Русская Православная Церковь

Русская Православная Церковь

откровенно заявил: “Я не знаю ни старой веры, ни новой, но что велят

начальницы, то я готов творить и слушать их во всем”.

В течение 15 лет после собора шли пререкания между сторонниками

старой веры и новой, между представителями древней народной Церкви и

представителями новой, царской. Протопоп Аввакум слал царю Алексею

Михайловичу одно послание за другим и призывал его к покаянию. Этот

протопоп-богатырь горячо и вдохновенно убеждал царя, что в древнем

православии, которое так немилостиво проклято собором, нет ничего

еретического: “Мы содержим истинную и правую веру, умираем и кровь свою

проливаем за Церковь Христову”.

Царя просили назначить всенародное состязание с духовными властями:

пусть видят и слышат все, какая вера истинная – старая или новая, но

Алексей Михайлович не внял. После его смерти царский престол занял его сын

Феодор Алексеевич. Защитники и исповедники древних церковных преданий

обратились к новому царю с горячей мольбой “вернуться к вере благочестивых

и святых предков”. Но и эта мольба не имела успеха.

На все челобитные церковных пастырей, жаждавших мира и единства

церковного, правительство отвечало ссылками и казнями. Казни последовали

тотчас же после собора. Знаменитые защитники древлеправославного

благочестия – протопоп Аввакум, священник Лазарь диакон Феодор, инок

Епифаний – были сосланы на крайний Север и заточены в земляную тюрьму в

Пустозерске. Они были подвергнуты (за исключением Аввакума) еще особой

казни: им вырезали языки и отсекли правые руки, чтобы они не могли ни

говорить, ни писать в обличение своих гонителей.

Более 14 лет пробыли они в мучительном заточении, в сырой яме. Но

никто из них не поколебался в правоте своей веры. Благочестивый народ чтил

этих исповедников как необоримых воинов Христовых, как дивных

страстотерпцев и мучеников за святую веру. Пустозерск стал святым местом.

По настоянию нового патриарха Иоакима пустозерские страдальцы были

преданы сожжению. Казнь последовала в пятницу, в день страстей Христовых,

14 апреля 1682 г. Узников вывели на площадь, где был устроен сруб для

сожжения. Бесстрашно вошли они в него. Толпа людей, сняв шапки, молча

окружила место казни. Огонь запылал. Священномученик Аввакум обратился к

народу с прощальным словом. Подняв высоко сложенную в двуперстие руку, он

провозгласил “Вот будете этим крестом молиться, вовеки не погибнете”.

Когда огонь угас, народ бросился собирать святые кости, чтобы

разнести их потом по всей русской земле. Мучения и казни совершались и в

других местах московского государства. За шесть лет до сожжения

пустозерских узников были преданы мучительной смерти сотни преподобных

отцов и исповедников славной Соловецкой обители. Эта обитель вместе со

многими монастырями и скитами русской Церкви отказалась принять новые

книги. Соловецкие иноки решили продолжать службу Божию по старым книгам.

Они написали государю в течение нескольких лет пять челобитных (прошений),

в которых умоляли царя только об одном: разрешить им оставаться в прежней

вере. “Плачемся все со слезами, – писали иноки царю Алексею Михайловичу, –

помилуй нас, нищих и сирот, повели, государь, нам быти в той же нашей

старой вере, в которой отец твой, государев, и все благоверные цари и

великие князи скончались, и преподобные отцы Соловецкой обители: Зосима,

Савватий, Герман и Филипп митрополит, и все святые отцы угодили Богу”.

Соловецкие иноки были твердо убеждены, что измена старой вере

означала измену Церкви и Самому Богу. Поэтому они писали: “Лучше нам

временною смертью умереть, нежели вечно погибнуть. И если нас предадут огню

и мукам или на части рассекут, мы и тогда не изменим апостольскому преданию

вовеки”.

В ответ на все просьбы и мольбы смиренных иноков царь послал в

Соловецкий монастырь военную команду, чтобы силою заставить убогих старцев

принять новые книги. Иноки не пустили к себе стрельцов и затворились в

обители за толстыми каменными стенами, готовясь к защите. Царские войска

осаждали Соловецкий монастырь в течение восьми лет, с 1668 по 1676 г.

Наконец, в ночь на 22 января 1676 г., в результате предательства одного из

братии, нового иуды, стрельцы ворвались в обитель, и началась страшная

расправа с жителями монастыря. Было замучено до 400 человек: одних

повесили, других порубили на плахах, третьих утопили в проруби. Были и

такие, которых вморозили в лед, или подвесили, подцепив за ребра крючьями.

Вся обитель была залита кровью святых страдальцев. Они умирали, не ожидая

ни милости, ни пощады. Только 14 человек случайно уцелели. Тела убитых и

разрубленных лежали с полгода неубранными, пока не пришел царский указ –

предать их земле. Разгромленная и разграбленная обитель была заселена

присланными из Москвы монахами, принявшими новую правительственную веру и

новые книги.

Незадолго до казни соловецких страдальцев были замучены в боровской

тюрьме (Калужская обл.) две родных сестры из боярского рода Соковниных,

боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова и княгиня Евдокия Прокопьевна

Урусова. С детства они были окружены почетом, славой, близко стояли к

царскому двору и часто там бывали. Но ради истинной веры они презрели и

богатство, и почет, и славу мирскую. Они были арестованы и подвергнуты

страшным пыткам. По указу царя их сослали в Боровок и посадили здесь в

мрачное и сырое подземелье. Сестер-исповедниц и бывшую с ними инокиню Марью

Данилову морили голодом. Силы их слабели, жизнь медленно угасала. 11

сентября 1675 г. сначала скончалась Евдокия, а 2 ноября, через 51 день, ее

сестра, успевшая еще до ссылки принять иночество с именем Феодоры.

Положение христиан-старообрядцев в России в 17 столетии во многом

было похоже на положение христиан во враждебно-языческой Римской империи.

Как тогда божьи люди вынуждены были скрываться в катакомбах, так и русским

православным христианам пришлось скрываться от государственных и церковных

властей. По настоянию патриарха Иоакима царевна Софья в 1685 г. издала

против старообрядцев 12 грозных статей. Вот некоторые из них:

– Если кто тайно будет содержать старую веру, того бить кнутом и

ссылать в отдаленные места.

– Бить кнутом и батогами даже тех, кто окажет хотя какую-нибудь

милость старообрядцам: дадут им или поесть, или только испить воды.

– Ссылать и бить кнутом и таких людей, у которых старообрядцы только

приютились.

– Все имущество старообрядцев было приказано отбирать и отписывать

великим государям.

От этих тяжких наказаний, разорений и смерти могло спасти гонимых

христиан лишь полное отречение от старой веры. От всех русских людей

требовалось верить так, как приказывало новое начальство. В этом же

узаконении Софьи была статья, которая гласила:

если кто из старообрядцев перекрещивал крещеных в новой церкви и,

если он даже и раскается, –– исповедуется в том отцу духовному и искренне

пожелает причаститься, то его, исповедав и причастив, все-таки “казнить

смертию без всякого милосердия”.

В России настало лютое время: сотнями и тысячами сжигали людей,

резали языки, рубили головы, ломали клещами ребра, четвертовали; тюрьмы,

монастыри и подземелья были переполнены страдальцами за святую веру.

Духовенство и гражданское правительство беспощадно истребляли своих же

родных братьев – русских людей. Никому не было пощады: убивали не только

мужчин, но женщин, и даже детей.

За всю историю западной инквизиции смертные приговоры были вынесены

восьми тысячам людей, но только за первые десятилетия борьбы новообрядцев

со старой верой было убито более сотни тысяч древлеправославных христиан.

Преследуемые христиане бежали в пустыни, леса, в горы. Но и там их

отыскивали, жилища разоряли, а самих приводили к духовным властям для

увещаний, и, если они не изменяли старой вере, предавали мучениям и смерти.

Через четыре года после узаконения статей Софьи патриарх Иоаким издал

указ: “Смотреть накрепко, чтобы раскольники не жили в волостях и в лесах, а

где объявятся – самих ссылать, пристанища их разорять, имущество продавать,

а деньги присылать в Москву”.

Опасаясь изощренных пыток, некоторые старообрядцы стали себя сжигать.

“Нет нигде места, – говорили они, – только и уходу, что в огонь, да в

воду”. Во многих местах, где ждали гонителей и мучителей, заранее

приготовлялись срубы для самосожжений и приспосабливались к этому отдельные

избы, часовни, церкви, просмоленные и обложенные соломой. Как только

приходило известие, что идут сыщики и гонители, народ запирался в

приготовленное к сожжению здание и при появлении гонителей заявлял им:

“Оставьте нас, или мы сгорим”. Бывало, что гонители уходили. Но в

большинстве случаев преследуемые погибали: до такого отчаяния довели

затравленных людей беспощадные гонители.

Более двухсот лет пребывало старообрядчество в гонениях. Они

временами то ослабевали, то снова усиливались, но никогда не прекращались.

За два века старообрядчество приобрело уникальный опыт выживания в

невероятных условиях.

Царь Петр I провозгласил принцип веротерпимости в государстве. Им

широко воспользовались разные вероисповедания: римско-католическое,

протестантское, мусульманское, иудейское. И только одни старообрядцы не

имели свободы в родном отечестве. В царствование Петра их уже не сжигали

массами, но отдельные случаи сожжения и других смертных казней были не

редки. Царь Петр дозволил старообрядцам открыто жить в городах и селениях,

но обложил их двойным налогом. Брали налог с каждого мужчины за ношение

бороды, брали с них штраф и за то, что священники совершали у них духовные

требы. Однако никакими гражданскими правами в государстве они не

пользовались. В таком же положении они находились и при преемниках Петра.

Императрица Анна Иоанновна даже решилась на войсковую операцию за пределами

Российской империи для поимки скрывавшихся старообрядцев.

Только в царствование Екатерины II (1762-1796) старообрядцы вздохнули

несколько свободнее. Но к концу царствования Александра I опять начали

появляться указы, стесняющие духовную жизнь старообрядчества. При царе

Николае I (1825-1855) старообрядцы жестоко преследовались, причем не только

на территории России, но и за рубежом.

Лишь в начале 20 века после Манифеста о веротерпимости, подписанного

Николаем II, старообрядцы получили кратковременную возможность открыто

устраивать в родном отечестве крестные ходы, иметь колокольный звон,

организовывать общины, строить храмы. За 10 лет по России было выстроено

немногим менее 1000 старообрядческих церквей! Но старообрядцы так и не

получили полной религиозной свободы, не было признано их священство, не

были отменены статьи уголовного закона, карающие за присоединение

новообрядцев к старообрядчеству, им не было разрешено открыто проповедовать

свою веру, занимать ответственные административные должности, не было дано

право старообрядческим учителям преподавать в общих народных школах.

Гонителям древнего православия удалось лишить старообрядческую

Церковь епископов. Когда епископ Павел Коломенский мужественно выступил

против затей Никона, то был предан мученической смерти. Остальные русские

архиереи, боясь участи Павла, вынуждены были молчаливо сносить новые

церковные порядки. Таким образом, святая Церковь временно осталась без

благоверных епископов, с одними священниками и диаконами.

По правилам Церкви, священники должны быть в подчинении у своих

епископов. Но те же правила разрешают священникам не подчиняться епископам,

если последние уклонились в какое-либо заблуждение, открыто проповедуют

ересь или совершают церковное разделение. Священники поступили поэтому

совершенно законно, решив не идти за Никоном и другими архиереями,

изменившими святой Церкви.

Их сан позволял им совершать службу Божию, таинства, управлять

паствой и без епископов. Но они не имели права рукополагать новых

священников. Что же оставалось делать? Где было взять преемников?

Еще в прежние века в христианской Церкви возникали подобные вопросы.

Бывали случаи, что поместные церкви лишались всех своих епископов

вследствие уклонения их в ересь. Пребывая в еретическом обществе, они

продолжали священнодействовать, рукополагать епископов, священников.

Вселенские и поместные соборы православной Церкви постановили принимать

этих поставленных в ереси духовных лиц, если они отрекутся от своих

заблуждений, сохраняя за ними духовный сан, т. е. если они рукоположены в

епископский сан, то остаются епископами, если же в священнический –

священниками (8-е прав. 1 всел. собора). Было установлено святыми соборами

даже посылать особых уполномоченных к еретическим духовным лицам, чтобы

убедить их оставить свое неправославное общество и присоединиться к

истинной Христовой Церкви (80-е прав. Карфагенского собора).

Согласно этим древним соборным правилам, старообрядческая Церковь

также решила принимать духовных лиц, рукоположенных в новообрядческой

церкви, в сущем сане. Таких священников, вернувшихся к древнему

православию, правительство называло “беглыми”, так как им приходилось

буквально бежать из своих домов и постоянно укрываться от преследований.

Тайно от властей они совершали все присущие их сану таинства и требы:

крестили, миропомазывали, исповедовали, причащали, венчали, елеопомазывали,

погребали умерших и т. д. Для исполнения треб в запасе у старообрядцев было

много св. мира, освященного еще благочестивым патриархом Иосифом,

сохранилось даже миро, освященное патриархом Филаретом, были и древние

антиминсы, освященные благочестивыми епископами. На этих антиминсах

старообрядческие священники и совершали божественную литургию.

Вопросы общего значения, возникавшие в старообрядчестве, разрешались

соборно общим голосом святой Церкви. На собор съезжались игумены

монастырей, священноиноки и иноки, приходские священники, уполномоченные от

приходов мирские люди, знавшие Священное Писание и церковные правила.

Соборы объединяли в себе все церковное управление, устанавливали порядок в

церквах, определяли старшинство между духовными лицами, проверяли их

деятельность, разрешали всякие сомнения и недоразумения. Соборы собирались

в особых исторически создавшихся духовных центрах старообрядчества.

МОНАСТЫРИ

Монашество появилось на Руси вместе с христианством. Митрополит

Илларион был первым посвященным в этот сан (1051 г.). Вспоминая близкое к

нему время водворения христианства при Владимире Святом, писал в одном из

своих сочинений, что уже тогда «монастыреве на горах сташа». Какие именно

монастыри имел в виду митрополит, сколько их было при князе Владимире и как

они были устроены осталось неизвестным.

Письменные известия об отдельных монастырях появляются с княжения

Ярослава I. В первые два века христианской жизни Руси наибольшее количество

монастырей встречается в центральной полосе тогдашней Русской земли, где

было наиболее сгущено русское население и с наименьшими затруднениями

распространялось христианство. Из 70 монастырей, известных до конца XII в.,

на эту полосу приходится до 50. Наибольшее количество монастырей

расположено в старейших общественных центрах (Киев, Новгород), остальные

рассеяны по второстепенным областным средоточиям южной и северной Руси

(Галич, Чернигов, Смоленск, Ростов, Владимир).

В XIII в. расширяется круг городских и подгородных монастырей,

указывая на размножения центров общественной жизни. В северных городах к

существовавшим прежде монастырям прибавляются новые, и в то же время

появляются первые монастыри в других городах - Твери, Ярославле, Костроме,

Нижнем Новгороде, Москве, Устюге. Город, особенно стольно-княжеский, не

считался благоустроенным, если не имел монастыря и собора.

Но с XIV в. замечаем важную перемену в способе распространения

монастырей и именно на севере. Ранее почти все монастыри как в южной, так и

в северной России строились в городах или в их ближайших окрестностях.

Редко появлялась пустынь, монастырек, возникавший вдали от городов, в

пустынной, незаселенной местности, обыкновенно среди глухого леса. В первые

века нашей христианской жизни пустынная обитель мелькает редким, случайным

явлением среди городских и подгородных монастырей.

С XIV в. движение в лесную пустыню развивается среди северного

русского монашества быстро и сильно: пустынные монастыри, возникшие в этом

веке, числом сравнялись с новыми городскими, в XV в. превзошли их более чем

вдвое.

Городские и пустынные монастыри различались между собой не одной

только внешней обстановкой, но и общественным значением, духом,

складывавшегося в тех и других быта и в большинстве случаев самим

происхождением. Городские и подгородные монастыри обыкновенно созидались

набожным усердием высших церковных иерархов, также князей, бояр, богатых

горожан - людей, которые оставались в стороне от основанных ими обителей,

не входили в состав созванного ими монастырского братства. Живя среди мира,

в ежедневном с ним общении и для его религиозных нужд, такие монастыри и

назывались «мирскими».

Другие имели более самобытное происхождение, основывались людьми,

которые, отрекшись от мира, уходили в пустыню, там становились

руководителями собиравшегося к ним братства и сами вместе с ним изыскивали

средства для построения и содержания монастыря. Иные основатели таких

пустынных монастырей становились отшельниками прямо из мира, еще до

пострижения, но большинство проходило иноческий искус в каком-либо

монастыре, обыкновенно также пустынном, и оттуда потом уходили для лесного

уединения и создавали новые пустынные обители, являющиеся как бы колониями

старых. Три четверти пустынных монастырей XIV и XV вв. Были такими

колониями, образовывались путем выселения их основателей из других

монастырей, большей частью пустынных.

Пустынный монастырь воспитывал в своем братстве особое настроение.

Основатель его некогда ушел в лес, чтобы спастись в безмолвном уединении,

убежденный, что в миру, среди людской молвы, то невозможно. К нему

собирались такие же искатели безмолвия. Строгость жизни, слава подвигов

привлекали сюда издалека не только богомольцев и вкладчиков, но и крестьян,

которые селились вокруг богатевшей обители, как религиозной и хозяйственной

своей опоры, рубили окрестный лес, ставили дома, расчищали нивы. Здесь

монастырская колонизация встречалась с крестьянской и служила ей невольной

путеводительницей. Так на месте одинокой хижины отшельника вырастал

многолюдный, богатый и шумный монастырь.

Но среди братии нередко оказывался ученик основателя, тяготившийся

этим неиноческим шумом и богатством, верный духу и преданию своего учителя,

он с его же благословения уходил от него в нетронутую пустыню, и там тем же

порядком возникала новая лесная обитель. Иногда сам основатель бросал свой

монастырь, чтобы в новом лесу повторить свой прежний опыт. Так из одиночных

разобщенных местных явлений складывалось широкое колонизационное движение,

которое исходя из нескольких центров, в продолжение четырех столетий

проникало в самые неприступные медвежьи углы и усеивало монастырями

обширные лесные дебри России.

Некоторые монастыри являлись особенно деятельными метрополиями.

Первое место среди них занимал монастырь Троицкий Сергиев, возникший в 40-х

годах XIV в. Преподобный Сергий был великим устроителем монастырей: своим

смирением, терпеливым вниманием к людским нуждам и слабостям, неослабным

трудолюбием он умел не только установить в своей обители образцовый порядок

иноческого общежития, но и воспитать в своей братии дух самоотвержения и

энергии подвижничества. Его призывали строить монастыри и в Москву, и в

Серпухов, и в Коломну. Он пользовался всяким случаем завести обитель, где

находил то нужным. В 1365 г. великий князь Дмитрий Донской послал его в

Нижний Новгород мирить ссорившихся князей - братьев Константиновичей, и на

пути, мимоходом, он нашел время в глуши Гороховского уезда, на болоте у

реки Клязьмы, устроить пустыньку, воздвигнуть в ней храм св. Троицы.

Обитель Сергия и развила широкую колонизаторскую деятельность. В

продолжение XIV и XV вв. Из Сергиева монастыря или из его колоний

образовалось 27 пустынных монастырей, не говоря о 8 городских.

Этими колониями были намечены главные направления монастырской

колонизации. Если провести две линии от Троицкого Сергиева монастыря, одну

по реке Костроме на реку Вычегду, другую по Шексне на Белоозеро, этими

линиями будет очерчено пространство, куда с конца XIV в. усиленно

направлялась монастырская колонизация из монастырей центрального междуречья

- Оки и Волги и их колоний. Небольшие лесные речки унизывались десятками

монастырей, основатели которых выходили из Троицкой Сергиевой обители, из

Ростова (св. Стефан Пермский), из монастырей Каменного на Кубенском озере и

Кириллова Белозерского. Движение шло полосами по рекам, не соблюдая

географической последовательности.

При разносторонних местных уклонениях движение пустынных монастырей

сохраняло свое общее направление на беломорский север. Это движение имело

очень важное значение в древнерусской колонизации. Во-первых, лесной

пустынный монастырь сам по себе, в своей тесной деревянной или каменной

ограде, представлял земледельческое поселение, хотя и непохожее на мирские,

крестьянские села; монахи расчищали лес, разводили огороды, пахали, косили,

как и крестьяне. Но действие монастыря простиралось и на население, жившее

за оградой. Вокруг монастыря образовывались мирские, крестьянские селения,

которые вместе с иноческой братией составляли один приход, тянувший к

монастырской церкви. Таким образом, движение пустынных монастырей - это

движение будущих сельских приходов. Во-вторых, куда шли монахи, туда же

направлялось и крестьянское население. Не всегда можно указать, какое из

этих движений шло впереди другого, где монахи влекли за собой крестьян и

где было наоборот, но очевидна связь между тем и другим движением. Поэтому

направления, по которым двигались пустынные монастыри, могут служить

показателями тех путей, по которым расходилось крестьянское население.

Монах и крестьянин были попутчиками, шедшими рядом либо один впереди

другого.

Осуществление идеи настоящего иночества надо искать именно в

пустынных монастырях. Основатели их выходили на свой подвиг по внутреннему

призванию и как правило еще в молодости.

Будущий основатель пустынного монастыря готовился к своему делу

продолжительным искусом обыкновенно в пустынном же монастыре под

руководством опытного старца, часто самого основателя этого монастыря. Он

проходил разные монастырские службы, начиная с самых черных работ, при

строгом посте, «изнуряя плоть свою по вся дни, бодрствуя и молясь по вся

нощи». Так усвоялось первое и основное качество инока, отречение от своей

воли, послушание без рассуждения. Проходя эту школу физического труда и

нравственного самоотвержения, подвижник вызывал среди братии удивленные

толки, опасную для смирения «молву», а пустынная молва, по замечанию одного

жития ничем не отличается от мятежной городской славы. Искушаемому

подвижнику приходилось бежать из воспитавшей его обители, искать безмолвия

в настоящей глухой пустыне, и настоятель охотно благословлял его на это.

Основатели пустынных монастырей даже поощряли своих учеников, в которых

замечали духовную силу, по окончании искуса уходить в пустыню, чтобы

основывать там новые монастыри. Пустынный монастырь признавался

совершеннейшей формой общежития, основание такого монастыря - высшим

подвигом инока.

Но отшельник не всегда переходил из воспитавшей его обители прямо в

пустыню, где суждено ему было основать свой монастырь. Многие долго

странствовали по другим монастырям и пустыням. Ученик Сергия Радонежского

Павел, постригшись в 22 года, пятьдесят лет странствовал по разным

пустыням, прежде чем основал свою обитель на реке Обноре. Странничество

было распространено среди русского монашества тех веков. Странник уходил

иногда тайком, чтобы увидеть обычаи разных монастырей и поклониться святым

местам Русской земли. Найти место, где можно уединиться, было важной

заботой для отшельника, манили дебри, где были бы «леса черные, мхи и чащи

непроходимые». На выбранном месте ставилась кельица или просто устраивалась

землянка. К примеру, Павел Обнорский три года прожил в дупле большой старой

липы. Но отшельнику редко приходилось долго оставаться в безмолвии: его

открывали окрестные крестьяне и другие пустынники, которых много скрывалось

по лесам. Около кельи отшельника строились другие для желавших с ним жить и

составлялось пустынническое братство.

В Древней Руси различали три вида иноческой жизни: общежитие, житие

особное и отходное.

Общежительный монастырь - это монашеская община с нераздельным

имуществом и общим хозяйством, с одинаковой для всех пищей и одеждой, с

распределением монастырских работ между всей братией. Ничего не считать

своим, но все иметь общее - главное правило общежития.

Отходному житию посвящали себя люди, стремившиеся жить в полном

уединении, пощении и молчании. Оно считалось высшей ступенью иночества,

доступной лишь тем, кто достигал иноческого совершенства в школе общего

жития.

Особное житие предшествовало монастырскому общежитию и было

подготовительной ступенью к нему. Оно было очень распространено в Древней

Руси как простейший вид иночества и принимало различные формы. Иногда люди,

отрекавшиеся или помышлявшие отречься от мира, строили себе кельи у

приходского храма, заводили даже игумена как духовного руководителя, но

жили отдельными хозяйствами и без определенного устава. Такой монастырь-

особняк составлял не братство, а товарищество, объединявшееся соседством,

общим храмом, иногда и общим духовником. Другие селились в пустыне человека

по два, по три и более в отдельных кельях по соседству, образуя небольшие

отшельнические поселки. Но, когда среди них появлялся сильный,

приобретавший известность подвижник, вокруг него сосредотачивались эти

рассеянные пустыньки, образовывалось скученное поселение, заводились общие

работы, появлялась потребность построить для умножавшейся братии просторный

храм с общей трапезой. Так особное житие само собою переходило в общежитие.

На первых порах, когда устраивался монастырь, братия вела усиленно

трудовую жизнь, терпела «монастырскую страду». По задачам иночества монахи

должны были питаться от своих трудов, а не жить подаяниями мирян. Среди

основателей и собиравшейся к ним рядовой братии пустынных монастырей

встречались люди из разных классов общества - дворяне, купцы,

промышленники, ремесленники, иногда люди духовного происхождения, очень

часто крестьяне.

Общежительный монастырь под руководством деятельного основателя

представлял рабочую общину, в которой занятия строго распределялись между

всеми, каждый знал свое дело. Устав белозерских монастырей Кирилла и

Ферапонта, как он изложен в житии последнего, живо изображает этот

распорядок монастырских занятий: кто книги пишет, кто книгам учится, кто

рыболовные сети плетет, кто кельи строит; одни дрова и воду носили в хлебню

и поварню, где другие готовили хлеб и варево. Хотя много было служб в

монастыре, вся братия сама их исправляла, не допуская до того мирян,

монастырских служек. Но первой хозяйственной заботой основателя пустынного

монастыря было приобретение окрестной земли, ее обработка. Пока на

монастырскую землю не садились крестьяне, монастырь сам обрабатывал ее,

всем своим составом, со строителем во главе выходя на лесные и полевые

работы. Земледельческое хозяйство приходилось заводить в нетронутом лесу,

расчищая его под пашни и огороды.

Так помыслы о пустынном безмолвии завершались образованием монашеской

общины. Причиной такого уклона была связь с крестьянской колонизацией.

Пустынный общежительный монастырь служил нуждам переселенцев, религиозным и

хозяйственным, широко пользовался их трудом, из их среды пополнял свою

братию. Эта же причина в ряду других условий содействовала и дальнейшему

уклонению большинства русских монастырей от идеи иночества.

В отличии от пустынных, мирские монастыри строились при содействии

городского или сельского общества. Монастырь был нужен городу или сельскому

округу, чтобы было где постричься в старости и при смерти, и «устроить

душу» посмертным помилованием.

Высший иерарх, митрополит или епископ, строил монастырь, чтобы

отдыхать там от пастырских трудов и успокоиться по оставлении паствы.

Владетельный князь украшал обителями свой стольный город, свое княжество,

чтобы создать «прибежище» для окрестных обывателей и вместе с тем иметь

постоянных богомольцев за себя с семьей, за своих родителей, иногда

руководствуясь при этом и особенными побуждениями исполнить данный обет или

ознаменовать память о каком-либо событии своего княжения. Построив церковь

и кельи, и собрав братию, основатель обеспечивал содержание своей обители

недвижимыми имениями или средствами для их приобретения. Казна такого

монастыря составлялась преимущественно из вкладов за пострижение и помин

души.

Братия, которую набирали в мирские монастыри для церковной службы,

имела значение наемных богомольцев и получала жалование из монастырской

казны, а для вкладчиков монастырь служил богадельней, в которой они своими

вкладами покупали право на пожизненное «прекормление и покой».

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ОТ НАЧАЛА

XX СТОЛЕТИЯ И ДО НАШИХ ДНЕЙ.

Февраль 1917г. поставил Русскую Православную церковь в совершенно

новое и необычное для нее положение. Впервые со времен Петра 1церковь

освобождалась от подчинения государству.

Руководство православной церкви признало Февральскую революцию. 9

марта 1917 г. Святейший синод призвал верующих…“довериться Временному

правительству, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить

ему великое дело водворения новых начал государственной жизни”.

Самой церкви теперь коренным образом предстояло изменить свою жизнь.

Эти перемены начались немедленно. С весны 1917 г. Православные епископы

впервые за сотни лет стали избираться самими верующими на епархиальных

съездах.

Идеи созыва соборов и восстановления патриаршества высказывались в

среде духовенства и общественности еще в Х1Х в. В 1905 г. члены Святейшего

синода даже предложили царю созвать собор и избрать патриарха. Николай l l

отвечал, что столь великие дела не должны совершаться в такое тревожное

время. По иронии судьбы время, в которое их пришлось осуществлять,

оказалось еще более тревожным.

15 августа 1917 г. в Успенском соборе Московского Кремля открылся

Поместный собор Русской Православной церкви. На открытии собора

присутствовал глава Временного правительства Александр Керенский.

Московский митрополит Тихон говорил, что собор… “воплотил мечты и чаяния

лучших сынов Русской Церкви, которые жили мыслью о возобновлении соборной

жизни церкви, но не дожили до этого счастливого дня”.

Через три дня после Октябрьского переворота, 28 октября, Собор принял

решение о восстановлении в Русской Православной церкви патриаршества,

упраздненного в 1703 г.

5 ноября на патриарший престол был избран митрополит Тихон. Работа

Поместного собора продолжалась более года. Он закончил ее 1 сентября 1918

года, став свидетелем величайших потрясений и перемен в жизни страны.

ДЕКРЕТ О СВОБОДЕ СОВЕСТИ

20 января 1918 г. Совнарком принял Декрет о свободе совести, который

“ отделял церковь от государства” Каждый человек получал право “

исповедовать любую религию или не исповедовать никакой “. Запрещалось любое

ущемление прав по признаку веры.

Декрет также “отделял школу от церкви”. В школах запрещалось

преподавание Закона Божьего.

Кроме того, декрет лишал церковь и различные религиозные общества

права иметь собственность. Все их имущество должно было перейти в

распоряжение государства. Декрет, особенно последнюю его часть, духовенство

восприняло как гонение на церковь. Поместный собор Русской Православной

церкви заметил об этом: “Доселе Русь была святой, а теперь хотят сделать ее

поганой”.

В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

После Октября патриарх Тихон сначала выступал с резкими обличениями

Советской власти, но в 1919 г. занял более сдержанную позицию, призвав

духовенство не участвовать в политической борьбе.

Тем не менее около 10 тысяч представителей православного духовенства

оказались в числе жертв гражданской войны.

Большевики расстреливали священников, служивших благодарственные

молебны после падения местной Советской власти. В городе Петропавловске

местного епископа и священников казнили за то, что они “встречали

колокольным звоном вошедших в город белогвардейцев”. На самом деле взятие

города просто совпало с началом вечерней службы.

В 1918 г. без суда был расстрелян митрополит Киевский Владимир,

вручивший Тихону при избрании патриарший посох.

За попытку помочь арестованной царской семье красноармейцы утопили в

реке Туре епископа Тобольского Гермогена. Его живым привязали к пароходному

колесу.

Власти поддерживали антицерковные настроения в обществе.

В дни православных праздников устраивались карнавалы безбожников,

высмеивающие Бога, святых и церковные обряды.

В Тамбове в насмешку над верующими был даже установлен памятник Иуде

Искариоту, предавшему, согласно Евангелию, Христа.

В 1919-1920 гг. Власти провели кампанию “вскрытия мощей святых

угодников”, которая вызывала возмущение у верующих и духовенства. Были

вскрыты мощи Александра Невского, Тихона Задонского, Сергея Радонежского,

десятков других православных святых. В некоторых местах протесты верующих

пршлось усмирять даже с помощью войск.

ИЗЪЯТИЕ ЦЕРКОВНЫХ ЦЕННОСТЕЙ

В 1921 г. Поволжье охватил очень сильный голод. Патриарх Тихон призвал

оказать голодающим международную помощь и создал Всероссийский церковный

комитет помощи голодающим. Он выразил готовность пожертвовать голодающим

часть храмовых ценностей. Однако государство отказалось принять помощь

церковников. Созданный церковный комитет был запрещен.

19 февраля 1922 г. патриарх Тихон разрешил жертвовать в пользу

голодающих церковные ценности, “не имеющие богослужебного употребления”.

Но уже 23 февраля власти \ВЦИК\ приняли решение изъять из храмов все

ценности на нужды голодающих. Изъятия церковных ценностей начались по всей

стране.

Надежда Мандельштам так описывала сцену одного из подобного изъятий:

“Священник, пожилой, встрепанный, весь дрожал, и по лицу у него катились

крупные слезы, когда сдирали ризы и грохали иконы прямо на пол. Проводившие

изъятие вели шумную антирелигиозную пропаганду под плач старух и улюлюканье

толпы, развлекающейся невиданным зрелищем”.

Патриарх Тихон в послании 28 февраля резко осудил изъятия церковных

ценностей и назвал их святотатством.

В ряде мест вспыхнули протесты верующих против изъятий.15 марта такие

волнения произошли в Шуе. На городской Соборной площади собралась толпа

верующих, с колокольни стали бить в набат. По официальному сообщению, толпа

встретила подъехавшую конную милицию угрозами и кидала в нее поленья.

Прибыли два автомобиля с пулеметами и армейские части, которые выстрелами

разогнали толпу. Газеты сообщили о четырёх убитых и тринадцати раненых. В

тот же день начались аресты горожан, замеченных на площади.

Вскоре после событий в Шуе, 19 марта, В. Ленин направил членам

Политбюро секретное письмо, в котором писал: ” Именно теперь и только

теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни,

если не тысячи трупов, мы можем провести изъятие церковных ценностей с

самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением

какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь большинство

крестьянской массы будет либо за нас, либо не в состоянии поддержать

горстку черносотенного духовенства”.

И подводил итог: ”Чем большее число представителей реакционного

духовенства удастся по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно

теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет не о каком

сопротивление они не смели думать”.

По всей стране в 1922-1923 гг. прокатилась волна арестов и судов над

духовенством и верующими. Арестовывали за утаивание ценностей или за

протесты против изъятий.

26 апреля 1922г в Москве открылся “процесс 54-x” священников и мирян,

обвиняемых в сопротивление изъятию ценностей. В качестве главного свидетеля

суд несколько раз вызывал патриарха Тихона. 8 мая революционный трибунал

вынес 12 смертных приговоров подсудимым (расстреляли пять человек).

На следующий день, 9 мая, был взят под домашний арест и сам патриарх

Тихон.

9 июня начался суд над священниками и верующими в Петрограде (всего

судили 86 человек ) . 5 июля десять обвиняемых, в том числе митрополит

Петроградский Вениамин, были приговорены к расстрелу (шестеро позднее

помилованы).

Почти каждый день газеты сообщали о новых арестах священников судах

над ними. Показательные процессы шли более чем в 20 городах. Аресты и

расстрелы коснулись не только православного духовенства. Так, в марте 1923

г. приговорили к расстрелу главу католической церкви в России кардинала Яна

Цепляка (позднее он был помилован и выслан за границу).

“ЖИВАЯ ЦЕРКОВЬ” (ОБНОВЛЕНЦЫ)

Весной 1922 г. в православной церкви стали возникать группы,

получившие общее название “обновленцы”. Всех их роднило то, что они

выступали за тесное сотрудничество с Советским государством.

В остальном их программы были очень различны. Самые крайние

обновленцы призывали к слиянию всех религий, например, “Свободная трудовая

церковь”. А умеренный “Союз церковного возрождения” во главе с

архиепископом Антонином (Грановским) требовал только небольшого изменения

обрядов (проведения богослужения на русском языке и т. п.).

Все обновленцы боролись против патриарха Тихона и его сторонников и

потому пользовались широкой поддержкой властей. Философ Николай Бердяев,

вызванный в 1922 г. на Лубянку, вспоминал, как “ был поражён, что коридор и

приёмная ГПУ были полны духовенством. Это всё были живоцерковники. На меня

всё это произвело тяжёлое впечатление. К “живой церкви” я относился

отрицательно, так как представители её начали своё дело с доносов на

Патриарха и патриаршью церковь. Так не делается реформация...”.

Одно из течений обновленцев - группу “Живая церковь” - возглавлял

петроградский священник Владимир Красницкий. До революции он был убеждённым

монархистом и черносотенцем. Теперь же его вместе с группой соратников

принимал сам “ всесоюзный староста” Михаил Калинин.

В 1922 г. “протопресвитер” В. Красницкий был назначен настоятелем

храма Христа Спасителя. Прихожане - “тихоновцы” встречали его возле храма

гнилыми яблоками и горшками с помоями, так что милиции приходилось брать

его под охрану.

Другую обновленческую группу - “Союз общин древлеапостольской церкви”

возглавлял один из наиболее ярких лидеров обновленческого движения

протоиерей Александр Введенский. Обладатель шести дипломов о высшем

образовании, он ещё после Февраля вошёл в группу духовенства, стоявшую на

позициях христианского социализма. Писатель Варлам Шаламов так описывал эту

“красочную фигуру 20 - х годов”: “Высокий, черноволосый, коротко

подстриженный, с чёрной маленькой бородкой и огромным носом, резким

профилем, в чёрной рясе с золотым крестом, Введенский производил сильное

впечатление. Шрам на голове дополнял картину. Какая - то старуха при выходе

Введенского из храма Христа Спасителя ударила его камнем, и Введенский

несколько месяцев лежал в больнице. На память Введенский цитировал на

разных языках целые страницы”.

Публичный диспут с наркомом Анатолием Луначарским о существовании

Бога Введенский закончил так: “Анатолий Васильевич считает, что человек

произошёл от обезьяны. Я думаю иначе. Ну что ж - каждому его родственники

лучше известны”. Шутка вызвала в зале бурю аплодисментов. Диспуты о религии

были в то время очень популярны, поскольку политические дискуссии уже стали

запретными. Позднее, в конце 20 -х гг., диспуты были прекращены.

После ареста патриарха Тихона обновленцам при поддержке властей в

течение года удалось подчинить себе большую часть приходов страны. Правда,

обновленческие храмы пока пустовали: большинство верующих не желали в них

идти.

29 апреля 1923 г. обновленцы открыли в Москве “Второй Поместный собор

Русской Православной церкви”. Они лишили Тихона сана патриарха и упразднили

патриаршество как “монархический и контрреволюционный способ руководства

Церковью”.

Собор обновленцев разрешил епископам вступать в брак, а овдовевшим

священникам - жениться вторично. Священники - обновленцы коротко стриглись,

часто надевали гражданскую одежду.

В июле 1923 г. патриарх Тихон принял решение “раскаяться в своих

проступках против государственного строя” и был выпущен на свободу. Это

нанесло сокрушительный удар по обновленческой церкви.

Десятки и сотни священников, перешедших к обновленцам, приносили

теперь покаяние Тихону. Ряды приверженцев “живой церкви” таяли на

глазах.

В 1925 г. на своём соборе обновленцы отказались от всех нововведений:

женатого епископата, второбрачия священников и т.п. Это означало по

существу конец обновленчества, хотя формально “Обновленческая церковь” во

главе с А. Введенским существовала вплоть до послевоенных лет.

ДЕКЛАРАЦИЯ СЕРГИЯ 1927 ГОДА

После смерти патриарха Тихона в 1925 г. власти не позволили провести

собор для избрания нового патриарха. Во главе церкви встал патриарший

местоблюститель митрополит Пётр (Полянский). Но через семь месяцев он был

арестован и, так никогда и не выйдя на свободу, погиб в 1936 г.

В управление церковью вступил его заместитель митрополит Сергий (Иван

Страгородский). Видный церковный деятель, епископ с 1901 г., Сергий ещё от

царского правительства получил орден Святого Александра Невского.

В декабре 1926 г. власти арестовали и Сергия. Однако через несколько

месяцев он был освобождён.

29 июля 1927 г. он подписал “Декларацию митрополита Сергия”. В ней

говорилось: “Мы хотим быть православными и в то же время сознавать

Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой - наши

радости успехи, а неудачи - наши неудачи. Оставаясь православными, мы

помним свой долг быть гражданами Союза “не только из страха, но и по

совести”, как учил нас апостол”.

Арестовывать духовенство, закрывать храмы продолжали и после

публикации “Декларации “. Достаточно сказать, что из семи архиереев,

подписавших “Декларацию “ вместе с Сергием, трое были арестованы и погибли

в 1937 - 1938 гг.

В то же время иногда в обмен на новые уступки власти шли на некоторые

послабления в отношении церкви. В феврале 1930 г. советские газеты

напечатали выступление митрополита Сергия, в котором он говорил: “ Гонения

на религию в СССР никогда не было и нет. Исповедание любой веры в СССР

свободно и никакими государственными организациями не преследуется.

Действительно, некоторые церкви закрываются, но происходит это не по

инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по

постановлению самих верующих”. После этого выступления Сергию было

разрешено издавать “ Журнал Московской патриархии”, который выходил до 1935

г.

В 1942 г. Сергий в книге “ Правда о религии в России” привёл слова

патриарха Филарета (ХУ11 в.): “Церковь молится за государственную власть не

в надежде на выгоду, а во исполнение своего долга, указанного волею

Божией”. “ Такова и есть позиция нашей патриаршей Русской Церкви в отличие

от всяких отщепенцев за границей и дома”,- добавил Сергий.

РУССКАЯ ЗАРУБЕЖНАЯ ЦЕРКОВЬ

В ходе гражданской войны (1918 - 1921) около 25 митрополитов и

епископов Русской Православной церкви оказались за границей, в эмиграции.

Большинство из них были резко настроены против власти большевиков.

Декларация митрополита Сергия 1927 г. окончательно разорвала

отношения между этой частью духовенства и Московской патриархией. Сергий

потребовал от заграничного духовенства “полной лояльности к Советскому

правительству”.

В сентябре 1927 г., вскоре после публикации декларации Сергия, в

сербском городе Сремски Карловцы состоялся собор заграничного духовенства

из десяти архиереев во главе с митрополитом Антонием (Алексеем

Храповицким). Позднее это событие стали называть “карловацким расколом”.

Собор заявил, что “послание митрополита Сергия составлено не

свободно, а под сильным давлением гонителей нашей Святой Церкви -

большевиков”. Ввиду этого собор постановил, что отныне “заграничная часть

Церкви должна управляться сама”.

Русская Зарубежная церковь стояла на позиции решительной борьбы с

Советской властью. В послании её главы митрополита Антония в 1930 г.,

например, говорилось: “Православные христиане! Встаньте все против красного

Антихриста! Властью, данной мне от Бога, благословляю всякое оружие, против

красной сатанинской власти поднимаемое, и отпускаю грехи всем, кто в рядах

повстанческих дружин или одиноким народным мстителем сложит голову за

русское и Христово дело”.

После декларации Сергия прекратили отношения с Москвой также приходы,

Северной Америки создавшие Американскую Православную церковь. Московская

патриархия признала их автокефалию только в 1970 г.

Отделились от Москвы и западноевропейские приходы, перейдя в

подчинение патриарха Константинопольского.

ИСТИННО ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ

В Советском Союзе значительная часть духовенства во главе с

митрополитом Ленинградским Иосифом (Петровых) не поддержала декларацию

митрополита Сергия 1927 г.

Несогласные с декларацией священники и верующие образовали несколько

групп под общим названием “катакомбная”, или “Истинно Православная

церковь”. Называли их также “непоминающими” за отказ поминать в молитвах

Сергия и государственные власти. Истинно православные христиане считали

себя последователями патриарха Тихона, хранителями чистоты православия.

Советскую власть они называли “властью Антихриста”, а Русскую Православную

церковь - “служанкой Антихриста”.

Истинно православные христиане отказывались от участия в любых

советских мероприятиях-выборах, доже в переписях населения, а от службы в

армии. Свои богослужения они проводили подпольно, в тайных домашних

церквах. Вскоре почти все истинно православные христиане оказались в

лагерях и ссылках. Отказ ставить подписи в любых официальных бумагах и

здесь сильно затруднял их жизнь.

Аресты истинно православных христиан за “антисоветскую деятельность”

не прекращались вплоть до 70-х и начала 80-х гг.

ЦЕРКОВЬ В ГОДЫ ВОЙНЫ.

В первый же день Великой Отечественной войны митрополит Сергий

обратился к верующим с посланием, призывая их встать на борьбу с врагом. В

нём он четко перечислял задачи, которые готова взять на себя церковь: “Нам,

почтарям Церкви, в такое время, когда Отечество призывает всех на подвиг,

недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что кругом делается,

малодушного не ободрить, огорчённого не утешить, колеблющемуся не напомнить

о долге и о воле Божьей”. “Господь нам дарует победу”, - заключал он своё

послание.

Позднее, в ноябре 1941 г., Сергий писал: “Прогрессивное человечество

объявило Гитлеру священную войну за христианскую цивилизацию, за свободу

совести и веры “.

Уже с начала войны наметился некоторый перелом в отношении церкви и

государства. Осенью 1941 г. прекратили выходить все антирелигиозные

издания. Перестал подавать признаки жизни “Союз воинствующих безбожников” с

его тремя миллионами активистов.

30 декабря 1942 г. митрополит Сергий признал верующих к сбору средств

на танковую колонну имени Дмитрия Донского. Через несколько дней И. Сталин

впервые направил Сергию телеграмму, где поблагодарил “православное русское

духовенство и верующих за заботу о бронетанковых силах Красной Армии”.

Всего в годы войны церковь собрала на военные нужды свыше 300 млн.

рублей. Колонна имени Дмитрия Донского из 40 танков “Т-34” была передана

Красной армии 7 марта 1944г.

На собранные Русской Православной церковью средства была также

построена эскадрилья боевых самолётов имени Александра Невского.

Немцы на оккупированных территориях не возражали против открытия

храмов, и церкви вновь стали открываться сотнями. Группа православного

духовенства во главе с митрополитом Литовским Сергием (Воскресенским)

приветствовала освобождение от Советской власти. (Позднее Сергий был убит

немцами) Московского Сергия они называли заложником Кремля, а его

деятельность объясняли нажимом властей.

7 октября 1941 г. власти предписали митрополиту Сергию покинуть

Москву и отправиться в эвакуацию. В одном вагоне в глубь России отправились

митрополит Сергий, глава старообрядческой церкви архиепископ Иринарх, глава

обновленцев А. Введенский и другие религиозные деятели.

Митрополит Сергий и его патриархия оставались в эвакуации в

Ульяновске до осени 1943 г.

Десятки священников во время войны были расстреляны немцами за помощь

партизанам. Несколько киевских священников были казнены за чтение в храмах

патриотических воззваний митрополита Сергия.

Многие священники воевали в партизанских отрядах и армии, были

награждены боевыми орденами. В течение длительной блокады Ленинграда в

городе не переставали действовать восемь православных храмов.

ВСТРЕЧА СТАЛИНА С ДУХОВЕНСТВОМ

В начале сентября 1943 г. митрополит Сергий вернулся в Москву. 4

сентября у него дома неожиданно раздался телефонный звонок: Сергия

пригласили на встречу в Кремль.

В ночь на 5 сентября за пышно накрытым столом встретились И. Сталин,

В.Молотов, митрополиты Сергий, Алексий и Николай.

Митрополит Сергий пожаловался, что церкви не хватает священников. “А

почему у вас нет кадров? Куда они делись?”- спросил Сталин. “Кадров у нас

нет по разным причинам, - дипломатично ответил Сергий. - Например, мы

готовим священника, а он становится Маршалом Советского Союза”. Сталин

усмехнулся. “Вам нужно готовить новые кадры”– сказал он. Митрополиты

попросили разрешения открыть курсы для подготовки священников. “Какие там

курсы! - воскликнул И. Сталин. - Академии духовные вам необходимы,

семинарии нужны. К этому делу надо приучать с малолетства”.

Митрополиты заметили, что было бы неплохо выпускать церковный

календарь с богослужебными текстами. В ответе Сталин предложил большее -

возобновить выпуск “Журнала Московской патриархии”.

Сергий высказал пожелание созвать церковный собор и избрать нового

патриарха. Не будет ли правительство против? “Это ваше внутрицерковное

дело”, - ответил Иосиф Виссарионович.

Сталин также сообщил митрополитам, что при Совнаркоме создаётся Совет

по делам Русской Православной церкви во главе с Георгием Карповым.

Полковник НКВД Г. Карпов долгое время руководил массовыми арестами и

расстрелами духовенства. Митрополит Сергий решился произнести:

“Богопоставленный вождь, но ведь он из гонителей наших”. “Правильно, -

сказал Сталин, - партия приказала товарищу Карпову быть гонителем, он

исполнял волю партии. А теперь мы ему поручим стать вашим охранителем. Я

знаю товарища Карпова, он исполнительный товарищ”. А. Краснов - Левитин

писал: “В конце беседы митрополит был страшно утомлён. Сталин, взяв

митрополита под руку, осторожно, как настоящий иподьякон, свёл его по

лестнице вниз и сказал ему на прощание следующую фразу: “Владыка! Это всё,

что я могу в настоящее время для Вас сделать”.

5 сентября “Правда” и другие газеты на первой полосе сообщили о

состоявшейся в Кремле беседе. В столицу на самолётах были доставлены из

ссылок и лагерей православные архиереи (всего их собралось 18 человек). Уже

8 сентября открылся Собор епископов. В тот же день малиновый звон колоколов

разнёс по Москве весть об избрании нового патриарха. Двенадцатым патриархом

Московским и всея Руси стал митрополит Сергий.

Вновь стал выходить ежемесячный “ Журнал Московский патриархии”,

закрытый в 1935 г. К 1945 г. в стране действовали уже восемь духовных

семинарий (правда, в 1917 г. их было 57) и две духовные академии -

Ленинградская и Московская (в Загорске, ныне Сергий Посад).

Открывались сотни закрытых прежде храмов. В целом в политике

государства по отношению к церкви произошёл коренной поворот.

ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ПОСЛЕ СЕРГИЯ

15 мая 1944 г. скончался патриарх СЕРГИЙ, возглавлявший церковь в

самые трудные годы. Поместный Собор в феврале 1945 г. избрал новым

патриархом единственного кандидата - митрополита Ленинградского Алексия

(Сергия Симанского), который возглавлял церковь до своей смерти в 1970 г.

Алексий и его преемник Пимен (Сергий Извеков.1971 - 1990 гг.)

продолжали политику Сергия, стараясь избегать любых разногласий с властью.

В 1948 г. в Москве собралось Международное совещание православных

церквей. В принятом обращении осуждались “благословения, исходящие из

крепости католицизма - Ватикана и гнезда протестантизма - Америки, новой

войне и хвалебные гимны атомным бомбам, предназначенным для уничтожения

жизни на Земле”. Решения совещания как бы придавали противостоянию Востока

и Запада религиозную окраску.

Позднее, однако, эта идея дальнейшего развития не получила. С 1961 г.

Русская Православная церковь стала участвовать во Всемирном Совете церквей,

который ранее резко осуждала. В него входили в основном протестантские

церкви.

ВО ВРЕМЯ “ОТТЕПЕЛИ”

После смерти И. Сталина политика властей по отношению к церкви вновь

ужесточилась. Летом 1954 г. появилось решение ЦК партии об усилении

антирелигиозной пропаганды. С резкой речью против религии и церкви тогда же

выступил Никита Хрущёв.

Возобновились массовое закрытие и сносы храмов всех вероисповеданий.

Ежегодно (вплоть до 1964 г.) сносилось более тысячи храмов, примерно

столько же закрывалось. В частности, в 1961 г. вновь закрыли Киево -

Печерскую лавру (ранее она была закрыта с 1926 по 1942 г.)

Летом 1964 г. был взорван храм Преображения - кафедральный собор

митрополита Московского. Верующие отказались в назначенный день покинуть

собор и продолжали богослужение. Их выдворяли с помощью милиции. В 1961 г.

был вновь запрещён колокольный звон в Москве и многих других местах.

В 1960 г. власти потребовали проведения церковноприходской реформы.

Во главе прихода теперь оказался не священник, а совет из двадцати

прихожан, подобранных властями. В их распоряжение переходило всё церковное

имущество и пожертвования. Своим решением они могли уволить священника или

закрыть храм.

В период подготовки реформы восемь епископов публично протестовали

против неё. Однако через год патриарх Алексий, а затем и собор епископов

согласились с её провидением.

В 1965г. против реформы снова протестовали восемь архиереев во главе

с архиепископом Калужским Гермогеном и священники Николай Эшлиман и Глеб

Якунин. За эти выступления священники были лишены приходов, а Гермоген

удалён в монастырь.

ВО ВРЕМЯ “ПЕРЕСТРОЙКИ”

В годы “перестройки” (с марта 1985г.) в политики государства по

отношению к церкви вновь произошел поворот. Стали открываться новые храмы

всех вероисповеданий. Православной церкви были возвращены Киево-Печёрская

лавра, Оптина Пустынь и другие монастыри. В 1988г православная церковь

торжественно отпраздновала тысячелетие Крещения Руси.

Роль церкви в государственной жизни стала возрастать. В марте 1989г.

впервые в советской истории церковные деятели стали депутатами СССР. Среди

них были патриарх Пимен и его будущий приемник митрополит Алексий (Ридигер)

Третьего мая 1990г. 80-летний патриарх Пимен скончался. Русскую

Православную церковь возглавил патриарх Алексий 2. Ему предстояло

руководить церковью в новую эпоху её деятельности….

Список литературы:

1. Русские монастыри. М., 1996.

2. Волынский Л. Н. Страницы каменной летописи. М., 1967.

3. Бродский Б. И. Связь времен. М., 1974.

4. Энциклопедия для детей (религии мира.).Издат. “Аванта+” 1996г.

5. Религии мира. Издат. “Просвещение” 1994г.

6. “Христианство”. Издат. Торг. дом “Гранд”. 1998г.

7. Поиск надежды и дух утешения (очерки по истории религии). Издат. МСХА

1991г.

8. Настольная книга атеиста. 8-е издание.

9. Атлас.

10.С.М.Соловьев "Сочинения", кн. 1 "Мысль", 1988г.

11.В.Ключевский, 2Курс Русской истории", часть 1, "Москва", 1937г.

12.Н.М.Каразин "Предания Веков", "Правда", 1988г.

13.Я.Н.Щапов, "Церковь в древней Руси" (до конца XIII в.), "Политиздат",

1989 г.

14.В.Н.Татищев, "Мстория Российская", "Москва, 1962 г.

15.О.М.Ранов, "О дате принятия христианства князем Влалимиром и

киевлянами", "Вопросы истории", 1984,N6

16.В.О.Ключевский «Курс русской истории (соч. в 9 томах)», Москва, 1987.

17. В.О. Ключевский «Исторические портреты», Москва, 1990.

-----------------------

Христианский гуманитарно-экономический университет

Курсовая работа:

Студента 1-го курса факультета психологии

Начвинова Валерия Анатольевича

Тема: История Русской Православной Церкви

.

Руководитель-консультант

†††††††††††††††††††††††††††††††††????????????????????†††††††††††††††††††††††

†††††††††††?††††††††††††††††††††††††††††††††††???????????????????????†††††††

†

________________________________________

________________________________________

Защищена

Оценка

“___” ______________ 1999 г. “___________”

г. Одесса, 1999 г.

Страницы: 1, 2