Столыпин как реформатор

Столыпин как реформатор

сельского хозяйства абсолютно несостоятельны.

В марте 1905 г. Д. Ф. Трепов, И. Л. Горемыкин, А. В. Кривошеий

(будущий реформатор!) подготовили проект указа о закрытии Особого совещания

С. Ю. Витте, обвинили последнего в попытках заигрывания с крестьянами,

разрушении общины и системы административного управления деревней,

ущемлении прав дворян.

30 марта 1905 г. Совещание С. Ю. Витте действительно закрыли, создав

аналогичное Совещание И. Л. Горемыкина, где ключевую роль играл уже А. В.

Кривошеий. Теперь он осторожно выступал за предоставление крестьянам

больших прав владения землей. Но в любом случае Совещание С. Ю. Витте

оставило ценнейшие документы и рекомендации, которые в значительной части

легли в основу реформы Петра Аркадьевича.

Примерно в то же время в Санкт-Петербурге появился отчет саратовского

губернатора Петра Столыпина с новым политическим акцентом на создание

крепкого частного собственника, на которого должно опираться государство

(вместо старой общины). Всеподданнейший отчет П. А. Столыпина за 1904 г.

был опубликован и сохранился до наших дней.

Николай II пометил этот доклад следующим образом: "Высказанные мысли

заслуживают внимания". В отчете были названы шесть основных причин

морального и экономического кризиса в сельском хозяйстве:

- общинный строй крестьянского хозяйства;

- уравнительные настроения в среде сельских и городских тружеников (то

есть селяне хотели жить не хуже, чем в городе);

— сложность внедрения технических и прочих улучшений в сельском

хозяйстве и экономике в целом;

- невозможность приобретения земли отдельными крестьянами (т. к. нет

денег);

- уменьшение объема ссуд Крестьянского банка и высокие цены на аренду

земли.

Все эти элементы логично связаны и вытекают один из другого. Главная

причинно-следственная связь: община -уравниловка - потеря стимулов к

повышению эффективности.

Вместе с тем хорошо известно, что Петр Аркадьевич первоначально не

стремился к немедленному уничтожению крестьянской общины, так как это

казалось малореальным. Он выступал главным образом за создание крепких

индивидуальных хозяев на государственных и банковских землях. Их хозяйства

должны были стать примером для других крестьян и подтолкнуть к отказу от

общины. То есть в основе взглядов Столыпина был эволюционный подход, а не

насильственная ломка существующей системы.

Затем в 1905 г. С. Ю. Витте стал премьер-министром и тут же предложил

более радикальный вариант реформы от имени главного управляющего

землеустройством

и землевладением Н. Н. Кутлера. В "Проекте закона о мерах к расширению

и улучшению крестьянского землевладения" Н. Н. Кутлера предусматривалось

право выхода из общины, создание специального земельного фонда за счет

государственных, монастырских, удельных земель. Предусматривалось также

частичное отчуждение земли помещиков (сверх высокой нормы и за справедливое

вознаграждение из казны). Это было революционное для того времени

предложение.

10 января 1906 г. С. Ю. Витте сделал соответствующий всеподданнейший

доклад царю, в котором подводил итоги обсуждения проекта реформы. Он

намекал на большую опасность для правящего класса в результате введения

прогрессивного налога (это активно обсуждалось) или продолжения революции,

чем в результате реформы. Но последние положения законопроекта (насчет

отчуждения) вызвали всеобщее возмущение, и почти все высшие чиновники были

против него. И тогда С. Ю. Витте лицемерно не поддержал своего министра и

свои же идеи, а Н. Н. Кутлера отправили в отставку как "козла отпущения".

Потом его привлекла к работе оппозиция в Государственной думе.

А. В. Кривошеий продолжал работать над проектом реформы и сделал новые

предложения, включая расширение продажи земли через Крестьянский банк,

землеустроительные работы за счет казны для ликвидации чересполосицы. Тогда

же были созданы специальные землеустроительные комиссии, возобновилось

переселенческое движение, приостановленное Русско-японской войной.

Известно, что требование введения в деревне частной собственности на

землю исходило и от объединенного дворянства, хотя оно и не могло

предвидеть всех последствий этой идеи. Важным фактором стал. Первый съезд

дворянских обществ в присутствии царя, министров, депутатов, состоявшийся в

мае 1906 г. Дворянские представители одобрили все основные составные части

столыпинской реформы: разрешить свободный выход из общины, усилить

переселение на окраины империи, передавать наделы в частную собственность с

возможностью свободной перепродажи.

Большинство дворянских представителей выступало за скорейшее и

безусловное уничтожение общины. Община была организованной силой и в ходе

усадебных погромов 1905-1906 гг. стала ненавистной для большинства дворян.

Гораздо легче было иметь дело с отдельными крестьянами. Хуторская форма

организации хозяйства сама по себе при этом не вызывала среди дворян

больших прений, и с ней почти все соглашались.

Революция, в свою очередь, подталкивала петербургских политиков к

более решительным действиям. В частности, параллельно реформой занималась

комиссия под руководством начальника Земского департамента (впоследствии

товарища министра внутренних дел) В. И. Гурко. Эта группа чиновников

подготавливала более радикальный проект стимулирования создания хуторов и

отрубов на надельных крестьянских землях и, таким образом, ускорение

разрушения общины. Главным лозунгом было укрепление надельной земли в

личную собственность и свободный выход из общины.

После отставки С. Ю. Витте и своего прихода в правительство Петр

Столыпин воспринял более радикальный подход, сходный с взглядами В. И.

Гурко, и, ради спасения страны, стал выступать за решительный слом общины

как политику государства, но без насилия и принуждения. Времени на

постепенное реформирование не было. В этом смысле он выше С. Ю. Витте как

реформатор, так как смог в значительной мере реализовать на практике свои

мысли. А в политике осуществление идей всегда много важнее их создания.

Теоретиков всегда много, а реформаторов - единицы.

Именно поэтому В. И. Гурко, как глава межминистерской комиссии,

принялся за подготовку проекта закона о разрушении общины, который лег в

основу указа 9 ноября 1906 г., проведенного в Государственной думе П. А.

Столыпиным. Проект В. И. Гурко предусматривал, что любой крестьянин мог

выйти из нее и закрепить за собой свой чересполосный надел и затем уже

продать постороннему для общины лицу. Это могло помочь разрушить общину,

хотя и не ликвидировало чересполосицу. Таким образом, по мнению некоторых,

Столыпин чуть ли не присвоил себе чужие идеи. Глупость!

На заседании Совета министров еще в августе 1906 г. обсуждался проект

В. И. Гурко. Сначала выступил Б. А. Васильчиков как глава Главного

управления землеустройства и сельского хозяйства, а потом другие министры.

Закон рассматривали постатейно. Защищал закон в основном В. И. Гурко, а П.

Столыпин держался несколько в стороне и больше молчал. Это и понятно,

проект вносился за подписью Гурко, что давало П. Столыпину свободу маневра

в случае серьезной оппозиции. Проект в принципе одобрили, хотя не всем

нравилось его проведение по 87-й статье Основных законов.

Однако уже в ноябре 1906 г. В. И. Гурко был уличен в некорректных

действиях по закупке продовольствия для голодающих людей, так как

санкционированный им контракт не был выполнен "русским шведом" Э. Лидвалем,

и он был уволен от службы. Мздоимство

B. И. Гурко никогда достоверно не было доказано. Но тем нимение

некоторые основания для обвинений, видимо, были, и его карьера на тот

момент закончилась[7], как и воздействие на аграрную реформу.

В эмиграции В. И. Гурко написал пространные воспоминания, в которых

многих коллег обвиняет в самых разнообразных грехах. Зависть и обида

сквозят в его оценках деятельности премьер-министра. Сам В. И. Гурко не

любил П. Столыпина, считал его невеждой в экономических вопросах, говорил,

что он плохо председательствовал на заседаниях правительства (!), не умел

резюмировать (!) и т. д. Придирки выглядят не слишком серьезно и не

подтверждаются другими источниками, но понять обиженного человека можно.

Гурко со всей очевидностью считал, что Петр Столыпин его недолюбливал

и при удобном случае решил показать на его примере, как правительство

борется с коррупцией. Возможно, Столыпин действительно считал его своим

потенциальным соперником. Особенно он обиделся на П. Столыпина за то, что

тот не явился лично на суд (специальный сенатский комитет для расследования

дела) над В. И. Гурко для дачи свидетельских показаний. Он предложил суду

приехать к нему во дворец и таким образом избежал встречи с бывшим

подчиненным. Это не было незаконно, но не имело в прошлом прецедентов.

Фактически из В. И. Гурко сделали козла отпущения и не защищали, хотя

его вина не была бесспорной. Дело это старательно раздувалось левой

оппозицией в чисто

политических целях. Брат А. И. Гучкова Н. И. Гучков в 1924 г. говорил

В. И. Гурко, что он обращался к П. Столыпину и говорил о несправедливости

по отношению к Гурко, который был жертвой, которую бросали оппозиции в

надежде, что это породит симпатии к правительству. П. Столыпин якобы ничего

ему не ответил определенного. Скорее всего, он брезгливо относился к

коррупции и стремился быть как можно более жестким к нарушителям.

Сам В. И. Гурко был незаурядным и гордым человеком и в 1906 г. вызвал

на дуэль депутата Думы Ф. И. Родичева за публичное оскорбление в связи со

скандалом Лидваля (по иронии судьбы позднее в отношении того же Родичева

это сделает и П. Столыпин). Царь якобы был недоволен отстранением опытного

и талантливого чиновника, так как высоко ценил В. И. Гурко. В 1910 г. он

сделал его камергером, ав 1912 г. - членом Государственного совета.

В. И. Гурко - как и многие другие крайне правые политики - подозревал

Петра Столыпина во всех смертных грехах, в антипомещичьих настроениях,

особенно в опасном намерении полностью ликвидировать помещичьи земли, а

также продавать крестьянам государственные и удельные земли, что якобы

оживляло их надежды получить и земли помещиков.

Граф А. А. Бобринский как-то передал Гурко якобы сказанные Петром

Аркадьевичем мимоходом слова: "Вам, придется расстаться с частью своих

земель, граф", П. Столыпин действительно, видимо, не верил в будущее

крупного землевладения, которое не было, по его мнению, основой России. Но

сокращение такого землевладения должно было идти мирно и плавно, под

воздействием чисто экономических рычагов.

Точно так же некоторые историки твердят о том, что Петр Столыпин не

знал русской деревни, или, например, что его достаточно близкий сподвижник

К. А. Кофод был датчанином и якобы даже русского языка не не знал. Этого

некоторым наблюдателям хватает, чтобы поставить всю реформу под сомнение.

Между тем в свое время и на С. Ю. Витте нападали из-за К. А. Кофода: злые

языки говорили, что не знающий русского сельского хозяйства Витте собрался

все перестроить по датскому образцу. Сам С. Ю. Витте писал, что другой

соратник Петра Аркадьевича - А. В. Кривошеий -карьерист, а по профессии

юрист, то есть он некомпетентен в аграрных вопросах (впрочем, так он писал

про всех, забывая, что и сам формально мог считаться некомпетентным во

многих вопросах).

У Петра Аркадьевича никогда не было и мысли о насильственном

ликвидации помещичьего землевладения. Продажа государственных земель

позволяла смягчить нехватку земли у крестьян и дать время для постепенной

трансформации помещичьих хозяйств. Сам П. Столыпин всегда считал себя

прежде всего помещиком и гордился этим. По сути дела, шла речь о развитии

рыночных отношениях, о повышении эффективности сельского хозяйства, о

спасении России, а не изменении существа политической и экономической

системы.

М. П. Бок писала, что ее отец говорил: "Не в крупном землевладении

сила России. Большие имения отжили свой век. Их, как бездоходные, уже сами

владельцы начали продавать Крестьянскому банку. Опора России не в них, а в

царе". Все это правильно в чисто экономическом смысле для того времени.

Наиболее развитые страны Европы давно это прошли, а Россия задержалась, и

дело закончилось кровавой революцией.

В 1909 г. П. Столыпин говорил в интервью газете "Волга": "Вероятно,

крупные земельные собственности несколько сократятся, вокруг нынешних

помещичьих усадеб начнут

возникать многочисленные средние и мелкие культурные хозяйства, столь

необходимые как оплот для государственности на местах".

Можно сделать вывод, что предшественники часто больше боролись с

общиной как с рассадником революции, а премьер-министр Петр Столыпин в

основном пытался решить глобальную экономическую проблему. Соединение

различных подходов и создало то, что называется сегодня "столыпинской

аграрной реформой".

Нельзя забывать и других (очень разных) "отцов" реформы, в частности

А. В. Кривошеина и К. А. Кофода. О первом будет сказано ниже, а второй -

сравнительно скромный чиновник - был абсолютно незаменим в решении

технических проблем землеустройства, развертывания земель общин, пораженных

чересполосицей.

К. А. Кофод пережил семь министров земледелия, но именно его голос,

произношение, терминологию любил добродушно имитировать П. Столыпин в

беседах с общими знакомыми. К. А. Кофод много позднее писал, что это

считалось знаком благосклонности премьер-министра[8]

Таким образом, у Петра Аркадьевича была достаточно четкая концепция реформы

на основе опыта в Ковно, Гродно, Саратове. Ложь, что у него не было

сложившихся взглядов на аграрные преобразования при приезде в Санкт-

Петербург. Другое дело, что эта концепция совпадала с мнением многих

компетентных людей и вытекала из самой жизни.

Когда мы говорим, допустим, "гайдаровская реформа", никто не подразумевает,

что Е. Т. Гайдар выдумал что-то принципиально новое. Имеется в виду

человек, который взял на себя ответственность за решительные действия.

Точно так же выражение "ельцинские" или "горбачевские" реформы ни у кого из

разумных людей ассоциируется с Б. Ельциным и М. Горбачевым как с

непосредственными авторами реформ. Реформы почти всегда называются по имени

тех, кто принимает политические решения, - такова ирония судьбы.

2)Перед реформой: община и помещики.

Российская община (или, как говорили сами крестьяне, "общество", "мир")

была довольно необычным образованием. Все разговоры об исконно русской

вековой природе общины - по меньшей мере, недоказуемая теория. Есть

основания считать, что община стала преобладать после введения Петром I

подушной подати и принципа коллективной ответственности жителей каждой

деревни за его уплату. Отсюда пошли и периодические подушные переделы

(перераспределение) земли внутри общины. Так налоги драматически сказались

на судьбе России, и об этом уроке следовало бы помнить нынешним политикам.

С другой стороны, община в любой стране имела изначально и чисто

технологическую причину - необходимость объединения усилий для обработки

земли и решения других проблем. То есть по мере совершенствования аграрных

технологий община объективно должна была терять свое значение.

Наиболее характерные черты российской общины: чересполосица, круговая

порука (все отвечают по обязательствам одного), трехпольная система

земледелия, заставлявшая всех проводить сельскохозяйственные работы

одновременно. Пашня закреплялась за конкретным человеком (семьей), но

всегда был риск, что эту землю в будущем передадут другому хозяину, то есть

земля не была по настоящему своей. Удаленность жилья от обрабатываемой

земли, невозможность залога земли, малоземельность в результате быстрого

роста аграрного населения и многое другое сдерживало технический прогресс,

уничтожало стимулы к производительному труду. Во всем царствовала

уравниловка, которая не давала простора более смышленым и трудолюбивым

крестьянам, защищала лентяев и пьяниц. Все это сдерживало прогресс

сельского хозяйства и порождало застой.

В результате крестьянин с ненавистью смотрел на соседнего помещика и его

обширные земли, которые, в свою очередь, также искусственно охранялись

различными льготами и отсутствием реальных налогов, которые сделали бы

невозможным содержание огромных непродуктивных поместий (как это случилось

в других странах). В этом была трагическая ущербность всей системы

Земля каждой семье предоставлялась узкими полосками (до 8-10 и более) в

разных местах угодий данной общины, что, разумеется, существенно затрудняло

обработку.

В принципе, крестьянин имел теоретическое право выхода из общины в

результате реформы 1861 г., но только после выплаты выкупных платежей

помещикам в течение сорока девяти лет. То есть этот процесс должен был

завершиться только в 1912-1930 гг. Понятно, что людей, способных сразу

осуществить выкуп, оказалось немного. Кроме того, сама община всячески

сопротивлялась выходу из нее наиболее работящих и зажиточных крестьян, так

как в результате этого она значительно слабела.

Таким образом, общинное землепользование продолжало доминировать, а главные

недостатки общины заключались в сохранении малоэффективной системы

хозяйствования, отсутствии стимулов к повышению производительности труда,

ограничению индивидуальной свободы человека.

С другой стороны, община с ее круговой порукой и дисциплиной долгое время

казалась выгодной государству с точки зрения налогов, администрирования,

набора солдат, борьбы с неблагонадежными элементами и т. д. Отсюда же

популярный и сегодня аргумент о том, что община была якобы фактором

социальной стабильности. После реформы 1861 г. этот политический фактор

стал ослабевать, так как помещики лишились реальной власти в деревне, и у

государственной системы России выбили одну из подпорок.

Левые политики и либеральная интеллигенция до самого 1917 г. продолжали

идеализировать общину, но правящую верхушку страны в ее негативной роли в

целом убедили восстания, нарастающее малоземелье и обнищание крестьян,

явное отставание российского сельского хозяйства от Европы и США.

На начало двадцатого века в России существовало 12,3 млн. крестьянских

дворов. Из них на общинном праве было 9,2 млн. дворов (то есть подавляющее

большинство), на подворном праве - 2,8 млн. дворов, а еще 0,3 млн.

насчитывали казачьи дворы.

Разумеется, надо учитывать, что в Прибалтике и в целом в западных

губерниях, а также кое-где на юге община никогда не была столь уж

доминирующей. В родной для Петра Столыпина Ковенской губернии уже давно

была отчетливая тенденция к переходу на хуторную организацию сельского

хозяйства.

Слабела община и вблизи больших городов типа Москвы и Санкт-Петербурга, где

крестьяне в массовом порядке переходили к иным видам деятельности. Процесс

разложения общины имел и другие проявления: например, примерно 40% общин в

течение десятилетий не имели переделов, то есть земля фактически была

закреплена за отдельными семьями.

Однако в целом в России (особенно в центре) неповоротливая и неэффективная

община цепко опутывала гигантское большинство населения, а экономическая

отсталость России в значительной мере определялась именно чудовищной

отсталостью села. Две трети всей земли были в коллективном пользовании,

хотя в соседней Европе почти вся земля была уже частной. Абсолютно логично

было попытаться рывком перейти к современной и эффективной индустриальной

экономике, хотя понятно, что рывок не мог не быть болезненным.

Меня всегда поражала логика, при которой главная проблема российского

сельского хозяйства якобы была не в производительности труда, а в земельной

тесноте, в малоземелье. То есть все просто: дайте больше земли, и все

наладится. Об этом можно услышать и сегодня. На самом деле, это был

экстенсивный путь в "никуда". В той же России немецкие или чешские

колонисты получали на той же земле, в тех же экономических условиях

многократно лучшие результаты. Но община продолжала и продолжает

идеализироваться даже сегодня.

Например, научный сотрудник Л. И. Зайцева и в 1995 г. упорно доказывала,

что для спасения России в начале века надо было всемерно поддерживать и

развивать общину![9] Даже 80-90 лет спустя, имея перед собой опыт десятков

государств, наблюдая ужасающее состояние нашего сельского хозяйства после

создания искусственной псевдообщины в виде колхозов (на самом деле

государственных предприятий), у нас продолжают говорить, мягко говоря,

странные вещи.

Критика столыпинской аграрной реформы почти всегда включает заявления,

что община спасала от голода, что чересполосица давала крестьянам разные по

качеству и местоположению участки земли и спасала при чередовании

засушливых и дождливых годов, то есть недостатков вроде бы и нет. Все это

не убеждает и лишь свидетельствует об экономической безграмотности

критиков.

Наверное, какие-то позитивные черты были (например, реальная

взаимовыручка в тяжелое время). Как есть они в любой ситуации и у любого

явления, как, например, можно найти отдельные плюсы для людей даже при

самой жестокой диктатуре. Однако, с точки зрения экономики, община была в

тот период тормозом, камнем на ногах у русского народа. Община тянула

страну в прошлое, сдерживала развитие экономики.

Точно так же и сегодня переформированные колхозы с чуть подкрашенными

фасадами (название АО или ТОО мало что изменило) тормозят реформы в России

в конце двадцатого и начале двадцать первого века. Конечно, колхозы и

община имеют принципиально разную природу, но негативное влияние

сопоставимо. По сути, мы сегодня стоим перед теми же проблемами аграрной

реформы, но при почти полном отсутствии сельского населения, способного на

проявление инициативы и на энергичную работу.

К моменту начала столыпинской аграрной реформы большая часть всей

сельскохозяйственной земли принадлежала крестьянским общинам (138,7 млн.

десятин в Европейской России в 1905 г.), а вторая по размеру часть удобной

земли являлась частновладельческой (101,8 млн. десятин). Удельные земли

(императорской семьи), церковные и монастырские земли, городские и

посадские земли имели небольшой удельный вес (примерно 16 млн. десятин).

Львиная доля всех земель приходилась на казенные и кабинетные земли, но в

основном это были леса и неудобья.

Поэтому основными владельцами сельскохозяйственной земли были

помещики, причем в своей массе мелкие и средние, которые по объективным

причинам не были способны высокоэффективно вести хозяйство. Небольшие

имения чисто экономически не могли, как правило, стать эффективными

капиталистическими хозяйствами и прокормить владельцев.

Помещичьему (дворянскому) землевладению серьезный удар нанесла еще

реформа 1861 г. Удельный вес их земель в частных землях непрерывно

сокращался со 100% до 79% в 1877 г. (73 млн. десятин) и 61,5% в 1905 г. (63

млн. десятин), но оставался доминирующим. Темпы сокращения были слишком

медленными. Значительная часть дворян не была способна управлять своими

землями, в лучшем случае они их сдавали в аренду.

Почему этот процесс шел медленно, также понятно: привилегированный

статус дворянства, которое не должно было платить подати, отсутствие денег

у крестьян и невозможность получить кредит, общинная организация крестьян.

Тем не менее, удельный вес крестьян в частном земельном фонде заметно вырос

до 5,5 % в 1877 г. и 15 % в 1905 г., но все еще оставался ничтожным.

Поместная аристократия никогда и нигде эволюционно не превратилась в

фермеров и агропромышленников. Они должны были потерять большую часть

земель, как и в других странах. Но в России все делалось слишком медленно.

Реформа 1861 г. запоздала на сто лет, и только еще через сорок пять лет

после ее начала власть сподобилась попытаться ее ускорить. Мы потеряли

примерно лет сто пятьдесят!

Очевидно, что П. Столыпину удалось сдвинуть камень с места, так как за

десять лет его реформы удельный вес крестьянских земель вырос до 37 % (с

15%), а земель помещиков упал до 43,6% (с 61,5%). Нужен был последний рывок

и мирное перераспределение еще 20-25 % земель помещиков, чтобы проблема

была бы решена. Революция имела бы меньшую социальную базу, и Россия была

бы спасена. Помешали трагическая смерть П. Столыпина, Первая мировая война,

поразительная некомпетентность высшей власти.

Нужно сказать несколько слов и том, почему так остро была необходима

аграрная реформа. Дело в том, что непрерывно увеличивался разрыв между

богатыми крестьянами, крупными помещиками и остальной крестьянской массой,

прежде всего в области урожайности, технического оснащения, агротехники.

В России постоянно наблюдались перепроизводство сельхозпродукции и

одновременно периодический голод в связи с неурожаем в том или ином

регионе. Все видели деградацию и обнищание русской деревни, но ничего не

делали (как и в последние годы). Парадоксально, но экспорт хлеба при этом

никогда не прекращался, что частично было связано с отсутствием

платежеспособного спроса на него внутри страны. А различные комитеты помощи

голодающим под высоким покровительством (часто членов царской семьи) в тот

период стали неотъемлемой частью повседневной жизни России. Никто даже не

удивлялся такому ненормальному положению вещей!

В результате с крестьян невозможно было собирать налоги.

Преимущественно крестьянская страна имела ничтожный бюджет, и тем самым

наносился ущерб всему государству (например, невозможно было решать вопросы

образования, культуры, инфраструктуры, армии).

Но главная причина, побудившая, наконец, приступить к реформам, -

непрерывные крестьянские волнения, погромы имений и кровопролитие. Причем

постоянно наблюдался рост числа крестьянских восстаний и бунтов. В 1900-

1904 гг. таких событий было отмечено 1205 (столько же, сколько за

предыдущие 20 лет).

Затем в 1905-1907 гг. их число достигло в среднем 8,6 тысяч в год!

Более 70% из них были связаны с земельными отношениями, и главным

требованием крестьян был захват помещичьих земель. За эти три года было

сожжено и уничтожено около 4 000 имений.

Игнорировать насилие никто не мог и не хотел, именно это заставило

власти обратить на аграрную реформу гораздо более серьезное внимание, чем,

например, в 1898 г., когда С. Ю. Витте представил царю свою первую записку

по этому вопросу. Правда, крайние ретрограды (ультраправые) в эшелонах

власти и тогда сопротивлялись. Почти полное единство правящей элиты империи

было достигнуто лишь в период Гражданской войны, но было уже поздно...

3)Содержание земельной реформы.

Существо столыпинской реформы заключалось в том, чтобы, отменив

оставшиеся выкупные платежи, дать возможность всем крестьянам право

свободно выходить из общины и закреплять за собой надельную землю в

наследуемую частную собственность. При этом подразумевалось, что чисто

экономическими методами можно побудить помещиков продавать свою землю

крестьянам, а также использовать государственные и иные земли для наделения

ими крестьян.

Предполагалось, что постепенно число крестьянских собственников и

площадь земли в их руках будут возрастать, а община и помещики будут

ослабевать. В результате должен был быть решен извечный для России аграрный

вопрос, причем мирно и эволюционно. Так оно и было, многие помещики уже

продавали земли, а Крестьянский банк их покупал и продавал на условиях

льготного кредитования желающим крестьянам.

Вопрос в том, правильно ли было уповать на эволюционность этого

процесса (в результате Первой мировой войны и революции реформу завершить

не успели), или надо было действовать более решительно. Было три пути:

- отнять землю у помещиков;

- ничего не делать;

- подтолкнуть помещиков и крестьян к реформе без нарушения права

частной собственности.

П. А. Столыпин выбрал третий вариант, он всегда выступал за достаточно

решительные действия в рамках закона и без насилия. Он понимал, что болезни

России требуют радикального вмешательства, и был подобен врачу, который

лечит пациента вопреки желаниям больного, который без лечения неминуемо

погибнет.

Ответ Петра Аркадьевича на главный вопрос текущего момента был

предельно четок и прост: "Естественным противовесом общинному началу

является единоличная собственность. Она же служит залогом порядка, т. к.

мелкий собственник представляет из себя ту ячейку, на которой покоится

устойчивый порядок в государстве". Собственность на землю, таким образом,

приобретает универсальное значение как инструмент реформирования всего

общества.

Выход из кризиса по П. Столыпину состоял в следующем: "...Если бы дать

возможность трудолюбивому землеробу получить сначала временно, а затем

закрепить за ним отдельный участок, вырезанный из государственных земель

или из земельного фонда Крестьянского банка, причем обеспечена была бы

наличность воды и другие насущные условия культурного землепользования, то

наряду с общиной, где она жизненна, появился бы самостоятельный, зажиточный

поселянин, устойчивый представитель земли ".

Политический аспект проблемы, по мнению Столыпина, состоял в

следующем. Главный враг крестьянина - "третий элемент", то есть

деклассированная левая интеллигенция, питающая врожденную антипатию к

традициям русского хозяйствования, к деревне и сельскому люду, но

подстрекающая крестьянина к бунтам и экспроприации имений.

Для борьбы с этими "бесами" П. Столыпин предложил поддерживать

нарождение земельной партии, имеющей корни в народе, которая,

противопоставленная теоретикам, могла бы обезвредить "третий элемент". К

сожалению, данный проект никогда не был реализован, а попытки сотрудничать

с правыми и правоцентристскими партиями имели лишь временный успех.

Столыпинская аграрная реформа в корне отличалась от идеи левых

политиков конфисковать землю у помещиков и просто раздать ее. Во-первых,

такой подход был неприемлем с точки зрения норм цивилизованной частной

собственности. Во-вторых, то, что дается даром, в России редко используется

эффективно. Традиционный для нас лозунг "отнять и поделить" никогда никому

не приносил пользы. Нельзя создать ответственного собственника, нарушая

права собственности других. Это аксиома.

16 ноября 1907 г. П. А. Столыпин говорил депутатам Третьей

Государственной думы: «Не беспорядочная раздача земель, не успокоение бунта

подачками, - бунт погашается силою, - а признание неприкосновенности

частной собственности, и как последствие отсюда вытекающее - создание

мелкой земельной собственности, реальное право выхода из общины и

разрешение вопросов улучшенного землепользования - вот задачи,

осуществление которых правительство считало и считает вопросами бытия

русской державы».[10]

К сожалению, и сегодня, 90 лет спустя, в России нет реальной

неприкосновенности частной собственности. Так и не решена до конца

земельная проблема, несмотря на соответствующие записи в Конституции.

По сути дела, П. Столыпин придерживался чисто экономических принципов

реформирования экономики, хотя и полагал, что невежественных крестьян для

их же пользы следует всячески подталкивать к выходу из общины, в том числе

иногда и административными методами.

Конечно, существование общины и доминирование помещиков было

отражением политической системы тогдашней России. В этом смысле против

Петра Столыпина выступали не только левые, которые хотели насильственной

экспроприации земли для передачи крестьянам, но и правые, которые видели в

реформе прямую угрозу существующему политическому строю. Петру Аркадьевичу

приходилось бороться с собственным классом, со своими коллегами по правящей

верхушке.

Был и еще один вопрос, который был составной частью аграрной реформы.

В начале двадцатого века в России остро стояла проблема нехватки земли, и

любая реформа должна была затронуть эту проблему. Эта проблема встала на

повестку дня прежде всего из-за отсутствия реформ, крайне низкой

производительности труда, неправильной агротехники, чересполосицы и т. д.

Весь мир продвинулся вперед, а Россия стояла на месте. В результате с

ростом численности населения все больше ощущалась нехватка земли, так

называемое аграрное перенаселение, что усиливало социальную напряженность в

деревне.

Распределение земли:[11]

|Владельцы земли |Площадь земли |% от всей площади |

|Крестьяне |138,8 млн. десятин |35,1 % |

|Помещики |101,7 млн. десятин |25,8 % |

|Церковь и государство |154,7 млн. десятин |39,1 % |

| Всего | 395,2 млн. десятин | 100 % |

[12]

|Причины |Число ответов |% от общего числа ответов |

|Для продажи |73 |53,2 % |

|Чтобы при переделе земля |38 |27,7 % |

|не отошла к другим | | |

|Для улучшения хозяйства |26 |19,1 % |

|Итого |137 |100 % |

Поскольку ликвидация общины не могла дать немедленных результатов,

составной частью реформы фактически стало введение в оборот государственных

и банковских земель и содействие переселению крестьян в Сибирь. Два этих

процесса шли параллельно, и далее мы специально затронем переселенческую

политику П. Столыпина.

Выше уже приводились конкретные меры, предпринятые Петром Аркадьевичем

в 1906 г. для осуществления аграрной реформы. Но, по сути, началось все еще

раньше. В марте 1906 г. вышел указ о землеустроительных комиссиях, и

временные правила о них были внесены в Думу. Но законом они стали лишь 29

марта 1911г. (это не сдержало работу по землеустройству). Двенадцатого

августа 1906 г. Крестьянскому поземельному банку передали для продажи

малоземельным крестьянам удельные земли и затем 27 августа 1906 г. -

казенные земли (правда, значительная их часть уже была в аренде у

крестьян).

Восприняв идеи В. И. Гурко и других специалистов, 10 октября 1906 г.

Столыпин докладывал и самостоятельно защищал проект реформы на заседании

Совета министров. Я не помню случая, чтобы хотя бы один наш современный

премьер-министр докладывал конкретную реформу и мог ее защищать. Очень

часто и министры доверяют доклады своим заместителям, так как попросту не

владеют материалом.

Все члены правительства находили, что "община не заслуживает далее

покровительства закона". Разногласия были лишь по вопросу: проводить

законопроект о реформе по 87-й статье (указом царя) или дождаться созыва

Государственной думы? Меньшинство министров - В. Н. Коковцов, Б. А.

Васильчиков, Н. Д. Оболенский - считали необходимым опереться на народное

представительство, то есть внести вопрос на рассмотрение Государственной

думы.

9 ноября 1906 г. проект "Особого журнала" Совета министров был доложен

царю Николаю II, который написал на нем положительную резолюцию: "Согласен

с мнением председателя и 7 членов". Реформа получила четкие очертания.

Она начала осуществляться с принятия двух важнейших указов царя.

Первый был выпущен в развитие Указа от 3 ноября 1905 г. (при С. Ю. Витте)

об уменьшении выкупных платежей крестьян с 1 января 1906 г. наполовину, а с

1 января 1907 г. - полностью. Второй -в развитие Указа о помощи

Крестьянского банка малоземельным крестьянам в покупке земли (правда, этот

указ практически не исполнялся).

9 ноября 1906 г. последовал Указ о крестьянском землевладении и

землепользовании. Этот важнейший указ дал каждому владельцу общинного

надела право закрепить его себе в личную собственность. При этом в общинах,

где не было переделов в течение 24 лет, за крестьянином закреплялся весь

его надел, а в остальных за излишки сверх расчетной доли каждого члена

общества надо было платить обществу по первоначальной средней выкупной цене

за десятину.

Первая статья данного указа часто цитируется и гласит: "Каждый

домохозяин, владеющий надельною землею на общинном праве, может во всякое

время требовать укрепления за собою в личную собственность причитающейся

ему части из означенной земли". По сути дела, крестьянину давали свободу от

оков общины.

В указе говорилось, что выход из общины осуществляется в месячный срок

после подачи заявления по приговору общины простым большинством голосов,

причем община устанавливает конкретный участок земли и необходимую доплату.

Если общество в указанный срок не делает такого приговора, то все

полномочия переходят земскому начальнику или соответствующему ему

должностному лицу.

Выходящий из общины мог также требовать, чтобы ему выделяли участок в

одном месте (а не в разных местах), а при невозможности этого - получить в

качестве компенсации за разрозненные участки некоторые деньги.

Чересполосица в основном сохранялась.

5 декабря 1908 г. П. Столыпин говорил об этом указе: "В основу закона

9 ноября положена определенная мысль, определенный принцип. Б тех

местностях России, где личность крестьянина уже получила определенное

развитие, где община, как принудительный союз, ставит преграду для

самостоятельности, там необходимо дать ему свободу трудиться, богатеть,

распоряжаться своей собственностью; надо дать ему власть над землею, надо

избавить его от кабалы отживающего общинного строя"[13].

Далее он разъяснял свою позицию относительно общины: "Неужели не ясно,

что кабала общины, гнет семейной собственности является для 90 млн.

населения горькой неволей? Неужто забыто, что этот путь уже испробован, что

колоссальный опыт опеки над громадной частью нашего населения потерпел уже

громадную неудачу? Нельзя возвращаться на этот путь, нельзя только на

верхах развешивать флаги какой-то мнимой свободы. Необходимо думать и о

низах, нельзя уходить от черной

работы, нельзя забывать, что мы призваны освободить народ от

нищенства, от невежества, от бесправия”[14].

Кроме того, в той же речи Петр Столыпин сделал свое знаменитое

замечание о том, для кого пишутся законы: ".„проводя в порядке ст. 87 закон

9 ноября 1906 г., оно (правительство) делало ставку не на убогих и пьяных,

а на крепких и на сильных"[15]. Эти слова особенно ценны, так как лишены

традиционного популизма политиков, П. Столыпин твердо верил, что законы

надо писать для сильных и разумных, что "нельзя ставить преграды обогащению

сильного для того, чтобы слабые разделили с ним его нищету"[16].

Можно ли было объяснить суть дела более доходчиво? Однако, как ни

странно, этого не понимали тогда, не понимают и сегодня.

По сути дела, указ сводился к насаждению частной собственности на

землю путем облегчения выхода из общины и развития хуторского и отрубного

хозяйства на надельных землях взамен чересполосицы. При этом выход из

общины стимулировался, например, льготами по покупке земли у общины, а

также землеустроительным, финансовым и кредитным содействием новым

хозяевам.

Циркуляр Министерства внутренних дел от 9 декабря 1906 г. установил,

что если крестьянин подал заявление о выходе после решения схода об

очередном переделе, но до его утверждения уездным съездом, то он закрепляет

надел в прежнем размере. То есть фактически государство прекратило

переделы, так как каждый теряющий хорошую землю мог выйти из общины и тем

самым остановить передел. На этот циркуляр было столько жалоб, что в

декабре 1907 г. его отменили, но свою положительную роль он сыграл.

Наконец, 14 июня 1910 г. был издан Закон об изменении и дополнении

некоторых постановлений о крестьянском землевладении, который фактически в

принудительном порядке признавал личными собственниками всех домохозяев тех

общин, где не производились переделы в течение 24 лет. Теперь разверстывать

стали целые селения. Это было желание ускорить процесс земельной реформы,

но породило много скандалов и противоречий, так как уже нельзя было

осуществлять передел земли.

Также и Закон о землеустройстве от 29 мая 1911 г. позволял подворникам

разверстываться простым большинством голосов (ранее - 2/3 голосов), чтобы

ускорить процесс ликвидации общины.

Реформа подразумевала огромную техническую работу по развертыванию

тысяч деревень, что могло привести к огромному числу спорных ситуаций.

Нужны были детальные инструкции, многие тысячи хорошо подготовленных

землемеров. Штат землемерной части землеустроительных комиссий, например,

вырос с 650 человек в 1907 г. до 7000 человек к 1914 г. Бюджет земельного

ведомства непрерывно увеличивался: с 46 млн. рублей в 1907 г. до 157 млн.

рублей в 1914 г. (то есть оно стало одним из ведущих по этому показателю).

По иронии судьбы в роли помощника землемера на какое-то время выступил

сын П. Столыпина Аркадий в период революции на Украине. То есть даже в то

время продолжались землеустроительные работы.

Надо также вспомнить о том, что параллельно чисто аграрным вопросам

правительство пыталось двигать реформы и в других сферах жизни. Например,

Указ от 5 декабря 1906 г. ввел свободу избрания места жительства для

крестьян, отменил телесные наказания по приговору волостных крестьянских

судов, упразднил право земских и крестьянских начальников арестовывать и

штрафовать крестьян за административные нарушения.

4)Результы и критика земельной реформы.

Окончание революции 1905 г. и разгон Второй Государственной думы

кардинально изменили политическую обстановку в стране, и темпы выхода из

общины увеличились. Конфискация помещичьих земель больше не стояла на

повестке дня. Это напоминает ситуацию в России после роспуска Верховного

Совета осенью 1993 г. -только после этого момента большинство граждан

перестали ждать возврата старой системы.

В 1908 г. число укрепившихся крестьян выросло в 10 раз по сравнению с

1907 г. (свыше 500 тыс. человек), а в 1909 г. был достигнут абсолютный

рекорд - 579 тыс. крестьян, покинувших общину. Далее эти цифры по понятным

причинам начали снижаться, особенно с началом Первой мировой войны[17].

В целом из общины за период реформы выделились миллионы домохозяев. К

1 января 1916 г. из 9,2 млн общинных дворов вышло 2,5 млн крестьян-

общинников (более четверти) и почти 15% общинных земель (17 млн десятин). В

том числе на отруба и хутора вышло более 1,3 млн домохозяев (2,7 млн

десятин), что также было несомненным успехом, хотя и не решило всех проблем

российского сельского хозяйства. Всего за годы реформы из общины вышло

около 3 млн. человек - около трети домохозяев. Вместе с ними из общины

вышло 22% всей земли.

Важно отметить не только сам выход крестьян из общины, но и

уничтожение чересполосицы, развитие отрубов и хуторов частично в ее рамках.

Например, было около б млн. заявлений о землеустройстве по сравнению с 3,4

млн. заявлений о выходе, то есть не менее половины землеустройства

происходило внутри общины. Реформа качественно меняла и саму общину,

повышая эффективность ее функционирования.

Советский историк А. Я. Аврех даже этот факт выворачивает наизнанку,

ставя теперь в вину Столыпину "перетасовку" надельных земель и сохранение

большой части земельного строя (общины). Вот так: сначала защищают общину,

а потом говорят, что Петр Аркадьевич недостаточно с ней боролся!1

Все эти изменения, безусловно, сказались на состоянии сельского

хозяйства, которое постепенно начало трансформироваться. Понятно, что этому

помогли и отмена выкупных платежей, обширная деятельность Крестьянского

банка, большая коммерциализация аграрных отношений в целом. Отрицание этих

результатов реформы не выдерживает никакой критики.

Например, сбор хлеба вырос в 1913 г. до 5,6 млрд. пудов (86 млн. тонн)

или 550 кг, на человека, против 4 млрд. пудов в начале века (400 кг на

душу). Посевные площади с начала века (до 1914 г.) выросли на 10,6 млн.

десятин, или на 14%, в т. ч. в черноземной полосе - на 8%, в Сибири - на

71%, на Северном Кавказе - на 47%.

Одновременно выросли экспорт и урожайность многих сельскохозяйственных

культур. В 1906-1912 гг. на 342% выросли производство и импорт

сельскохозяйственных машин. В Сибири и других местах переселения

вооруженность сельского хозяйства машинами и собственным инвентарем была

выше, чем в Европейской России. В некоторых южных районах крестьянская

община почти полностью исчезла (например, в Бессарабской и Полтавской

губерниях). В других регионах (Курская губерния) община утратила

главенствующее положение.

Но в северных, северо-восточных, юго-восточных и центральных районах

прогресс был недостаточен. Община не сдавалась.

Оставались и серьезные ограничения на распоряжение землей, например

был запрет продавать ее не крестьянам, закладывать в частных банках и т. д.

Полной либерализации земельных отношений и сельского хозяйства в целом

достичь не удалось.

В ходе реформы обострилась и проблема размеров крестьянских наделов -

именно для ее решения нужны были государственные, удельные, кабинетные

земли, переселение в Сибирь. П. Столыпин, в частности, сам продал часть

своей земли (нижегородское имение), в том числе и чтобы показать пример

другим помещикам.

Размер (минимум и максимум) наделов по регионам колебался от 8,25 до

21 десятины, и во многих регионах плодились чрезмерно мелкие и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5