Шарль Морис Талейран

Шарль Морис Талейран

План

Введение

Глава I

Становление Талейрана – политика.

1.Формирование мировоззрения Талейрана.

2.Шарль Морис Талейран накануне революции во Франции.

Глава II

Начало политической деятельности Талейрана.

1. Епископ Отенский и революция.

2. Начало дипломатической карьеры: миссия в Лондоне.

3. Эмиграция Талейрана 1792-1796гг.

Глава III

Дипломатическая деятельность Талейрана и Россия.

1.Первые встречи с Александром I.

2.Тильзитский мирный договор и Талейран.

3.Свидание в Эрфурте.

Глава IV

Вершина дипломатической карьеры Ш.М. Талейрана.

1. Талейран и реставрация Бурбонов. Парижский мирный договор.

2. Деятельность Талейрана на Венском конгрессе.

3. Второй Парижский мирный договор.

Глава V

Последние годы жизни дипломата с мировым именем.

Глава VI

Методические приемы использования материалов дипломной работы в

школьной практике.

1. Методика использования материалов дипломной работы в курсе «Новая

история».

2. Методические приемы использования в курсе «История России ».

3. Методика использования материалов дипломной работы в курсе «История

мировых цивилизаций».

4. Методические приемы использования в курсе «Человек и общество».

5. Методика использования материалов во внеклассной работе.

Заключение.

Библиография.

Введение.

Шарль Морис Талейран – Перигор князь Беневетский. «Он говорил о себе

самом, что он великий поэт и что он создал трилогию из трех династий:

первый акт – Империя Бонапарта; второй – дом Бурбонов; третий –

Орлеанский дом. Он создал все это в своем дворце, и как паук в своей

паутине, он последовательно привлекал в этот дворец героев, мыслителей,

великих людей, завоевателей, королей, принцев, императоров – всех золотых

и блестящих мух, которые жужжат в истории последних сорока лет» - писал о

нем В. Гюго через несколько дней после его смерти.

Актуальность.

Сегодня наша страна переживает очень сложные времена. После распада

СССР Россия потеряла свой статус великой державы, и сегодня мы пытаемся

восстановить не только экономику страны, но и поднять ее престиж среди

других европейских государств. Исход во многом зависит и от правильного

выбора методов ведения дипломатии. В связи с этим опыт мировых

дипломатических отношений становится наиболее актуальным.

Объект и предмет исследования.

Данная работа посвящена изучению одного из самых выдающихся

дипломатов раннего буржуазного периода – Шарлю Морису Талейрану –

Перигору. В ней совершена попытка анализа дипломатической деятельности

Талейрана и оценки отношений между французским дипломатом и Российским

Императором, что отложило отпечаток на всю последующую историю франко –

русских союзов, также в работе рассматривается так называемая новая

дипломатическая система, созданная Талейраном.

Таким образом, объектом изучения являются международные отношения

первой половины XIX века. Предметом, следовательно, являются франко –

русские отношения и деятельность Ш.М. Талейрана.

Цели и задачи.

Согласно вышесказанному, основная цель данной работы заключается в

рассмотрении влияния на развитие франко – русских отношений начала XIX

века новых принципов дипломатии Талейрана.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. проследить формирование личности Талейрана, как будущего автора «новой

дипломатии» Франции.

2. выявить место франко – русских отношений в дипломатической деятельности

Талейрана.

3. проанализировать взаимовлияние Российского Императора и Талейрана на

развитие франко – русских отношений, и выявить глубину подобного влияния.

Источники.

Источниковую базу исследования составили следующие группы источников:

прежде всего это дипломатические документы Франции и России исследуемого

периода, мемуары политических деятелей Франции и России и эпистолярное

наследие великих людей.

На исходе XIX и в начале XX века в России под руководством

профессора Ф.Ф. Мартенса велась публикация многотомного «Собрания

трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами»,

(Спб.,1874 - 1899 – 1909)[1]. Тома 13 – 15 содержат ряд соглашений,

заключенных Россией с Францией. В частности Мирный трактат между Россией

и Францией, подписанный в Тильзите (от 25 июня 1807г.), или Венская

декларация против Наполеона, составленная Талейраном (от 1 марта 1815

г.), или Парижский мирный трактат (от 16 мая 1814 г.). Все эти документы

напечатаны в хронологической последовательности, параллельно дан текст на

русском и французском языках. Между группами документов даются подробные

комментарии и история переговоров при подписании, к подобным комментариям

следует критически относиться, так как при чтении можно заметить явную

враждебность Ф.Ф. Мартенса к Франции.

В работе использованы документы внешней политики России,

опубликованные в серии « Внешняя политика России XIX начала XX века»

(Серия I М.,1960)[2]. В их числе ноты Российского Императора

представителю интересов России в Париже князю Моркову, графу Панину, А.С.

Колычеву, а также Нота Российского Императора, посланная в Париж 24 марта

1804 по случаю убийства герцога Энгиенского и другие.

При написании данной дипломной работы были использованы документы,

опубликованные в сборниках документов по истории Нового времени[3] [4] и

хрестоматии по истории России.[5]

Другую группу составили мемуары самого Ш.М. Талейрана,

мемуары Наполеона, графа Виконта де Брока, Стендаля и генерала М.Ф.

Орлова.

Последние годы своей жизни Ш.М. Талейран посвятил тому, чтобы

представить себя в более благоприятном виде перед будущими потомками. Ю.В.

Борисов считает, что “многотомные мемуары Талейрана представляют собой

классический образец фальсификации исторических фактов с единственной целью

– оправдать свою деятельность”[6] думается, что подобная характеристика

мемуаров Талейрана слишком категорична, но не лишена основания.

Подлинные мемуары Талейрана имеют богатую историю. «Еще в начале 60х

гг. XIX века была предпринята попытка издать фальшивые мемуары знаменитого

дипломата. Истинные же мемуары после смерти Талейрана в 1838 году от его

племянницы Доротеи Сеган Дино перешли к молодому дипломату Адольфу Бакуру.

Он готовил записи к публикации, переписав весь текст и составив к нему свои

комментарии. Затем он привел в порядок и другие бумаги Талейрана. Перед

смертью он завещал их своему нотариусу Шатилену и адвокату Андралю.

Последний из них поручил издание автору ряда исследований по

дипломатической истории Европы XVII –XIX вв. Альберу де Брольи, который и

завершил столь затянувшуюся эпопею».[7]

В качестве источников были также использованы мемуары современников

Талейрана.

Прежде всего, это мемуары Наполеона [8]. Считается, что к произведениям

Наполеона, написанным, а частично продиктованным им в последние годы жизни

на острове Св. Елены, необходимо относиться крайне критически.

Генерал М.Ф. Орлов еще при жизни дал высокую оценку деятельности

Талейрана, написав свои воспоминания о сдаче Парижа 1814 году и

присовокупив к ним оформленный позднее в 1835 году специальный очерк о

Талейране. В своей работе генерал Орлов подробно описывает внешность,

действия, речи императора Александра I и его окружения, также изредка

встречаются заметки о Наполеоне и Талейране, которого Орлов “уважает и чтит

за высокую и пророческую прозорливость”[9].

К этой же группе источников следует отнести мемуары Стендаля[10], где

он описывает события, свидетелем которых он являлся. В своих записях

Стендаль старается оправдать многие действия Наполеона, открыто восхищаясь

его личностью. Поэтому к информации из этого источника следует относиться

также критически.

Среди мемуаров того времени хотелось бы также выделить мемуары Виконта

де Брока, посвященные описанию событий Великой Французской Революции. В

своей работе Виконт де Брок наиболее подробно описывает нравственную

сторону революции, бытовые сцены, обходя своим вниманием события в высших

эшелонах власти. По данным мемуарам мы можем найти информацию о

деятельности Талейрана в Учредительном Собрании и Генеральных Штатах. Для

написания своей работы он использовал различные средства информации,

начиная от заметок в газетах и заканчивая мемуарами своих современников,

поэтому информацию из этого источника можно считать достоверной.[11]

Группу эпистолярных источников составила переписка императора

Александра I и Талейрана в редакции Николя Шильдера.[12] После смерти

Александра некоторые письма и их черновые варианты были переданы Н.К.

Шильдеру для работы по поручению Ведомства Академии Наук. Он собрал все

письма, привел их в порядок, перевел их на русский язык, а в отдельных

случаях дал пространные комментарии по поводу содержания этих писем, резко

критикуя действия Талейрана по этому случаю. К сожалению, до нас дошла

только часть работы Шильдера, в которой содержится несколько писем.

Таким образом, источниковая база для исследования данного вопроса

достаточно широка.

При работе с источником были использованы следующие методы:

- метод историко-сравнительный - для выявления подлинной информации -

истории переговоров и подписания отдельных трактатов. Так как во многих

мемуарах содержатся диаметрально-противоположные точки зрения на

происходящие события.

- метод историко-системный - для выявления общего и особенного в

принципах дипломатии XVIII века и дипломатии XIX века.

- метод историко-генетический – для выявления происхождения договоров,

их предыстории, хода переговоров, круг обсуждаемых вопросов.

- метод структурного анализа – для выявления организации министерства

иностранных по реформе Талейрана.

Историография.

Неординарная личность Талейрана отражала реальные противоречия жизни и

всей эпохи, крутых и быстрых социально – экономических и политических

перемен и вылилась в очень противоречивые и полярные оценки.

Мирабо: «Этот человек подлый, жадный, низкий интриган, ему нужна грязь

и нужны деньги. За деньги он продал свою честь и своего друга. За деньги он

бы продал свою душу, и он при этом был бы прав»[13].

Лебрэн: «С медным лбом он соединяет ледяное сердце»[14].

Буасси д`Англа: «Без души, без совести, без нравственности... слишком

достойный презрения, чтобы заслуживать доверие, слишком презираемый,

чтобы быть опасным».[15]

Наполеон: «Это - человек интриг, человек большой безнравственности, но

большого ума и, конечно, самый способный из всех министров, которых я

имел»[16].

Л. Берне: «Талейрана упрекали, что он последовательно предавал все

партии, все правительства... Но он вовсе не предавал: он только покидал их,

когда они умирали. Он сидел у одра болезни каждого времени, каждого

правительства, всегда щупал их пульс и прежде всех замечал, когда сердце

прекращало свое биение. Тогда он спешил от покойника к наследнику, другие

же продолжали еще короткое время служить трупу. Разве это измена? Потому ли

Талейран хуже других, что он умнее, тверже и подчиняется неизбежному?

Верность других длилась не больше, только заблуждение их было

продолжительнее. К голосу Талейрана я всегда прислушивался, как к решению

судьбы...»[17]

Ф. Энгельс: «Талейран, Меттерних и Луи-Филипп - подходящие

посредственные люди для нашего посредственного времени, хотя они и являются

в глазах немецкого бюргера теми тремя богами, которые в течение 30 лет

управляли всемирной историей, как кукольным театром на веревочке».[18]

Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: « Убеждений Талейран не

имел; он руководствовался исключительно жаждой богатства власти и денег...

Он обладал искусством понимать людей, угадывать их слабости и играть на

них. Блестящий оратор на трибуне, он был замечательно остроумным

собеседником в салоне»[19].

Тарле: «Сухая, неэмоциональная, часто как бы мертвенная натура

Талейрана совсем лишена была творчества, лишена была идейных, не

узколичных стимулов, и уже, поэтому истинно государственным умом его

никак нельзя назвать... Но если у него не было великих чувств, то он

одарен был могучим, вечно бдительным, совершенно безошибочным инстинктом

самосохранения, который всегда вовремя давал ему предостережения.

Талейран этим инстинктивно распознавал, где сегодняшняя сила и где у кого

будет сила завтра, и спешил без колебаний перейти на её сторону... Никто

и никогда не обнаруживал такого искусства в сознательном извращении

истины, такого умения при этом сохранять величаво-небрежный,

незаинтересованный вид, безмятежное спокойствие, свойственное лишь самой

непорочной, голубиной чистоте души... Даже те наблюдатели и критики его

действий, которые считали его ходячей коллекцией всех пороков, почти

никогда не называли его лицемером. Этот эпитет к нему как-то не подходит,

так как слишком слаб и невыразителен»[20].

Жорж Санд: « Бывший министр внешних сношений представлял собой “школу

лживой политики постыдной дипломатии”»[21].

Герцен: «Талейран – образец высокоодаренного дипломата»[22].

Гете : «Талейран – первый дипломат XIX века»[23].

О.Бальзак: «Талейран – гениальный политик, чье имя войдет в историю,

человек, которого следовало бы забросать венками, государственный

деятель, обладающий железным умом».[24]

Французская историография деятельности Талейрана обширна.

Олар А. в работе «Политическая история французской

революции», дает положительную оценку Талейрана на посту министра внешних

сношений при Директории, а затем при Консульстве и Империи. [25]

Искюль С. В своей работе дает напротив негативную оценку деятельности

Талейрана, но что касается Венского конгресса, то он признает, что

Талейрану удалось «победить победителей»[26]

В других работах также можно проследить негативное отношение к

деятельности Талейрана и его методам, (работы Собуля А.; Жореса Ж.;

Лависса и Рамбо.)[27]

В целом в зарубежной историографии двоякое отношение к личности

Талейрана и его заслугам.

Русская дооктябрьская историография не обошла своим вниманием одного

из самых известных в мировой истории дипломатов.

Его имя проходило в ряде общих работ и документальных изданий по

истории Западной Европы конца XVIII - первой половины XIX вв..

Первый небольшой очерк о Талейране был опубликован в России в период

наполеоновских войн: «Дух Наполеона Бонапарте или жизнь и ужасные деяния

его, начиная со дня его рождения до 1813 года, с присовокуплением

жизнеописаний Людовика, Иосифа и Луциана Бонапартов, Иоахима Мюрата,

Евгения Богарне, Карла Талейрана, Иосифа Фуше и всех его военных и

духовных маршалов и чиновников». В ней собраны показания очевидцев (1813

г.). Само название книги не дает сомнений в направленности ее содержания.

Очередная статья о Талейране появилась в начале 70-х и была

посвящена деятельности французского дипломата на Венском Конгрессе, в

статье дана самая высокая оценка со стороны Булгакова И.П.[28]

С 1874 года работу над «Собранием трактатов и конвенций, заключенных

Россией с иностранными державами» начал Мартенс Ф.Ф. Помимо текста

договоров Мартенс дает подробные комментарии к документам, описывая

историю переговоров и франко-русских отношений в различные периоды.

Мартенс признает основные заслуги Талейрана, хотя явно не одобряет его

методы в отношении России.[29]

В работе Соловьева С.М. «Император Александр I. Политика –

дипломатия»[30] освещены основные проблемы международных событий 1801

-1815 гг. с участием России. Рассматривается вопрос о взаимоотношениях

России с другими иностранными державами. Книга состоит из 2-х частей: 1

часть посвящена созданию антифранцузской коалиции (история

взаимоотношений России с иностранными державами 1801 – 1813 гг.); 2 часть

посвящена Венскому конгрессу 1814 -1815 гг. В своей работе Соловьев

негативно относится к талейрановской дипломатии, но признает его величие

на Венском конгрессе.

Работа Вандаля А.[31] посвящена изучению франко-русских отношений, на

основе многочисленных источников. В приложении даны некоторые документы

по истории Тильзитских переговоров 1807г. опять же негативное отношение к

талейрановским методам дипломатии, но Вандаль признает заслуги Талейрана

на Венском конгрессе.

Речь Люпрессольского П.И.[32], посвященная отношениям России и

Франции в начале XIX века. Он чрезмерно возвышает заслуги Александра I, и

его вклад в развитие русско-французских отношений.

Последняя дооктябрьская публикация, привлекшая внимание, в которой

даны некоторые новые штрихи для характеристики Талейрана – это большая

статья о Наполеоне Трачевского А.С., опубликованная в нескольких номерах

журнала « Вестник Всемирной истории». В ней содержится, хотя и краткая,

но весьма высокая оценка деятельности Талейрана.[33]

В целом, почти все дооктябрьские издания содержат негативную оценку

деятельности Талейрана, его методов ведение политики.

Что касается исследований франко-русских отношений, то симпатии явно

на стороне Александра I, а заслуги Талейрана игнорируются.

Таковы были основные издания, отражающие деятельность Талейрана и

увидевшие свет в дооктябрьский период.

Нельзя сказать, что ими было особенно богато и советское время, хотя

лишь в советское время появились две монументальные монографии,

посвященные Талейрану.

Видный историк Е.В.Тарле[34] [35] [36] неоднократно писал очерки о

Талейране. Книги Тарле о Талейране отличает богатство фактического

материала, глубина исследования, блестящий литературный стиль.

Также огромный вклад в изучении наполеоновской эпохи внес

Ю.В.Борисов[37]. В своей он раскрывает роль Талейрана в становлении

дипломатии Франции конца XVIII –первой половины XIX века на основе

конкретных данных. Значительное место в работе занимает положение

Франции на международной арене в период Директории, Консульства и

Империи[38].

Методические посылы Е.В. Тарле и Ю.В. Борисова идентичны – Талейран -

первый представитель нарождавшейся буржуазной дипломатии.[39]

Помимо специальных работ о Талейране существует множество очерков по

Истории Франции XVIII-XIX вв.

А.З.Манфред написал монографию о Наполеоне, в ней Талейран

неоднократно упомянут. В своей оценке Талейрана Манфред находится на тех

же позициях, что и Тарле, неоднократно именуя французского дипломата

«лукавым оборотнем».[40]

Книга Грюнвальда К. «Франко – русские отношения»[41] посвящена

изучению отношений между Францией и Россией с древнейших времен до начала

ХХ века. Работа является публицистическим очерком, нередко автор трактует

спорные вопросы под весьма субъективным углом зрения.

Работа Сказкина В.Г. посвящена анализу двух линий ведения дипломатии

в 1801 - 1812, анализируя все сильные и слабые стороны двух дипломатий,

он приходит к выводу, что талейрановские методы более «приспособлены к

новым условиям времени».[42]

При работе над данной темой были использованы также статьи

периодических изданий.

Статья Погосяна В.А. «Павел и Людовик XVI»[43] раскрывает русско-

французские отношения того времени, указывая на то, что отношения Павла I

и Людовика XVI были скорее личными отношениями, нежели отношениями двух

государств.

Пономарев М.В.[44] в своей статье, посвященной изучению Тильзитских

переговоров при раскрытии основных причин переговоров, указывает на

столкновение двух держав на Востоке, именно это по его словам и являлось

причиной постоянного раздора между Россией и Францией. На этих же

позициях находится Грачев В.Ф.[45]

Таким образом, все историки советского и постсоветского времени

признают заслуги Талейрана в развитии новых принципов дипломатии, но

осуждают за многочисленные взятки и предательства. Многие историки

говорят об огромном влиянии Талейрана на развитие франко-русских

отношений.

Таким образом, в целом в историографии по данному вопросу можно

проследить тенденцию от чисто субъективных оценок заслуг Талейрана и

непринятии его личности, к объективизму в оценках методов дипломатии, его

влиянии на развитие франко-русских отношений.

Следует отметить, что специальные исследования, посвященные анализу

взаимовлияния дипломатии Талейрана с одной стороны и русской дипломатии с

другой, отсутствуют. В этом и заключается новизна данной дипломной

работы.

Глава 1.

Становление Талейрана – политика.

1.Формирование мировоззрения Талейрана.

Талейран родитель новой дипломатии. «Он оказался человеком

нового, буржуазного периода не только потому, что всю жизнь, изменяя всем

правительствам, неуклонно служил и способствовал упрочнению всего того,

чего достигла крупная буржуазия при революции и что она старалась

обеспечить за собой при Наполеоне и после него. Даже в самых приемах

своих, в методах действия Талейран был дипломатом этого нового

буржуазного периода. Не аристократический «двор» с его групповыми

интересами, не дворянство с его феодальными привилегиями, а новое,

созданное революцией буржуазное государство с его основными

внешнеполитическими потребностями и задачами – вот что обозначал Талейран

термином «Франция»[46]

«Слуга буржуазного государства, Талейран отличался от дипломатов

старой школы, абсолютно не понимавших, что первая половина XIX столетия

не очень похожа ни на середину, ни даже на конец XVIII в…»[47].

Шарль Морис Талейран - Перигор явился на свет 2 февраля 1754 г.

Семья Талейрана принадлежала к одной из старейших дворянских фамилий

Франции. Его предки служили еще Каролингам. Талейраны были воинственны и

непокорны. Со щита их родового герба хищно взирают три золотых в лазурных

коронах и с раскрытыми клювами орла. По приданию в годы столетней войны

Талейраны из французского лагеря прибежали к англичанам. По поручению

англичан один из них пытался в Париже подкупить Карла V. При этом из

полученных от Англии денег он оставил себе 10 тысяч золотых ливров в

качестве личного вознаграждения. Кто знает, не на этом ли примере

формировалось отношение Шарля Мориса к честности в политике?

Отцу новорожденного Шарлю Даниэлю Талейрану – минуло только 20

лет. Его жена Александрина Мария Виктория Элеонора Дама - Антиньи была на

шесть лет старше своего мужа. Талейраны были людьми знатными, но не

богатыми. Супруги были всецело поглощены своей службой при дворе. Граф

Перигор является одним из воспитателей дофина, его жена исполняла

обязанности придворной дамы. Они постоянно находились в разъездах между

Парижем и Версалем.

Шарля Мориса крестили в церкви Сен – Сюльпис. Крестным отцом был

его дядя по отцовской линии Александр Анжелик, будущий кардинал-

архиепископ Парижа. По выходе из церкви кормилица увезла ребенка к себе в

предместье Сен-Жак.

В ту пору многие дворянские семьи отдавали своих детей

кормилицам[48].

«Ребенка отправили к кормилице, и просто забыли его там на

время. Первые четыре года своей жизни маленький Шарль провел у этой

чуткой женщины, которая очень мало была занята уходом за ним. Однажды,

уходя из дому, она посадила ребенка на высокий комод и забыла его там. Он

упал и настолько сильно повредил себе ногу, что остался хромым на всю

жизнь, причем хромал так, что на каждом шаге его туловище круто клонилось

в сторону. Передвигаться он мог с тех пор до конца жизни только при

помощи костыля, с которым не расставался, и ходьба была для него

достаточно мучительным процессом».[49]

«Его детство было нелегким. Два младших брата Шарля Мориса

воспитывались в семье. Может быть, Талейран и завидовал им, но никогда в

жизни этого не показывал»[50]. Его мать была строга и недостаточно

внимательна к нему. Невнимание со стороны родителей все же ранило душу

Шарля Мориса. Душевные переживания углублялись физическим недостатком,

который выталкивал юного Перигора из накатанной жизненной колеи

дворянской семьи. Все предки Талейранов были воинами. А Шарлю Морису

подобрали единственно возможную для него в тех условиях – весьма доходную

духовную профессию.

В 1758 г. – кормилица рассталась с четырехлетним малышом, и

гувернантка посадила Шарля Мориса в дилижанс (более дешевого способа

передвижения не нашли), направившийся в Бордо. Родители сына не

провожали.

Первое путешествие будущего дипломата продолжалось 17 дней.

Дорога вела в небольшой городок Шале. Здесь в замке Талейранов -

Перигоров жила прабабушка Шарля Мориса по отцовской линии.

Все в ее доме казалось новым и необычным для ребенка[51].

Мальчик тут в первый раз почувствовал, что его любят, и сейчас

же привязался к своей старой тетке. «Это была первая женщина из моей

семьи, которая выказала любовь ко мне, и она была также первой, которая

дала мне испытать, какое счастье полюбить. Да будет ей воздана моя

благодарность.… Да, я ее очень любил. Ее память и теперь мне дорога, -

писал Талейран, когда ему было уже шестьдесят пять лет. – Сколько раз в

моей жизни я жалел о ней. Сколько раз я с горечью чувствовал, какую

ценность для человека имеет искренняя любовь к нему в его собственной

семье»[52].

Полтора года, которые он провел в Шале, оставили у него яркие

воспоминания.

«Шале представлял собой один из таких замков той незабвенной и

дорогой эпохи. Несколько дворян древнего происхождения создавали моей

бабушке своего рода двор. Они сопровождали ее к обедне в воскресенье. По

возращении от обедни все собирались в замке в большой комнате, которая

называлась аптекой. Мадмуазель вводила их \ больных \ по очереди. Я

остановился справа у кресла ее. Две сестры милосердия расспрашивали

больного о его немощи или ране. Они называли средство, которое могло бы

излечить, облегчить страдание…»[53].

«Для его образования пребывание в Шале тоже не прошло бесследно.

Он научился писать и читать. В сентябре 1760 года дорожный экипаж после

утомительного пути вернул мальчика в столицу, но не в родительские

объятия, а прямо в колледж Г`Аркур»[54]. «Родители не полюбопытствовали

даже взглянуть на ребенка, семнадцать суток проведшего в дилижансе»[55].

«Он никогда не забыл и не простил. «То, как проходят первые годы

нашей жизни, влияет на всю жизнь, и если бы я раскрыл вам, как я провел

свою юность, то вы бы меньше удивлялись очень многому во мне»[56] -

говорил он уже в старости».

«Шарль Морис поселился в квартире своего двоюродного брата графа

Де Ля Сюз. Режим в учебном заведении был строгим. Прилежания от учеников

добивались энергичной поркой»[57]. Родителей он навещал только раз в

неделю.

«Учился он не очень хорошо»[58]. В своих мемуарах он пишет: « я

мог бы оказать некоторые успехи в учении, я думал на основании имевшихся

у меня задатков.… Но недостаток одобрения и боязнь придать моей молодости

слишком много блеска сделали первые годы моей жизни довольно

унылыми»[59].

«Неизлечимая хромота лишила юного Талейрана подвижности и

приучила к спокойному, хладнокровному наблюдению. У него было много

свободного времени для размышлений. Он задумывался над историей Франции,

которую преподаватель сводил к описанию придворных балов и праздников.

Изучали Цицерона и греческий язык. «Революционным» нововведением явилось

чтение современных текстов Монтескье, Дидро, Вольтера.

Ко времени окончания занятий, к 1768 г, четырнадцатилетний юноша

получил все традиционные для дворянина знания. Многие черты характера уже

сложились: внешняя сдержанность, умение скрывать свои мысли.

«Осторожность, т.е. искусство показывать только часть своей жизни, своей

мысли, своих чувств, - вот первое из всех качеств». Это искусство

Талейран постиг еще в школьные годы.

Пришла пора окончательно определить судьбу юноши. Собственно

говоря, выбора не было. Военная карьера исключалась. Для покупки выгодной

административной должности денег у родителей не было. Оставался только

один путь – карьера священнослужителя. Это вовсе не считалось среди

придворного дворянства не престижным и невыгодным. Митра и посох

епископа, и тем более, кардинальский пурпур могли дать доходы куда

большие, чем шпага»[60].

« Для того чтобы дать мне благоприятное и даже привлекательное

представление о деятельности, к которой меня предназначали, меня

отправили в Реймс, главное архиепископство Франции, в котором коадъютором

был один из моих дядей. Т.к. моей семье было неудобно, чтобы я вступил в

здание архиепископства из почтового дилижанса, то это путешествие было

обставлено более удобно, чем поездка из Шале.

Пред своим отъездом я не был у родителей. И укажу здесь раз и

навсегда, и надеюсь больше об этом не вспоминать, что я являюсь, может

быть, единственным человеком знатного происхождения, принадлежащем к

многочисленной и почитаемой семье, который за всю свою жизнь не испытал

даже в течение одной недели сладостного чувства пребывания под

родительским кровом. Благодаря своему настроению я считал за изгнание то,

что делалось для одобрения меня.

Большая роскошь, окружавшая архиепископа Реймского, нисколько

меня не тронули. Жизнь, сводившаяся к одним внешним формам, казалась мне

невыносимой. В пятнадцать лет, когда все движения души еще искренни,

очень трудно понять, что осмотрительность, т.е. искусство обнаруживать

лишь часть своей жизни, своих мыслей составляет главное достоинство.

Все заботы, которые меня окружали, склонялись к внедрению в мое

сознание мысли, что для человека с моим увечьем не существует другого

призвания. Но что делать с известной живостью воображения и ума, которую

во мне признавали? Мне давали читать то воспоминания кардинала Ритца, то

жизнеописания кардинала Ришелье, кардинала Хименеса или Гинкмара, некогда

архиепископа Реймского.

Молодость – тот период жизни, когда человек всего честнее. Я еще

не понимал что значит принять одно звание с намерением следовать

другому, взять на себя роль постоянного самоутверждения для того, чтобы

более уверенно преследовать честолюбивую карьеру, посещать семинарию для

того, чтобы сделаться министром финансов.

После года пребывания в Реймсе я увидел. Что мне не избежать

своей судьбы, и мой усталый дух смирился; я позволил себя отвести в

семинарию Св. Сульпиция»[61].

Так, смирившись с судьбой, он в 1770 году поступил в семинарию

Сен-Сюльпис.

Кончилось отрочество, и наступила молодость Талейрана. «Он

вступил на жизненную арену холодным, никого не любящим скептиком. Самые

близкие родные оказались по отношению к нему бессердечными эгоистами. На

себя и только на себя, и при том не на свои физические силы, а

исключительно на свою голову, возлагал юноша свои надежды. Кругом были

только чужие люди, начиная с наиболее чужих, т.е. с собственных

родителей. А чужие люди – это конкуренты, враги, волки, если показать им

свою слабость, но превратить их в послушные орудия, если уметь быть

сильным, если быть умнее их»[62].

Такова была основная руководящая мысль, с которой Талейран вышел

на жизненную дорогу.

Обучаясь в семинарии Св. Сульпиция Талейран много размышляет,

что было несвойственно его тогдашнему возрасту, «испытывая бессильное

возмущение и негодование, которое он не смел и не должен был высказывать,

он был исполнен такой печали, подобную которой трудно встретить в

шестнадцать лет»[63]. Талейран признается, что был настроен против

начальства, против родителей, против учреждений и особенно против власти

общественных приличий, которым я был вынужден подчиняться. Я провел три

года в семинарии Св. Сульпиция, почти ни с кем не разговаривая; меня

считали высокомерным и часто этим попрекали. Мне казалось, что это

свидетельствует о таком незнании меня, что я не удостаивал ответом, и

тогда находили, что я невыносимо горд. Но, о Боже, я не был ни

высокомерным, ни надменным: я был лишь добрым юношей, чрезвычайно

несчастным и внутренне негодующим»[64].

Талейран в духовной семинарии Св. Сульпиция не имел друзей, да к

тому же даже ни с кем ни разговаривал. Единственными его друзьями в это

время были книги. Он проводил дни за чтением различных великих

жизнеописаний государственных людей. К тому же библиотека семинарии была

богато обставлена. Читая книги, Талейран мечтал о другом. Обо всем, кроме

карьеры священнослужителя. « Я искал и запоем читал самые революционные

книги, которые я только мог найти. Они рассказывали мне об истории,

мятежах, бунтах, потрясениях во всех странах. Все это обладало для меня

большой привлекательностью»[65].

« Смирившись с судьбой, Талейран, однако, ощущал, что карьера

священнослужителя не удовлетворяла его. Физические и моральные

компенсации могли дать, по мнению Шарля Мориса, лишь деньги и женщины.

Духовная профессия нисколько не льстила честолюбию молодого человека.

Сутана мешала увлечению игрой в карты, любви и «роскоши»[66].

На исходе жизни Талейран писал: «Вся моя молодость была

посвящена профессии, для которой я не был рожден»[67].

«В итоге вся абсурдность ситуации выразилась в одной фразе

Талейрана: «Зачем учиться в семинарии, если хочешь быть министром

финансов». Но пост министра финансов был сладкой, недостижимой мечтой, а

занятия в семинарии – реальностью. Четыре года находился он в этом

учебном заведении, а закончил свое образование в Сорбонне в 1778 году.

Через полтора года Шарль Морис стал священником»[68].

«Он начинал жизнь и с первых же шагов обнаружил те основные

свойства, с которыми сошел в могилу. В двадцать один год он был в

моральном отношении точь-в-точь таким, как в восемьдесят четыре года. Та

же сухость души, черствость сердца, решительное равнодушие ко всему, что

не имеет отношения к его личным интересам, тот же абсолютный, законченный

аморализм, то же отношение к окружающим. Дураков подчиняй и эксплуатируй,

умных и сильных старайся сделать своим союзниками, но помни, что те и

другие должны быть твоими орудиями, если ты, в самом деле, умнее их, будь

всегда с хищниками, а не с жертвами, презирай неудачников, поклоняйся

успеху!»[69].

Таким корыстным, скрытым человеком его сделали, его родители,

которые не могли подарить ребенку нежность, доброту и не смогли научить

его самому главному – любить. Может быть, виновны не только родители, а и

те обстоятельства, в которых в которых жил Шарль Морис и вся его семья.

Виновно и время, в которое появился на свет этот гениальный человек.

«То, как проходят первые годы нашей жизни, влияет на всю жизнь, и если бы

я раскрыл вам, как я провел свою юность, то вы бы меньше удивлялись очень

многому во мне», - говорил Талейран [70].

2. Шарль Морис Талейран накануне революции во

Франции.

«Окончив обучение в семинарии Сен-Сюльпис и посвященный в

духовное звание, Талейран стал искать прибыльного аббатства, а пока

отдался любовным приключениям. Им не было счета. Он вовсе не был хорош

собой, был искалечен, но женщин он брал своим тонким всепобеждающим умом

и остроумием, и не они его покидали, а он их покидал первый. Все женщины

без исключения были для него лишь орудием наслаждения или выгоды – и

только»[71].

Денег же для удовлетворения собственных страстей требовалось все

больше и больше. Его расходы – на женщин, на карты, на встречи с друзьями

– росли очень быстро». Едва надев в 1775году черную сутану, молодой

аббат понял, что она «жмет в плечах» и ее надо, как можно скорее,

заменить более свободной и доходной – лиловой епископской»[72].

Но получить сан епископа оказалось делом не простым. Все же

вопреки всему карьера его развивалась быстрыми темпами.

«Вскоре он уже был генеральным викарием Реймса. Он жил то в

Реймсе, то в Париже, его командировало духовенство на собрание делегатов

от церкви, которые сговаривались с правительством о налогах и по другим

финансовым вопросам, касавшихся церкви. Он вел беспечальную жизнь, полную

великих развлечений, имел новые и новые любовные связи и умудрялся даже

через женщин споспешествовать своей духовной карьере. При дворе шансы

молодого аббата стояли высоко, он умел вкрасться в милость к влиятельным

людям»[73].

Целью Талейрана в это время было получить сан епископа, но это

оказалось делом не простым. «Моральный облик» юноши был несовместим с

официальными дорогами церкви. «Талейран пустил в ход связи, и в 1786 году

ассамблея духовенства рекомендовала его на епископский пост»[74], но

епископ Отена Александр де Марбеф не счел Шарля Мориса достойным. Но

вскоре де Марбеф стал архиепископом Лиона, и место епископа в Отене

оказалось вакантным.

«Накануне революции, 2 ноября 1788 года, король Людовик XVI

подписал приказ о назначении генерального викария города Реймса Шарля

Мориса Талейрана - Перигора епископом Отенской епархии».

Но еще не получив епископский сан, Талейран, мечтавший стать

министром короля стал « министром финансов» церкви, заняв в 1780 году

пост генерального агента духовенства.

Духовенство в то время испытывало серьезные финансовые

трудности. Оно не хотело платить налоги королю и соглашалось лишь на

добровольные «дары», благотворительность. Талейран энергично защищал

«неотчуждаемые права священнослужителей». С этой целью он разослал во все

епископства Франции анкету с вопросами о функциях духовенства, его

отношении к больницам, приютам, школам, его расходах и доходах, движимом

и недвижимом имуществе. В 1785 году ассамблея французского духовенства

высоко оценила труд Талейрана.

Финансовый кризис накануне революции обострился. Французское

государство оказалось на грани банкротства.

Последнюю попытку спасти положение, к которой аббат Перигор имел

непосредственное отношение, предпринял генеральный контролер финансов

Шарль Калон.[75] Калонна стесняли во всех его предприятиях, на него

нападали со всех сторон, и под которого архиепископ Тулузский

подкапывался при помощи подпольной интриги. Он решил устроить собрание

нотаблей и надеялся, что неожиданный их созыв заменит национальную

санкцию, то есть регистрацию парламента. Он рассчитывал привлечь на свою

сторону общественное мнение, на которое он думал произвести благоприятное

впечатление. Как только открылось собрание, он предложил создать во всем

королевстве провинциальные собрания, упразднить барщину, внутренние

таможни и некоторые осужденные общим мнением подати, уменьшить соляную

пошлину и установить свободную торговлю хлебом. Он смело решился на

увеличение дефицита и отказался от десяти миллионов из сумм, даваемых

соляной пошлиной, от двенадцати миллионов торговых пошлин и податей, от

десяти миллионов тальи. Он отказался от доходов, которые получались от

отчуждения права охоты и почетных прав, связанных с владением отведенными

для нее местами, и которые служили для оплаты долгов духовенства,

покрываемых главным образом из этого источника.

Калон увеличил дефицит расходом десяти миллионов на возмещение

барщины и шести миллионов на содействие сельскому хозяйству, ремеслам и

торговле. Он обольщал себя надеждой, что взамен стольких благодеяний он

легко добьется новых доходов в возмещения старых в размере от ста десяти

до ста двенадцати миллионов.

Он нашел пятьдесят миллионов в виде регулярного взимания двух

двадцатых чистого дохода со всех французских земельных имуществ.

Увеличение этого налога достигалось благодаря тому, что Калонн предложил

упразднить все корпоративные и сословные привилегии, изъятия и частные

льготы. Он назвал его земельным пособием и считал, что он не будет новым

налогом, так как для тех, кто платил две двадцатых, бремя не увеличится,

и что дело идет лишь об упразднении несправедливой раскладки и всяких

изъятий, которыми готовы были пожертвовать даже те, кто ими

пользовался. Доход от установления гербового сбора он оценивал в

двадцать миллионов. Жалованье в поместье государственных земель и лучшее

управление лесами должны были дать десять миллионов дохода. Для

обеспечения платежей в определенные сроки он заключил заем в двадцать

пять миллионов, который должен был быть погашен лишь через пятнадцать

лет. Кроме того, он предлагал провести такую экономию, которая дала бы

пятнадцать миллионов.

Этот план был лишен здоровой основы, так как нотабли не имели власти

на его проведение; он был очень обширен и в совокупности довольно

внушителен; его преимущество заключалось в том, что он успокаивал всех

тех, кто имел долговые обязательства государства, и что он приближался

без потрясений к таким идеям, которые уже давно были распространены в

образованных классах общества и начинали проникать в народную массу.[76]

Все эти «финансовые битвы» подвели Талейрана к главному выводу:

его собственный класс не мог и не хотел найти выход из острейшего

экономического и финансового кризиса, охватившего страну: королевский

режим клонился к закату. Нужно было определить свою политическую позицию,

но переход в другой лагерь следовало подготовить, заручиться поддержкой

«общественного мнения». И епископ выдвинул проект улучшения материального

положения сельских священников.

Этим Талейран не ограничился. Поклонник азартных игр, он в

период революционной ситуации во Франции опубликовал брошюру, в которой

называл королевскую лотерею – азартную игру – «отвратительной

несправедливостью», «противозаконным средством привлечения денег народа,

насмешкой над его легковерием». И делал вывод: королевские лотереи

необходимо упразднить.

Такие выступления получали широко общественную огласку. Они

отвечали духу времени. А за ходом событий Шарль Морис самым внимательным

образом.

Приближались революционные события 1789 года. Он, во что бы

то ни стало, хотел стать депутатом от местного духовенства в Генеральные

Штаты. Талейран подготовил наказ епископства Отена [77]. Талейран

предложил программу реформ, ведущих к буржуазной монархии. Он предлагал:

1. юридически определить права каждого гражданина;

2. признание любого общественного акта законным в королевстве,

только с согласия нации;

Страницы: 1, 2, 3, 4