме того Палата была единственной

придворной службой, находившейся вне финансового контроля Казначейства и

административного контроля баронов. Поэтому естественно, что она стала

одним из средств укрепления королевской власти.

На короткий период Палата стала мощнейшим финансовым ведомством страны.

Она была обеспечена доходами от конфискации земель и имуществ. Ей были

переданы так называемые “chamber manors” (палатные маноры). В ее

распоряжения поступали крупные суммы от иностранных банкиров. Именно в этот

период фактически сформировалась личная королевская казна, так называемый

“личный кошелек короля”(privy purse). Она впоследствии обеспечивала

известную финансовую независимость монархов, в том числе и Якова I. В то же

время Палата постепенно восстановила свои административные функции.

Определенную роль в этом сыграло появление тайной печати (secret seal) и

второй печати для имущественных дел (griffin). Во время активизации военных

действий Палата иногда действовала как военный секретариат (например, при

Эдуарде III и Ричарде II).[36]

Финансовое главенство департамента было недолгим. Рост военных расходов и

сокращение земельных доходов привели к увеличению субсидий из Казначейства.

В 1356 г. все коронные земли были переданы в распоряжение этого ведомства.

Позднее тайная печать перешла в распоряжение Департамента малой

государственной печати или Канцелярии (Signet office), а пользование второй

печатью было прекращено.[37]

Очередное восстановление Королевской Палаты как общегосударственного

административно-финансового органа приходится на время правления первых

Тюдоров. В этот период в структуре самой Палаты происходят важные

изменения, призванные обеспечить выполнение этой задачи.

С годами правления Генриха VII связан последний всплеск финансовой

активности департамента, которая выходит далеко за придворные рамки.[38]

Казначей департамента (Treasurer of the Chamber) стал главным

распорядителем почти всех королевских доходов за исключением парламентских

субсидий, тем самым, взяв на себя функции Казначейства. Средства поступали,

минуя последнее ведомство, прямо в Королевскую Палату. Наконец, была

введена система отчетов всех государственных и придворных департаментов

перед самим королем и его аудиторами. Ведущую роль в создании новой

финансово-фискальной системы играл сам Генрих VII. Он был достаточно

деятельным государем, чтобы управлять и контролировать ее работу

самостоятельно.[39]

Первоначально главной целью финансовых реформ первого Тюдора было

установление прямого, эффективного контроль над доходами от коронных

земель. Позднее, в связи с успехом предпринятых мер, система была

распространена на другие источники доходов.[40] Казна Палаты стала

фундаментом тюдоровской финансовой системы. Поскольку государственные

финансы стали зависимы от деятельности и организации хаусхолда, то возникла

потребность в его реформе, ввести систему административного и финансового

отчета и контроля за придворными департаментами. Но они были проведены

только в 1526 г. У. Ричардсон считает, что административно-финансовая

деятельность государства в этот период строилась на принципах "хаусхолд-

управления", к которым он относит централизацию и личный королевский

контроль.[41]

В первые годы правления Генриха VIII эта система получила дальнейшее

развитие. Новый король не проявлял особого интереса к управлению финансами

государства. Система управления и финансового контроля стала более

формализованной и бюрократизированной, особенно при Уолсли. На короткий

срок (1520-1530 гг.) казначею Палаты было передано право выплачивать

жалование слугам всего двора, которое затем перешло к казначею-кассиру

Гофмаршальской конторы (Cofferer). Казначейство теперь лишь хранило отчеты

и предоставляло сведения о должниках. Дж. Элтон отмечает, что ни один

монарх до Генриха VIII не располагал таким эффективным органом,

контролировавшим сбор налогов (около 100.000 ф. в год)[42].

После смерти Уолси ассигнования на содержание Хаусхолда были возвращены в

Казначейство. В период кромвелевских реформ и позднее при Марии Тюдор

Королевская Палата окончательно уступила роль финансового центра

государства Казначейству. Однако многие методы управления, ранее

использованные в деятельности Палаты, были сохранены[43].

Не менее, а в перспективе и более важные изменения произошли при первых

Тюдорах в структуре самого Департамента Королевской Палаты.

Начиная с XIV в., Королевская Палата наряду с Королевским Холлом

являлась важнейшим подразделением в придворной машине, обслуживающей

монарха.

На фоне постепенного падения роли Холла на протяжении XV - XVI вв. Палата

приобретает все большее значение как центр двора. Ее структура постепенно

усложняется, а штат постоянно растет. Влияние ее высших должностных лиц

распространяется на прикрепленные к Палате подразделения. Несмотря на то,

что уже в то время в архитектурно-пространственном смысле Королевская

Палата представляла собой комплекс отделенных друг от друга комнат, это не

отразилось на внутренней организации департамента. Все слуги Палаты имели

доступ во все ее части[44].

Развитие внутренней структуры Палаты началось с выделения королевской

столовой со своим собственным штатом (Dyneing chamber). Ей стала

противопоставляться внутренняя комната (inner chamber). При Генрихе VII,

внутреннее строение департамента еще более усложнилось. Палату составляли

“Great Chamber” (большой приемный зал), “Second Chamber”(столовая комната)

и “Secret Chamber”(спальня и личные апартаменты монарха). Две последние

правления Генриха VIII стали именоваться “Present Chamber” и “Privy

Chamber”[45]. Каждой из палат отводился собственный штат, действующий на

строго отведенной ему территории. Особо ограничивался доступ в королевскую

спальню.

Процесс внутреннего разделения Палаты, начатый Генрихом VII (измена Лорда-

камергера двора Уильяма Стенли заставила ограничить доступ в личные

апартаменты), был продолжен созданием Ближней комнаты при Генрихе VIII

(1522) и завершен в начале XVII в. выделением из последней Королевской

Спальни (Bedchamber). При Якове I Стюарте Спальня получила статус

полуавтономного департамента двора. С выделением личных королевских

апартаментов фактически была проведена граница между публичной и частной

жизнью монарха. По выражению Д. Старки, эта часть пространства двора была

как бы “вырезана из остальной Палаты”[46].

При Тюдорах двор стал полноценным и единственным социально-политическим

центром страны. Вековое противостояние королевского Хаусхолда и дворов

провинциальных магнатов было снято. В XVI в. двор стал местом притяжения

для социальной элиты и ареной политической борьбы. Эта борьба постепенно

эволюционирует от традиционного противостояния королевской власти и

провинциальной аристократии к борьбе между группировками знати за влияние и

преобладание при дворе. Противоборствующим фракциям стало чрезвычайно

важным контролировать придворные структуры. Знать стремилась занять

ключевые придворные посты. Вследствие этого статус королевских слуг возрос

и приобрел значительный политический вес. Главным образом это касалось

назначений Департамента Королевской Палаты, который привлекал лиц более

высокого положения, чем Департамент Дворцового хозяйства.

Главой высшего департамента двора являлся Лорд-камергер (Lord

Chamberlain). В отечественной литературе к. XIX - н. XX вв. он именовался

по аналогии с Российским императорским двором Министром двора.[47] Это была

вторая по своему положению придворная должность, а также чрезвычайно важный

и влиятельный пост в масштабах всего королевства. Он входил в состав

Тайного совета и правительства. Являясь одним из высших слуг короля, глава

Королевской Палаты назначался лично монархом, с XVI в. – только из пэров. К

XVII в. должность Лорда-камергера прошла долгую и значительную эволюцию.

Одна из особенностей англосаксонской модели двора, в отличие от

континентальной, заключалась в том, что не существовало должности главного

управляющего королевского дома. Не было при дворах англосаксонских королей

и слуги, которого можно бы было рассматривать в качестве старшего в

Королевской Палате. Можно говорить лишь о некоторой специализации слуг

палаты и прилегающего гардероба (например, среди камерариев - camerarii -

выделялись слуги, отвечавшие за хранение королевского гардероба и казны).

Среди слуг палаты не было того, кто бы руководил всем ее штатом и чье бы

влияние выходило за пределы королевской резиденции. Номинальным управляющим

двора и палаты был сам король. В то же время очевидно, что существовала

группа слуг, находившихся в подчиненном положении по отношению к упомянутым

камерариям[48].

Выделение первого управляющего среди камерариев палаты началось после

нормандского завоевания. Нормандский двор строился по модели каролингского

двора, где камергер, или камерарий (camerarius), главенствовал над штатом

спальников (cubicularii). Должность камергера, скорее всего, была

заимствована из церковной практики, где в каждом монастыре и соборе

существовали свои управляющие. Они ведали финансовыми и хозяйственными

делами, обеспечивали запасы для церковных нужд и передавали распоряжения от

имени главы церковного учреждения. Позднее при франкском дворе должность

приобрела статус Grand chambrier de France, который держал королевскую

палату как фьев.

Трудно сказать, в какой мере модель нормандского двора распространилась в

Англии. Большинство исследователей считает, что завоевание не повлекло за

собой резких изменений в этом направлении, а “феодальные черты в англо-

нормандской курии скорее дополнили, чем заменили административную систему

древнеанглийских королей”.[49] Изменения развивались на старой основе.

Ядром управления по прежнему оставался королевский хаусхолд, центром

которого, была Королевская Палата.

Должности слуг нормандского двора почти не отличались от должностей,

которые существовали при дворе Эдуарда Исповедника. Так, в Книге Страшного

суда упоминались те же камерарии, которые существовали в предыдущий период.

Но в то же время в нормандский период начался процесс служебной

дифференциации и разделения полномочий. Постепенно выделилась должность

Первого камергера двора (magister camerarius).[50] Вскоре она стала

почетной и наследственной. Это отразило общую тенденцию развития высших

придворных должностей в этот период.

Появление почетных эквивалентов придворных должностей было вызвано

необходимостью создать должное окружение монарху. Должность magister

camerarius totius Angliae была передана графам Оксфордам в середине XII в.

и сохранялась за ними на протяжении многих веков. То же самое произошло с

должностями Первого Стюарда, Маршала и Констебля двора. Они были закреплены

за определенными графскими титулами и носили почти исключительно почетный и

церемониальный характер. Их обязанности исполнялись только во время важных

государственных церемоний, таких как коронация, и не были сопряжены с какой-

либо специфической сферой административной деятельности. Например, Лорд

Великий Камергер (Lord Great Chamberlain) прислуживал монарху во время его

облачения в день коронации, а также епископам и пэрам во время церемонии

возведения в достоинство.

Реальную работу в королевской палате, как и в предыдущий период,

продолжали выполнять несколько камергеров, которым подчинялись другие слуги

Палаты. Камергеры были, как правило, людьми рыцарского достоинства. За свою

службу при дворе они наделялись землей (serganties of land) и получали

различные привилегии.

В XIII в. в связи с тем, что придворное и государственное управление

сосредоточилось в Гардеробе, Палата отошла на второй план. Ее штат и

обязанности слуг почти не рассматривались в придворных ордонансах.

Например, о Палате молчит ордонанс 1279 г., подробно описывающий состав и

функции Гардероба. В месте с тем в книге Флета (Fleta) говорилось о camera

regis как о наиболее достойном из всех департаментов двора, подчеркивалась

его тесная связь с королем[51]. Исключительно близкое положение слуг Палаты

к королю всегда оставалось их потенциальной силой, которая раскрывалась,

как только происходило укрепление королевской власти.

Возвышение Палаты в XIV в. привело к росту ее штата и более строгому

разграничению полномочий, обязанностей слуг, к развитию внутренней иерархии

департамента. Если при Эдуарде I звание camerarius относилось к любому

члену данного департамента, то начиная с Эдуарда II оно применялось только

к старшему камергеру Королевской Палаты[52]. Он стал руководителем всех

служб Королевской Палаты и главным распорядителем на данной территории

дворца. Он мог запретить находиться здесь баронам во время отсутствия

короля.

Йоркский ордонанс 1318 г. рассматривает камергера Палаты как третье лицо

в придворной иерархии, вслед за стюардом, или гофмаршалом двора, и

хранителем Королевского Гардероба. Камергер имел такое же жалование и

сопровождение (рыцарь и три оруженосца), как и гофмаршал. С этого же

времени он становится одним из постоянных членов королевского совета.

Отличие положения старшего камергера Палаты заключалось в том, что на его

назначение не требовалось согласие баронов. Он, как и весь штат Палаты,

зависел только от короля. Рост его административного и политического

влияния, как и восстановление значимости всего департамента, стал ответом

королевской власти на подчинение знатью других государственных и придворных

институтов (Гардероб, Казначейство, Канцелярия и др.). Позднее с

окончательным падением Гардероба и превращением его в рядовой

субдепартамент двора административная власть первого королевского камергера

(King’s Сhamberlain) распространяется на весь Департамент “высших

ступеней”. Службы “высшего” департамента стали ответвлениями Королевской

Палаты, ее субдепартаментами (Offices of the King’s Chamber или просто

Chamber).

В конце XIV - XV вв. пост первого камергера приобретает все большее

политическое значение. Именно через него осуществлялся доступ к королю и

поступали петиции на имя монарха. Он часто выступал связующим звеном между

королем и парламентом, мог быть членом регентского совета, как например,

при малолетстве Ричарда II[53]. Возросшее значение поста отражает тот факт,

что с XV в. он все чаще занимается лордами[54], первоначально, как правило,

это были личные друзья короля[55]. Высокое положение должности зависело от

способности занимавшего ее лица контролировать королевскую казну, доступ в

Палату различных персон и прохождение корреспонденции к монарху. С 1429 г.,

когда был составлен первый официальный порядок следования степеней

достоинств и должностей (Order of all States of Warship and Gentry of

England), пост королевского камергера давал преимущество занимавшим его

лицам среди представителей того же достоинства.

В XVI в. высокий статус управляющего Королевской Палатой закрепляется в

титулатуре должности (Лорд-камергер—Lord Chamberlain of the King’s

Household). На протяжении XVI в. Лорд-камергер все больше отходит от

непосредственного вмешательства в деятельность субдепартаментов Палаты.

Происходит определенное ограничение его юрисдикции. При первых Тюдорах из

сферы его влияния была выделена “Ближняя комната” (Privy Chamber) или

“внутренняя палата”(inner chamber), где были сосредоточены ближайшие слуги

короля, подчиненные только монарху. За Лордом-камергером остался контроль

над “внешней палатой”, т.е. комплексом остальных служб высшего департамента

двора. Это разделение несколько потеряло свое политико-административное

значение во время правления Марии и Елизаветы Тюдор, поскольку штат

“внутренней палаты” состоял в основном из фрейлин, которые не имели

политического влияния.

Попыткой ограничить власть Лорда-камергера стали кромвелевские реформы

двора конца 30-х годов XVI в. Т. Кромвель стремился превратить двор в

типичный административно-государственный институт, основанный на

бюрократических принципах управления, свободных от вмешательства короля и

придворных. По мнению Д. Элтона, его целью было ликвидировать зависимость

всей административной системы и, как следствие, всегда существующую угрозу

ее падения, от личности монарха и характера его окружения[56]. Поэтому

Кромвель старался уменьшить влияние Королевской Палаты и ее высших слуг на

управление двором в целом. Были существенно сокращены доходы Палаты, из-под

ее контроля были выведены доходные суды и коронные земли. В составе

департамента большую независимость и вес приобрели секретарские службы во

главе с Канцлером, которые постепенно отделяются от двора. Пост Лорда-

камергера двора был ликвидирован, а Департамент Королевской Палаты был

подчинен Лорду-стюарду, главе хозяйственного департамента двора. Над

Палатой был установлен контроль со стороны Гофмаршальской конторы.

Эти преобразования оказались недолговечны. После смерти Кромвеля в 1540

г. прежняя система была восстановлена под давлением высших придворных слуг.

Тем не менее, Кромвелю частично удалось ослабить вмешательство придворной

элиты в государственное управление.

Действительное значение поста Лорда-камергера возрождается с 1546 г.,

когда его занял граф Эрандел. В дальнейшем, как правило, на должность

назначался один из фаворитов монарха[57]. В основном это были представители

влиятельнейших английских фамилий и придворных фракций, например, при

Елизавете: Говарды и Хандзоны.

То, какое значение придавалось этому посту, видно из того факта, что

Яков I Стюарт на следующий день по прибытию в Теобальдс 3 мая 1603 г., где

он принял английский двор и государственное управление в целом, назначил на

эту должность Томаса Говарда, впоследствии графа Суффолка. Это было одним

из ключевых назначений нового двора, поскольку Лорд-камергер контролировал

почти всех слуг, кто нес службу непосредственно в присутствии короля;

исключение составляли только слуги Королевской Спальни.

Т. Говард был католиком, сыном герцога Норфолка[58]. Во второй половине

елизаветинского правления он сделал карьеру на флоте, став Лордом-адмиралом

в 1599 г. В 1601 г. он руководил арестом королевского фаворита, а

впоследствии мятежного графа Эссекса. Уже с конца 1602 г. Говард реально

руководил Королевской Палатой при лорде Хандзоне, который формально занимал

пост Лорда-камергера.

Говард встретил Якова I в Теобальдсе, где Госсекретарю Сесилу стоило

определенных усилий добиться разрешения нового короля передать ему столь

важный пост. Т. Говард занимал его с 4 мая 1603 по 10 июня 1614 гг. В

первые годы яковитского правления уже в качестве графа Суффолка он был

одним из лидеров происпанской и прокатолической фракции Говардов при дворе.

Он принял активное участие в переговорах по заключению мира с Испанией в

1604 г. Хотя Суффолк впоследствии и отказался от испанской пенсии, в

отличие от многих придворных, но известно, что ее получала его жена[59].

Являясь руководителем Королевской Палаты, Суффолк был членом большого

количества правительственных комиссий и комитетов, в том числе по

расследованию "Порохового заговора". С 1612 г. он входил в комиссию по

осуществлению полномочий поста Лорда-казначея, который он впоследствии

занимал с 1614 по 1619 гг. до отставки в связи с обвинениями в коррупции.

В интересах семьи Говардов Суффолк поддержал развод своей дочери с графом

Эссексом ради ее брака с шотландским фаворитом Якова I Робертом Карром.

Суффолк стал своего рода разменной монетой в отношениях между Яковом I и

тюдоровской аристократией в интересах шотландских слуг нового короля.

Возглавив Королевскую Палату, он, тем не менее, был лишен возможности

вмешиваться в деятельность шотландских слуг Королевской Спальни, а со

временем должен был сыграть роль их покровителя при дворе, чтобы затем

уступить свое место первому среди придворных шотландцев, тому же Р. Карру.

Р. Карр, граф Сомерсет занимал пост Лорда-камергера Палаты с июля 1614 по

1615 г. Карр в качестве пажа сопровождал Якова Стюарта в Англию, где в

связи принятием Яковом I английского придворного стиля потерял место при

дворе. Некоторое время Карр находился во Франции, а вернувшись, был принят

в свиту ведущего королевского фаворита и советника Джорджа Хоума. В 1607 г.

во время турнира Карр обратил на себя внимание короля, упав с лошади и

сломав ногу на его глазах, и был включен в Спальню, после чего, собственно,

и начался его резкий взлет. Король включил его в состав Королевской

Спальни. В 1609 г. Яков I обеспечил Карра землей, конфисковав имение у

У. Рэли. В 1611 г. Карр получил титул виконта Рочестера и кавалера Ордена

Подвязки, позже был включен в совет. В 1612-1613 гг. Карр являлся

действительным Госсекретарем королевства, 1613 г. он стал графом

Сомерсетом, и наконец 1614-1615гг. был Лордом-камергером двора (подробнее о

его политической роли см. в п.1.2.).

Третьим Лордом-камергером Палаты с 1615 по 1625 гг. был Уилиям Герберт,

граф Пемброк, лидер "протестантской" фракции при раннестюартовском дворе. В

первую половину правления Якова I Пемброк активно поддерживал политику

Госсекретаря Р. Сесила. Он пользовался доверием королевы Анны. Его союз с

министром стал возможен благодаря протестантской ориентации последнего в

конце его жизни. В 1611 г. Герберт был включен в Совет. Таким образом, ему

удалось закрепиться при яковитском дворе, где он встретил сопротивление со

стороны клана Говардов.

Один из Говардов Лорд-адмирал, граф Нортгемптон после смерти Сесила

злорадствовал, что кроме Пемброка почти "никто не проронил слезы о смерти

Сесила"[60]. Пемброк был одним из немногих, кто выдержал до конца траур по

министру. Говарды еще при Сесиле видели своих главных оппонентов не в

профранцузских шотландцах, а в политическом пуританизме, который

олицетворял Пемброк. Пемброк нашел новых союзников в лице архиепископа

Эббота, Лорда-канцлера Элесмера и своего старого соперника графа

Саутгемптона. Наметившийся было союз Пемброка с королевским фаворитом Р.

Карром распался из-за их соперничества за пост Шталмейстера и брака

фаворита с леди Эссекс из семьи Говардов. Пемброк рассматривал пост

Шталмейстера как возвращение части семейной собственности – ранее пост

принадлежал его родственникам Лестеру и Эссексу. Пемброк был весьма

прагматичным политиком. Он осознал, что в данный момент(1612-1613 гг.)

открытая конфронтация бессмысленна, и отошел на второй план. Это несколько

успокоило Якова I и создало видимость согласия при дворе. Король стал

подумывать о том, чтобы передать пост Лорда-камергера Пемброку, но его

опять обошел Карр. Только после его падения и краха семьи Говардов Пемброк

получил долгожданный пост. Это была своеобразная уступка со стороны короля.

Яков I никогда особо не покровительствовал ему, но считался с ним и уважал.

Возглавив Королевскую Палату, Пемброк не изменил политические взгляды.

Граф попытался восстановить авторитет поста Лорда-камергера, несколько

пошатнувшийся в связи совмещением Карром этой должности с членством в

Спальне. В частности, он старался ограничить внешнеполитическую активность

слуг Спальни посредством восстановления административного контроля над

контактами с иностранными послами[61]. Кстати, по свидетельству герцога

Ньюкастла, Пемброк сам всю жизнь стремился войти в Спальню[62]. У него

возникли трения с герцогом Бэкингемом из-за прав Лорда-камергера на

патронаж по отношению к младшим и средним слугам двора, куда стал активно

вмешиваться новый фаворит. В последующие годы граф Пемброк вел активную

парламентскую деятельность, критикуя Бэкингема и идею испанского брака. В

1621 г. он придерживался умеренной позиции в деле Бэкона и был против

лишения его пэрства. Его противостояние с Бэкингемом стало причиной того,

что граф отказался открыто поддерживать объявление войны Испании. В

последующие годы Пемброк был вынужден примириться с Бэкингемом, а во

внешней политике поддержал мир с католической Францией, в интересах своего

наследника племянника Филиппа Герберта, который был женат на дочери

фаворита.

В качестве главы департамента Лорд-камергер выполнял важные

административные и церемониальные обязанности. Он осуществлял общее

руководство деятельностью субдепартаментов Палаты и контролировал

назначение на многие придворные должности, прежде всего руководителей

разного рода служб “высшего” Хаусхолда. Своим авторитетом Лорд-камергер

гарантировал права и привилегии королевских слуг. Именно к его авторитету

обращался в 1610 г. Лорд-казначей, когда утверждал, что никогда не отрицал

право короля откладывать и прощать долги королевских слуг.[63]

В 1604 г. парламентарии сомневались в том, имеют ли они право

самостоятельно наказать провинившегося во время церемонии открытия первого

стюартовского парламента королевского стражника или это относится к

исключительным полномочиям Лорда-камергера. Видимо, было признано

последнее, поскольку нижняя палата ограничилась лишь устным внушением

незадачливому стражнику[64].

Все приглашения ко двору также проходили через Лорда-камергера. Он

заведовал содержанием королевских дворцов. Кроме собственно королевского

двора, под его опекой находились дворы королевы и принца. Символами власти

Лорда-камергера являлся белый жезл и золотой с драгоценными камнями ключ.

Во время церемонии похорон умершего монарха Лорд-камергер ломал жезл над

своей головой, это означало прекращение его полномочий. Управляющий

Департаментом Королевской Палаты отвечал за устройство особо важных

государственных церемоний, таких как коронация, крестины, свадьбы, похороны

королевских особ. Он руководил обедами свиты в присутствии монарха,

контролировал соблюдение порядка следования среди приглашенных и разбирал

возникавшие в связи с этим споры.[65] Во время представления приглашенных

королю Лорд-камергер должен был стоять позади монарха и объявлять персону

подходящую к трону.

Кроме того, глава Королевской Палаты выполнял ряд представительских и

церемониальных функций. Он руководил организацией приема иностранных

представителей и гостей и даже мог потребовать от лондонских горожан

предоставить им жилье.[66] Лорд-камергер выдавал церемониальным службам

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15