Русские войска во Франции и Македонии

Русские войска во Франции и Македонии

28 апреля по IV французской армии генерала Гуро выходит приказ о

зачислении 1-й Особой бригады в состав армии, точнее, в XVII-й корпус

генерала Дюма. Дополнительно были сформированы пулеметные роты (в каждой

3 офицера и 143 нижних чина), разведывательные команды - по одной на

полк, 60 человек каждая (в русских полках на Восточном фронте не было

предусмотрено по штату). В результате в бригаду входили два полка по 3

батальона, подразделявшихся по 4 роты; каждый полк имел три пулеметные

роты (12 на батальон), отряд связи и военно-хозяйственную службу (каждая

рота имела собственную полевую кухню).

По прибытию во Францию, русские войска, казалось, должны были сразу

углубиться в курс боевой подготовки к предстоящим сражениям. Однако,

прежде всего стали преследоваться интересы показа внешнего лоска и

показухи.За один месяц1-я Особая бригада участвовала в 18 парадах, на

которых присутствовали либо представитель Верховного Командования при

французских армиях генерал Я.Г. Жилинский (на данной должности с 3

сентября 1314 г.), либо генерал Гуро, либо президент Франции Р. Пуанкаре.

Один батальон из 1-го Особого полка полковника М.Д. Нечволодова прошел

даже церемониальным маршем в Париже; там же подразделение русских войск

примет участие в торжествах по поводу праздника 14 июля, ежегодно

отмечавшегося французами. Являлись ли парады необходимостью для бригады,

прибывшей во Францию сражаться вместе с французами и англичанами против

общего врага?

Определенное время все-таки уделялось и на боевую подготовку. Об этом

свидетельствуют приказы по 1-ой Особой бригаде № 29 от 21 апреля, № 35 от

26 апреля и др. Многих солдат направили учиться на краткосрочные курсы по

овладению новыми военными специальностями, своеобразный центр которых

находился в Шалоне, где солдаты обучались на пулеметчиков, снайперов,

телефонистов, сигнальщиков, саперов и т.п. Одновременно солдаты и офицеры

изучали особенности французского фронта и методы ведения боев,

участвовали в практических занятиях на полигоне, на учебных стрельбах.

На французском фронте 1-я, затем и 3-я Особые бригады не являлись

отдельной самостоятельной частью из-за малочисленности и недостаточной

технической укомплектованности. Они входили в состав французской армии, и

подчинялись в оперативном отношении командующему фронтом, в юридическом -

представителю Верховного Главнокомандующего во Франции: «...где бы ни

находились русские войска, они подчиняются русским военным законам».

Таким образом, русские войска имели как бы двойное подчинение.

К боевой службе на французском фронте русские солдаты приступили в ночь

на 17 июня 1916 г., когда подразделения 1-й Особой бригады заняли один из

участков IV французской армии, входившей в группу войск под командованием

командира II кавалерийского корпуса генерала де Митри. Сектор, занимаемый

русскими войсками, находился к востоку от города Реймса, примыкая своим

правым флангом к реке Сюипп, близ села Оберив.

Во французских окопах и траншеях русских солдат ждали «сюрпризы» - они не

переставали удивиться тому, какими прочными и солидными бывают

фортификационные сооружения: глубокие землянки (в 50 ступенек), прочные

деревянные перекрытия. В офицерских землянках находились даже ванны и кое-

где бильярдные столы.

В тылу позиций находился военный лагерь Мурмелон Ле Гран, в котором

русские солдаты будут располагаться на отдых, когда их сменят французские

подразделения.

Сектор, оборонявшийся нашими войсками, находился постоянно под обстрелом

и являлся отнюдь не легким. Расстояние, разделяющее наши передовые линии

от немецких, составляло всего 70-80 м, поэтому постоянно приходилось быть

начеку. Все четыре месяца, которые русские войска провели на передовой,

прошли для них в постоянных перестрелках с врагом.

Боевое крещение 1-я Особая бригада получила 18 июня - подверглась

артиллерийскому обстрелу противника и отбила немецкую атаку. Первые

убитые появились у бригады 14 июля. Двое солдат 1-го Особого полка были

заколоты в неравном штыковом бою, и теперь немцы точно знали, что против

них находятся русские войска, поскольку противник захватил с собой в

качестве трофеев каски с двуглавыми орлами.

1-й Особой бригаде удалось принять участие в известной наступательной

акции франко-английских войск против Германии - сражении на реке Сомма

(июль-ноябрь 1916 г.). Для русских солдат самый ожесточенный бой

произошел 5 сентября, когда в течение 12 часов пришлось отбить пять

сильнейших атак противника. 1-й и 2-й батальоны 2-го Особого полка

(которому достался самый тяжелый участок в бригаде) неоднократно вступали

в рукопашные схватки с немцами. Потери только в этот день составили 35%

всего личного состава 1-й Особой бригады. Самые мощные атаки противника

приняла на себя 9-я рота 2-го Особого полка, недосчитавшаяся 2/3 бойцов.

Русские войска продемонстрировали умение воевать не только в открытом

бою, но и в боевых разведывательных рейдах, называвшимися французами «

coup de main ». Так, младший унтер-офицер Г. Котов и ефрейтор А. Калмыков

с группой товарищей совершили боевую вылазку к немцам, в результате

которой захватили двух пленных, две винтовки с боеприпасами и два ящика

ручных гранат. Все участники вылазки были удостоены Георгиевских крестов,

А. Калмыкову присвоено звание младшего унтер-офицера, а его трем боевым

товарищам - звание ефрейтора. Этот славный эпизод имел счастливое

продолжение: героев принял генерал Н.А. Лохвицкий и вышестоящее

французское начальство.

Не осталась незамеченной акция 16 июля, когда была отбита вылазка

противника, стоившая ему до 100 человек убитыми и ранеными и 10 человек

пленными. С нашей стороны тоже имелись немалые потери -13 убитых (плюс

один солдат французской службы) и 36 раненых, из них 2 офицера. Командир

XVII корпуса генерал Ж. Дюма с большой похвалой отозвался об общем

управлении контратаки и о мужественном поведении чинов 1-й Особой

бригады, а генерал де Базелер сказал: «...русские остаются по-прежнему

мастерами штыкового боя».

29 сентября 1916 г. выходит приказ № 646 поIV армии, отмечающий заслуги 3-

го батальона 2-го Особого полка: «18 сентября 1916 под командованием

своего командира подполковника Верстаковского, будучи яростно атакован 6-

ю ротами германцев, которые наступали под прикрытием сильной артиллерии,

встал, как один из окопов, бросился в штыки и своим неудержимым порывом,

отбросил неприятеля до его линии, нанеся при том ему сильные потери». По

этому приказу 3-му батальону 2-го полка от генерала Гуро был пожалован

Военный крест с пальмой. В приказе по 1-й Особой бригаде № 174 от 4

октября 1916 г. приведена телеграмма от генерала Ж. Дюма: «Шлю самые

сердечные поздравления храбрым войскам иих храбрым начальникам».

О доблести обоих полков 1-й Особой бригады нам наглядно говорит число

награждений за первый период пребывания на французском фронте – в течение

июня-сентября 1916 г. (даны самые приблизительные подсчеты).Из нижних

чинов 1-го Особого полка были награждены: Георгиевскими крестами 4-й

степени - 2 чел., Георгиевскими медалями «За храбрость» 4-й степени - 9

чел. (из которых один - из штаба бригады), французским Военным крестом -

3 чел. Но больше всего наград получили солдаты 2-го Особого полка:

Георгиевскими крестами 3-й степени - 2 чел. 4-й степени - 38 чел.

Георгиевской медалью «За храбрость» 4-й степени - 82 чел, Военным крестом

- 66 чел.

Награды получили и офицеры 1-й Особой бригады - орден св. Анны 4-й

степени с надписью «За храбрость» - 6 чел, орден св. Станислава 3-й

степени с мечами и бантом - 4 чел., Военным крестом - 4 чел (один из

награжденных, генерал Н.А. Лохвицкий получил крест с пальмовой ветвью).

Кроме того, президент Франции указом от 22 октября 1916 г. наградил

кавалерским крестом ордена Почетного Легиона 2 офицеров русской службы

(подполковника Иванова и поручика Тихомирова) и одного офицера

французской службы.

Боевую службу 1-я Особая бригада исправно несла до 16 октября, когда ее

на позициях у села Оберив сменила 3-я Особая бригада, также доблестно

исполнявшей долг перед союзниками и не давшей повода усомниться в

собственной храбрости и стойкости.

В течение 1916 г., по данным военного атташе во Франции полковника А.А.

Игнатьева, потери 1-й Особой бригады составили 2 офицера и 103 солдата

убитыми и умершими от ран, 2 офицера и 130 солдат ранено. В 3-й Особой

бригаде соответственно 1 офицер и 67 солдат, 3 офицера и 404 солдата.

Ничуть не умаляя героизма русских солдат на французском фронте, хотелось

бы указать и на следующие неприятные моменты. Случались на фронте и такие

неприятные вещи, как взятие в плен наших солдат немцами: во время

«...одной частной атаки немцев на наши позиции к югу от высоты Менил были

взяты в плен немцами 21 человек в убежище...».

В 1-й Особой бригаде существовали телесные наказания для нижних чинов еще

со времени их отправки из России. Несмотря на то, что генерал Н.

Лохвицкий заявил в приказе № 205 от 1 ноября 1916 г.: «Как русская, так и

французская армии никогда не знали немецкой палочной дисциплины...».

Отношения между нижними чинами и офицерами не являлись чрезвычайно

дружелюбными, иногда случались серьезные инциденты. По недоразумению

пьяных офицеров, 4-я рота 2-го Особого полка некоторое время вела

перестрелку со 2-й ротой того же полка (когда полк находился на боевых

позициях у села Оберив), в результате чего у 4-й роты оказалось 27

человек убитыми и 36 раненых.

Еще во время переезда 1-й Особой бригады, незадолго до прибытия в

Марсель, самодурство командира 2-го Особого полка П.П. Дьяконова довело

его до удара со стороны одного солдата, некоего Петрыкина, который по

прибытии в Марсель сбежал. Пытаясь его разыскать, начальник 1-го

батальона 2-го Особого полка подполковник М.М. Иванов судил и

впоследствии расстрелял 8 человек.

Офицеры тоже не оставались «в долгу». В приказе по 1-й Особой бригаде №

205 от 1 ноября 1916 г. можно найти следующие строки: «Состоящий во 2-м

ОСОБОМ пехотном полку Подпоручик Конюс позволил себе нанести удар

нескольким солдатам.

Приказываю арестовать Подпоручика Конюс на 20 суток, надеюсь, что

подобный случай больше не повторится...».

Даже с момента отправки 1-й Особой бригады из России у солдат с офицерами

стали возникать трения, которые в течение времени не только уменьшались,

но и увеличивались; остановить их не представлялось возможным. Какое

отношение у солдат могло сложиться о своем командире, генерале Н.

Лохвицком, когда он лично поощрял порки солдат.

Прапорщик В.А. Рыхлинский вспоминал, когда он, 21-летний офицер, называл

35-40-летних рядовых и унтер-офицеров на «вы», его начальник, временно

командовавший 2-м Особым полком капитан М.И. Иванов (впоследствии

подполковник и командир 1-го батальона этого же полка) высказывал В.А.

Рыхлинскому собственное неудовольствие, на людях демонстрировавший

доброту к подчиненным. Отметим, что в бою М.И. Иванов не прятался за

спины солдат.

Не имея боевой спайки, в глубине рот, батальонов, полков 1-й Особой

бригады, как и в 3-й, зарождалось семя недовольства против офицерства,

многие представители которого позволяли себе грубо обращаться с

солдатами. Отсутствие боевых кадровых офицеров, большая часть которых

была выбита в первые месяцы войны на русском фронте, давало о себе знать.

Несомненно, среди офицеров находились люди порядочные, отважные и смелые.

Ярчайшим примером подобного офицера может служить подполковник Г.С.

Готуа, командир 2-го батальона 2-го Особого полка, которого солдаты

вспоминали с уважением.

После вышеперечисленных фактов вовсе не удивительно, что именно 1-я

Особая бригада стала ядром неповиновения высшей власти и явилась

рассадником недовольства в русских войсках на французском фронте в 1917

г.

Уже в 191б г., в конце года, один из атрибутов дисциплины - соблюдение

формы одежды - в 1-й Особой бригаде стал нарушаться. Причем не

обязательно среди нижних чинов, но и среди господ офицеров. Тревога по

этому поводу звучит в приказе № 173 по 1-й Особой бригаде от 3 октября

1916г. В приказе № 224 по 1-й Особой бригаде от 23 ноября 1916 г. можно

найти следующие строки: «Главнокомандующий французскими армиями обращает

внимание на заметный упадок внешней дисциплины в войсках [в 1-й Особом

бригаде], выражающееся в несоблюдение формы одежды, и некоторой

распущенности». Спустя 4 месяца от приказа № 454 от 12 августа 1916 г, в

декабре 1916 г. еще существовали погоны и петлицы разных цветов,

пулеметчики не имели установленных нарукавных знаков для их отличий,

нижние чины не имели индивидуальных знаков, введенных с 15 ноября 1916 г.

(приказ № 219).

Отмеченные случаи несоблюдения дисциплины имели место и в 3-й Особой

бригаде. В приказе № 7 от 22 октября 1916 г. говорится: «Люди начинают

распускаться. Кивают головой отвечая на приветствие, ходят

расстегнувшись, поднимают воротник, а когда идет дождь имеют несчастный,

непотребный вид».

Кроме несоблюдения формы одежды в русских войсках имелись факты

«национальной слабости»: неумение ограничить себя в употреблении спиртных

напитков – спиртные напитки распивали целыми группами. Случались

единичные случаи кражи, когда русские солдаты воровали у французских.

Уже в 1916 г, происходит знакомство солдат с революционной эмиграцией,

живущей во Франции, которая через небольшие группки военнослужащих

русской армии начинает проникать в Особые бригады и изнутри

способствовать разложению подразделений.

В результате, революционный дух, который охватит войска воюющих сторон в

1917 г., имел корни и в 1916 г. И одной из причин возникновения подобного

настроения не могла не служить поспешность формирования Особых бригад и

отправка столь молодого подразделения и без боевого опыта на далекий

фронт.

Салоникский фронт был открыт в конце 1915 г. Сербы, англичане, французы,

итальянцы и две русские бригады образовали на Балканах т.н. Восточную

армию под общим руководством генерала М. Саррайля (с 16 января 1916 г.),

которой надлежало остановить продвижение противника и по возможности

облегчить положение на франко-германском фронте.

Отметим, что между М. Саррайлем и командующим британскими войсками

генералом Магоном (и их преемниками) возникают противоречия. Ни один из

них не желал подчиняться другому. Подобного рода антагонизмы были сплошь

и рядом в войсках Антанты от первого дня войны до последнего. Генералы

каждой страны в первую очередь исповедовали собственные узко-национальные

интересы. Не оказался исключением и Балканский театр. С политической

точки зрения дела здесь обстояли хуже, чем где-либо, поскольку на

Балканах присутствовали войска пяти держав - Франции, Британии, России,

Сербии, Италии; самые большие противоречия являлись между Францией и

Британией.

В результате, военно-политическая обстановка на Балканском театре военных

действий, в которой надлежало сражаться русским войскам, не располагала к

формированию дружественных взаимоотношений среди союзников.

В первой половине августа 1916 г. в Салоники прибыла 2-я Особая пехотная

бригада с генералом М.К. Дитерихсом, с первых дней пребывания

столкнувшаяся с разнообразными трудностями, например, отсутствие

некоторого имущества, инструментов (и имея в тылу до 180 больных). Лучше

всего сказано в «Общих выводах по формированию и отправки бригады на

фронт союзных армий»: «...почти ничего не было подготовлено заранее, для

снабжения бригады всем необходимым. Правда, что каждое наше заявление

принимается с большой предупредительностью и сейчас же почти исполняется,

но тем не менее, по-видимому. Штаб Armee d ' Orient [Восточной армии] не

получил нужных всеобъемлющих указаний по нашему снабжению и обеспечению

из Парижа, а потому приходится постоянно напоминать то о том, то о

другом».

Генерал также сожалел о том, что его 2-я Особая бригада не была

укомплектована с технической точки зрения. «При вверенной мне бригаде...

считаю необходимым ходатайствовать о сформировании горных трех батальон

наго артиллерийского и паркового дивизионов и одной саперной роты. Только

тогда бригада будет иметь самостоятельное боевое значение и, главное,

значительную политическую силу при разрешении в будущем тех или других

дипломатических вопросов на Балканах».

Как и на французском фронте, 2-я Особая бригада вошла в группу войск

вместе с 57-й, 156-й французскими дивизиями (под общим командованием

генерала Кордоннье), которым надлежало находиться в первых эшелонах атак.

С прибытием 2-й Особой бригады в Салоники сербское командование сразу

попросило верховное союзное командование о включении русских войск в

состав сербских армий, т.к. они пользовались большим уважением и

популярностью среди сербов. С подобными просьбами выступали командующий I

-й сербской армией воевода Мишич, командующий III -ей сербской армией

Васич. На подобные предложения генерал М.К. Дитерихс ответствовал о

«...неудобстве включать войска великой державы в состав малого

государства».

По замыслу Главнокомандующего Восточной армии в первую очередь

требовалось овладеть крупным сербским городом Битоль (Монастырь). Взятию

города придавалось большое военно-политическое значение. Во-первых, это

был сербский город, и его взятие должно было символизировать освобождение

Сербии от врага. Во-вторых, с освобождением Битоля должно было начаться

наступление всего союзного экспедиционного корпуса на всем протяжении

линии Балканского театра. В-третьих, успешная операция могла

способствовать вхождению Румынии в Антанту.

В августе-сентябре 1916 г. началась Битольская операция. На острие

передовых союзных дивизий находились русские и сербские подразделения;

французы и англичане - на менее опасных участках.

Воевать приходилось в неимоверно тяжелых условиях: боевая деятельность 2-

й Особой бригады «...состояла в ряде утомительных горных переходов, при

чуть ли не тропической жаре, многочисленных боевых столкновениях и

стоянках в окопах и на склонах гор, занятых противником...». Большие

проблемы возникли у бригады с лечением раненых и больных солдат.

Французы, которые по договоренности должны были обеспечить санитарное

обеспечение, подчас совершенно игнорировали заботы о наших раненых.

Вместе с тем не только французы подобным образом относились к нашим

солдатам. Когда полковые врачи написали рапорт нашему бригадному врачу о

необходимости устройства в тылу русского «неподвижного госпиталя»,

последний заявил, «...что мы здесь прежде всего должны заботиться о том,

чтобы не ссориться с французами и что все нападки на французские

госпитали несправедливы».

Наиболее четко, как всегда, выразил все недостатки бригады генерал М.К.

Дитерихс (за проведение Битольской операции получит высокие сербские

награды): во-первых, не хватает артиллерии, технических, перевязочных

средств; во-вторых, отсутствие связей с союзной артиллерией и войсками; в-

третьих, отсутствие инженерных средств при бригаде. С начальником 2-й

Особой бригады соглашался и генерал М. Саррайль: «...русские не имели ни

артиллерии, ни тыловых служб... их административные службы сильно

зависели от наших [французских]…». Не лучшим образом дела обстояли и с

продовольствием.

Кроме вышеперечисленных проблем можно прибавить еще одну - недоверие к

боевым качествам русских союзников, в частности, к французам:

«...последние всегда следовали уступами за нашими флангами», несмотря на

то, что наступать на противника должны были все вместе. Иногда

происходили очень неприятные случаи: из-за вялых и нерешительных действий

французских войск в середине октября в районе Велушино-Кенали 4-й Особый

полк попал в окружение, сумевший все-таки прорваться к своим, взяв

инициативу в собственные руки. Более того, местная официальная пресса

ничего не говорила об успехах русских войск, приписывая все удачи на счет

исключительно французов и итальянцев.

Несмотря на указанные проблемы на Салоникском фронте, 2-я Особая бригада

зарекомендовала себя с лучшей стороны. Невзирая на преграды на своем

пути, она с честью выполняла долг. 18 сентября 3-й батальон 3-го Особого

полка овладевает высотой Бигла, 24 сентября части того же полка ведут

упорные бои в районе Арменско. Наши потери составили 10 офицеров и 576

нижних чинов убитыми и ранеными. Всего с начала Битольской операции 2-я

Особая бригада потеряла до 15 октября 1916 г.: офицеров - 5 убитых и 18

раненых, нижних чинов - 173 убитых и 1.099 ранеными, 128 человек пропали

без вести. К 7 ноября во 2-й Особой бригаде под ружьем оставалось –1.423

человек в3-м Особом полку и в 4-м 1.396 (по штатам в полку должно быть

3.000-3.500 человек). Общие потери союзников составили более 40,0 тыс.

чел (из них 28,0 тыс. сербов).

Первые активные боевые действия 2-й Особой бригады закончились с

прекращением Битольской операции, в результате которой город был взят,

что и произошло 19 ноября 1916 г. В 10 часов 10 минут генерал Леблуа

получил донесение от начштаба 2-й Особой бригады полковника Шишкина: «В

9.30 1-й батальон 3-го русского полка вошел в Монастырь. Преследование

продолжается». Прибывший в город королевич Александр Сербский «...выразил

большую радость, что Монастырь был занят первым русскими войсками».

Генерал М. Саррайль сразу издал приказ, в котором отмечает мужество всех

союзных частей, участвовавших в освобождении Битоля и, в частности,

пишет: «Русские, в греческих горах, как на сербской равнине ваша

легендарная храбрость никогда не изменяла вам». 19 октября 1916 г. по

Восточной армии выходит приказ № 10:

«3-й пехотный полк 2-й особой русской бригады.

Между 9 и 26 сентября 1916 г. действуя на высотах достигавших 2.000 м

выполнил блестящую операцию против болгарских войск. Последовательно

выбив их с Синжакского, Сешрецкого и Нерецко-Планинского хребтов,

сокрушительным ударом, не смотря на чувствительные потери, овладел сильно

укрепленной горной позицией к северу от Арменско, решительно содействуя

взятию г. Флорина»; 3-му Особому полку был пожалован Военный крест с

пальмой на знамя полка.

На окраинах города Битоля на местном кладбище стоит монументальный

памятник, построенный в честь павших за сербский город французов; есть

простенький, заросший бурьяном участок с захоронениями павших сербских

воинов, но нет ни одного сколько-нибудь простого памятника, стелы в честь

русских военнослужащих...

Вопреки ожиданиям русских солдат и офицеров, надеявшихся на долгожданный

отдых, их оставили в строю: они сменили на боевых позициях Вардарскую и

Моравскую сербские дивизии (с 24 ноября 2-ю Особую бригаду включили в

состав I -ой сербской армии – М.К. Дитерихсу пришлось подчиниться приказу

и попасть под командование генералов «малого государства»).

После активных боевых действий на Салоникском фронте наступило временное

затишье, в течение которого противоборствовавшие стороны занимались

перегруппировкой войск и вынашиванием новых планов по изменению линии

фронта каждый в собственную пользу.

В октябре 1916 г. на Салоникский фронт прибывает4-я Особая бригада. Она

сталкивается с аналогичными трудностями, что и 2-я Особая бригада:

отсутствие транспортных средств, вьючных животных, пулеметов, плохая

работа французских тыловых служб (например, вовремя не привозились

шинели). В частности, командир 4-й Особой бригады генерал Леонтьев пишет

в штаб III -ей сербской армии(в состав которой входила бригада) в конце

ноября: «В полковом обозе и на людях имеется лишь 3-дневный запас

продовольствия, т.к. пополнить его перед выступлением до положенного не

оказалось возможным... Нет походных кухонь... Что касается фуража, то

запасов его в бригаде не имеется...».

После небольшого отдыха 4-я Особая бригада выступила на фронт 7 декабря

1916 г. Русским войскам достались малооборудованные позиции, которые

приходилось постоянно совершенствовать. К тому же работать приходилось в

твердом скалистом грунте, часто под огнем противника.

За декабрь потери 4-й Особой бригады составили 3 офицера и 520 солдат

убитыми и ранеными. Потери наши войска несли не только от действий

противника: к 1 января 1917 г. свыше 50% личного состава бригады (963

офицера и 5.290 нижних чинов) были больны; в конце 1916 г. в русских

войсках, как и в войсках Восточной армии, свирепствовала малярия.

Подвиги и героизм, присущий русским Особым бригадам, также как и во

Франции, являлся одной стороной монеты. Другая сторона заключалось во

взаимоотношениях офицеров и солдат. Общая обстановка во 2-й и 4-й Особых

бригадах не являлась спокойной и радужной. Генерал М.К. Дитерихс, едва

прибыв в Салоники, подвергает суровой критике офицерский состав

(«Приглядываюсь к офицерам. Мало культурности во всем»).

Прямым подтверждением этому явился серьезный инцидент, произошедший 15

августа 1916 г. в военном лагере Ларме в Марселе: солдаты убили своего

офицера, подполковника Маврикия Краузе, начальника 89-го Беломорского

пехотного полка, назначенного Главным Управлением Генерального Штаба

(ГУГШ) командиром роты маршевого батальона 2-й Особой бригады (в пути из

Архангельска во Францию он был временно исполняющим обязанности командира

3-го батальона 4-го Особого полка той же бригады).

Причины убийства крылись прежде всего в жестоком обращении с солдатами:

во время следования на пароходах в Брест М. Краузе подвергал солдат за

малейшие нарушения серьезным наказаниям; не последнюю роль сыграла и его

немецкая фамилия. «Есть основание предполагать, что дело не обошлось без

участия эмигрантов анархического направления, коими в это же время

изобиловал юг Франции. Вино, от которого за время войны отвыкли наши

солдаты [с 1914 г. в России действовал «сухой закон»] и которое во

Франции продавалось свободно, сыграло немалую роль в этом событии».

В результате расследования к военно-полевому суду было привлечено 4

офицера и 26 солдат и унтер-офицеров,из которых 8 человек (все - нижние

чины) были расстреляны, 18 других нижних чинов и все офицеры освобождены

и отправлены в Россию. Из донесения в Петроград от графа А.А. Игнатьева

отметим интересный факт: «Офицеры, опасаясь продолжения беспорядков, не

выказали должного негодования и стремления помочь начавшемуся дознания

[так в тексте]».

Офицеры - по крайней мере, во 2-й Особой бригаде - отличались еще и

сребролюбием, не упускали случая тратить солдатские деньги в личных

целях. Имелись факты нарушения формы одежды: «Начать с одежды - произвол,

особенная любовь увлекаться иностранными покроями и штиблетами...».

Как и в русских войсках во Франции, в течение 1916 г. и особенно в конце

года имели место факты нарушения дисциплины. Генерал М.К. Дитерихс пишет

12 декабря 1916 г.: «...до меня доходят официальные сведения о не которых

поступках г.г. офицеров в Салониках, недопустимых ни с точки зрения

образца дисциплины, ни с точки зрения русских воинов. (...) В ресторанах

напиваются пьяными до потери человеческого облика, до оскорбления мундира

чести, которые они имеют право носить». Увы, подобные случаи являлись

нередкими.

Главный результат участия в первых боях четырех Особых пехотных бригад

оказался более чем очевидным - русские войска использовались союзниками

как пушечное мясо, к ним относились в армии как к людям второго сорта.

Русские войска прошли путь от торжественного приема местным населением до

пренебрежительного отношения со стороны верховного союзного командования.

Заслужили ли простые русские солдаты подобного обращения, столь доблестно

сражаясь бок о бок с союзниками против общего врага?

1917 - ГОД РЕВОЛЮЦИОННЫХ ПОТРЯСЕНИЙ.

К 1917 г. военно-стратегическая обстановка на фронтах изменилась мало, но

уже становится все более очевидным превосходство Антанты над Центральными

державами, хотя в течение 1916 г., несмотря на огромные потери в живой

силе, обеим сторонам не удалось добиться коренного перелома в войне.

Внутриполитическая обстановка в странах-участницах войны в целом являлось

далеко не благополучной. Около 2 с половиной лет непрерывно шла война с

применением новых видов вооружений, на фронтах погибали тысячи и тысячи

солдат; тыл страдал от войны по-своему - там падал жизненный уровень,

особенно остро данная проблема чувствовалась в Австро-Венгрии и Германии.

На французском фронте линия позиций продолжала оставаться практически

прежней. Сражения на реке Сомма, под Верденом, - все эти кровопролитные

сражения никому не принесли успеха.

3-я Особая бригада занимала по-прежнему боевой участок возле села Оберив.

31 января 1917 г. она подверглась газовой атаке противника (31 января

1917 г.). С 16 час на позиции 6-го Особого полка и соседних французских

частей пошли волны бесцветного газа, затем - облака хлора. Под прикрытием

газа и артиллерии немцы пытались атаковать, но, получив отпор, отступили.

Только в 22 часа войскам разрешили снять противогазы.

Особенно большие потери понес 6-й Особый полк - все умершие на месте 22

человека служили именно в этом полку, как и 285 чел из 306 человек,

эвакуированных в тыл с разной степенью отравления. О трагических

последствиях 31 января говорилось в приказе от 2 февраля по 1-й Особой

бригаде, и обращалось внимание на меры по защите личного состава от

газовых атак.

Отметим, что о подобных мерах говорилось еще, по крайней мере, с ноября

1916 г., в частности, был назначен особый офицер специально ответственный

за проведение мероприятий по отражению газовых атак. Думается, что не все

серьезно относились к противогазам - они недавно появляются в войсках и,

может быть, русские солдаты просто недооценивали серьезность газовой

атаки. Еще в декабре 1916 г. в 1-й и3-й Особых бригадах отмечались случаи

отсутствия противогазов даже при торжественных смотрах, устроенных

бригадным начальством.

Итого на всем участке фронта, подвергнутого немецкой газовой атаке было

отравлено из 10.000 человек 1.980, т.е. около 20% французских и русских

военнослужащих. Предпринятая ответная атака газовая французскими

подразделениями на немецкие позиции в ночь на 17 февраля успехом не

увенчалась: газовое облако частично вернулось обратно. Пострадало 13

русских и 120 французских военнослужащих (все 120 человек входили в

состав газовой роты).

Первую боевую службу 3-я Особая бригада закончила, когда 12 марта 1917 г.

ее сменила 185-я французская территориальная бригада (состоящая из 75-го

и 78-го территориальных полков), а русские подразделения были выведены в

тыл на берега реки Марны.

Тем временем 1-я Особая бригада была включена в состав VII корпуса

генерала де Вазилера (3 марта 1917 г.), в который входили 14-я, 37-я и 41-

я французские пехотные дивизии. Боевой участок - напротив деревень Курси

и Луавр - бригада заняла 11-13 марта, сменив полки 152-й бригады 41-й

дивизии.

По-прежнему русские войска испытывали недостаток в отсутствии инженерных

войск, артиллерии. Из ситуации пытались выходить разными путями.

Например, средствами 1-й Особой бригады была сформирована полурота

саперов, но этого явно не хватало. Данную проблему пытались разрешить с

помощью французов, но последние вместо требуемой саперной роты прислали

несколько инструкторов. Отсутствие собственной артиллерии кое-как

восполняли за счет французских орудий и созданием своего небольшого

подразделения из 12 траншейных 58-мм орудий (батарея была на фронте с 17

марта).

Обстановка в русских войсках в начале 1917 г. оказалась тревожной.

Февральские события только ухудшили ситуацию, в которой солдаты как во

Франции, так и в Салониках хотели разобраться, но не могли ничего

сделать. Офицеры и солдаты не знали, что происходит в России, они не

получали прямых сведений с родины.

Так, новый представитель Верховного Командования генерал Ф.Ф. Палицын

(вместо генерала Я.Г. Жилинского) просит Петроград ответить – произошло

или нет отречение Николая II, но Петроград молчит. Поэтому об отречении

Императора и его брата Великого князя Михаила Александровича Особые

бригады узнали только из французских источников. Совсем неудивительно,

что в подобных условиях солдаты пытались восполнить информационный пробел

в своем сознании, черпая сведения частично из русских газет, издававшихся

в Париже (где события в России толковались от самого умеренного толка до

самого крайнего, тенденциозно, с большими искажениями в переводе с

иностранных языков), частично от революционно настроенных эмигрантов,

ненавидевших царизм. Сведения, получаемые солдатами, являлись в

большинстве отрывочными и, скорее всего, порождали новые вопросы, чем

разрешали старые.

Офицерство явно оказалось не готово к сложившимся событиям и не могло

объяснить солдатской массе то, что так охотно и умело делали листовки и

прокламации пробольшевистского толка. «Они [офицеры] сами растерялись не

меньше солдат, причем эта растерянность была тем заметнее, чем старше был

офицер по возрасту и служебному положению. (…)

Несколько дней [после получения известия об отречении царя] все [русские

военнослужащие в Особых бригадах] находились буквально в состоянии какого-

то умственного столбняка» «Умственный столбняк» - лучше не скажешь…

Узнав о Февральской революции, русские солдаты сразу потребовали свобод,

объявленных в знаменитом приказе № 1 от 1 марта 1917 г. - «...приказ,

имеющий такую широкую и печальную известность и давший первый и главный

толчок к развалу армии». Генерал Ф.Ф. Палицын запрашивает Ставку о

подтверждении приказа о создании армейских комитетов, но снова его запрос

игнорируется. Для успокоения солдат (перед наступлением весной 1917 г.

солдаты бригад даже голосовали «за» или «против» наступления) генералу

Н.А. Лохвицкому пришлось своей властью объявить о создании временных

комитетов.

Комитеты сыграли в дальнейшем негативную роль - они вторгались в сферы

вопросов, не подлежавших их компетенции, и приобретали главенствующую

роль в полках. Особенно подобное часто проявлялось в 1-м Особом полку,

комитет которого станет зачинщиком беспорядков, которые выльются в

трагические события сентября 1917 г.Отметим, что всесилие комитетов

проявлялось и в русских войсках в России.

К апрелю новый французский главнокомандующий (вместо генерала Ж.Ж.С.

Жоффра, с декабря 1916 г.) генерал Р. Нивель разработал план операций с

целью решительного прорыва линии германских войск и для поднятия боевого

духа союзных армий. Это сражение вошло в историю под названием

«наступление Нивеля» или «бойня Нивеля» (9 апреля - 5 мая). О

масштабности наступления говорят следующие цифры: на участке в 80 км было

сосредоточено 9 французских и 3 британских армий (90 пехотных и 10

кавалерийских дивизий); у одних только французов было 1,4 млн. чел, 5.000

орудий, для которых было заготовлено 33 млн. снарядов, 200 танков.

Русским войскам в операции отводилась отнюдь не второстепенная роль. Им

надлежало овладеть очень хорошо укрепленным Бримонским массивом.

Согласно разработанному плану, 16 апреля 1-й Особой бригадой была

захвачена деревня Курси. В плен попали 635 чел, из них 11 офицеров.

Потери русских войск составили 28 офицеров и 50% солдат. Однако бригада

продолжала двигаться дальше, с трудом вгрызаясь в оборону противника, и

17-18 апреля была взята деревня Каррэ. В результате 1-я Особая бригада с

честью выполнила поставленную задачу, и бригаду отвели на заслуженный

отдых в тыл в ночь с 19 на 20 апреля, заменив ее 152-й французской

дивизией. Впрочем, в отводе 1-й Особой бригады оказалась и другая

причина. Потеряв почти половину личного состава, бригада резко потеряла и

дисциплинированность, начались сильные волнения, и, желая не допустить

эмоционального взрыва, французы решили вывести русских с передовой.

Французские военачальники воздали должную дань уважения к смелости и

отваге русских войск. Приказ № 166 от 25 апреля 1917 г. по V армии

генерала Мазеля гласит:

«1 -я особая русская пехотная бригада в составе 1-го и 2-го полков.

Отборная бригада, генерала Лохвицкого, блестяще овладела всеми объектами

атаки. Доведя до конца свое усилие, несмотря на тяжелые потери, особенно

в офицерском составе, отразила все попытки врага отобрать обратно

потерянный им участок».

Приблизительно такой же приказ был отдан по VII корпусу под № 22522 от 24

апреля. Генерал Мазель за совершенное мужество и самопожертвование

пожаловал 1-й Особой бригаде Военный крест с пальмами на знамена 1-го и 2-

го Особых полков.

Принимала участие в наступлении Р. Нивеля и 3-я Особая бригада, которая

ко времени наступления находилась в армейском резерве. Ее подразделения

активно использовались в атаках. 1-й и 2-й батальоны 6-го Особого полка

под общим командованием полковника Бромова ушли на подкрепление 40-й

французской пехотной дивизии (из XXXII корпуса). По получении приказа из

штаба V армии оставшиеся части 3-й Особой бригады (2-й батальон 6-го

Особого полка с полковником Симоновым, 3-й батальон 5-го Особого полка с

подполковником В.С. Нарбутом) прибыли на помощь 37-й пехотной дивизии

генерала Гарнье-Дюплесси.

16 апреля 3-й батальон 5-го Особого полка захватил гору Мон Спен,

выдвинулся вперед, но попал под убийственный перекрестный огонь

противника, и отошел назад, чтобы не попасть в окружение, оставив гору в

руках неприятеля. Таким образом, несмотря на храбрость русских солдат,

они не смогли выполнить поставленные задачи без поддержки со стороны

соседних французских частей. 20 апреля ослабленную бригаду вывели в тыл.

По достоинству французское командование оценило и заслуги 3-й Особой

бригады. В приказе по V армии № 174 от 1 мая 1917 г. говорится: «3-я

русская Особая бригада в составе 5-го и 6-го Особых пехотных полков,

тщательно подготовленная своим командиром генералом Марушевским, показала

блестящую выдержку в бою. Получив приказание овладеть укрепленным

пунктом, вышла в атаку с большой доблестью, преодолев смертоносный огонь

противника». По этому приказу генерал Мазель наградил 3-ю Особую бригаду

Военным крестом с пальмой на знамена 5-го и 6-го Особых полков. Ранее, 29

апреля вышел приказ № 270210 по VII корпусу, в котором также

превозносилось мужество 3-й Особой бригады.

Общие потери в 1-й и 3-й Особых бригадах составили около 5.000 человек.

Подобную убыль в личном составе бригад после наступления Р. Нивеля

практически невозможно было пополнить - подкрепления из России не

приходили, а маршевые батальоны таяли с каждым днем. К 22 мая 1917 г. в 6-

ти ротах маршевого батальона 1 -и Особой бригады было 338 человек, а в 7-

ми ротах маршевого батальона 3-й Особой бригады - 166 человек. Боевой дух

в русских войсках неуклонно снижался. Дисциплина, которая еще в 1916 г.

не отличалась безукоризненностью, в 1917 г. продолжала ухудшаться. Так, в

приказах по 3-й Особой бригаде все чаще стали звучать тревожные вести о

пьянстве солдат, драках между собой, сопровождавшиеся иногда и

убийствами, о грабеже частного имущества, крайним несоблюдением формы

одежды: «...взвод был небрежно одет, каски были не протертые, грязные

воротники небрежно пригнаны, шинели омерзительно грязные».

Недисциплинированность проявлялась во всем – солдаты даже оставляли

боевые участки для посещения митингов в тылу. «Много солдат вверенной мне

бригаде [речь идет о 1-йОсобой бригаде] покидают квартирный район, не

имея на то право, без всяких письменных удостоверений, ходят в нетрезвом

виде по деревням чужого квартирного района...

В Сезанне [название деревни] был случай попытки изнасиловать женщин. Там

же вечером группа наших солдат... взломав дверь, ворвалась в дом».

«Тысячи русских солдат разгуливали толпами от одного погреба к другому,

без конца уничтожали вино и коньяк и напивались до бесчувствия».

Моральное состояние войск, оторванных от родины, все чаще и чаще

возникающие вопросы о смысле войны, нарастающие пацифистские настроения,

- все это не могло не сказаться на боеспособности русских бригад.

Офицерский корпус, который должен был адекватно реагировать на

происходившие в мире события, не стал достойным примером дисциплины и

порядка. Очень редкие офицеры могли похвастаться порядком в

подразделении, да и то хватало примеров, когда и в «примерных» ротах

возникало неповиновение, превращающееся в анархию. «Появились офицеры,

стремившиеся сделать “революционную карьеру” и искавшие “популярности”

среди солдат, открыто выступая с речами на солдатских митингах, причем в

этих речах неизменно обливались грязью старшие начальники, на которых без

стеснения возводились всякие небылицы».

Часть офицеров, не зная, что делать, и не умея ничего делать в подобное

необычное время, коротало время по местным ресторанам и также отдавала

должную дань Бахусу. Генерал Занкевич (сменивший генерала Ф.Ф. Палицына)

отозвался об офицерах: «Одна из главных причин печального состояния наших

войск во Франции - офицерский состав частью неудовлетворительный, частью

деморализованный».

Русский посол во Франции А.П. Извольский следующим образом

охарактеризовал сложившуюся в русских частях обстановку весной 1917 г.:

«...естественное брожение умов между солдатами... и разногласие, особенно

опасное при количественном и качественном недостатке офицерского состава,

отсутствие прямых и подробных сведений о том, что происходит в России,

внушающее солдатам подозрение, что начальство их обманывает, тяжелые

условия наших раненых во французских госпиталях, вследствие

неудовлетворительных и непривычных ...условий, и непонимание языка,

контраст между только что введенной у нас новыми формами воинской

дисциплины и соответствующими формами дисциплины во французских войсках и

т.д.Все это... быстро развивает взаимное раздражение и даже озлобление

между русскими и французами и может привести к опасным столкновениям».

Однако падение дисциплины и боевого духа происходило не только среди

русских частей. Волна антивоенных настроений на фронте захлестнула как

войска Антанты, так и войска Германии, не зная границ. Провалившееся

наступление Р.Нивеля только обострило и до того сложное положение как в

войсках, так и в тылу. Думается, что если до 1917 г. ситуация еще

находилась под контролем, то после неудачной военной операции положение в

Страницы: 1, 2, 3, 4