Социально-политические взгляды Т. Пейна

Социально-политические взгляды Т. Пейна

деизм в то время играл прогрессивную роль. Деистические произведения Пейна,

помимо его воли и желания, часто приводили читателя к атеистическим

выводам.

Если в вопросах философии Пейн, непоследовательно придерживаясь

материализма, допускает деизм, то в критике религии и церкви он опережает

американских просветителей и английских вольнодумцев XVIII в., приближаясь

к французским материалистам — атеистам. Пейн считает, что для уничтожения

религиозных предрассудков и засилья духовенства первостепенное значение

имеет конкретное и доступное самому неподготовленному читателю разоблачение

истинного антинародного лица церкви. Боевой критике религии и церкви он

посвящает почти все свои сочинения, начиная с «Века разума».

В самом начале «Века разума» Пейн отрывает верующего от небес и

показывает ему действительность: «Религиозные обязанности состоят в

справедливости поступков, милосердии и стремлении сделать наших собратьев

счастливыми»[43]. И, чтобы не оставалось никаких сомнений в его

отрицательном отношении к религии, он категорически заявляет: «Я не верю в

религии, исповедуемые церковью еврейской, римской, греческой, турецкой,

протестантской или какой-либо другой известной мне церковью. Мой

собственный ум — моя церковь»[44].

Главный вывод, который можно сделать из заключений Пейна о «природе и

идее» религии, состоит в том, что религия «должна быть свободна от всякой

таинственности»[45]. Из рассуждении Пейна можно сделать атеистический

вывод. Но Пейн сам не делает этого вывода и, более того, предостерегает от

атеизма.

Заслугой Пейна я ч считаю то, что он не признавал учения о

врожденности религиозных представлений, ратовал за распространение знаний,

разоблачал господствующие религии как лживые учения, которые используются

не только для обмана, но и для порабощения масс.

Всю силу своей критики Пейн сосредоточил на Библии, игравшей

огромную роль в жизни в основном протестантской Америки[46]. Он начинает

критику Библии с того, что отрицает идею «откровения». Пейн приводит

логические доказательства против «откровения». Он пишет: «Каждая из...

церквей показывает книги, называемые откровением, или словом божьим...

Каждая из этих церквей обвиняет другие в безверии: что же касается меня, то

я не верю им всем»[47].

Что такое «откровение» и каков его смысл? Пейн объясняет:

«Откровение — сообщение о чем-то, чего лицо, которому сделано откровение,

прежде не знало. Ибо, если я сделал какую-либо вещь или видел, как она была

сделана, мне не нужно откровения, говорящего мне о том, что я ее сделал или

видел, как и не нужно его и для того, чтобы я мог о ней рассказать или

написать. Откровение поэтому не может быть приложено к чему-либо,

произошедшему на земле, участником или очевидцем чего был сам человек.

Значит, все исторические и повествовательные части Библии, которые занимают

почти всю ее, не подходят под значение слова „откровение", почему и не

являются словом божьим»[48].

Критика Ветхого завета строится Пейном главным образом на основе

«Богословско-политического трактата» Спинозы. В «Веке разума» Пейн

указывает, что использовал для своей критики мнения Авраама ибн Эзры и

Спинозы[49]. В сжатой и яркой форме Пейн доказывает, что Моисей не был

автором Пятикнижия. Вот как пишет об этом же факте Пейн:

«Автор говорит нам также, что ни один человек не знает, где могила

Моисея до сего дня, то есть до того времени, когда жил автор. Но как

тогда он узнал, что Моисей похоронен в земле Моавитской? Ведь

писатель этот жил долгое время спустя. А из его выражения до

сего дня, указывающего на большой промежуток времени, прошедший

после смерти Моисея, явствует, что он определенно не был на его похоронах.

С другой стороны, невозможно, чтобы сам Моисей мог сказать, что

ни один человек не знает, где находится могила. Делать

Моисея автором книги — значит уподобить его ребенку, который,

играя, спрятался и кричит: „Никто меня не найдет, никто не

найдет Моисея!"»[50].

У Пейна я встретил предположение: автором Второзакония был иудейский

священник, живший «по меньшей мере лет на триста пятьдесят позже

Моисея»[51]. Далее он привел доказательства в пользу этой цифры.

Он далее терпеливо разъясняет путаницу в Библии, приводя и сравнивая

отдельные тексты, а также фактические данные из истории Израиля.

Вывод Пейна таков: «Отнимите от книги Бытия веру в то, что Моисей

является ее автором, на чем только и зиждется странное мнение, что все это

— слово божие, и от книги Бытия не останется ничего. Она превратится в

анонимную книгу рассказов, басен, преданий, бессмыслицы и явной лжи.

История о Еве и змие, о Ное и его ковчеге низводится тогда до уровня

арабских сказов, лишенных к тому же занимательности, а россказни о людях,

живших по восемьсот-девятьсот лет, становятся такой же сказкой, как и

языческий миф о бессмертии гигантов»[52].

Так называемые книги пророков Пейн характеризует как сборники

бессвязных анекдотов о лицах и событиях древних времен, в которых

действительно исторические события изложены, путано и противоречиво.

Пейн показывает, что слово «пророк» употребляется в Библии для

обозначения поэта и музыкантаСлово «пророк» следует отличать от слова

«провидец», которое употреблялось в применении к лицу, способному

предсказать будущее, причем это «будущее» ограничивалось их собственным

временем. «Такие пророчества соответствуют тому, что мы называем

гаданием..., — пишет Пейн. — Ложь христианской, а не еврейской церкви,

невежество и предрассудки новейших, а не древних времен — вот что возвысило

этих поэтов, музыкантов, заклинателей, толкователей снов, бродячих актеров

в ранг пророков. Но, кроме этих общих черт всех пророков, они имели также

свои особенности. Они разделялись на партии и пророчествовали за или

против, согласно тому, к какой партии они принадлежали, как сегодняшние

поэты и политические писатели пишут в защиту партии, к которой они

примкнули, и против другой»[53].

Далее Пейн обстоятельно и оригинально показывает противоречивость и

недостоверность евангельских сказаний об Иисусе Христе.

Пейн высмеивает легенду о непорочном зачатии Христа «от всевышнего».

Он замечает, что легенда имеет в своей основе языческие сказания, подобные

историям о любовных похождениях Юпитера. В евангелиях эта легенда изложена

противоречиво: у Марка и Иоанна она упоминается бегло, Матфей говорит, что

ангел явился Иосифу, а Лука — что Марии. Но и Иосиф и Мария, замечает Пейн,

— наихудшие свидетели. «Если бы сейчас какая-нибудь беременная девушка

сказала и даже поклялась, что она зачала от духа и что ангел сказал ей это,

поверили бы? Конечно, нет. Почему же тогда должны мы верить тому же

относительно другой девушки, которую мы никогда не видели, причем это

рассказано нам неизвестно кем, когда и где?»[54].

В этой связи большой интерес представляют и другие мысли Пейна об

элементах язычества в христианстве. Пейн высказывает предположение о том,

что христианство позаимствовало из языческой мифологии легенду о небесном

происхождении Иисуса (сравнить астральную теорию Вольнея и Дюпюи), что в

христианстве сохранились следы политеизма (троица), что обожествление

героев у язычников превратилось в канонизацию святых у христиан.

Пейн разоблачает библейскую выдумку о вознесении Христа. Об этом

необыкновенном событии нет ни слова у Матфея и Иоанна. Что касается Марка,

то он, как и Лука, упоминает об этом «вскользь, небрежно, одним росчерком

пера, как будто он устал фантазировать или стыдится этой истории»[55].

Пейн пытается найти корни сказания о воскресении Христа. Он пишет,

что такую историю всегда может создать усталое воображение, а легковерие

может принять ее за действительность. Истории такого рода вообще имеют

своим источником насильственную смерть или казнь невинно осужденных. «В

истории явления Христа причудливо смешивается естественное и невозможное,

что всегда отличает легенду от фактов»[56].

Такое понимание Пейном христианской религии отличается от наивного

рационализма английских и немецких деистов.

Пейн приходит к выводу, который звучит как приговор библейским

сказаниям: «Невероятные противоречия, содержащиеся в Ветхом и Новом

заветах, ставят их в положение человека, который присягал бы за и

против»[57].

У Пейна, по-видимому, были какие-то мысли о социальной сущности

раннего христианства. Он рассматривает раннее христианство как движение,

направленное против римского господства и иудейских священников. «Не

исключено также, — пишет Пейн, — что Иисус Христос намеревался освободить

еврейский народ от римской зависимости. Так или иначе, доблестный

реформатор и революционер лишился жизни»[58]. В другом месте Пейн говорит о

демократическом происхождении основателей трех великих религий, и между

строк его можно прочитать мысль о том, что именно в народной массе

зарождались идеи о «спасителях», имена которых пользовались «самой широкой

известностью». Эти лица, пишет Пейн, «были самого темного происхождения:

Моисей был подкидыш, Иисус Христос родился в хлеве, а Магомет был

погонщиком ослов»[59].

Сильной стороной антирелигиозных трудов Пейна является критика

этической стороны Библии. Религиозные учения о морали и церковная опека над

нравственностью были для Пейна неприемлемы.

В резкой форме Пейн показывает бесчеловечный характер библейской

морали. Вот некоторые высказывания Пейна о библейской морали: «Когда мы

читаем непристойные историйки, описания сладострастных похождений, жестоких

и мучительных наказаний, неутомимой мстительности, которыми заполнено более

половины Библии, нам скорее следовало бы назвать ее словом демона, а не

словом божьим. Это история безнравственности и злобы, послужившая

развращению и озверению человечества. Что касается меня, я ненавижу ее,

как ненавижу все жестокое»[60]; «Чтобы без ужаса и отвращения читать

Библию, мы должны подавить все, что есть только в человеческом сердце

нежного, чувствительного и милосердного. Если бы у меня не было других

доказательств ложности Библии, этого одного было бы достаточно, чтобы

определить мой выбор»[61]; «Библия рисует характер Моисея таким ужасным,

какой только можно себе представить. Если эти рассказы верны, то он был

негодяем, который первым начал вести войны из соображений или под предлогом

религии; под этой личиной или в подобном ослеплении он совершал

беспрецедентные в истории народов зверства»[62]; «Люди вообще не

представляют себе той безнравственности, которой пронизано это мнимое слово

божие. Погрязнув в предрассудках, они принимают на веру, что Библия истинна

и хороша. Они не допускают сомнения в ней. Они привносят выработанные ими

самими идеи милосердия всемогущего в книгу, которая, как их учат, написана

его властью. Боже! а ведь Библия совсем не то; она — книга лжи,

безнравственности и кощунства»[63]; «Чему учит нас Библия? Разбою,

жестокости и убийству. Чему учит нас

[Новый] Завет? Верить, что всемогущий растлил обрученную женщину, и

вера в это прелюбодеяние именуется верой в бога»[64].

В критике библейской морали Пейн не сумел преодолеть

идеалистического подхода к объяснению общественных явлений. В основу

войн, гонений, страданий и мучений, наполняющих историю человечества.

Пейн кладет религию «откровения», библейский обман.

В духе просветительства XVIII в. Пейн говорит о необходимости

приобретать знания, содействовать счастью людей, проявлять добродетель и т.

п. Все эти начала, по его мнению, и лежат в основе «религии гуманности». В

исповедании этой религии и состоит, по Пейну, «истинное служение богу».

Пейн нанес сильнейший удар по авторитету священного писания. Он сам

дал глубокую оценку своему труду. В конце первой части «Века разума» он

писал: «Итак, я прошел через всю Библию, как человек с топором проходит

лес, валя деревья. Вот они лежат, а попы, если смогут, пусть взрастят их

снова. Они могут, вероятно, воткнуть их в землю, но никогда не заставят их

расти»[65].

Глава 2. Социально-политические взгляды Т. Пейна.

2.1 Общество и государство.

В работе Пейна «Здравый смысл» автор стремился доказать, что разрыв с

Англией – историческая необходимость, подготовленная всем экономическим и

политическим развитием колоний. Связь Англии и Америки, писал Пейн,

является в настоящее время «вынужденной и противоестественной», поскольку

они «принадлежат разным системам». Этот политический вывод явился

результатом его философских размышлений о природе государства, а также

критического анализа конституционной монархии, которая многими английскими

и американскими идеологами того времени признавалась в качестве образцового

государственного строя.

Согласно Пейну, основным принципом в определении социальной структуры

является разграничение понятий «общество» и «государство». Общество – это

изначальное, естественное состояние, в котором пребывают люди, вынужденные

в борьбе за существование искать друг у друга помощи и взаимной поддержки.

Государство же – это производное, вторичное по отношению к обществу. Оно

возникает на той ступени развития общества, когда «чувства долга и

привязанности начнут ослабевать»[66]. Следовательно, функция государства

представляется негативно охранительной, сводящейся к защите людей от

посягательств на их свободу и безопасность. «Общество в любом своем

состоянии есть благо, правительство же и самое лучшее – есть лишь

необходимое зло…»,- писал Пейн[67]. Единственно согласующееся с интересами

общества и законом природы он считал республиканскую форму государственного

управления. Выборность и частая смена представителей власти, говорил Пейн,

«установит общность интересов у всех частей общества, люди будут взаимно и

естественно поддерживать друг друга; и от этого (а не от … короля) зависит

сила государственного управления и счастье управляемых[68].

Концепция Пейна была направлена против конституционной монархии

пресловутого «равенства сил», за которое Монтескье так восхвалял британскую

систему. Прямым вызовом поклонникам английской конституционной монархии

звучали слова Пейна о том, что Англия – это «дом, расколотый семейной

ссорой», ключ от двери которого отдан королю[69]. Сама

противоестественность такого государственного устройства, когда рядом

сосуществуют наследственные монархические учреждения в лице короля и палаты

пэров и республиканские в лице палаты общин, по мнению Пейна, служат в

качестве достаточного основания для того, чтобы считать английскую

конституцию, освящающую подобное положение вещей, «чистым абсурдом»[70].

Часть американских современников Пейна (в основном тори) расценивала этот

вывод как святотатство, как посягательство на высочайшее достижение

политической мысли, обоснованной философским авторитетом Дж. Локка. Пейн

доказывал, что преклонение перед английской конституцией и английской

системой правления является ничем ни оправданным пристрастием к формам и

традициям монархического государства, в общем, чуждым американцам, большая

часть которых бежала в свое время от его отнюдь не «нежных материнских

объятий»[71].

Пейн был первым из американских публицистов, употребившим выражение

«Соединенные Штаты Америки» в значении федерации и союза больших колоний

Англии в Северной Америке. Будучи убежденным республиканцем, он выступал

против государства-левиафана и в своих памфлетах периода войны за

независимость неоднократно возвращался к этому вопросу. Пейн видел

необходимость политической власти государства, но предупреждал против

усиления его авторитета и угрозы тирании со стороны этого искусственно

созданного института. В «Американских кризисах» были впервые сформулированы

некоторые из общественно-политических взглядов Пейна и, в частности, вопрос

о национальном суверенитете и самоуправлении штатов, а также о союзе их в

системе единого государства[72].

Пейн утверждал, что самоуправление отдельных штатов – бывших колоний

Англии является необходимым условием демократического развития страны в

целом. Каждый штат может и должен решать вопросы своей внутренней жизни в

соответствии с требованиями и характером местных условий, с учетом

особенностей состава населения, экономических, социальных, политических и

религиозных традиций.

Принципы местного самоуправления, считал Пейн, не противоречат

функциям центральной формы правления, защищающей интересы всех штатов в

совокупности, т.к. если дела каждого штата носят локальный характер и

ограничены пределами его границ, то суверенитет всей страны в целом, ее

национальная независимость, находит выражение в союзе штатов, или

«соединенных штатах».

Только в таком качестве, писал Пейн, Америка может выступать в

международной политике и торговле только такого рода союз, утверждал он,

может «дать нам авторитет за границей и безопасность дома»[73].

В 1791-1792 гг. им была написана одна из самых блестящих его

публицистических работ – «Права человека.

В «Правах человека» представлена в наиболее полном виде социальные

взгляды Пейна. Непосредственным поводом к написанию работы послужил трактат

английского публициста Э. Берка «Размышления о революции во Франции»

(1790), основные идеи которого разделялись всеми.

В своем труде Пейн должен был вновь обратиться к вопросу о

происхождении и задачах государственной власти, поскольку его оппонент

акцентировал внимание именно на этом положении, представив доводы в защиту

наследственного принципа правления. Согласно Берку, народ, когда-либо

заключивший договор с государственной властью, должен до скончания веков

сохранять его в силе, завещав исполнять это обязательство и своим потомкам.

Реакционный писатель, каковым был Берк, имел своей целью оправдать

конституционную монархию и доказать, что народ не имеет права избирать

правителей, выступать против них, а также определять форму правления. Пейн

подверг критике спекуляции Берка, подводившего под договорную теорию

юридическую основу. Он доказал, что заявление Берка о «вечном договоре»

абсурдно с логической точки зрения и совершенно не оправдано с точки зрения

естественного права, от которого человек отнюдь не отказывается, вступая в

гражданское общество. «Тщеславное притязание на то, чтобы управлять и за

гробом, - самая смешная и дерзкая из всех форм тирании, - писал Пейн. –

Человек не имеет права собственности на другого человека; подобным образом

ни одно поколение не имеет права собственности на последующие

поколения»[74]. Пейн считал, что общественный договор должен поддерживаться

каждым поколением людей, ибо в противном случае он теряет свою законную

силу.

Пейн внес свой вклад в договорную теорию государства. Он был одним из

тех революционных идеологов XVIII в., которые обосновывали идею о народе

как суверенном носителе власти. Государство, подчеркивал он, не есть

результат договора между управляющими и управляемыми, - оно «либо возникает

из народа, либо утверждается над народом». В первом случае суверенитет

остается за народом, во втором – власть становится тиранической и подлежит

упразднению.

2.2 Независимость.

Совершенно очевидно, что Пейн был далек от понимания движущих сил

государства. Но положения своей естественно-направленной социальной теории

Пейн последовательно доводил до политических выводов. Он говорил, что в тех

случаях, когда государственная власть вступает в противоречие с интересами

общества, народ вправе изменить или ликвидировать ее. В этом – выражение

суверенности народа и его естественного права на революцию. Оценивая

положение дел в Америке, Пейн вплотную подводил читателя к мысли, что

осуществление права на революцию против английской короны –в данном случае

необходимость.

«Здравый смысл» представлял собой попытку конкретно-исторического

рассмотрения общественно-политических проблем, перед которыми стояли

колонии в предреволюционный период. Пейну удалось показать в своей работе

как естественно-правовые, так и экономические причины революции в Америке.

На основе анализа экономического состояния колоний он приходит к выводу,

что «в системе британской политики Америка играет лишь второразрядную роль»

и что «Англия сообразуется с благом нашей страны не больше, чем это

отвечает ее собственным замыслам»[75].

Таким образом, Пейн вскрыл сущность самого конфликта и причины,

породившие американскую революцию: противоречия между экономическим

развитием колоний и тормозящей это развитие политикой метрополии, которая

отражала интересы своей буржуазии. Дальнейшая связь колоний с Англией,

подчинение системе опеки, которую Лондон установил в Америке, принесут лишь

ущерб экономическому развитию колоний, говорил Пейн. Он напринимал

рассуждения тех политиков, которые полагали, якобы сила колоний – в Англии,

и утверждал, что торговля с другими странами Европы будет служить большей

защитой для колоний, нежели подобная опека.

Памфлет Пейна сыграл огромную роль в подготовке принятия

общественным мнением идеи независимости. Большинство американцев, прочитав

памфлет, убедились, что английская система не соответствует интересам

развития колоний и что верность королю и британской конституции – это не

более, как анахронизм. Памфлет нанес удар по монархическим традициям,

которых придерживались, часто бессознательно, колонисты. Он содержал в себе

ясный призыв к борьбе за республику, благодаря чему его по праву называют

«манифестом новой философии республиканизма»[76]. Именно эти

республиканские идеи оказали наиболее революционизирующее влияние на массы,

произвели сдвиг в общественном сознании, повернули его к проблемам

буржуазно-демократического переустройства социального строя.

Одна из главных для Пейна проблем – справедливые и несправедливые

войны – развивается им с позиций естественно-правовой теории. Сражаясь в

годы войны против англичан в частях, которыми командовал генерал Н. Грин,

Пейн одновременно занимался публицистикой; за этот период им было издано 13

памфлетов под общим названием «Американские кризисы». То были статьи,

имевшие большое пропагандистское значение, особенно в первый период войны,

когда армия Вашингтона терпела поражения. Их зачитывали вслух перед

солдатами, чтобы поднять боевой дух революционной армии, защищавшей

независимость колоний. В «Американских кризисах» Пейном был поставлен ряд

проблем государственно-политического и философского характера, что

выдвинуло эти памфлеты на уровень важнейших документов американской

революции.

Он осуждает воины в династических целях, для укрепления монархического

государства и оправдывает воины, которые ведет народ в интересах своего

национального суверенитета и независимости. Он писал, что английские

гражданские власти, в «спесивом самообожествлении» попирающие естественные

и неотъемлемые права народов Индии, Африки и Америки, превратили войну в

«любимое занятие» английской нации, в результате чего она получила славу

«величайшей и злейшей богохульницы на всей земле»[77]. «Для счастья моей

Британии и ради всеобщего мира я бы пожелал ей не иметь ни фута земли за

пределами ее собственного острова», - говорил Пейн[78].

Согласно социальной философии Пейна война, которую вынуждена была

вести Америка против английского владычества, Вызвана «естественными

побуждениями»[79]. т.е. стремлением людей к свободе, - правом естественным,

неотделимым от существования личности и подлежащим охране со стороны

гражданских властей. Он писал в этой связи: «…Я считаю НЕЗАВИСИМОСТЬ

естественным правом и потребностью Америки»[80].

Томас Пейн был горячим пропагандистом американской независимости и

много сделал для ее практического осуществления. В период войны он взял на

себя организацию сбора средств для революционной армии. В феврале 1781 г.

вместе с полковником Лоуренсом он отправился во Францию со специальной

миссией – добиться от французского правительства помощи на продолжение

войны с Англией. Свой краткий визит Пейн использовал для пропаганды идей

революции и для мобилизации общественного мнения в поддержку борьбы

американцев за независимость.

В 1782 г. Пейн выпустил памфлет под названием «Письмо аббату Рейналю».

Взяв за основу критическое рассматривание ошибочных положений книги

Рейналя, Пейн дает тем самым пример конкретно-исторического подхода в

анализе событий, связанных с революцией.

Пейн писал в своем памфлете, что только независимость обеспечит

дальнейшее развитие страны и поставит ее рядом с другими государствами. Акт

о гербовом соборе, продолжал Пейн, это всего лишь эпизод в серии попыток

установить автократический контроль над американской экономикой и

промышленностью со стороны английского парламента, в котором колонисты не

имели своих представителей. Как отмечал Пейн, при сложившихся условиях этот

контроль явился ни чем иным, как стремлением установить тиранию с помощью

законодательства, стремлением, заранее обдуманном и планомерно

осуществляемым английскими властями. Поэтому восстание колоний, революция

были неизбежностью, оправданными исторически и с политической и моральной

точек зрения закономерными, замечал американский революционный идеолог в

своем ответе аббату Рейналю. Политически и морально оправданными считал

Пейн шаги, предпринятые американцами в отношении установления союза с

Францией. Каковы бы не были цели и мотивы монархической Франции в этом

союзе, главное состоит в том, что он поможет выиграть колониям войну с

монархической Англией и заложит основу для дальнейшего расширения торговых

связей, экономических, политических и культурных связей двух наций. В этом

союзе Пейн видел предпосылки укрепления международных отношений.

В 1789 г. он оказался во Франции и участвовал в составлении Декларации

прав человека и гражданина. «Во Франции всходило солнце нового дня,

создавалась конституция более свободного государства, и обойтись без услуг

столь опытного мастера казалось невозможным», - писал о деятельности Пейна

в период Французской революции американский историк Паррингтон. И там Пейн

так же горячо боролся за установление республики, как в свое время в

Америке.

2.3 Естественные и гражданские права.

Пейн принадлежал к школе тех политических мыслителей XVIII в.,

отправным тезисом для которых служило утверждение о равенстве людей. Его

социальные воззрения в наибольшей степени соприкасались с революционно-

демократическими взглядами Ж.-Ж. Руссо, в чьих трудах он, по собственному

признанию, находил «высокое чувство свободолюбия, которое внушает уважение

и воодушевляет человека»[81]. Руссо как один из зачинателей нового

направления общественной мысли – эгалитаризма - привлекал Пейна постановкой

проблемы равенства в качестве главного требования века. Равенство людей по

природе, не знающей сословных ограничений, - Это ведущий мотив социальной

философии Пейна, все здание которой, по справедливому замечанию

современного американского исследователя, построено на фундаменте «прав

человека».

Понятие «права человека» у Пейна включает естественные и гражданские

права. Человек как существо социальное обладает одновременно двумя видами

прав, говорил Пейн. Первые и основные – это естественные права, к которым

могут быть отнесены право на жизнь, интеллектуальные права, право

добиваться благоденствия и счастья. Вторые – гражданские, принадлежащие

человеку как члену общества и касающиеся главным образом его безопасности и

защиты его естественных прав. В этом соподчинении прав приоритет

сохраняется за правами естественными, в отношениях которых гражданские

выполняют служебную роль. Согласно Пейну, «каждое гражданское право

вырастает из права естественного, или, иными словами, получено в обмен на

какое-то естественное право»[82]. Естественные права неотъемлемы,

гражданские – могут быть отчуждены в случае необходимости и в интересах

всего общества.

К естественным правам Пейн причислял только те, которые гарантируют

человеку самосохранение, и поэтому среди них читатель не находил право на

частную собственность. Всякую собственность сверх личных потребностей Пейн

считал гражданской, т.е. такой, которая в случае необходимости могла быть

употреблена на благо всего общества. Это звучало как вызов буржуазным

взглядам на природу собственности, право на которую объявлялось «священным»

и «нерушимым» в цитируемой Пейном Декларации прав человека и

гражданина[83].

Социологическая концепция Пейна содержит в себе много недостатков.

Некоторые ее положения носят чисто умозрительный характер и по своей сути

идеалистичны. Однако прогрессивная идея этой концепции состояла в признании

того, что общественная жизнь, подобно природе, подчиняется естественным

законам и что развитие и постоянное обновление – необходимое условие жизни

здорового социального организма. Направленная против реакционных теорий,

Стремившихся увековечить абсолютистско-монархический строй, эта концепция

обосновывала требование подлинного республиканизма, реального

«народоправства», действующего во имя «общественного блага».

2.4 Социальные проблемы.

Т. Пейн стал американцем лишь в 1774 г. Уже зрелым

тридцатисемилетним человеком он приехал в Америку и сразу включился в

идейно-политическую борьбу. Работая реактором «Пенсильванского журнала»,

Пейн одновременно сам занимался публицистикой. В 1774 г. он написал и в

1775 г. издал в этом журнале статью «Африканское рабство в Америке»,

посвященную острой социальной проблеме. В американской

антирабовладельческой литературе это одно из первых произведений, где на

суд общественности выносился вопрос о позорной для цивилизованного мира

практике рабства, защищать которое, как писал Пейн, так же аморально, как

оправдывать убийство или другое подобное преступление. Пейн говорил о

полном и немедленном освобождении рабов, и этот радикализм уже тогда

заставил насторожиться некоторых общественных и политических деятелей

Америки. С той же бескомпромиссностью Пейн касался проблемы отделения

колоний от метрополии. В статье «Серьезная мысль», опубликованной в

«Пенсильванском журнале» 8 октября 1775 г., он писал: «У меня нет ни каких

сомнений в том, что богу угодно, наконец, отделить Америку от

Британии»[84].

Из работ выделяется трактат «Аграрная справедливость», написанный

Пейном в 1795 г. в ответ на проповедь о бедности и богатстве епископа

Ландаффского – одного из главных оппонентов «Века разума».

В этом трактате Пейн выступает как критик общественного строя, в

котором идеалы равенства, провозглашенные конституцией, находятся в

противоречии с фактическим положением масс, вынужденных влачить нищенское

существование. Главной причиной экономического неравенства в обществе Пейн

считал монополию на землю. Он отмечал, что в естественном состоянии земля

находилась в общественном пользовании – это было общее право всех людей.

Земельная собственность появилась с началом обработки почвы, и вслед за тем

возникло индивидуальное право. «Обработка земли является, по меньшей мере,

одним из величайших улучшений природы, когда-либо произведенной

человеческой изобретательностью. Оно сообщило десятикратную ценность

преображенной земле. Однако земельная монополия, начавшаяся вместе с ней,

принесла огромнейшее зло. Она лишила больше половины населения каждой нации

их естественного наследства, не обеспечив им, как это следовало сделать,

возмещения за потерю, и вследствие этого породило образцы такой бедности и

нищеты, каких прежде не существовало»[85]. Он отвергал частную

собственность на землю, считая, что собственнику обработанной земли

принадлежит лишь стоимость ее улучшений. В качестве компенсации обществу за

потерю им «естественного наследства» собственник обработанной земли платит

ренту, из которой государство создает специальный национальный фонд для

выплаты пенсий престарелым и обеспечения несовершеннолетних. Таким образом,

Пейн считал возможным покончить с нищетой и утвердить истинные идеалы

республиканизма.

Проблемы социального неравенства, поставленные Пейном в «Аграрной

справедливости», имели большое общественно-политическое звучание, несмотря

на утопический характер плана мероприятий по ликвидации нищеты. Автор

обращался к общественной совести, призывал создать более справедливую

социально-экономическую систему, которая бы основывалась, как он писал, «на

твердом фундаменте национальных интересов и национальной защите»[86]. Эти

идеи в немалой степени способствовали развитию и укреплению

гуманистического направления общественной мысли стран Европы и Америки

конца XVIII – начала XIX века.

Заключение:

Об общественно-политической, научной и литературной деятельности Т.

Пейна написано немало различными по своим политическим воззрениям

авторами. Только в Америке издано более 20 его биографий. Неизменный

интерес к личности замечательного писателя и революционного деятеля XVIII

в. проявляет демократическая общественность США и европейских стран. Между

тем вот уже полтора с лишним века, прошедших со дня смерти Т. Пейна, к

анализу его деятельности возвращаются и те, кто хотел бы изменить роль и

значение человека, которому Америка в немалой степени обязана своей

независимостью.

В ряде теоретических вопросов Пейн уступал просветителям Франции,

Германии, и даже США. Он не был, подобно своему соотечественнику и другу

Франклину, выдающимся естествоиспытателем. Однако его неустанное

стремление связать философские и социологические проблемы, его

последовательный республиканизм делают американского просветителя одним из

наиболее радикальных противников «старого порядка». Подавляющая часть

просветителей XVIII в. ориентировались на «просвещенного монарха», на

революцию «сверху», а не «снизу», на мирную проповедь передовых идей. Пейн

открыто говорил, что его просветительская деятельность порождена

буржуазной революцией. Он рассматривал себя как солдата передовой армии,

как патриота, добивающегося национальной независимости угнетенной страны.

Не менее решительно выступает он против компромиссного подхода к

коренным революционным задачам. Пейн называет идею примирения с Англией

«невозможной и противоестественной». Он резко порицал характерную даже для

лучших представителей эпохи Возрождения и просвещения ориентировку

материальную поддержку меценатствующих аристократов и призывал всех, кто

дорожит добрым именем литературы, свободно и бескорыстно использовать свое

дарование в великой освободительной борьбе человечества. Это призыв

творить не продаваясь.

Пейн не развивал ни идеи о зависимости просвещения народных масс от

общественных отношений, ни проблемы воздействия революционного движения в

одной стране на революционное движение других стран. Он не смог понять до

конца, природы самой американской революции, которая привела к

окончательному утверждению в Америке индустриальных форм.

Еще одна особенность Пейна как просветителя. Он был замечательным

систематизатором, излагал свои мысли исключительно стройно. Теоретические

тезисы иллюстрировал наглядными, доходчивыми примерами. Он был врагом

всякого рода двусмысленностей. По поводу истолкования взглядов Пейна

трудно спорить. У него было много противников. Его идеи поддерживали

радикальные силы, но никто не мог отрицать материалистических тенденций

его философии, не мог не видеть его последовательной борьбы с феодально-

сословными традициями в экономике, политике и культуре.

Свои философские взгляды Пейн изложил менее обстоятельно, чем

социологические, однако и как философ он сумел выдвинуть немало ярких

положений. Хотя он и не дошел до открытого атеизма, но и в области

антирелигиозной пропаганды сделал очень многое.

Большое внимание уделяет Пейн проблемам морали. Для него основная

задача – освободить этические нормы от церковной опеки, причем и здесь он

подчеркивает отрицательное влияние теологии на этику.

Подобно Вольтеру, Франклину и многим другим просветителям Пейн

официально объявляет себя деистом. Он признает бога в качестве

первопричины. Пейн был убежден, что вера в бога может в какой-то степени

содействовать братским взаимоотношениям между людьми. Он отметил, что

религия должна быть свободна от всякой таинственности, ибо она является не

чем иным, как этическим долгом, обязательным для каждого человека.

Пейн выступает против двух органически связанных понятий – «тайны»

и «чуда». Первое, отмечает он, стремиться смутить разум, второе – сбить с

толку чувства.

Пейн приходит к выводу, что вера в чудеса наносит всем религиям

принципиальный ущерб. Ибо низводит бога на уровень раешника,

разыгрывающего всякие трюки с целью позабавить людей, заставить их глазеть

и изумляться.

Он дает резкую критику теологических книг, показывает их

алогичность и бездоказательность. Они созданы не богом и его пророками, а

людьми, причем людьми, невежественными или заведомо заинтересованными в

неправде. С особенным бесстрашием критикует Пейн христианские авторитеты.

Противопоставляя религии науку, а вере и надежде человеческий

разум, Пейн развивает принципы материалистической теории познания.

Пейн не выходит за пределы метафизического механистического

материализма. Само понятие разума носит у Пейна абстрактный,

антиисторический характер. В конечном счете, его «Век разума»,- строй, в

котором исчезают феодально-сословные учреждения и взгляды.

Но Пейн вошел в историю не только как философ. Еще большее значение

имеют его социально-политические исследования. Он ориентировался на

теоретический анализ современной ему эпохи. Сам был непосредственным

участником двух революций в Америке и во Франции. На этой основе пришел к

выводу: без народа революций не может быть. И если многие просветители

дискутировали о праве народа на революцию, то для Пейна она не нуждалась

ни в моральном ни в юридическом оправдании. В революции он видел прогресс.

Хотя это и «немного» устаревший вопрос в наше время, но без него пока что

никак нельзя, прошло-то всего не более двадцати лет с периода социализма,

и отрекаться пока что рано, это наша история.

Пейн одним из первых в истории политической мысли приводит различие

между обществом и государством. Пейн, прежде всего, понял, что нельзя

отождествлять такие категории, как общество и государство. Оба понятия

возникли «естественным путем», без какого бы то ни было вмешательства

сверхъестественных сил.

Пейн, подобно всем другим просветителям, высказывается за

самостоятельное научное исследование, без какой бы то ни было церковной

опеки. Общество – причина, государство – следствие. Общество возникло

потому, что людям трудно жить в одиночку. Государство же появилось из-за

прямой заинтересованности общества в соблюдении порядка.

Государство, по Пейну, возникает вслед за объединением людей в

обществе, потому что объединившиеся люди не способны сами сохранять

справедливость в отношениях между собой. Пейн считает, что зарождение и

существование государственной власти строиться только на согласии

управляемых (по общественному договору), поэтому верховная власть

государства должна принадлежать самому народу. Из этой идеи народного

суверенитета Пейн делает вывод о праве народа учреждать или уничтожать

любую форму правления, то есть о праве на восстание.

Исходя из этого, по Пейну, получается, что борьба за существование,

необходимость совместной трудовой деятельности заставляет людей вступать в

социальные связи. Но и тут он делает оговорку. Экономическая необходимость

является у него лишь одной из многих причин породивших общество. Другую

причину он видит в психике человека, в неприспособленности его сознания к

одиночеству. Решающую силу в общественной жизни Т. Пейн отдает разуму.

Как представитель естественно-правовой теории Пейн различал

естественные и гражданские права человека.

Интерес представляют рассуждения Пейна о том, что сравнительно

небольшая группа людей смогла бы выполнять и государственные функции без

каких бы то ни было специальных правительственных учреждений.

Он характеризует английскую конституцию как эклектическое сочетание

пережитков двух древних тираний с новыми, республиканскими элементами. В

лице английского короля он видит остаток «монархической тирании», в лице

пэров Англии – пережитки «аристократической тирании» и, в лице палаты

общин – новые, республиканские элементы. Критикуя английский политический

строй, Пейн критикует монархию в целом.

Все формы государственного правления Пейн делит на два вида:

Правление на основе выборов и представительства и правление на основе права

наследования.

Пейн приходит, в конечном счете, к выводу о том, что всякая монархия

«противоестественна», в то время как республика соответствует природе и ее

законам. Последовательный республиканизм Пейна делает его в политическом

отношении – радикалом.

С особой решительностью оспаривает Пейн ссылки на почетное

происхождение царствующих родов. Он называет первых царей главарями

разбойничьих шаек, чье дикое поведение и превосходство в коварстве

принесли им звание первых среди грабителей. Может быть, три ответа на

вопрос, как впервые появились короли, заявляет Пейн: или по жребию, или по

выбору, или по узурпации. Во всех этих трех случаях монархия логически

себя не оправдывает.

Т. Пейн, впрочем, как и другие просветители этой эпохи, полагал, что

эксплуатация, существование элиты и низов не противоречат идеям свободы и

равенства. Пейн выступил в качестве утописта, предлагающего реформировать,

а не разрушить существующий строй, сделать его пригодным для широких масс.

Хотя особенно он не верит в реальное осуществление своих проектов,

понимая, что собственник вряд ли откажется от своего. А революцию он

считает «неестественной» и «противозаконной». Основная ставка Пейном

делается все на тот же «Здравый смысл», - смысл в том, что собственники

пойдут на уступки неимущим.

По-моему Пейн был глубоко убежден, что принятие его проекта,

ограничивающего чрезмерные аппетиты крупных собственников, вызовет не

ослабление частной собственности, а ее усиление.

Сам Пейн хочет дать пример самоограничения. Он обязался внести сотню

фунтов стерлингов в национальный фонд Франции и столько же Англии. Если

каждый будет заботиться об общественных интересах, то наступит «рай на

земле».

Именно из-за этого проекта экономического преобразования имя Т. Пейна

и его заслуги стали замалчивать.

Есть в трудах Пейна еще немало других положений, имеющих не только

исторический интерес, но созвучных современности. Так, из идеи природного

равенства людей он делал прямые выводы о единстве человеческого рода и

критиковал расистов своего времени. Поддерживая справедливую войну

американских колоний против англичан, Пейн вместе с тем был решительным

противником несправедливых войн, ведущихся в династических целях или в

интересах крупных предпринимателей. Он считал, что народы кровно

заинтересованы в мире. Поэтому многие положения Пейна в защиту мира и в

наши дни очень актуальны.

Источники и литература:

Источники:

1. Пейн Томас Избранные сочинения. М., 1959.

2. Американские просветители. В 3Т. М., 1973.

Литература:

3. Согрин В. В. Мифы и реальности американской истории. М., 1986.

4. Согрин В. В. Идейные течения в американской революции XVIII в. М.,

1986.

5. Согрин В. В. Идеология в американской истории: от отцов основателей до

конца XX в. М., 1995.

6. Согрин В. В. Политическая история США XVII-XX вв. М., 2001.

7. Гольдберг Н. М. Томас Пейн. М., 1969.

8. Гольдберг Н. М. Свободомыслие и атеизм в США (XVIII-XIX вв.). М.,

1965.

9. Харц Луис Либеральная традиция в Америке. М., 1993.

10. Кислова А. А. Томас Пейн – революционер и демократ. //Американский

ежегодник. М., 1975.

11. История США В 4Т. Т1. М., 1963-1987.

12. Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли. В 3Т. Т2. М.,

1963.

13. Деборин А. М. Социально-политические учения нового времени. В 3Т. Т1.

М., 1958.

14. Баскин М. П. Томас Пейн // Пейн Томас Избранные сочинения. М., 1959.

Стр.5 -20.

15. Рукшина К. С. Томас Пейн // Вопросы истории 1988 №7.

-----------------------

[1] Утверждение, будто бы Пейн был странствующим проповедником евангелистом

(в 1766 г.), неверно. Это вымысел, впервые распространенный злейшим врагом

Пейна, Олдисом.

[2] Деборин А.М. Социально – политические учения нового времени. В3Т Т1.

Стр.424.

[3] Т Пейн. Избранные сочинения. Стр. 7.

[4] Т Пейн. Избранные сочинения. Стр. 20.

[5] Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли. Т. 1. М.1962,

стр. 407.

[6] Гольдберг Н. М. Свободомыслие и атеизм в США (XVIII – XIX)., Стр.137.

[7] Гольдберг Н. М. Свободомыслие и атеизм в США (XVIII – XIX)., Стр.148-

160.

[8] Гольдберг Н. М. Свободомыслие и атеизм в США (XVIII – XIX)., Стр.160.

[9] Кислова А. А. Томас Пейн – революционер и демократ // Американский

ежегодник. М., 1975. Стр. 152.

[10] Кислова А. А. Томас Пейн – революционер и демократ // Американский

ежегодник. М., 1975. Стр. 170.

[11] Кислова А. А. Томас Пейн – революционер и демократ // Американский

ежегодник. М., 1975. Стр. 167.

[12] Рукшина К. С. Томас Пейн // Вопросы истории 88 №7. Стр. 89.

[13] Рукшина К. С. Томас Пейн // Вопросы истории 88 №7. Стр. 79.

[14] Рукшина К. С. Томас Пейн // Вопросы истории 88 №7. Стр. 80.

[15] Рукшина К. С. Томас Пейн // Вопросы истории 88 №7. Стр. 87.

[16] Л. Харц Либеральная традиция в Америке М.,1993. Стр.74.

[17] Л. Харц Либеральная традиция в Америке М.,1993. Стр.75.

[18] Л. Харц Либеральная традиция в Америке М.,1993. Стр.73.

[19] Согрин В.В. Политическая история США XVII-XX вв. М., 2001. Стр. 34.

[20] Согрин В.В. Политическая история США XVII-XX вв. М., 2001. Стр. 42.

[21] Т. Пейн. Избранные сочинения. Стр.265.

[22] В. Л. Паррингтон. Основные течения американской мысли, Т,I, Стр.420.

[23] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 373.

[24] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 279.

[25] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 373.

[26] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 254.

[27] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 265.

[28] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 367.

[29] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 280.

[30] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 269.

[31] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 270.

[32] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 272.

[33] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 300.

[34] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 287-288.

[35] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 270.

[36] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 266.

[37] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 367.

[38] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 247.

[39] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 366-367.

[40] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 367.

[41] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 367.

[42] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 367.

[43] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 247.

[44] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 247.

[45] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 287.

[46] Во время войны за независимость американский конгресс в 1777 г. принял

решение напечатать 30 000 экземпляров Библии. Из-за трудностей издания

Комитет торговли решил ввезти 20 000 экземпляров из Европы. Вследствие

эмбарго этот вывоз был затруднен, и в 1782 г. конгресс принял резолюцию об

издании Библии на средства Роберта Эйткнна, найдя его начинание

«благочестивым и достохвальным, полезным в интересах религии»

[47] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 248.

[48] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 255.

[49] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 326.

[50] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 303-304.

[51] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 304.

[52] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 308.

[53] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 339.

[54] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 351.

[55] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 358.

[56] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 360.

[57] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 370.

[58] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 260.

[59] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 260.

[60] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 256.

[61] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 308.

[62] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 309.

[63] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 373.

[64] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 373.

[65] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 347.

[66] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 22.

[67] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 21.

[68] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 23.

[69] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 25.

[70] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 24.

[71] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 36.

[72] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 66.

[73] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 173.

[74] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 179.

[75] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 43.

[76] Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли. Т. 1. М.1962,

стр. 410.

[77] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 73.

[78] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 92.

[79] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 139.

[80] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 79.

[81] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 228.

[82] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 205.

[83] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 243.

[84] Кислова А. А. Томас Пейн – революционер и демократ // Американский

ежегодник. М., 1975. Стр. 153.

[85] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 367.

[86] Т. Пейн, Избранные сочинения, стр. 419.

Страницы: 1, 2