Махно

Махно

ее стремлениях разбить революцию правыми социалистическими группировками,

сразу выдвинули свою власть, от которой попахивает властью вообще, которая

веками нас душит, властью, которая что-то мало видно, чтобы стремилась

использовать свое торжество для водворение в жизнь идеи трудящихся

самоуправляться у себя на местах без приказа и указа начальников. Везде

учреждаются комиссариаты. И комиссары эти больше с полицейским лицом, чем с

лицом равного брата, стремящегося нам объяснить, как лучше было бы

устаиваться нам самим самостоятельно, без окриков начальников, которые жили

на нашей шее до сих пор и не принесли нам ничего, кроме вреда. А раз этого

стремления со стороны революционной власти не видно сейчас, раз вместо него

учреждаются полицейские институты, из которых вместо совета сыплются окрики

начальства, то в будущее его совсем не увидишь. В будущем этот приказ для

каждого инакомыслящего и не в такт приказу ступающего по освобожденной

земле явится смертью и разрушением его свободы и независимой жизни, к

которой мы стремимся…»19

С точки зрения Махно, раскол сил трудящихся классов – тяжелейший грех

перед революцией. Главную причину этого раскола он видит в эгоизме

политических партий, вернее, их лидеров: «Нет партий… нет политических

организаций, а есть кучки шарлатанов, которые во имя личных выгод и острых

ощущений на путях достижения своих целей уничтожают трудовой народ», -

напишет Махно в эмиграции об ощущениях 1918 года.20

Но весной – летом 1918 года неприятие партии еще не выражалось в столь

радикальной форме. Махно ищет пути к преодолению трещины, которая

наметилась между революционными силами. С этой точки зрения любопытно

содержание беседы между Махно, Свердловым и Лениным, которая состоялась в

Кремле в июне 1918 года. По описанию Махно, беседа со Свердловым началась с

обсуждения поражения советской власти на Украине. Свердлов видел причину в

контрреволюционности украинского крестьянства, Махно – в оторванности

Красной гвардии от крестьянства. Махно пытается убедить Свердлова в том,

что причины холодного отношения крестьян к большевикам следует искать не в

недостатках крестьян, а в самой большевистской политике.

В тоже время оппоненты сходятся в принципиальных вопросах, не замечая,

что под одними и теми же формулировками они могут понимать совершенно

различные вещи: «Да какой же вы анархист – коммунист, товарищ, когда вы

признаете организацию трудовых масс и руководство ими в борьбе с властью

капитала?! Для меня это совсем не понятно! – воскликнул Свердлов. –

Анархизм, - сказал я ему, - идеал слишком реальный, чтобы не понимать

современности и тех событий, в которых так или иначе участие его носителей

заметно, чтобы не учесть того, куда ему нужно направить свои действия и с

помощью каких средств». Свою мысль Махно подкрепляет опытом анархистского

движения на Украине.21

В разговоре со Свердловым и Лениным Махно излагает им от имени

крестьянства свое видение принципов советской власти: «Власть Советов на

местах – это по-крестьянски значит, что вся власть и во всем должна

отождествляются непосредственно со знанием и волей самих трудящихся, что

сельские, волостные и носит районные Советы есть не более, не менее, как

единицы революционного группирования и хозяйственного самоуправления на

пути жизни и борьбы трудящихся с буржуазией»…22

Ленин не без основания заметил, что такой взгляд на вещи анархичен.

Завязалась дискуссия об анархизме, во время которой Ленин, по утверждению

Махно, сказал: «Большинство анархистов думают и пишут о будущем, не понимая

настоящего: это и разделяет нас, коммунистов, с ними… в настоящем они

беспочвенны, жалки, исключительно потому, что они в силу своей

бессознательной фанатичности реально не имеют с этим будущим связи».23

Это высказывание серьезно задело Махно, он парировал: «Ваших

большевиков в деревнях совсем почти нет, если есть, то их влияние там

совсем ничтожно. Ведь почти все сельскохозяйственные коммуны на селе были

созданы по инициативе анархо - коммунистов».23

Описание этого диалога в мемуарах Махно достаточно правдоподобно.

Воспоминания Махно позволяют нам выделить фундаментальные расхождения

между ними и вождями большевизма, равно как и понять, на чем основывался

их непорочный союз. Оперируя данными и теми же понятиями –

«контрреволюция», «буржуазия», «пролетариат», - они наполняют их совершенно

различным содержанием. Отсюда и ощущение предательства, возникшее при их

разрыве, и невозможность для них союза с общим врагом – белыми.

Махно предлагает следующее государственно-общественное устройство:

«Такой строй я мыслил только в форме вольного советского строя, при котором

вся страна покрывается местными совершенно свободными и самостоятельными

социально – общественными самоуправлениями тружеников».24

Но этого не достаточно. Необходимо разрушить государственное право на

решение общих дел, подчинив органы координации общинам – советам: «Через

свои районные, областные и общенациональные съезды, эти местные,

хозяйственные и общественные органы самоуправления устанавливают общую

схему порядка и трудовой взаимности между собой. Создают учетно-

статистическое, распределительное и посредническое федеральное бюро, вокруг

которого тесно объединяются и при помощи которого в интересах всей страны,

всего ее свободного трудового народа, согласовывают на поприще

всестороннего социально – общественного строительства свою работу».25

Как видим, здесь есть много общего с традиционными социально –

демократическими моделями – и общественное регулирование экономики, и

планирование. Но есть в этих построениях и то, что принципиально отличает

концепцию Махно от всего спектра политических учений государственнического

направления: система власти (именно власти, ибо серьезный анархизм не

предлагает немедленного безвластия) базируется на местном самоуправлении и

вырастает из него снизу вверх через съезды Советов – таково ключевое звено

в концепции Махно

Махно и Аршинов в мае 1919 года писали: «Наша трудовая община будет

иметь свою полноту власти у самой себя и свою волю, свои хозяйственные и

иные соображения, будет проводить через свои органы, которые она сама

создает, но которые не наделяет никакой властью, а только лишь

определенными поручениями».26

С их точки зрения власть должна быть децентрализована и в

территориальном, и в отраслевом отношениях. Объединения трудящихся, как

сельские так и городские, могут создавать органы с четкой задачей. Эти

органы не имеют права присваивать себе дополнительные полномочия и

объединяются в единую систему исполнительной власти. Связь между ними

осуществляется через всесильное самоуправление трудящихся – съезды Советов.

В построениях Махно бросается в глаза нарочитое нежелание

регламентировать черты будущего общества. Не в пример многим социальным

утопиям прошлого, Махно считает, что общины-советы сами определяют

конкретные формы своего существования. Но принципы им определены достаточно

четко.

Согласование различных мнений и интересов в масштабах всего района

происходило на съездах Советов крестьян, рабочих и фронтовиков. В 1919 году

таких съездов было три. Их резолюции, принятые после жарких дискуссий,

созвучны идеям лидеров движения: «В нашей повстанческой борьбе нам нужна

единая братская семья рабочих и крестьян, защищающая землю, правду и волю.

Второй районный съезд фронтовиков настойчиво призывает товарищей крестьян и

рабочих, чтобы самим на местах без насильственных указов и приказов,

вопреки насильникам и притеснителям всего мира строить новое свободное

общество без властителей панов, без подчиненных рабов, без богачей, и без

бедняков.» Резко высказывались делегаты съезда против «дармоедов

чиновников», которые являются источником «насильственных указок.»27

Мощная антибюрократическая направленность движения не давала

разрастись его собственной бюрократии. Наибольший аппарат имел штаб Махно,

занимающийся даже культурно-просветительской работой, но вся его

гражданская и военная деятельность находилась под контролем исполнительного

органа съезда – Военно-революционного совета. Очевидно, что гарантом

сложившейся системы власти была повстанческая армия, призванная ограждать

общественные структуры от насильственного вмешательства и из вне и изнутри.

Взаимоотношения с центральной Советской властью представляют собой

наиболее драматичную сторону истории движения. Основу сотрудничества этих

двух сил составляли не только прагматические интересы, но и взаимооценка,

общность понимания некоторых вопросов революции.

Первоначально обе стороны надеялись на то, что союзник осознает «свои

ошибки» и перейдет на платформу оппонента. Если большевистское руководство

возлагало в этом надежды на комплекс воспитательных и реорганизационных

мероприятий, то Махно скорее на логику революционного процесса, на

сближение авангарда революции с позицией широких трудовых масс, в том числе

и крестьянских: «… В этих зеленых, толстых и сочных стебельках растет

великая, не подлежащая цифровой оценке помощь революции. Нужно только,

чтобы революционные власти поумнели и отказались от многого в своих

действиях; иначе ведь население пойдет против революции; иначе население,

трудовое население не найдет в завоеваниях революции полного удовлетворения

и одним только отказом оказать революции добровольную помощь нанесет ей

удар несравненно более сильный, чем какие бы то ни было вооруженные отряды

калединской, корниловской или иной контрреволюции.»28

Но ни та, ни другая сторона не собиралась «поумнеть». Все более

очевидным становилось различие самих подходов сторон к решению социально-

политических проблем. В ход пошли классовые оценки. Большевики обвиняли в

«мелкобуржуазности» любую оппозицию, возникающую в революционном лагере. Не

составило исключения и махновское движение. В свою очередь и теоретики

махновского движения осуждали многое в действиях большевиков.

Хотя эти взгляды были полностью сформулированы уже после революции,

сами подходы наметились несомненно переломной войной 1919 года, как мы

увидим во многих махновских документах.

Петр Аршинов отмечает нарастание командных тенденций в революции: «В

ряде городов профсоюзы и фабрично-заводские комитеты приступили к перенятию

предприятий и товаров в свое ведение, к удалению предпринимателей, к

самостоятельному проведению тарифов и так далее. Но все эти шаги встретили

противодействие со стороны уже ставшей государственной коммунистической

партии.»29 Аршинов пытается проникнуть в психологию коммунистов, в логику,

которая движет их действиями: «Период разрушения, преодоления сил

капиталистического режима закончилось, начался период коммунистического

строительства, возведения пролетарского здания. По этому революция может

идти теперь только через органы государства. Продолжение же прежнего

состояния страны, когда рабочие продолжают командовать с улицы, с фабрик и

заводов, а крестьяне совсем не видят новой власти, пытаясь наладить свою

жизнь независимо от нее, носит в себе опасные последствия, может

дезорганизовать государственную роль партии».30 И так, с точки зрения Махно

и Аршинова, стремление коммунистов поставить революционные процессы под

тотальный контроль государства вызваны их партийным эгоизмом, за которым

маячит классовый эгоизм «новой буржуазии». А отсюда вывод: чтобы революция

развивалась не сверху вниз, а снизу вверх, чтобы трудящиеся сами, без опеки

сверху создавали новые формы жизни, чуждые эксплуатации, необходима

принципиально беспартийная система. Это, конечно, не значит, что партии

следует запретить. Махновский район был одним из самых многопартийных.

«Беспартийная» система предполагает состояние, при котором партии и

общественные движения имеют одинаковые возможности влиять на систему

власти, но ни одна организация не имеет возможности захватить власть в

масштабах страны.

Критика партийности звучит в размышлениях Махно: «Революционные партии

при всех своих потугах, подчас колоссальных и достойных уважения, не могут

вместить в рамки своих партийных доктрин ширь и глубину жизни трудящихся».

В борьбе за власть политические партии стравливают рабочих и крестьян,

которые «бросаются в объятия какой-либо из этих политических партий, и

этим, распылив свой трудовой фронт, обессиливают свою классовую мощь…»31

Такой взгляд на революционный процесс диктовал стратегию махновского

движения – союз со всеми силами, стоящими на платформе советской власти, и

растворение в этом союзе партийных разногласий. Махно считал, что борьбу с

подчинением Советов бюрократическому аппарату целесообразно вести изнутри

единого революционного фронта. Но для этого сотрудничество с другими

революционными силами должно быть равноправным. Особенно раздражала лидеров

движения ситуация, при которой «многомиллионное крестьянство любой

губернии, положенное на чашку политических весов, будет перетянуто любым

губкомом партии.»32 Бывших рабочих Махно и Аршинова, почему–то не убеждали

рассуждения о том, что пролетариат, в силу самих условий производства

приученный беспрекословно подчиняться вышестоящему начальнику, более

сознателен, чем привыкший самостоятельно хозяйствовать крестьянин. Махновцы

требовали полного равенства в правах всех нуждающихся.

Как видим, Махно чуждо стремление к дезорганизации, хаосу, которые

частенько приписывают анархистам. Но предложенная крестьянским вождем

модель общественного устройства, несомненно, принадлежит к примерам

анархистской мысли – властью «вышестоящие» органы наделяются по соглашению

«нижестоящих» на съезде последних. Так же устанавливаются и правовые нормы,

- это не спущенный сверху закон, а договор самостоятельных самоуправлений.

Таким образом, еще в юношеские годы Нестор Махно примкнул к

анархистскому движению, придерживался взглядов анархо - коммунизма,

«апостолом» которого был П.А. Кропоткин.

Краеугольным камнем идейных взглядов Нестора Махно была формула П.

Кропоткина: безгосударственный коммунизм, основанный на полном равенстве,

взаимопомощи и солидарности всех людей человеческого рода. Единственное

средство в достижении этой цели он видел в освобождении народа от угнетения

путем совершения революции и уничтожения государства. На практике же Махно

придерживался анархического принципа «разрывать и углублять дух бунтарства

и разрушения». Эти идеи Нестора Махно ревностно и настойчиво

пропагандировал и постоянно внедрял в сознание революционных крестьянских

масс, которые в то же время принимали и считали свои эти идеи. Путем

пропаганды и агитации этих идей ему удалось объединить вокруг себя

значительные массы крестьян, создать Революционную Повстанческую армию,

которая участвовала в боях гражданской войны.

Нестор Махно, будучи революционером, защищал право человека на жизнь и

свободу, одновременно, по своим анархическим взглядам, был утвержден, что

насилие правящее в мире можно победить только насилием, что он, и делал в

годы гражданской войны.

Глава II. Армия Махно в гражданской войне.

После падения режима гетмана Скопацкого на Украине начинает

действовать три основные, крайне отличные друг от друга общественные силы –

петлюровщина, большевизм и махновщина. Каждая из них, с течением времени,

вступила в непримиримо враждебные отношения с двумя другими.

В октябре и ноябре 1918 года отряды Махно повели повсеместное

наступление на гетманскую контрреволюцию. К этому времени войска

австрогерманцев под влиянием происшедших на их родине политических событий

были достаточно разложены. Этим воспользовался Махно. Он вступил в

договорные, нейтральные отношения с некоторыми гостями, вооружаясь за их

счет, остальные с боями вытеснял из района. Войск гетмана в районе не было.

Государственная варта при виде необычайного роста повстанческой армии. Но

гетман еще держался в Киеве. Тогда Махно двинулся со своими частями к

северу занял узловые станции Чаплино, Гришино, Синельниково, дошел до

Павлограда и свернул затем на запад в сторону Екатеринослава. В этом

районе, но столкнулся с Петропавловскими властями.

Петлюровцы, захватившие власть в целом ряде городов, считали себя

подлинными хозяевами страны. Из множества крестьянских отрядов они

сформировали свое войско, затем объявили повсеместную мобилизацию в целях

создания регулярной государственной армии. Махновское движение Петлюра

надеялся втянуть в сферу своего влияния и руководства. Они послали Махно

ряд политических вопросов: о том, как но смотрит на петлюровщину и на ее

власть, как представляет себе политическое устройство Украины, не находит

ли он желательным и полезным работать совместно в деле создания независимой

Украины. Ответ Махно и его штаба был краток. Петлюровщина, по их мнению,

есть движение украинской национальной буржуазии, с которой им, крестьянам

не по пути. Украина должна быть построена на принципе труда и независимости

крестьян и рабочих от всякой политической власти. Не объединение, а лишь

борьба может быть международным движением махновщиной и буржуазным

движением петлюровщиной.

В скоре после этого Махно идет на Екатеринослав для изгнания от туда

петлюровской власти. У последней там были значительные военные силы. Кроме

того, защищенные Днепром, петлюровцы могли оказаться неуязвимыми в этом

городе. Отряды Махно стали в Нижне-Днепровске. Там же находился и городской

комитет коммунистов-большевиков, располагавший местными вооруженными

силами. Личность Махно в это время известна по всему округу, как личность

заслуженного революционера и талантливого военного руководителя. Комитет

коммунистов-большевиков предложил ему взять на себя командование их

рабочими и партийными отрядами. Это предложение Махно принял.

«Как часто с ними бывало раньше и впоследствии, он прибег к военной

хитрости. Нагрузив состав поезда своими войсками, он пустил его, подвидом

рабочего поезда, через днепропетровский мост прямо в город. Риск был

огромный. Узнай петлюровцы про эту хитрость за несколько минут до остановки

поезда, они могли бы его уничтожить. Поезд въехал прямо на городской

вокзал, где революционные войска неожиданно выгрузились, заняли станцию и

ближайшую часть города. В самом городе произошло ожесточенное сражение,

окончившееся поражением петлюровцев. Однако через несколько дней вследствие

недостаточной бдительности гарнизона Махновцев город пришлось вновь сдать

петлюровцам, подошедшим новым силам со стороны Запорожья. При отступлении,

в Нижне-Днепровске, на Махно дважды производилось покушение. Оба раза

подброшенные бомбы не разрывались. Армия махновцев отступила в район

Синельникова. С этого момента на северо-западной границе махновского района

создался фронт между махновцами и петлюровцами. Однако войска петлюровцев,

состоявшие в большинстве из крестьян-повстанцев и насильно мобилизованных,

стали быстро разлагаться при соприкосновении с махновцами. И в сором

времени фронт был ликвидирован. Громадные пространства были освобождены от

всяких властей и войск.»1

Но на район уже надвигалась с севера – армия большевиков, с юго-

востока – армия генерала Деникина.

Первыми пришли деникинцы. Еще в период борьбы махновцев с гетманом и,

в особенности в первые дни его низвержения, с Дона и Кубани просочились на

Украину отдельные отряды генерала Шкуро, и подошли к Пологам и Гуляйполю.

естественно армия повстанцев-махновцев повернула в эту сторону. К этому

времени он состояла из нескольких полков пехоты и кавалерии, прекрасно

организованных. Пехота в армии махновцев представляла собой исключительное,

своеобразное явление. Вся она подобно коннице, передвигалась на лошадях, но

не верхом, а в легких рессорных экипажах называемых на юге Украины

«тачанками». Эта пехота двигалась обыкновенно быстро рысью вместе с

конницей, делая в среднем по 60-70 верст в день.

Деникин, рассчитывая на запутанную украинскую обстановку, на борьбу

петлюровской директории с большевиками, надеялся без особого труда занять

большую часть Украины. Но он неожиданно наткнулся на упорную, хорошо

организованную армию махновцев. После нескольких боев деникинские отряды

стали отступать обратно в направлении Дона и Азовского моря. В короткий

срок все пространство от Полог и до моря было освобождено от них.

Махновские части заняли ряд важных узловых станций и города Бердянск и

Мариуполь. Начиная с января 1919 года, здесь был создан первый

противоденикинский фронт, - фронт, на котором махновская армия в течение

шести месяцев сдерживала деникинцев. Он растянулся затем на сто с лишним

верст, от Мариуполя по направлению на восток и северо-восток.

Борьба на этом фронте приняла упорный, ожесточенный характер.

Деникинцы, подражая махновцам, стали прибегать к партизанскому способу

действий. Отдельными конными отрядами они врывались в глубокий тыл района

наносили ряд ударов, исчезали и вновь неожиданно появлялись уже в другом

месте. От этих набегов страдало исключительно трудовое население. Ему

мстили за поддержку махновской армии, за не сочувствие деникинцам. Страдало

от этих набегов так же еврейское население. Евреев, отряды Деникина громили

при каждом своем набеге, стараясь искусственно вызвать антисемитское

движение, которое бы создало благоприятную почву для вторжения их на

Украину. В этих набегах особенно проявил себя генерал Шкуро. Однако, в

течение четырех с лишним месяцев деникинцы, несмотря на отборный состав

войск и ожесточенность нападений, не смогли осилить махновцев. Очень часто

генералу Шкуро приходилось попадать под такие удары повстанческих полков,

что лишь отступление на 80-120 верст к Таганрогу и Ростову спасало его от

полной катастрофы. У стен Таганрога махновцы были в это время не более пяти

раз. Ожесточение и ненависть деникинских офицеров в отношении махновцев

принимали невероятные формы. «Пленных махновцев они подвергали различным

истязаниям, рвали снарядами, и были случаи, когда сжигали их на листах

раскаленного железа».2

Большевики пришли в район махновщины значительно позже деникинцев.

Махновцы уже к тому времени уже вытеснили деникинцев из своего района и

провели линию фронта восточнее Мариуполя. Лишь после этого в Синельниково

пришла первая дивизия большевиков во главе с Дыбенко. Сам Махно и

махновщина были для большевиков неизвестностью. До этого в коммунистической

прессе о Махно писали как об отважном революционере, многообещающем в

будущем. Его борьба, сначала с гетманом Скоропадским, затем с Петлюрой и

Деникиным, заранее расположила в его пользу видных вождей большевизма. В

духе этих восхвалений произошла первая встреча большевистского военного

командования с Махно в марте 1919 года. Ему немедленно было предложено

войти со своими отрядами в Красную армию в целях одоления Деникина общими

силами.

Махно и штаб повстанческой армии прекрасно видели, что приход к ним

коммунистической власти несет с собой новую угрозу свободному району; что

это – вестник гражданской войны с другого конца. Но этой войны ни Махно, ни

штаб армии не хотели. Главным образом принималось во внимание то, что с

Дона и Кубани шла организовавшаяся откровенная контрреволюция, с которой

мог быть только один разговор – разговор оружием. У повстанцев была

надежда, что борьба с большевиками ограничится идейной властью. В этом

случае они были абсолютно спокойны за свой район, так как сила

революционных идей, революционное чутье и недоверчивость крестьян к

посторонним явились бы лучшими защитниками района. Общее мнение

руководителей махновщины было то, что все свои силы надо направить против

монархической контрреволюции, и уже после ее ликвидации обратиться к

идейным расхождениям с большевиками. В таком смысле состоялось объединение

армии махновцев с Красной армией.

С февраля 1919 года махновские отряды вливаются в части Заднепровской

Советской дивизии, позднее в части 2 Украинской Красной армии как отдельная

бригада с выборным командованием и внутренней самостоятельностью.

Повстанческая армия вошла в состав Красной армии на следующих основаниях:

а). внутренний распорядок ее остается прежний;

б). она принимает политических комиссаров, назначаемых

коммунистической властью;

в). она подчиняется высшему командованию Красной армии лишь в

оперативном отношении;

г). армия с противоденикинского фронта никуда не уводится;

д). армия получает военное снаряжение и содержание наравне с частями

Красной армии;

е). армия продолжает называться Революционно Повстанческой, сохраняя

при себе черные знамена.3

Советское строительство в украинском селе шло в условиях разрухи и

голода в городах. На селе Совет Народных Комиссаров Украины и руководство

КП (б)У допустили ряд ошибок, которые на долго определили аграрную политику

и подрывали основы союза трудящихся города и деревни. «Руководитель СНХ

УССР Э.И. Квиринг и нарком земледелия В.Н.Мещеряков уклонились от

выполнения установок по земельному вопросу, изложенных в Манифесте

Советского правительства Украины о конфискации и уравнительном

распределении помещичьих земель из 14,5 млн. дес. конфискованных земель

только 5 млн. дес. было передано середнякам и беднякам, остальная часть

перешла колхозам и государственным хозяйствам. На юге Украины крупные

товарно-зерновые помещичьи хозяйства, составляющие основу производства

хлеба, были превращены в колхозы и совхозы. Эти меры восстановили против

Советской власти часть крестьянства, не получившего ожидаемой земли. Не

смотря на то, что В.И.Ленин неоднократно указывал на недопустимость

принудительного отчуждения земли и нарушения добровольности создания

колхозов и требовал исправления ошибок, до февраля 1920 года на Украине

этого сделано не было. Кроме того, Наркомпрод Украины установил для всей ее

территории одинаковый показатель для определения кулацких хозяйств, и эти

меры, направленные против кулачества, задевали интересы середняков,

поскольку на юге Украины на одно хозяйство середняка приходилось 7-10

десятин земли, в то время как на севере Украины – 4 десятины».4

1 апреля 1919 года на Украине была введена продразверстка. Она велась

без учета классовой структуры села, неимущие слои не были заинтересованы в

оказании содействия продотрядам. В организации продовольственной политики

были совершены серьезные ошибки. Часто продразверстка проводилась

бесконтрольно, изъятие хлеба превышали допустимые нормы. В.И.Межлаук в

телеграмме В.И.Ленину категорически возражал против попыток некоторых

продработников рассматривать «Украину как обетованную страну, откуда можно

многое черпать без учета».

Кроме того, заявив на III съезде КП(б)У о недопустимости всяких

политических соглашений с демократическими и социалистическими партиями и

группами, большевики обрекли себя на одиночество в борьбе с реакцией. В

январе 1919 года Л.Д.Троцкий писал, что на Украине «… на голову анархистов,

левых эссеров и просто уголовных искателей приключений сразу опустилась

тяжелая рука революционных репрессий». Он призвал руководство ударами

«железной метлы» «загнать их в такие щели, из которых им лучше никогда не

выходить».45

В эти условиях в феврале 1919 года на Втором съезде махновцев и

делегатов крестьян контролируемого ими района, махновцы потребовали

автономии района и своих отрядов в решении внутренних вопросов,

независимости местных «вольных Советов», созданы на беспартийных,

бесклассовых началах. На съезде был организован Военно-революционный Совет,

«совмещающий функции парламента и совещательного органа», определяющий

политику и идеологию движения. Съезд потребовал недопущения чекистских

организаций и руководителей – «назначенцев» от центральной власти в район,

выдвинул условия выборности руководства местным населением. В Харьков от

имени съезда была направлена делегация с целью добиваться от правительства

независимости района. В то же время съезд утвердил резолюцию о

необходимости единства всех революционных сил и дал отповедь сторонникам

разрыва с Советской властью.

В апреле 1919 года состоялся Третий съезд махновцев и представителей

крестьянства от 72 волостей юга Украины. На съезде была подвергнута острой

критике земельная и продовольственная политика Советской власти на Украине.

Были приняты резолюции против большевизации Советов, «комиссародержавия»,

против Чрезвычайных комиссий. Несмотря на экстремистские, анархистские

лозунги, и этот съезд высказался за политику «единого фронта» с

большевиками и указал, что свержение Советской власти или мятеж против нее

приведет к торжеству реакции.

Ошибки большевиков в аграрной, продовольственной политике,

конфронтация с мелкобуржуазной демократией помогали враждебным Советской

власти элементам провоцировать крестьянские мятежи. В апреле 1919 года на

Украине как следствие обострившихся классовых противоречий, экономических

неурядиц и ошибки руководства они вспыхнули в сельской местности и среди

солдат Украинской Красной армии, которая в основном состояла из бывших

партизанских и повстанческих частей. Мятежи Атаманов Зеленого, Кацюры,

Струка, Соколовского, Ангела продолжались до августа 1919 года, когда

Украина была захвачена белогвардейцами и петлюровцами. Общим требованием

мятежников различной политической окраски было изменение аграрной и

продовольственной политики.

На съездах махновцев были приняты резолюции, призывающие к

строительства анархистского общества на основе надклассовых анархических

организаций – вольных Советов, «рабочих союзов крестьянских общин».

Политическая борьба за центральную власть объявлялась обманом народа и не

совместимым с анархизмом действием. Критика ошибок Советской власти весной

1919 года не имела целью подготовку мятежа, а была лишь проявлением

недовольства крестьянских масс политикой «военного коммунизма» и

установлением командно-административной централизованной системы

управления. Старый анархистский лозунг «Врозь идти, вместе бить»,

характерен и для отношения махновцев к пролетарской партии весной 1919

года.

Нестору Махно приходилось сдерживать недовольство и открытую

враждебность к коммунистам, которая наблюдалась у отдельных повстанцев его

крестьянской армии. Он выступил против враждебности к коммунистам,

сдерживал наиболее ретивых анархистов из Конфедерации анархистских

организаций Украины «Набат». Махно категорически отказался давать деньги

на борьбу против большевиков известной анархистке Марусе Никифоровой.

В то же время политика, «единого фронта», за которую ратовали

махновцы, не означала, что они готовы поступиться своими интересами.

Махновское движение в поисках, «своего» пути в революции скатывалась на

позиции «третьей силы», заявляя о временном союзе с «государственниками» -

большевиками «из тактических соображений», что разладом в лагере

революционных или не помогать реакции.

Двойственная социальная природа мелкой буржуазии выражались в

колебании середняков, интересам которых не отвечала политика «военного

коммунизма». В условиях противоборства реакции и революции середняк, зная

об опасности восстановления помещичьего землевладения, выдерживался от

выступлений против Советской власти, однако под тяжестью продразверстки и

различных повинностей произошло «… превращение этой мелкобуржуазной силы в

анархический элемент, который выражает свои требования в волнении».

Некоторые экстремисты из анархистских групп призывали готовиться к

«третьей» революции (не учитывалась революция 1905-1907 г.г.), которая, по

их мнению, разрушит социалистическое государство и приведет к безвластию.

Махновцы в период 1918 – первой половины 1919 года, признавая с

оговорками Советскую власть как единственную силу способную сокрушить

реакцию, выражали середняцкие настроения и в зависимости от усиления или

ослабления давления властей поддерживали пролетариат, пытаясь, не входя в

военный конфликт, добиваться от власти уступок с помощью требований

съездов, сходов, посылки делегаций с требованием в центр. Такая позиция

отличала махновцев от мелкобуржуазной контрреволюции, которая в лице

атамана Григорьева призывала уничтожать коммунистов и воплощала свои

лозунги на практике.

И хотя, как пишет В.А.Антонов-Овсиенко, махновское движение было

«серьезным и резко заостренным против петлюровцев и деникинцев и поначалу

стремилось ограничить кулацкое влияние на селе, оно страдало от

недостаточно развитой идеологии и от неосознанности своего места в

событиях, которые его к трагической развязке».6

С апреля 1919 года в отношениях между Нестором Махно и его штабом, с

одной стороны, и с командованием Красной армии и РВС Республики – с другой

– утверждается обстановка взаимного недоверия, перерастающего во вражду.

Вызвано это было не только сопротивлением махновцев политике «военного

коммунизма», но и дальнейшим развитием и утверждением анархистской

идеологии в махновском движении Анархисты - «набатовцы» Эмигранты

(И.Готман), А.Барон, Я.Алый и другие возглавили махновский

культпросветотдел и редакции махновских газет; В.Волин (В.Эйхенбаум) во

второй половине 1919 года возглавлял махновский Военно-революционный Совет.

Лидеры Конфедерации «Набат» пытались объединить различные течения –

анархизм-коммунизм, анархизм-синдикатизм и анархизм-индивиндуализм – на

основе отрицания переходной стадии от капитализма к анархическому

коммунизму и требовали от своих единомышленников закладывать основы

анархии, создавая не контролируемые государством экономические,

синдикалистические организации, кооперативы, заводские комитеты, коммуны

для постепенного захвата ими средств производства. Они утверждали, что на

Украине, благодаря широкому повстанческому движению, сложились все условия

для первой анархической революции, которая начнет всемирную анархическую

революцию. С апреля 1919 года «набатовцы» отказались от всякого

сотрудничества и «компромиссов» с Советской властью, постепенно сползали на

антибольшевистские позиции и толкали на них махновцев.

В центральные органы Советской власти и командование приходили

противоречивые сведения о состоянии дел в махновской бригаде, и Гуляй

Польском районе. Бюро Украинской Советской прессы сообщало о хорошей

дисциплине у махновцев, о том, что у них отмечается отсутствие бандитизма,

нежелание отступать перед добровольцами и «дружественное отношение» к

населению. Политком и политинструктор Заднепровской дивизии, докладывая о

состоянии махновских частей, отмечает, что политработники принимаются в

махновские части и ведут там работу, что у махновцев замечаются «порывы в

бой с неприятелем», хорошая дисциплина и расположение к Советской власти.

Они отметили, что, благодаря авторитету «батьки» Махно, «популярность

которого невероятна», его отряды быстро растут за счет добровольцев.

Однако, наряду с положительными отзывами, было много донесений о

царивших в рядах махновцев антибольшевистских настроениях и «хулиганстве».

Высшая военная инспекция РККА во главе с ее председателем Н.И.Подвойским

советовали переформировать махновскую бригаду, отстранить от должности

Махно и передать его и командиров суду. Член Реввоенсовета Г.Я.Сокольников

в телеграмме В.И.Ленину и Х.Г. Раковскому (Председателю СНК УССР) сообщал,

что «… Махно ведет решительную, открытую борьбу против коммунистов», грабит

население, и предлагал, воспользовавшись военными неудачами махновцев

«убрать Махно».7

Сложно сейчас определить точность тех или иных утверждений, однако

есть факты, свидетельствующие о том, что весной 1919 года махновцы не

собирались поднимать мятеж. Так, ни в махновских газетах, ни в воззваниях

весны 1919 года нет призывов к немедленному мятежу и вооруженной борьбы

против Советской власти; напротив, в них утверждается необходимость

военного союза «левых сил». Взаимоотношения Махно и центра ухудшались и в

связи с тем, что в 1919-1920 г.г. на Украине остро стоял вопрос о

злоупотреблениях ЧК. Во всех крестьянских мятежах того времени

присутствовал лозунг разгрома ЧК. В июне 1919 года В.И.Ленин писал

М.И.Лацкису (председателю Всеукраинского ЧК): «Каменев говорит – и

заявляет, что несколько виднейших чекистов подтверждают, что на Украине

Чека принесли тьму зла, будучи созданы слишком рано и впустив в себя массу

примазавшихся. Надо построже проверить состав, - надеюсь, Дзержинский

отсюда Вам в этом поможет. Надо подтянуть, во что бы то ни стало чекистов,

и выгнать примазавшихся. При удобной оказии сообщите мне подробнее о чистке

состава Чека на Украине, об итогах работы».9

В махновской печати было много высказываний против чрезвычайных

комиссий на Украине и призывов к их ликвидации. От слов махновцы перешли к

делу. Они упразднили Мариупольское и Бердянское уездные ЧК, отряд

Бердянского ЧК отправили на фронт.9

В апреле 1919 года А.Е.Скачко (командующий 2-й Украинской Красной

Армией, куда входила махновская бригада) в телеграмме командующему

Украинским фронтом сообщал, что «… местные ЧК ведут усиленную компанию

против махновцев»; в то время, когда махновцы сражаются на фронте, в тылу

их преследуют за одну принадлежность к махновскому движению. Скачко

подчеркивал, что «… глупыми, бестолковыми выходками мелкие чрезвычайки

определенно провоцируют махновские войска и население на бунт против

Советской власти».10 О ненужной работе в «области чрезвычаек» сообщал и

политкомиссар Заднепровской дивизии. Большевистская газета «Звезда»

(Екатеринослав) в мае 1919 года указывала на то, что местные, южно-

украинские ЧК «… далеки от совершенства и идеала» и «не выдерживают критики

с точки зрения революционного правосознания и социализма». Газета указывала

на «всеобъемлющую компетенцию» и «бесконечные права» ЧК, в частности на

право внесудебной расправы, и предлагала реорганизовать ЧК и подчинить их

ревтрибуналам.11

С конца апреля 1919 года в советской печати начали появляться

обвинения по адресу Н.И. Махно. В газете «Известия» (Харьков) была

напечатана статья, в которой говорилось об антисоветском характере

махновского движения и призывалось положить ему предел. Появились подобные

статьи и в других изданиях. В.А. Антонов-Овсиенко, понимая, что

конфронтация с махновцами может привести к тяжелым последствиям, в

телеграмме правительству УССР требует «… немедленно прекратить газетную

травлю махновцев носящую провокационный характер».12

Клубок противоречий, скопившийся к июню 1919 года, грозил обратиться

трагедией. Против Махно было выдвинуто обвинение в том, что его отряды

задерживали эшелоны с углем и хлебом, идущие из Донбасса в центр России.

Действительно это имело место. В мае 1919 года в связи с обострением

отношений с махновцами и центральным военным командованием махновская

бригада после перевода ее из подчинения Украинскому фронту в подчинение

Южному фронту фактически перестала получать от командования провиант,

боеприпасы, амуницию. Снабженческий саботаж поставил махновцев в очень

тяжелое положение. Хотя по военному союзу между Красной армией и махновцами

командование обязалось снабжать всем необходимым махновскую бригаду, с мая

1919 года это не делалось. Махновцы пытались путем задержки некоторых

эшелонов и требований о налаживании товарообмена «выбить» у командования

амуницию и боеприпасы.

Однако цифры о задержке эшелонов были резко завышены. Следует учесть

так же, что в феврале 1919 года махновцы передали в дар Москвы и Петрограда

90 вагонов трофейной муки. В дальнейшем многие эшелоны беспрепятственно

проходили в центр России через махновский район.

Позднее Л.Д. Троцкий в своем приказе о разгроме махновцев, мотивируя

их измену, выдал секреты снабжения махновской бригады. Так, Троцкий

обвиняет махновцев в том, что они захватывали «… продовольствие,

обмундирование, боевые припасы… где попало…», совсем забывая, что за

снабжение частей Красной армии отвечает командование. В том же приказе

Троцкий обвиняет махновцев в том, что они «… отказываются отпускать уголь и

хлеб иначе как в обмен на разные припасы».13 Из всего следует, что

снабженческая блокада махновской бригады, державшей важный участок фронта

подорвала боеспособность махновских частей и создала экономические

трудности для советского тыла.

Троцкий в донесении от 22 мая 1919 года в Москву и Харьков предлагал с

помощью большого отряда из чекистов, балтийских матросов и рабочих

разгромить махновцев и вывезти хлеб и уголь из района, утверждая, что

только ликвидировав махновщину, возможно, осуществить наступление на

Ростов, хотя махновская бригада приковывала к себе значительные силы

белогвардейцев, ведя с ними бои. В.И.Ленин в телеграмме СНК Украины,

предупреждая поспешные и жестокие меры в отношении махновцев, указывал, что

отношения с махновцами по поводу вывоза угля и хлеба из Мариуполя должны

решаться не силой, а налаживанием товарообмена.

Приезд Антонова-Овсиенко и Каменева в Гуляй Поле можно рассматривать

как тщательную разведку большевиков перед их нападением на район. В это

время было принято несколько попыток убить Махно. Словом, всякий новый день

говорил о том, что спор об идейном влиянии в украинской революции

большевики не сегодня - завтра будут решать оружием. Мятеж Григорьева

неожиданно заставил их внешне и на некоторое время изменить свое отношение

к махновщине.14

В первых числах мая 1919 года командир 6-й дивизии 3-й Красной

Украинской армии Н.А. Григорьев поднял антисоветский мятеж. Внезапность

выступления позволила мятежникам захватить Центральную Украину с городами

Екатеринослав, Елисаветград, Черкассы, Кременчуг, Николаев, Херсон. В

выпущенном мятежниками «Универсале» (воззвании) лозунги антисемитизма и

украинского национализма соседствовали с требованиями отмены продразведки,

ликвидации колхозов, свободы торговли. Григорьевцев поддержали некоторые

другие советские воинские части – матросский экипаж в Николаеве,

Черноморский полк в Екатеринославе.

Во время григорьевского мятежа у советского командования возникли

опасения, связанные с возможностью поддержки григорьевцев махновцами. 12

мая 1919 года Махно был предъявлен ультиматум с требованием немедленно

выпустить воззвание против мятежников и сообщить расположение своих частей.

Не выполнение этого приказа грозило объявлением Махно вне закона.

Махновский штаб выполняет эти требования и издает прокламацию «Кто такой

Григорьев», которая объявляет атамана Григорьева врагом революции. В

прокламации говорилось о необходимости держать фронт против белогвардейцев

и том, что повстанцам не надо обращать внимание «… на распри Григорьева с

большевиками за политическую власть». Против мятежников в последствии был

выслан махновский Крымский полк.

Троцкий и его единомышленники поспешили воспользоваться подходящей

Страницы: 1, 2, 3