Испанское рыцарство \Песнь о Сиде\

Испанское рыцарство \Песнь о Сиде\

1079. Lo que nonferie el caboso por cuanto en el mundo ha

Una desleananca ca non la fizo algaandre[94].

Все внутреннее движение "Песни" заключается в постепенном и

последовательном приходе Сида к торжеству над презрением знати. Автор поэмы

прекрасным композиционным приемом еще раз подчеркивает, что достоинство

рыцаря - не в именитости, а в личных заслугах и воинских подвигах.

Кичась своей высокородностью, инфанты постоянно твердят, что к ним

породниться посчитали бы за честь даже короли Испании:

2553. Podremos casar con fijas de reyes o de engeradores,

Ca de natural somos de comdes de Carrion![95]

Однако выясняется, что знатности инфантов "короли и императоры"

предпочитают добытую в боях славу (и богатство) Кампеодора и желают

породниться не с изнеженными и подлыми "сыновьями графа", а с Сидом:

3398. Piden sus fijas a mio Cid el Campeodor

Por seer reinas de Navarra e de Aragon[96].

Завершается поэма исполненными торжества словами поэта о том, что

теперешние короли Испании гордятся своим родством с Кампеодором, своими

руками добившим себе славу и почёт.

Очевидно, достаточно непросто складывались отношения между рыцарством

и горожанами. Так, довольно-таки бесцеремонно Сид пытался разместиться на

ночлег вместе со своей дружиной в доме какого-то горожанина; обнаружив, что

хозяин не желает его впускать, Сид попробовал вышибить дверь[97]. И

неизвестно, чем закончилось бы для хозяина дома его упрямство, если бы его

маленькая дочка не растолковала Сиду, что грозит ее отцу за помощь

изгнаннику.

Наиболее рельефно отражает отношения между рыцарями и городскими

ростовщиками тот эпизод поэмы, в котором рассказывается о получении Сидом

ссуды у евреев Рахили и Иуды. Вместо наполненных золотом сундуков Сид дал

им в залог два ящика с песком, взяв с них обещание целый год не раскрывать

ларцы[98]. Сид утверждает, что лишь крайняя необходимость кормить вассалов

вынудила его пойти на этот обман[99].

Далее в поэме нигде не упоминается о том, что Сид отдал свой долг

субсидировавшим его ростовщикам. Некоторые ученые полагали, что в этом

эпизоде поэмы проявляется свойственный массовому сознанию средневековой

Европы антисемизм. Более обоснованным представляется линия Менендеса

Пидаля, который считал, что расплата Сида с ростовщиками просто опущена

поэтом, не любившим повторов[100].

Как бы то ни было, тот факт, что Сид просто-напросто забыл о

выручивших его в трудную минуту ростовщиках и поставил их на грань

разорения, свидетельствует о принебрежитель-ном отношении рыцарства к

занимавшимся торговлей и ростовщичеством горожанам.

Сведений о взаимоотношениях рыцарства с крестьянством в поэме почти

нет; но имеющиеся в ней упоминания о крестьянах не лишены почтительности.

Так, жителей Сант-Эссебана, которым правил Минайа, поэма называет «мужами с

умом»[101] Сам Минайа с большим уважением относится к жителям

подвластного ему города и в благодарность за выхаживание дочерей Сида

освобождает их от уплаты оброка и от души благодарит[102].

Возможно, такое почтительное отношение рыцарства к крестьянству,

прослеживаемое в поэме, объясняется тем, что многие рыцари сами были

выходцами из этого сословия, да и по своему хозяйственному положению не

существенно отличались от мелких земельных собственников[103].

Итак, несмотря на то, что рыцарство нередко предстает в поэме как

единый сословный коллектив, нельзя не заметить глубоких различий в

общественном положении подлинных категорий рыцарей. Высшая знать - рикос-

омбрес - состояла из крупных землевладельцев, приближенных короля, в руках

у которых фактически находилась государственная власть. Вторым слоем

рыцарства были инфансоны, также владевшие вотчинами, получавшие

пожалования от короля, участвовавшие в работе кортесов. Хотя правовой

статус инфансонов не сильно отличался от правового статуса рикос-омбрис, в

общественной жизни между ними была огромная дистанция, определявшаяся

большим влиянием рикос-омбрес при дворе и благородством происхождения.

Низший слой знати составляли caballeros, многие из которых получили это

звание за личные заслуги.

Очевидно, рикос-омбрес с презрением относились к инфансонам и

кабальерос, понимая их права и привилегии. Подобное положение вызывало

недовольство среди низших слоев испанского рыцарства. Составляя основную

воинскую силу государств Реконкисты, мелкие рыцари требовали справедливого

отношения к себе со стороны высших дворянских кругов. Для их социального

сознания было характерно непризнание знатности как главного достоинства

человека, определяющего его общественное положение. В противовес они

выдвигали такие личные качества, как мужество и честность, полагая, что они

отсутствуют у большинства представителей аристократии. Социальное положение

и общественное признание человека они ставили в прямую зависимость от его

личных заслуг на ратном поприще.

Вместе с этим испанское рыцарство, походя в том на представителей

благородного сословия других стран феодальной Европы, с пренебрежением

относилось к городским торговцам и ростовщикам.

Особенно обращает на себя внимание достаточно почтительное отношение

мелкого рыцарства к крестьянам, что, возможно, объясняется схожестью их

хозяйственного положения.

Вассалитет.

Слово «вассалы» ( vassallos ) употребляется в поэме прежде всего для

обозначения воинов, подчиненных командиру, или подданных короля.

В то же время не вызывает сомнений, что Сид и его дружинники были

связаны отношениями вассалитета в прямом смысле этого слова, т.e.

отношениями, установленными при помощи церемонии оммажа ( homenaje ).

Вассалы обозначаются в "Песне" разными терминами: vassalos, los sos ( los

de Campeodor, etc. ). Испанские историки определяют вассалитет как

отношения служения, защиты и взаимной верности, заключавшиеся между

принадлежавшими к рыцарскому сословию людьми. При этом вассал клялся

сеньору в верности и обязывался служить ему, прежде всего в военных

действиях, при условии получения поддержки от сеньора[104].

Эта поддержка выражалась либо в земельных пожалованиях (в условное

держание или полную собственность), либо в денежных выплатах. Как уже

отмечалось выше, королевские вассалы получали от монарха бенефиции ( onores

) на управление определенными территориями.

Сид также наделял своих вассалов землями. Захватив Валенсию и

превратив ее в свою вотчину ( heredad )[105], Сид выделил земельные

владения и дома в полную собственность своим ближайшим соратникам, ушедшим

с ним в изгнание:

1245. Los que exieron de tierra de ritad son abondados,

A todos les dio en Valencia el Campeodor contado

Casa y heredades de que son pagados.

По-видимому, Сид раздавал в условное держание управление отдельными

населенными пунктами на территории своих владений - ему потребовалось целых

три дня на то, чтобы разослать гонцов во все подвластные ему города и

собрать свою дружину, рассредоточенную по этим городам[106].

Очевидно, особой формой земельного пожалования была передача права

сбора дани с определенной территории:

2503. Ellos me daran parias con ayuda de Criador,

Que paguen a mi o a qui yo ovier sabor.

Все эти пожалования предоставлялись лишь самым близким и надежным

вассалам. Огромное же войско Сида, состоявшее из мелких рыцарей и

пехотинцев, содержалось в основном за счет денежных выплат ( soldada ):

480. Si yo bivo, doblar vos he la soldada.

Эти денежные выплаты получали и близкие вассалы Сида, особенно когда у

него еще не было возможности наделять их земельными пожалованиями и им

приходилось "зарабатывать свой хлеб"[107] исключительно грабежом

мавританских земель.

Распределение награбленной добычи было подчинено строгим правилам.

Прежде всего, все захваченные вещи складывались вместе[108]. Далее

производился подсчет добычи, который

поручался либо кому-либо из вассалов, либо казначеям ( quiniorneros )[109].

При этом пятую часть добычи ( quinta ) забирал себе предводитель[110].

Потом производилось распределение оставшейся части добычи между воинами,

причем доля всадника в два раза превышала доли пехотинца[111].

Из своей пятины предводитель мог дополнительно наградить кого-либо из

своих вассалов[112].

Не совсем ясен характер денежного пожалования "половина пятины", т.е.

1/10 часть добычи, которую Сид сделал епископу основанного им в Валенсии

епископства - дону Жероли[113]. Возможно, в виду имелась церковная

десятина. Свою долю добычи получали и находившиеся на службе у Сида

инфанты[114].

Вполне понятно, что находившиеся на денежном жаловании воины были

заинтересованы в увеличении выплат. Поэтому неудивительно, что в поэме

всячески превозносится щедрость Сида[115].

Стремясь увеличить численность своего войска накануне похода в

Валенсию, Кампеадор скликал в свою дружину воинов со всей Испании, обещая

им богатства[116]. Приходившие к нему на службу рыцари не были, однако,

простыми наемниками - они являлись "платными вассалами" ( vassalos

asoldados ) Сида. Согласно вассальским законам, такие вассалы должны были

служить в войске сеньора в течение трех месяцев. Если сеньор не платил им

жалования, они могли оставить его[117].

Существовала и другая группа вассалов, связь которых с сеньором была

более продолжительной и тесной; многие из них с детства жили и

воспитывались в доме сеньора. Такие вассалы назывались "вассалами по

воспитанию" ( vassalos de criazon )[118]. ^.

По-видимому, та же категория вассалов подразумевается под теми,

которые живут в его (сеньора) доме ( los que en sue casa ha )[119] и теми,

которых едят его хлеб ( los que comien so pan )[120].

В число сидовых вассалов входили и его родственники: Альвар-Раньес,

Минайя, Педро Бермудес, Муньос, - которые приходились ему племянниками (

sobrinos )[121].

Очевидно, vassalos de criazon и sobrinos входили в число тех 15

рыцарей, которых Сид считал своими самыми близкими друзьями[122].

Эти вассалы составляли "малую" дружину ( mesnada ) Сида бывшую ядром

его войска[123] (тем же словом, но во множественном числе, обозначалась

вся дружина Сида целиком -

mesnadas )[124]. Для обозначения "большой" дружины, т.е. войска в полном

составе, применялись термины compana[125], companas[126], yentes[127],

bando[128].

Установление вассальных связей оформлялось специальной процедурой -

оммажем

( hominaje ) представлявшей собой принесение клятвы верности сеньору.

Очевидво, тот же термин использовался для обозначения клятвы в нерушимости

какого-либо договора вообще[129].

Ритуал принесения оммажа состоял в целовании руки сеньора и

произнесении специальной словесной формулы: « Senor, besovos la mano e so

vuestro vassallo»[130]. Сид пытался восстановить вассальную связь с

королем, поэтому его послы всякий раз говорили королю:

1846. Por mio Cid el Campeador todo esto vos vesamos

A vos llama por senor e tienes por vuestro vassallo.

Оммаж Сиду приносили вступавшие в ряда его войск новобранцы:

2986. Lleganletodos, la mano van besar.

Вассальная связь могла быть расторгнута по желанию обеих сторон-

сеньора или вассала. Так, например, король разорвал свою вассальную связь с

Сидом, изгнав его из королевства. Разрыв вассальных связей должен был

происходить в соответствии с теми же формальностями что и установление

вассалитета: рыцарь, желавший расторгнуть свою вассальную связь с королем

или другим сеньором, должен был направить к нему своего представителя,

которому надлежало поцеловать сеньору руку и сказать: « Senor, rico ome,

besavos la mano por el, e de aqui adelante ya no es vuestro vassallo»[131].

И представители высшей знати, и инфансоны могли расторгнуть свою

вассальную связь с королем и по собственной воле удалиться из королевства.

Так, граф Раймунд Беренгер, игнорируя тот факт, что Сид был изгнан из

Кастилии, называет его "вышедшим" ( salido )[132], т.е.

покинувшим королевство по собственному желанию. Гильос Гарсиас - "вышел" (

fo ) из Арагона[133]. Епископ Жероли угрожая Сиду "покинуть" его (

quitar ), если тот не исполнит его просьбы[134]. Наконец, некоторые рыцари

"покидали" войско Сида:

1207. Mas le vienen al mio Cid, sabet, que nos le van.

Однако разрывать вассальные связи было необязательно, если вассалы

хотели лишь на время покинуть сеньора. Тогда он мог у него отпроситься или

"попрощаться" ( despedirse )[135].

Разрыв вассальных связей влек за собой утрату вассалом всего

имущества, полученного от сеньора; у Сида король отобрал все его honores,

как и у всех остальных своих вассалов, ушедших с Сидом[136]. Так же и Сид

приказад отбирать у решивших покинуть его войско рыцарей нажитое ими

имущество и раздавать его тем, кто оставался в Валенсии[137].

Если рыцарь не разрывал официально вассальные связи с сеньором, а

бежал тайно, стремясь сохранить все полученные от сеньора

дары, он считался предателем. Сид велел отлавливать таких беглецов и сажать

их на кол[138].

Интересно, что это распоряжение Сида трактуется в поэме как весьма

полезное и своевременное. Очевидно, эта мера могла найти поддержку среди

профессиональных рыцарей, ориентировавшихся на долговременное

сотрудничество с Кампеадором и плохо относившимся к всевозможным бродягам,

желавшим урвать пучок добычи и скрыться, не соблюдая воинских обычаев.

Таким образом, поэма отражает воззрения довольно-таки сознательной и

дисциплинированной части мелкого рыцарства, высоко ставившей понятия долга

и честности.

Установление вассалитета обязывало сеньора защищать честь и жизнь

своих вассалов. Сид, например, требует от короля как своего сеньора, чтобы

он разделил его обиду на инфантов, оскорбивших сидовых дочерей[139].

Обязанность сеньора защищать вассала особенно четко изображена в том

эпизоде "Песни о Сиде", в котором Кампеадор передает в руки короля трех

своих воинов, перелагая на него и долг защищать их[140].

Вассальные отношения накладывали определенные обязательства и на

вассала, обычно выражавшиеся формулой auxilium et consilium[141].

Под auxilium понималось служение вассала сеньору, прежде всего - на

войне. Сеньор как военачальник имел право отдавать своим вассалам приказы,

которые те должны были выполнять[142], причем делать это с готоdностью, "от

всего сердца" и "по своей охоте":

1430. Vassallos tan buenos por corazon le han

Mandado de so senor todo lo han a far.

Иногда вассал мог отказаться выполнять приказ своего сеньора, или

считал его унижающим свое достоинство: так, Педро Бермудес отказался

опекать карррионских инфантов во время боя[143]. Очевидно, в таких случаях

сеньор соглашался со своим вассалом и отменял приказ. Однако сеньор мог

настоять на своем, и тогда вассалу приходилось подчиняться:

2766. Mandaronle ir adelante, mas de so grado non fo.

Долгом вассала было защитить сеньора от всех врагов[144], доносить ему

обо всех готовящихся против него злодеяниях. Наконец, вассалы были "должны"

сражаться за честь сеньора на судебном поединке:

3535. Cumplir quieren el debdo que les mando so senor...

Сеньор мог поручить управление частью своего войска своим вассалам, и

тогда рядовые воины должны были беспрекословно выполнять их распоряжения,

как если бы они исходили от самого сеньора[145].

Нравственным долгом вассалов было сопереживать сеньору в горе и

радости:

2628. El padre con las fijas lloran de corazon,

Assi tazian los cavalleros del Campeador.

Идеалом отношений между вассалами одного сеньора было доброе согласие

между ними:

3551. Todos tres se acuerdan, ca son de un senor.

Consilium обозначало обязанность вассала помогать своему сеньору

советом, участвовать в созывавшихся им сходках и советах, исполнять

должности судей в суде[146].

Несколько раз по ходу повествования Сид собирает всех своих вассалов,

чтобы их пересчитать или сообщить им свое решение по какому-либо

вопросу:[147]

1263. Mandalos venir a la corth e a todos los juntos.

Иногда, особенно в критических ситуациях, Сид созывает всех вассалов,

чтобы посоветоваться с ними[148]. Но гораздо чаще Кампеадор с совещается не

со всеми вассалами, а лишь с наиболее близкими из них:

2511. Ellos con los otros vinieron a la cort

Aqui esta con mio Cid el obuspo don Jerone;

El bueno de Albar Fanez, caballero Lidiador,

E otra muchos que crio el Campeador.

Таким образом, и совет дружины " в малом составе", и сбор всех воинов

называются в поэме «cort». Также «Песня» называет и все окружение Сида

вообще, употребляя его двору ( cort ) короля или барселонского графа[149].

2835. Peso a mio Cid e a toda so cort.

Нередко Сид обращается за советом и к какому-либо одному из своих

вассалов. Например, обмануть евреев ростовщиков Сиду посоветовал Мартини

Антоминес[150]. Особенно большое доверие Сид оказывал своему племяннику

Альвару Фаньесу Минате, которого он называет своей "правой" или "лучшей"

рукой ( «el mio brazo mejor» )[151]. Именно ему Сид доверяет ответственное

задание - отвезти королю подарки и просить его о возвращении "милости"; на

него возлагает подсчет добычи[152] и найм рыцарей в Кастилии[153]. Наконец,

именно Минате Сид поручает перевезти дочерей и жену в Валенсию[154].

С Минатей, который, словами поэта, "всегда был у его руки"', Сид

советовался чаще, чем с кем-либо ещё из своего окружения[155]. Весьма

показательно, что Фернандо Гонсалес просит разрешения увезти дочерей Сида в

Каррион не только у Сида и Хименны, но и у Минаты[156].

Таким образом, согласно поэме, Минайя был кем-то наподобие первого

советника или майордома при дворе Сида в Валенсии.

В "Песне" не содержится ясного ответа на вопрос о том, как должен был

вести себя вассал, если король изгонял его сеньора из королевства. Судя по

тому, что какая-то часть дружины Сида осталась в Кастилии ( 982. Saludes de

primos e de hermanos e de sus companos, aquellas que avien dexado ), можно

заключить, что вассал не был обязан следовать в изгнание за своим сеньором.

Однако этот вывод противоречит сообщениям других источников, однозначно

указывавшим на то, что вассалы были обязаны сопровождать своего сеньора в

изгнание[157]. Как бы то ни было, поэма считает безукоризненно правильным

поведение тех вассалов Сида, которые не раздумывая решили поддержать своего

сеньора в трудную минуту и удалиться с ним в изгнание теряя при этом свои

вотчины и бенефиции, оставляя в Кастилии свои земли и семьи[158].

Таким образом, в поэме возвеличивается идея беззаветной преданности

вассала, способности пожертвовать всем - вотчинами, даже семьей - ради

выполнения своего долга.

Главный герой поэмы сохраняет верность, даже тогда, когда сеньор

отвернулся и оттолкнул его от себя, несправедливо обвинив в государственном

преступлении. Закон предоставляет изгнаннику право вести военные действия

против короля[159], но Сид отбрасывает эту мысль, считая своим долгом по-

прежнему сохранять верность своему законному сеньору:

548. Con Alfons mio senor non querria lidiar.

Решение Сида находит поддержку у его воинов, что свидетельствует о

том, что идеи преданности королю как главе государства имела

распространение среди широких слоев населения.

Итак, Сид отказывается от сулящего ему ратные подвиги мятежа против

своего законного сеньора, отдавая тем самым предпочтение интересам

общественных и политических институтов, которые правят изгнавшим его

королевством, свято соблюдая долг вассальной преданности.

Вассальные отношения накладывали определенные обязательство как на

сеньора, так и на вассала. Сеньор должен был защищать своего вассала, но

самое главное - оказывать ему материальную поддержку, которая могла

выражаться либо в земельных пожалованиях, либо в денежных выплатах.

Земельные пожалования получали, в основном, ближайшие вассалы того или

иного сеньора, составлявшие малую дружину, большая часть членов которой

была представлена родственниками сеньора и его «вассалами по воспитанию».

Малая дружина составляла малый совет сеньора, помогавший ему

в принятии важных решений. Иногда сеньор обращался ко всем своим вассалам,

в том числе и к "платным", т.е. получавшим денежное довольствие.

Обязанности вассала выражались в подчинении приказам сеньора, защитить его

и его семью от врагов, участии в созываемых сеньором собраниях и т. д.

Оформление вассальных связей осуществлялось при помощи церемонии

оммажа. Расторгнуть вассальные отношения могли обе стороны.

Взглядам мелкого испанского рыцарства на вассальные отношения был

присущ ряд особенностей. Прежде всего, в основном получавшие денежное

жалование вассалы, выступали за справедливую оценку их ратного труда и

требовали увеличения выплат. Далее, мелкое рыцарство с неприязнью

относилось к "случайным людям" в войске своего сеньора, видя в них

предателей и обманщиков; сами они ориентировались на долговременную службу

одному сеньору. Наконец, кодекс чести рыцарей требовал от вассалов полной

преданности сеньору, которая, в конечном счете, ставилась выше личных благ,

гражданской преданности королю и, возможно, семейных интересов.

Вассалы короля.

Королевская власть включает в себя, с одной стороны, полномочия

монарха, как главы государства, и, с другой сторой, его права как сеньора

собственника вассалов[160]. Подобная двойственность королевской власти

находит отражение в титулатуре короля:

2109. !Mucho voslo gradesco commo el rey e a senor![161]

1952. Por darle grand ondra commo a rey e senor[162].

Границы между этими двумя составляющими королевской власти размыты -

никогда просто невозможно определить, в какой из двух ипостасей - монарха

или сеньора - предстает король в том или ином случае.

2936. !Merced, rey, de largos reynos a vos dizen senor![163]

Очевидно, в данном отрывке слово "сеньор" обозначает короля скорее как

верховного правителя страны, олицетворение государственной власти, а не как

покровителя каких-то конкретных вассалов, связанных с ним узами оммажа.

Часто для обозначения короля именно как повелителя всех подданных

употребляется термин: «senor natural»[164].

По-видимому, власть короля как главы государства была тождественна

власти ( poder )[165], установленной Сидом в завоеванной им

Валенсии и других мусульманских городах, "сеньором"[166] которых он

являлся - ведь, в сущности, он был правителем большого пространства

государства в самом сердце мавританских земель, и рядовые жители его

владений должны были повиноваться ему, как монарху.

Однако власть Сида в этих землях была более последовательной, чем

власть короля в его государстве, потому что Сид был не только королем своих

владений, но еще и их "хозяином", собственником, располагая ими по праву

завоевания, как "вотчиной":

1472. Yo ffinoare en Valencia, ca la tengo por heredad[167].

1606. Entrad conmigo en Valencia la casa,

En esta heredad que vos yo he ganada[168].

Такую большую власть король имел только в пределах своих домениальных

землях как их непосредственный владелец[169]; на территории же всего

королевства вообще, включая обширные имения крупинх феодалов, располагавших

различными имущественными правами, власть короля была довольно слабой.

Своевольные аристократы считали себя полными хозяевами своих земель и порой

отказывались даже выполнять приказания своего короля и сеньора, которому

приходилось выделять специальную охрану для зашиты проезжающих по его

королевству путников от произвола его же собственных слуг - графов и

инфантов:

3476. Dadme vuestros cavalleros con todos guarrizones,

Vaya conmigo, yo sere el cariador;

Huyo vos lo sobre llevo commo a buen vossallo taze senor,

Que non prendan fuerza de comde nin de infaneon[170].

Слабость государственной власти определялась отсутствием в руках

короля действительных средств для полного подчинения своей воле строптивых

феодалов. Единственными непосредственными исполнителями монарших повелений

в поэме выступают портерос.

1536. El portero del rey quitar lo mandava...[171].

1537. Andran mios porteros por todo el reyro mio...[172].

В распоряжении короля не было постоянной, полностью преданной ему

армии[173]- его войско состояло из дружин его вассалов:

508. Al rey Alfonso que llegarien sus companas,

Quel buscarie mal con todoas sus mesnadas[174].

Однако монарх все же располагал определенными средствами осуществления

своей власти над заносчивыми вассалами - недаром каррионские инфанты "из-за

страха перед королем" не решились совершить очередное злодеяние - напасть

на бойцов Сида до поединка:

3542. El cometer fue malo, que lo al nos enpuo,

Ca grand miedo ovieron a Alfonso el de Leon[175].

Карательные меры, которые король использовал для поддержания и

укрепления своей власти, заключались в изгнании неугодного человека из

королевства. Этим правом располагал только монарх как глава государства.

Гражданину, попавшему "в опалу"[176], вызвавшему чем-либо "гнев

короля"[177], или потерявшему его «расположение»[178] и "любовь"[179],

приказывалось покинуть королевство:

1325. Echaste de tierra, no ha la vuestra amor[180].

Условия изгнания били очень жестокими: король отнимал у изгоняемого не

только его бенефиции ( honores ), что обозначало разрыв вассальных связей

между ними, но и конфисковывал его дома и вотчины[181], отдавал их на

разграбление своим слугам.

Картина страшного разгрома, учиненного исполнителями королевской воли

во дворце Сида, показывает, как на деле осуществлялась конфискация.

Изгнанный был должен удалиться из королевства в ограниченный

срок[182], составлявший 30 дней[183], если он не успевал сделать это,

слугам короля приказывалось "не дать ему убежать", т.е, очевидно, схватить

его и убить:

308. Mando el rey a mio Cud aguardar,

Que, si Despues del plago en su tierra pudies tomar,

Por oro ni por plata non podrie escapar[184].

Всем остальным подданным король под страхом смертной казни и

конфискации имущества запрещал оказывать Сиду какую-либо помощь: впускать

его на постой, подавать пищу:

25. Que al mio Cid Rey Dias que nadi nol dissen posada,

E aquel dela diesse sopiesse vera palabra.

Que perderie averes e mas los ojos de la cara

E aun demas los cuerpos e la almas[185].

Поводом в к изгнанию могло послужить как совершенное подданным короля

преступление, так и ничем не мотивированное недружелюбие короля. Согласно

поэме, Сид был изгнан по обвинению в присвоении дани королевской, чего он

не делал: в опалу он изгоняется без гроша в кармане. Обвинение, таким

образом, было абсолютно необоснованным и бездоказательным. Учитывая, что

доносы в то время были частым поводом для преследования[186], можно

предположить, что и Сид был жертвой клеветы, как думала Химена:

267. Por malos mestureros de tierra sodes eshado[187].

Однако изгнание не означало полного и окончательного разрыва отношений

между королем и изгнанником, поскольку последний мог снова добиться

"расположения" и "любви" короля. Церемония примирения, очевидно, состояла в

том, что король во всеуслышание объявлял о возвращении "любви" опальному

вассалу, после чего вассал целовал ему руку и считался восстановленным во

всех своих правах[188].

Встреча, на которой произошло примирение Сида и короля названа в поэме

vistas:

1973. A las aguas de Tajo, o las vistas son aparejadas[189].

Подобные мероприятия - встречи - о которых заранее договаривались

лица, заинтересованные в принятии решения по какому-либо вопросу, четко

определяются в поэме от сходок

( juntas ) и кортесов ( cortes ):

2914. Aguda melos a vistas, o a cortes[190].

«Сходками» назывались окружные судебные собрания, на которых иногда

председательствовал сам король. Очевидно, суд мог осуществляться не только

на "сходках", "кортесах", но и на "встречах" короля, поскольку Сид

предлагает королю самому выбрать одну из этих форм собраний для суда над

инфантами.

Словом корт или кортес ( миж. от cort-cortes) обозначались несколько

понятий. Так могла называться и сходка воинов нескольких

предводителей[191], но, прежде всего, cort - это двор короля, окружение

монарха, состоявшее из его родственников и приближенных, верхушки

духовенства, графов и придворных должностных лиц[192], с которыми он

совещался по самым разным государственным и личным делам, хотя формально

король считался единственным источником власти и члены корта не имели

решающего слова и голоса[193]:

1938. Ellos son mucho urgullosos e an part en la cort...[194].

1939. Adelino poral palacio do estava la cort[195].

Совпадение терминов, обозначающих двор Сида в Валенсии или двор графа

Беренгера в Барселоне и двор короля Кастилии и Леона, а также

тождественность их функций указывают на то, что это были учреждения одного

рода, выросшие из доверительных совещаний сеньора со своими вассалами по

важным вопросам. Однако, сort испанских королей, как уже отмечалось, с

середины XI века получает название Curia Regia и превращается в официальный

государственный орган, играющий важную роль в политической жизни страны.

Помимо этого дворцового совета иногда создавались расширенные или

экстраординарные заседания королевской курии, на которых присутствали не

только ближайшие советники короля и должностные лица двора, но и большая

часть, или даже все графы, епископы, аббаты, светские магнаты, а иногда и

инфансоны[196]. Такие собрания назывались cortes pregonadas, но чаще -

просто cort или cortes:

3272. Vezos mio Cid a llas cortes pregonadas[197].

Очевидно этот государственный институт родственен тем расширенным

советам, на которых Сид объявлял свои решения и совещался со всеми воинами-

вассалами, которые не должны были отказываться от участия в этих

совещаниях, поскольку в число важнейших обязанностей вассала входило

concilium - помощь вассала сеньору советом и участием в собраниях,

невыполнение которой означало измену. Поэтому и на королевский "кортес

прегонадас" была строго обязательна явка всех воинов короля, иначе им

грозила опала:

2982. Qui non viniesse a la cort non se toviesse por so vossalo[198].

Лишь в качестве исключения король мог освободить кого-либо из своих

вассалов от участия в работе cortes pregonadas:

2989. Vengan al rey que los quite desta cort[199].

Объявляя о созыве кортесов, король рассылал по всей стране глашатаев,

которые оповещали вассалов короля о том, где и когда состоится собрание и

каким категориям рыцарей следует на него явиться:

2962. Andran mios porteros por todos el reyno mio,

Por dentro en Toledo pregonaran mio cort,

Que alla me vayan cuemdes e infansones.

Очевидно, рыцари должны были являться на кортесы в сопровождении своих

вассалов:

3106. Elle va en medio, e los ciento alrededor[200].

Повестка совещаний кортесов целиком зависела от воли короля. Как

показывает поэма, в число важнейших функций кортесов входил разбор споров

между рыцарями, поскольку благородное сословие в средневековой Испании было

подсудно исключительно королю или его курии[201].

Споры между рыцарями носили разный характер. Нередно они возникали из-

за оскорблений, которые рыцари наносили друг другу и которые, по

представлениям того времени, нельзя было оставить неотомщенными.

Кульминационный момент "Песни о Сиде» - оскорбление Кампеодора

каррионскими инфантами, избившими и бросившими его дочерей. Они сами

расценивают это как месть за неравный брак и те насмешки, которые им

приходилось терпеть в Валенсии, как возздание Сиду за причиненные им обиды:

2758. De nuestros casamientos agara nos somos vengados[202].

Как обида ( tuerto, rencura ), требующая отмщения (или, в крайнем случае,

искупления деньгам), рассматривалось нанесение ранений родственникам

сеньора, а также вступление войск одного сеньора на территорию другого:

962. Dentro en mi cort tuerco me todo grand:

Firiom el sobrino e non lo enmendo mas...

Agora correm las tierras que en mi enpara estan[203].

Обычным средством мести было объявление войны противнику - так,

например, Сид предлагал поступить графу Раймунду, побежденному им:

1070. Si vos viniere eminte que quisieredes vengallo,

Si me vinierede buscar, fazedme antes mendado[204].

Объявление войны было вполне законным и общепринятым средством

осуществления мести[205], однако "Песнь о Сиде" возвеличивает другой путь

отмщения.

Сид и его родственники также жаждут мести за свой позор, которому

инфанты подвергли всю их семью:

2867. Buen casamiento perdiestes, mejor podrestes ganar.

!Aun veamos el dia que vos podamos vengar![206]

Но "Песнь о Сиде" - и в этом ее отличие от других эпических памятников, в

которых воспевается месть - отвергает месть как самосуд. Сид отбрасывает

мысль о том, чтобы собственными руками добиваться справедливости от

обидчиков. Он стремится превратить месть в локализованное наказание за

преступление согласно законам при дворе короля с помощью поединка судьей,

на котором выступает сам король[207]. Таким образом, "Песнь..." не отвергая

месть как средство искупления нанесенных рыцарю обид, высказывается за

разрешение споров с помощью судебного поединка, а не путем междоусобных

войн, ввергавших страну в состояние смут. Очевидно, подобных взглядов

придерживалась та часть рыцарства, которая не в силах была тягаться с

могущественными знатными родами. Единственной надежной защитить свою честь

от посягательств именитых обидчиков для мелких рыцарей была апелляция к

королевской власти и требование судебного поединка, обеспечивавшего

равенство конфликтующих и дававшего рыцарю показать свое превосходство над

обидчиком в мужестве и владении мечом.

Король выступает в сознании мелкого дворянства, как носитель идеи

равенства, на которую народ опирался в борьбе со знатью[208]. Поэма

проникнута уважительным и почтительным отношением к монарху[209], который

изображается справедливым и честным правителем. Хотя вначале король

совершает несправедливость, изгоняя Сида из королевства, вся следующая

часть посвящена постепенному осознанию королем несправедливости изгнания

Сида. По мере развития действия Альфонс приходит к убеждению, что даже в

одиночку воюющий с маврами Сид приносит ему гораздо больше пользы, чем

придворный интриган граф Гарсия Ордонне:

1347. Dixo el rey al conde: dexad essa razon

Que en todas quisas mejor me sirve que vos[210].

Как и Сид, король часто награждается автором поэмы эти эпитетом

"доброты" ( buen )[211]. С Сидом король делит обиду на подлых

каррионовских инфантов, принебрегших его доверием. Стыдясь того, что именно

он был инициатором неудачного брака, Альфонс считает своим долгом помочь

Сиду отомстить коварным зятьям, ни минуты не сомневаясь, что

справедливость - на стороне Сида[212]. Однако, сохраняя верность обычаям и

непредвзятости судьи, король созывает кортессы, чтобы в соответствии с

законом, соблюдая все формальности, дать Сиду возможность "потребовать

справедливости" от инфантов[213].

В поэме сообщается, что король уже два раза за время своего

царствования собирал кортесы и пока не собирался созывать их снова:

2961. Lo que, non caydava fer de toda esta razon...[214].

Но требование Сида наказать виновных заставляет короля в экстренном

порядке созывать кортесы - и это лишний раз подчеркивает чрезвычайный

характер сбора кортесов в расширенном составе.

В поэме кортесы предстают в функции трибунала или судебной палаты.

Открыв заседание, король оглашает причину созыва кортесов и назначает судей

( alcaldes ) - все графов, за исключением родственников каррионских

инфантов[215]. По-видимому, власть этих судей была существенна стеснена

авторитетом короля: всякий раз, как судьи принимают какое-либо решение,

последнее слово - одобрение или осуждение принятого постановления -

остается за королем, который нередко вторгается в обсуждение:

3138. Por escojer el derecho, ca turto non mando yo.

3142.Con el que toviere derecho yo dessa part me so. ( etc. )

Это свидетельствует о том, что в рассматриваемый период власть в кортесах

принадлежала исключительно королю[216], который мог делигировать судебные

полномочия им самим назначаемым судьям, оставляя за собой право вмешиваться

в судебное разбирательство и вносить поправки.

Очевидно, кортесы еще не располагали правом решающего голоса и

выполняли роль консультативного совета при короле, однако монарху

приходилось прислушиваться к их советам во избежание внутренних конфликтов

и смут.

По-видимому, об определенной незавершенности становления кортесов как

государственного органа и слабости королевской власти вообще говорит тот

факт, что и король, и Сид допускают возможность потасовок даже эа время

заседания кортесов: король считает необходимым предупредить всех

собравшихся, что за нарушение порядка им грозит изгнание[217], а Сид велит

своим вассалам взять на собрание оружие, а сам предусмотрительно

подвязывает бороду, чтобы ее не потрепали в драке[218].

Из поэмы не явствует, на основе каких законов осуществлялось судебное

разбирательство в кортесах. Как указывается в "Песне", на кортесы

съезжались лучшие знатоки законов со всего королевства[219]. Назначая

судьями графов, король подчеркивает, что они "знатоки законов"; своего

собственного "знатока" -Маль Анду - привел с собой и Сид. Это все наводит

на мысль, что суд в королевских кортесах осуществлялся скорее на основе

обычая, сложившейся традиции, а не письменно зафиксированного права.

Само судебное разбирательство представляло собой переходную форму от

примитивного спора между судящимися сторонами, при котором судьи,

фактически, выполняют роль сторонних наблюдателей, и более поздним

процессуальным порядком, при котором судья выступает в роли посредника

между сторонами и активно влияет на ход обсуждения[220].

Выступающие на кортесах должны были говорить стоя[221].

Прежде всего Сид потребовал от инфантов возвращения подаренных им мест

- Тисоны и Колады. Судьи удовлетворили это требование Сида. Далее, Сид

пожелал получить назад приданное своих дочерей, которое увезли с собой

инфанты. Oчевидно, предъявляющая иск сторона согласно правилам должка была

изложить все свои претензии в одном требовании, т.к. судьи отказываются это

сделать, ссылаясь на то, что Сид не потребовал этого с самого начала. Но

все же они удовлетворяют и этот запрос Сида[222].

Наконец, Сид - по праву рыцаря - выдвигает свое последнее и главное

требование к инфантам - требование поединка:

3255. Infantes de Carrion, quien desondraron tan mal,

A manos de nieptos no los puedo desear[223].

Обличая обидчиков в жестоком и подлом поступке, Сид тем не менее, не

произносит ни одной словесной формулы, необходимой для личного вызова на

единоборство[224]. Лишь после того, как инфанты публично и с гордостью

признаются в содеянном, Перо Бермудес вызывает на бой инфанта Фернандо

Гонсалеса: напомнив ему о трусости в бою с маврами и в случае со львом,

боец Сида называет его "вором и предателем" и обещает доказать честность

своих слов на поединке:

3383. Riebto el cuerpo por malo e por traidor.

Почти в тех же словах Мартин Антолинес вызывает на единоборство Диего

Гонсалеса:

3362. !Calla, alevoso, boca sin verdad!

А Муньо Густнос - сторонника инфантов Асура Гонсалеса:

3383. !Calla, alevoso, malo e traidor!

Таким образом, поединок был средством доказательства правдивости

показаний истца и, шире, его правоты в споре[225]. Это особенно наглядно

показывает, сколь малая роль принадлежала в тогдашнем судействе проведению

дознания и фактическому доказанию вины, что заменялось судебным поединком,

и раскаленным железом.

Далее, королю принадлежало право определять, имеются ли достаточные

основания для проведения поединка. Разрешив единоборства между тремя

бойцами Сида и инфантами, король запрещает вызывать на бой кого-либо

еще[226].

Наконец, уже на самом поединке король, сохраняя опять же за собой

право верховного судьи, назначает арбитров ( fideles ):

3593. El rey dides fideles por dezir el derecho e non

Que non vazaran con ellos de si o de non[227].

Очевидно, вносить какие-либо изменения и дополнения в публично

оглашенные на кортесах условия поединка было нельзя - именно на это правило

ссылается король, отказывая инфантам в просьбе запретить бойцам Сида

сражаться мечами Каладей и Тисоной[228].

После расстановки ограничивающих поле боя " вех ", выход за которые во

время поединка означал проигрыш[229], король увещевает бойцов сражаться

честно и обещает наказать изгнанием из королевства тех, кто будет биться

не по правилам:

3600. Aved vuestro derecho, tuerto non queraetes vos,

Ca de tuerto quisiere fazer, mal gelo vedere yo,

En todo uyo reino non aera buena sabor.

Победа в поединке достигалась смертью противника, принуждением его

выйти за "вехи" или признать себя побежденным[230]. Все брошенное на поле

боя оружие становилось собственностью короля[231].

Поражение инфантов и Гонсалеса в поединке означало посрамление и позор

проигравших, но не влекло за собой какого-либо наказания преступников, вина

которых, таким образом, была доказана[232]. Очевидно, законное

провозглашение бесчестия считалось достойным воздаянием.

Король сочетал в себе функции монарха, т.е. главы государства, и

феодального сеньора. Однако эти две составляющие королевской власти так

срослись, что отделить одну от другой очень сложно.

Хотя власть короля как главы государства не была сильной, в

распоряжении монарха был способ заставить своевольную аристократию

повиноваться центральной власти: объявление "королевского гнева" и

изгнание из страны какого-либо неугодного гражданина. Право короля отдавать

приказы, которые должны были исполнять все подданные, напоминало

доранкских королей и, очевидно, принадлежало королю именно как главе

государства.

Сходство кортесов с дружинными советами мелких сеньоров говорит о том,

что Curia Regia и Cortes pregonadas представляли собой часто феодальные

структуры, приобретшие статус общегосударственных учреждений.

В последующий исторический период, голос короля на суде был решающим.

Суду королевской курии подлежали ссоры среди дворян, нередко имевшие своей

причиной оскорбления, которые, по понятиям того времени, было необходимо

отомстить. Очевидно, мелкое испанское рыцарство, страдавшее от притеснений

высшей аристократии, выступало за усиление власти короля и разрешение

споров между рыцарями разных категорий путем судебного поединка в суде

короля. Сам судебный поединок был средством доказательства правоты в суде.

Заключение.

Итак, в ходе проведенного исследозания удалось выявить ряд

существенных черт организации внутренней структуры кастильского рыцарства.

Несмотря на то, что рыцарство подчас предстает в поэме как единый

сословный коллектив,четко различается три категории рыцарей. Рикос омбрес -

высшая знать - состояла из крупных землевладельцев, приближенных короля, в

руках у которых фактически находилась государственная власть. Вторым слоем

рыцарства были инфансоны, также владевшие вассалами, получившими

пожалования от короля, участвовавшие в работе кортесов. Хотя правовой

статус инфансонов почти не отличался от правового статуса рикос омбрес, в

общественной жизни между ними была огромная дистанция, определявшаяся

большим влиянием рикос омбрес при дворе и благородством их происхождения.

Низшие слои знати были представлены кабальерос, многие из которых получили

это звание за личные заслуги.

Очевидно, рикос омбрес с презрением относились к инфансонам и

кабальерос, попирая их права и привилегии. Подобное положение вызывало

недовольство среди низших слоев испанского рыцарства. Составляя основную

воинскую силу "государства Реконкисты", мелкие рыцари требовали

справедливого отношения к себе со стороны высших дворянских кругов. Для их

социального сознания было характерно непризнание знатности как главного

достоинства человека, определяющего его общественное положение. В

противовес они выдвигали такие личные качества, как мужество и честность,

полагая, что они отсутствуют у представителей аристократии. Социальное

положение и общественное признание человека они ставили в прямую

зависимость от его многих заслуг на ратном поприще.

Обращают на себя внимание и особенности вассальных отношений

испанского рыцарства. Как и в других странах Европы, обязанности вассала по

отношению к сеньору определялись формулой auxilium et concilium, на сеньора

же налагались обязанность оказывать материальную поддержку своим вассала,

которая в Испании могла выражаться как в земельных пожалованиях, так и в

денежных выплатах. При этом земельные пожалования получали, в основном,

ближайшие вассалы того или иного сеньора, составлявшие его малую дружину,

большая часть членов которой была представлена родственниками сеньора,

"вассалами по воспитанию», близкими его семье людьми. Меснады представляли

собой некое подобие консультативного совета при сеньоре, помогали ему

принимать важные решения. Хотя сеньор иногда обращался за советом ко всем

своим вассалам, в том числе и не входившим в меснаду, эти "расширенные

советы" были редки и не играли большой роли.

Не входившие в меснаду рыцари как правило получали только денежные

выплаты. Их отношения с сеньором были менее тесные; по своему положению

они приближались к воинам-наемникам, хотя формально были связаны с сеньором

отношениями вассалитета, установленными путем оммажа. Естественно,

получавшие денежное жалование рыцари выступали за справедливую оценку их

ратного труда и требовали увеличения выплат. Интересно, что мелкое

рыцарство с неприязнью относилось к «случайным людям" в войске своего

сеньора , видя в них проходимцев и обманщиков. Очевидно, это

свидетельствует о развитом чувстве рыцарской чести, требовавшей от вассалов

полной преданности сеньору, которая, в конечном счете, становилась выше

личных благ и гражданской преданности королю и, возможно, семейных

интересов. В то же время, мелкое испанское рыцарство, страдавшее от

притеснений высшей аристократии, выступало за усиление королевской власти,

слабость которой давала знати возможность творить беззакония, хотя в руках

короля было эффективное средств борьбы со своеволием аристократии -

объявление "королевского гнева" и изгнание из страны. Как вассалы короля

испанские рыцари были обязаны участвовать в созывавшемся королем кортесах;

постоянно находившиеся при короле представители знати образовывали

королевскую курию. К концу XI века оба этих органа уже утратили характер

доверительных совещаний сеньора с вассалами, превратившись в официальные

государственные учреждений.

Суду королевской курии или кортесов подлежали ссоры среди дворян,

нередко имевшие своей причиной оскорбления, которые, по представлениям

рыцарства, было необходимо отомстить. Естественно, мелкие рыцари не могли

рассчитывать на самостоятельное отмщение могущественным знатным обидчикам:

очевидно, поэтому рыцарство выступало за разрешение споров путем судебного

поединка в суде короля.

Таким образом, мы видим двойственный характер кастильского рыцарства.

С одной стороны, верхушку феодального класса королевства составляли рикос-

омбрес, подданные короля, занимавшие высшие государственные должности,

составляющие королевскую курию. Эта аристократия получала крупные земельные

пожалования от короля и своих родственников-сеньоров. С другой стороны,

низы рыцарства - кабальерос, составляли сильный многочисленный слой

рыцарского сословия (очевидно, оно было обусловлено необходимостью

противостояния мусульманам юга Пиренейского полуострова), бывшие главной

движущей силой Реконкисты, жившие за счет денежных выплат, которые им

платили их сеньоры. Промежуточное положение между рикос-омбрес и кабальерос

занимали инфансоны. Хотя формально рыцарское сословие не было разделено на

категории и было открыто для выходцев из низших сословий, высшая знать была

отделена огромной дистанцией от низших слоев рыцарства и тем более от

простого народа.

Библиография.

Источники:

1. Песнь о Сиде. Старо испанский героический эпос, М-Л,, 1959.

2. Cantar de mio Cid. Texto, gramatica y vocabulario, 5 ed, voc3,

Madrid, 1977.

Литература: 1. Автономов А.С., Савин В.А., История государства и

права стран Пиренейского полуострова, М., 1986.

2. Альтамира-и-Кревса, Рафаэль, История Испании, т. 1, М., 1951.

3. Грановский П. Собр.соч., изд. 3-е, т. 2, М., 1892.

4. Корсунский А.Р. История Испании 1Х-ХШ вв., М., 1976.

5. Менендес Пидаль, Рамон. Избранные произведения, М., 1961

6. Пискорский В.К. История Испании и Португалии, СП б, 1909.

7. Смирнов А. А. Испанский народный эпос "Поэма о Сиде"// Культура Испании,

М., 1940.

8. Смирнов А.А. Испанский героический эпос и сказания о Сиде // Песнь о

Сиде, М-Л, 1955.

9. Смирнов А. А. "Песнь о Сиде" как литературно-исторический и

художественный памятник// Песнь о Сиде, М-Л, 1959.

10. Томашевский Н. Героические сказания Франции и Испании // Песнь о

Роланде Коронование Людовика. Нимская телега. Песнь о Сиде. Романсеро.

М., 1976.

11. Hinojonsa, Eduardo de. El derecho en el poema del Cid // Estudio sobre

la historia del derecho espanol, Madrid, 1903.

12. Menendez Pidal, Ramon. La Espana del Cid, Madrid, 1929.

13. Valdeavillano, Luis de. Corso de historia de las instituciones

espanolas, Madrid, 1973.

-----------------------

[1] ’’Песнь о Сиде’’. Старо испанский героический эпос, М-Л,

1959г.(далее:’’Песнь...’’)

[2] Cantar del mio Cid. Texto, gramatica y vocabulario. 5ed, volumneШ,

Madrid,1977(далее:’’Cantar’’)

[3] Менендес Пидаль Р., Избранные произведения, М.,1961г., стр.160

[4] Смирнов А.А., ’’Песнь о Сиде как литературно-исторический и

художественный памятник’’, М.-Л., 1959г., стр.215

[5] см. следующую главу

[6] А.А.Смирнов, стр.222

[7] Р. Менендес Пидаль, стр.236

[8] Hinojosa Eduardo de, El derecho en el Poema del Cid//Estudios sobre la

historia del derecho espanol, Madrid, 1903, p.112( далее - E. Hinojosa )

[9] 1191. Плохо, сеньоры, коль хлеба нету...

[10] Менендес Пидаль Р., стр.204; А.А.Смирнов, ук. соч., стр.144;

Томашевский Н., Героические сказания Франции и Испании, М., 1976г., стр.15

[11] АА.Смирнов, ’’Песнь о Сиде как литературно-исторический и

художественный памятник’’, стр.220

[12] Менендес Пидаль Р., La Espana de Cid, tt1-2, Madrid, 1929; Пичкорский

В.К., История Испании и Португалии, СП б, 1909г., стр.40-42; Смирнов А.А.,

Испанский народный эпос, ’’Поэма о Сиде’’, М.1940г., стр.142-143; Альтамира-

и-Кревеа,Р; История Испании, М.1951г., стр.164

[13] Грановский П., Собр. Соч., т.2, издание 3-е, М.,1892г.

[14] Пискорский В.К., История Испании и Португалии. СПБ,1909г.

[15] Menendez Pidal, Ramon, La Espana del Cid, Madrid,1929.

[16] Менендес Пидаль Р., Избранные произведения, М. 1961г.

[17] Смирнов А.А., Испанский народный эпос «Песнь о Сиде», М.,1940г.

Cмирнов А.А., Испанский героический эпос и сказания о Сиде, М.-Л.,1959г

Смирнов А.А., «Песнь о Сиде как литературно-исторический и художественный

памятник, М.-Л.,1959г.

[18] Н. Томашевский, Героические сказания Франции и Испании, М.,1976г.

[19] Альтамира-и-Кревса, Рафаэль, История Испании, М.,1951,г.

[20] Valdeavellano, Luis, Curso de historia de la instituciones espanolas,

Madrid,1971.

[21] Корсунский А. Р., ’’ История Испании 1Х-ХШ вв.’’, М., 1976г.

[22] Автономов А. С., Савин В. А., ’’ История государства и права стран

Пиренейского полуострова ’’, М.,1986г.

[23] Hinojosa, Eduardo de, ’’ El derecho en el poema del Cid ’’, Madrid,

1903.

[24] 730. «...рыцари, храни вас Создатель».

[25] 1514. Тот час двух рыцарей на разведки послал он.

[26] 850. Богатыми сделал он их и конных и пехотинцев.

[27] 1379. Дружинникам ( т. е. рыцарям ) всем, что зовут его сеньором...

[28] 1645. И этот рыцарь марокканский, созвал свою дружину ( т.е. рыцарей

)...

[29] 930. Мечами опоясан, пришли с ним две сотни...

[30] 1623. Услышьте, что молвил в час добрый, надевший шпагу...

[31] А. Р. Корунский, ук. соч., стр. 136.

[32] 186. Пять оруженосцев нагрузил дон Мартин.

[33] 2950. А при них - оруженосцы, все вассалы его.

[34] Valdea Vellano, ук. соч., стр.324; Hinojosa, ук. соч., стр.80.

Корчунский, ук. соч., стр.137.

[35] Корчунский, ук. соч., стр.132.

[36] 3583. Много там съехалось всяких добрых вельмож...

[37] 2584. Всю жизнь будем вельможами при богатстве таком...

[38] 2299. То графа дона Гонсало родные были дети.

[39] 2473. Зятья его, дети дона Гонсало.

[40] 1394. Ведь Сид - из Бивара, а мы из графов Каррионских.

[41] 2586. Мы из знатного рода графов Каррион

[42] 3389. Мы из графской породы, из самой родовитой.

[43] Valldeavellano, ук. соч., стр. 450.

[44] 1998. Скачет король с дружиной отменной, инфанты из Карриона едут за

него.

[45] 2004. А графы и вельможи - следом.

[46] 2006. С королём галисийцы и леонцы в доспехах.

[47] 3166. Судьями я ставлю дона Энрике и дона Рамона

И прочих всех графов, не родных Каррионским.

Корсунский, ук соч., стр. 133.

[48] 2636. Поезжайте в Каррион, в ваши земли и замки.

[49] 3255. Заплатили из земель Каррионских.

[50] Корсунский, ук соч., cтр. 133.

[51] 1287. Пошлю вас в Кастилию, где вотчины наши...

[52] 1381. Их вотчины - за ними, пока они в походах...

[53] 2851. Дай дочкам Кампеодора и пищу и уход...

[54] 2879. Принесли они Минайе в ту ночь большой оброк...

[55] 67. Прислал хлеба и вина и Сиду и дружине, не покупного - своей

снедью.

Корсунский, ук соч., стр. 142, 185; Hinojosa, ук соч., стр. 79.

[56] 899. Вас же Минайя, прощаю я охотно, возвращая вам отныне и земли и

доходы.

[57] 2994. Объявить, что в Толедо на кортесы король созывает со всей

державы графов и прочих вельмож.

Valdeavellano, ук соч., стр. 315, Менендес Пидаль, ук соч., стр.204.

[58] 2263. Девиц я вам вручаю, благородись семья.

[59] 1295. Что супруга и дочки моего Сида из Бивара.

[60] 1415. Спаси он и вас, и дочек ваших малых.

[61] 1433. Видеть бы вам как рыцари отовсюду стекались.

Hinojonsa, ук соч., стр. 80.

[62]1211. При слухе о наживе медлить никто не стал;

Из земель христианских повалила толпа.

[63] 135. Захудалый люд к ним валил громадой.

[64] 696. Кроме двух пехотинцев на страже у врат.

[65] 951. Знайте, что не в счёт у них пехота.

[66] 1246. Сто серебряных марон пришлось на пехотинца.

[67] 1228. Кто был пехотинцем, тот всадником стал.

[68] Valdeavellano, ук соч., стр.315; Смирнов А. А., ук соч., стр.200.

[69] Корсунский, ук соч., стр.176, 180.

[70] Там же, стр.177.

[71] 3298.

[72] Но стыдно нам это предложить всенародно.

Ведь Сид из Бивара, а мы из графов Каррионских.

[73] 1911. Хотим жениться на них ему в честь, нам на пользу.

[74] 1928. Чтоб сказали вы доброму Кампеадору:

Возрастет его слава и честь его рода,

Коль породниться он с инфансоном из Карриона.

[75] 2228. Вам молвлю я, дочки, донья Эльвира и донья Соль:

От вашего брака в чести мы возрастём.

[76] 3415. У себя на Увьерие жернова бы ему скоблить,

Да собирать с мужиков за помол пшеницу.

[77] 3312. Если бросили их, поступили по праву.

[78] 3333. Оттого, что по праву мы бросили их там,

Мы собой гордились ещё больше. Чем всегда.

[79] 1446. El Cid Campeodor siempre valdra mas; 3347, 3268,3334.

[80] 3479. Правда, они вышли из рода Вани-Гомес,

В нём много было графов из знатных и достойных

Хорошо нам известны их нынешние козни.

[81] 2317, 2322, 3377.

[82] 2327, 2318, 3359.

[83] 2543 - 2548.

[84] 2661 - 2664.

[85] 3538 - 3543.

[86] 3285 - 3291, 1011 - 1024.

[87] 3409. Но пути Ансур Гонсалес в кортесы входит.

Плащ его богатым горностаем отторочен.

Лицо его лоснится, позавтракал он плотно,

Но никакого не было разума в том, что он молвил.

[88] 1978.

[89] 1035-1083.

[90] 1001.

[91] 1208.

[92] 941.

[93] 1083. А если отомстить придёт вам охота

Извините меня, коль явитесь к нам снова,

Чтоб из вашего я взял иль из нашего отдал.

[94] 1091. Но Сид так не поступит ни за какие блага

Не будет он вероломным, как не был никогда.

[95] 2585. Отдадут за нас дочек император или король:

Мы из знатного рода графов де Каррион.

[96] 3758. Царят его дети над Наваррой и Арагоном

Испанские короли - его потомки,

И на честь им родство с рождённым в час добрый.

[97] 1435.

[98] 1464.

[99] 1493, 1495.

[100] Менендес Пидаль, ук. соч.,стр. 225.

[101] 2847, 2820.

[102] 2851-2855.

[103] Корсунский, ук. соч., стр. 139.

[104] Valdeavellano, ук. соч., p.368.

[105] см. «Королевская власть».

[106] 1120.

[107] 1643.

[108] 474, 506, 2465, 491.

[109] 510, 1742, 1772.

[110] 515, 2487, 525, 1216.

[111] 2487, 512.

[112] 490,494.

[113] 2468, 2537.

[114] 1215, 1780, 2465.

[115] 98, 1189.

[116] Valdeavillano, ук. соч., p.623, 384.

[117] 2513, 2919, 2707, 1013.

[118] 1570, 3120.

[119] 1570, 3120.

[120] 1682.

[121] 2351, 3069, 2618.

[122] 20.

[123] 486.

[124] 509, 1980.

[125] 1421, 83 524.

[126] 1157, 508, 214.

[127] 417, 3020.

[128] 3376, 3112, 3011.

[129] 2111, 3445.

[130] Valdeavillano, ук. соч., p. 384.

[131] Там же.

[132] 981.

[133] 1506.

[134] 1208.

[135] 7128, 2156, 3522.

[136] 887, 289.

[137] 1272.

[138] 1251.

[139] 3905.

[140] 3379, 3486, 3533.

[141] Valdeavillano, ук. соч., p. 368.

[142] 662, 1570, 211, 702, etc.

[143] 2562.

[144] 2285, 3080, 3335.

[145] 2000, 1694.

[146] Valdeavillano, ук. соч., p. 386.

[147] 417, 312.

[148] 666.

[149] 2278, 2303, 2474.

[150] 83.

[151] 3063.

[152] 1780.

[153] 1460.

[154] 1244.

[155] 1566.

[156] 1296, 1297, 1251.

[157] Valdeavellano, p. 385.

[158] 2286, 289, 301.

[159] 198, 206.

[160] Valdeavellano, ук., соч., p.424.

[161] 2139. Большое вам спасибо, король мой и сеньор.

[162] 1976. Чтоб честь ему воздать, как королю и сеньору.

[163] 2967. Смилуйтесь король, многих стран вы сеньор.

[164] Valdeavillano, ук. соч., p.424, 1272, 895, 2031.

[165] 2547. Sacar las hemos de Valencia, el poder de Campeador.

[166] 1327. De Valencia es senor.

[167] 1490. Она ( Валенсия ) - моё владение, и в ней я останусь.

[168] 1626. Войдите со мною в Валенсию-замок,

И это владение ваше, что вам завоевал я.

[169] Автономов Савин, ук. соч., стр.7.

[170] 3512. Мне вручите бойцов со всей сбруей походной:

Пусть едут со мной, я им буду обороной,

Как вассалу сеньор даю я вам слово,

Что их не обидит никто из баронов.

[171] 1556. За всё велит платить тот сотник королевский...

[172] 2994. Но теперь я разошлю повсюду сотников...

[173] Valdeavellano, ук. соч., p.613.

[174] К королю Альфонсу придут его вассалы,

И на дружину Сида они вместе ударят.

[175] Злое дело задумали они, но не вышло ничего:

Не очень был им страшен король их Альфонс.

[176] 114. Ya lo veedes que el rey le a ayrado.

[177] 815. Al rey Alfons qye me a ayrado.

[178] 1048. Commo que ira a de rey e de tierra es echado.

[179] 50. Ya lo vede el Cid que del rey non avie gracia.

[180] 1342. Утерял он вашу милость и изгнан из дома.

[181] 2029. Siesto non feches, non avredes ni amor.

[182] 807, 887, 115.

[183] Valdeavillano, ук. соч., p.385.

[184] 313. Король за Сидом проследить приказал,

Чтоб, если он до срока не пройдёт рубежа,

Ни за злато, ни за серебро не смог он убежать.

[185] 25. Рой Диасу не давать ночлега,

А если кто даст, пусть знает верно,

Что лишить имени и земли своей,

И ещё в придачу и духа и тела.

[186] Менендес Пидаль, ук. соч., p.203.

[187] 269. Из-за доносчиков подлых из страны вас изгнали.

[188] 2032-2038.

[189] 1997. На прибрежье Тахо, где условленна встреча.

[190] 2010. Пусть злодеев на кортесы вызовет король.

[191] Hinojosa, ук. соч., p.92; 2090.

[192] Hinojosa, ук. соч., p.90; Valdeavillano, ук. соч., p.454.

[193] Hinojosa, ук. соч., p.91; Valdeavillano, ук. соч., p.449.

[194] 1963. При дворе они в силе и правом прегорды.

[195] 2960. Во дворец он вступает, где собрался весь двор.

[196] Hinojonsa, ук. соч., p. 90; Valdeavillano, p. 454.

[197] 3306. Вот он, мой Сид, на кортесы эти званный.

[198] 3013. Тот ему не вассал, кто дерзит не явиться.

[199] 3019. Порешили просить, чтоб уволил их сеньор от кортесов.

[200] 3137. Он сам - в посредине, а вокруг него - сотня.

[201] Valdeavillono, ук. соч., p. 325; Корсунский, ук. соч., стр. 134.

[202] 2788. Мы за нашу женитьбу отдарили им подарок.

[203] 974. Обиду большую потерпел я от Сида

При моём же дворе большую обиду

Племянника он ранил и ничего не заплатил мне

Теперь он разоряет мой край подзащитный.

[204] 1083. А если отомстить придёт вам охота,

Известите меня, коль явитесь к нам скоро.

[205] Корсунский, ук. соч., стр. 134; Автономов, Савин, ук. соч., стр. 7.

[206] 2898. Не удался ваш брак, но лучший не за горами,

Да увидим час отмщения и расплаты.

[207] 2914.

[208] Менендес Пидаль, ук. соч., стр.214.

[209] Там же; Томашевский, ук. соч., стр.15.

[210] 1366. Король ответил графу: « Эти роги вы бросьте

Лучше вас он мне служит во всяком походе».

[211] 2825.

[212] 3031, 3041, 1891.

[213] 2134.

[214] 2986. Не думал я это делать весь нынешний год ( так же 3161 ).

[215] 3135.

[216] Vinojosa, ук. соч., p. 92; Valdeavillano, ук. соч., p. 424.

[217] 3071.

[218] 3060-3085.

[219] 3005,3070,3137.

[220] Vinojosa, ук. соч., p. 95.

[221] 3145, 3199, 325, 3270, 3291.

[222] 3145-3240.

[223] 3298. От инфантов каррионских в большой я обиде;

Не могу без боя расстаться с ними.

[224] Hinojonsa; ук. соч., p. 98.

[225] Valdeavillano, ук.соч., p. 325.

[226] 3390, 3463.

[227] 3630. Король назначил присяжных, судящих правду и ложь,

Чтоб не смели с ними спорить, где правда, а где ложь.

[228] 3559.

[229] 3607.

[230] Valdeavillano, ук. соч., p. 93.

[231] Там же, p.94.

[232] Hinojonsa, ук. соч., p. 56.

Страницы: 1, 2