Раскол русской православной церкви в 17 в

Раскол русской православной церкви в 17 в

правилам, как утверждал Никон на том же Соборе, указывая на то, что дело о

низвержении Павла есть на патриаршем дворе, во всяком случае, таким

жестоким наказанием епископа Никон крайне повредил и себе и делу, за

которое ратовал, потому что еще более ожесточил против себя своих

противников и возбудил к ним сочувствие в народе.

Каковы были расколоучители, таковы и многие из их последователей. Когда в

Ниловой пустыне стали служить на пяти просфорах по новому положению,

разразился скандал: пономарь ударил священника кадилом в голову, и

последовала общая схватка в церкви. Сильнее всего никоновским

постановлениям противились на южных и северных окраинах России. Бунт

Стеньки Разина находится в одинаковой исторической связи как с

окончательным закрепощением крестьянства (Уложением 1649 г.), так и с

церковными реформами Никона4. В Соловецком монастыре сопротивления

церковным реформам превратились в открытое восстание. Соловецкие монахи

отказывались принять новопечатные книги. Основание у них было то же, что и

у прочих раскольников: «Если мы раскольники – писал Аввакум к царю Алексею

Михайловичу, - так __________________________________________________

1,2,4 См. Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2, гл. 1

3 См. об этом подробнее Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел

2, гл. 1

5 См. Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. СПб.,

1869 г.

святые отцы, и цари, и патриархи тоже были раскольники»1. Словом,

раскольники считали, что если прежде молились по «худым» книгам, но

молились и спасались, то отчего не остаться при старом? В Соловецком

монастыре вспыхнуло восстание против правительства, монахи побросали книги

в море и сожгли доски от них. Царские воеводы 8 лет осаждали монастырь.

Даже архимандрит Никанор наводил подзорную трубу на осаждавших и указывал

куда стрелять. Историк этой десятилетней осады, один из главных

последователей раскола – Семен Денисов, сравнивает ее с троянской войной2.

Сначала в Москве мало знали о раскольниках и называли их капитонами

(от черного священника Капитона, распространявшего раскол), но вскоре

увидели, что Капитон был лишь одним из многих, что раскол проник повсюду.

Раскольники, гонимые Никоном, проклиная, прозвали его антихристом. Находили

подтверждение этому в Апокалипсисе. Толковали, что число антихриста – 666,

и так как приближался 1666 г., то вера в пришествие антихриста усилилась.

Расколоучители пускали слух. Что Никон богохульник, что у него на

внутренней подошве одной туфли вышит образ Богоматери, а на другой –

восьмиконечный крест. Постановления Никона, что апостолам не нужно молиться

на коленях, а достаточно кланяться в пояс; что юродивые не что иное, как

бешеные и их не следует писать на иконах3 – подтверждали в глазах народа

эти слухи. В 1666-м и последующих за ним годах напряжение суеверных

ожиданий Апокалипсиса достигло крайней степени. В ночь перед масленицей и

перед троицыным днем (на эти дни ожидали (по преданию) страшного суда) в

нижегородском Поволжье, надев рубахи, саваны и, ложась в долбленые гробы,

пели заупокойные молитвы. Некоторые даже сами себя отпевали4.

Когда раскол оказал силовое противодействие, в Москве начали понимать

возможность последствий распри, имевшей сначала исключительно религиозный

характер. Вскоре сопротивление обнаружилось и в Москве. Начинаются

стрелецкие бунты в защиту соловецких монахов5, следовательно за дело

сподвижников Разина. Старые книги – лозунг партии, объявившей себя против

как церковных, так и гражданских реформ. Сопротивление гражданским реформам

становится сущностью раскола и только прикрывается разногласием по

церковным вопросам, чтобы объединить более многочисленную массу,

относившуюся враждебно к крутому повороту от старины к новым порядкам.

Противники Никона называли себя последователями старой веры и видели

раскольников не в себе, а тех, кто, по их мнению, уклонялся от древнего

православия. Напрасно им доказывали, что ничего не изобреталось, все, что

вводились, было старым, бывшим прежде, что исправляли книги, тщательно

сверяя, по 500 афонским спискам, по 200 греческим и из других мест, и всем

тем, которым могли предоставить 39 монастырских библиотек в России6.

Старообрядцы считали, что Никон хотел исправить книги кое-как, только бы

все было по-новому, что в его изменениях больше принимали участие произвол

и «любоначалие», чем желание исправить. При таком взгляде на вещи,

совершенно второстепенным вопросом стал: точно ли Никон сделал

нововведения, и не сделали ли их те, кто допустил отступления от греческих

обрядов в эпоху, предшествовавшую расколу? Вопрос о юридическом праве здесь

был посторонним.

Раскольники называли исправления «новшествами». «Новшества», шедшие с

греческого востока, они признавали неверными, потому что где же было

существовать чистым и неискаженным церковным преданиям – говорили они – на

земле, подвластной туркам? «Новшества» с латинского запада были противны им

по исконной вражде к католицизму, и четырехконечный крест уже потому был

ими не принят, что он был «латинским крыжем»7.

Итак, раскол стоит за старину, но старину недавнюю, свою. Что было

столетия назад, до того, ему нет дела.

1

8. Отречение патриарха Никона от патриаршества.

Реформы, проводимые Никоном, порождали смуту в обществе, вызывали

противодействие __________________________________________________

1,2,3,4,5,7 См. В. В. Андреев. Раскол и его значение в народной русской

истории. СПБ, 1869г.

6 См. Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2, гл.

Никону. Его крутой нрав создавал ему много противников. Произошел у него

разрыв и с царем. Патриарх вторгался в дела государства, возмечтал даже

стать выше царя и полностью подчинить его своей воле. Алексей Михайлович

стал тяготиться своим «собинным другом», охладел к нему. Началось все вроде

бы с мелочей. В 1658 г., во время очередного праздника, царский окольничий,

прокладывая, по обычаю, дорогу для государя, ударил палкой патриаршего

человека. Тот начал возмущаться, называя себя «патриаршим боярским сыном»,

и тут же получил еще один удар палкой. Никон, узнав об этом случае, пришел

в крайнее негодование и потребовал у Алексея Михайловича расследования и

наказания виновного боярина. Но расследование не было начато, а виновный

остался безнаказанным. Затем, Никон получил письмо от царя, в котором

государь запрещал ему впредь именоваться великим государем. Видя

изменившееся отношение к себе государя, Никон задумал воздействовать на

царя угрозой, что ему раньше удавалось. Он решил публично отречься от

патриаршества, рассчитывая на то, что царь будет тронут его отречением и

станет упрашивать не покидать первосвятительский престол. Это стало бы

хорошим поводом восстановить и усилить свое влияние на царя1.

На торжественной литургии в Успенском соборе в Кремле 10 июля 1658 г.

он объявил с амвона, обращаясь к духовенству и народу: «От лени я

окоростовел, и вы окоростовели от меня. От сего времени не буду вам

патриарх; если же помыслю быть патриархом, то буду анафема». Тут же на

амвоне Никон снял с себя архиерейское облачение, надел черную мантию и

монашеский клобук, взял простую клюку и вышел из собора2.

Сразу после отречения Никона от патриаршества царь Алексей Михайлович

указал переписать всю домовую и келейную патриаршую казну "после великого

господина, бывшего патриарха Никона", т. е. все имущество, принадлежавшее

как патриаршему дому, или кафедре, так и лично, или келейно, патриарху

Никону (такая перепись делалась и прежде - после патриархов Филарета

Никитича, Иоасафа и Иосифа). При этом подробно описаны были: а) церковные

вещи: образа, кресты, панагии, сосуды церковные и облачения, богослужебные

книги и разная церковная утварь; б) домашние вещи: рясы, клобуки,

камилавки, шубы, серебряные кубки, братины, ковши, тарелки и пр., бархаты,

атласы, соболи, сукна, ковры и пр.; в) наличные деньги, поступившие в

патриаршую казну с духовенства, с патриарших монастырей и вотчин и из

других источников; г) жалованные грамоты и другие многочисленные документы

на разные патриаршие имения; д) книги, рукописные и печатные, славянские и

греческие и на иных языках, отчасти находившиеся в палатах патриарха,

каменных и деревянных, а преимущественно помещавшиеся под Крестовою

церковью трех святителей - Петра, Алексия и Ионы, Московских чудотворцев.

По окончании переписи патриаршего имущества все, что оказалось в нем

"келейного", т. е. все вещи, принадлежавшие собственно патриарху Никону,

какого бы рода они ни были, по приказанию государя были отделены и

отправлены в Воскресенский монастырь к бывшему патриарху3.

Внимание и милость Алексея Михайловича к бывшему патриарху простерлись еще

далее. Царь оставил за Никоном все три монастыря его строения: Крестный,

Иверский и Воскресенский со всеми приписанными к ним четырнадцатью

монастырями и со всеми их вотчинами4. Таким образом, Никону оставлена была

довольно значительная область, церковная и владельческая, в которой он мог

самостоятельно действовать как иерарх и как владелец. Он независимо правил

всеми этими монастырями, церквами и вотчинами, творил в них суд и расправу,

сам посвящал для них священников, диаконов, причетников, а для монастырей

сам ставил и настоятелей и другие власти и по своему усмотрению

распоряжался всеми доходами с монастырских вотчин и угодий. К этим доходам

прибавлялось еще ежегодно по две тысячи рублей, которые высылал царь за

взятые им у Воскресенского монастыря камские соляные варницы5. Но еще в то

же лето, когда Никон оставил свою кафедру, один из близких к нему бояр,

Никита Алексеевич Зюзин, много раз, как сам свидетельствует, посылал к нему

дьяка Федора Торопова со словами: "Что, государь, оставил престол свой?

Оставь свое упорство и возвратись". И Никон каждый раз через того же дьяка

присылал ответ: "Будет-де тому время, возвращусь"6. Значит, перед близкими

своими он вовсе не скрывал, что имеет желание и надежду возвратиться на

свою кафедру. Он только не хотел сам проситься, а ожидал времени, когда его

позовут, и он возвратится с честью.

__________________________________________________

1,3 См. об этом подробнее Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V,

отдел 2, гл. 2.

2 Митр. Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб: Изд.

Л.С. Яковлевой, 1994 г.

4,5,6 См. Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2, гл. 2.

Однако Никон жестоко ошибся в своих расчетах. Царь не звал его обратно.

Напрасное ожидание настолько ожесточило Никона, что он даже предал

проклятию царя со всем его семейством.

Примириться со своим новым положением в качестве только монастырского

обитателя он, разумеется, не мог. Никон попытался снова вернуться к

патриаршей власти. Однажды ночью он внезапно приехал в Москву в Успенский

собор во время богослужения и послал уведомить царя о своем приезде. Но

царь к нему не вышел. Раздосадованный Никон вернулся в монастырь.

Бегство Никона с патриаршего престола внесло новое расстройство в

церковную жизнь. Царь по этому случаю в 1660 г. созвал собор в Москве Собор

решил избрать нового патриарха1. Но Никон на этом соборе разразился бранью,

обозвал его «бесовским сонмищем». Этот собор не дал конкретного результата.

Церковь по-прежнему оставалась без первосвятителя.

Время междупатриаршества по оставлении Никоном патриаршей кафедры

принадлежало к числу самых смутных времен, какие только известны в нашей

церковной истории. Смуты и нестроения, происходившие тогда в Русской

Церкви, были троякого рода: одни происходили преимущественно в Москве от

бывшего патриарха Никона и из-за Никона; другие - в Киевской митрополии,

едва только начавшей присоединяться к Московскому патриархату, но еще

отстаивавшей свои прежние права; третьи - более или менее во всей Великой

России от вновь появившегося русского раскола. Смуты и волнения, особенно

первого и последнего рода, достигли такой степени, что для прекращения их и

усмирения Русской Церкви потребовался большой Собор, какого ни прежде, ни

после у нас не бывало.

9. Собор 1666г. по делу Никона. Низложение Никона.

На Соборе 1666г., состоявшемся в Москве, присутствовали два Восточных

патриарха: Александрийский Паисий и Антиохийский Макарий. Они не случайно

прибыли в Россию для своих целей, а были нарочно приглашенные в Москву для

Собора. И если не было здесь лично двух других Восточных патриархов,

Константинопольского и Иерусалимского, зато находились от

Константинопольского патриархата пять митрополитов: Никейский Григорий,

Амасийский Козьма, Иконийский Афанасий, Трапезундский Филофей, Варнский

Даниил и один архиепископ - Погонианский Даниил; а из Иерусалимского

патриархата и Палестины - Газский митрополит Паисий и самостоятельный

архиепископ Синайской горы Анания, и, кроме того, находились из Грузии

митрополит Епифаний и из Сербии епископ Иоаким Дьякович. Всего же

иностранных архиереев присутствовало на Соборе двенадцать, чего прежде

никогда не бывало. Все семнадцать русских архипастырей принимали участие в

Соборе, митрополиты: Новгородский Питирим, Казанский Лаврентий, Ростовский

Иона, Сарский Павел, архиепископы: Вологодский Симон, Смоленский Филарет,

Суздальский Стефан, Рязанский Илларион, Тверской Иоасаф, Астраханский

Иосиф, Псковский Арсений; епископы: Вятский Александр и из Малороссии

Черниговский Лазарь Баранович и Мстиславский Мефодий, блюститель Киевской

митрополии; а вскоре к ним присоединились вновь избранный Московский

патриарх Иоасаф II и архиереи двух новооткрытых епархий: Белогородский:

митрополит Феодосий и Коломенский епископ Мисаил. Таким образом, на

Московском Соборе 1666 - 1667 гг. присутствовали сначала два, потом три

патриарха (Александрийский, Антиохийский и Московский), двенадцать

митрополитов (5 русских и 7 иноземных), девять архиепископов (7 русских и 2

иноземных) и пять епископов (4 русских и 1 иноземный) - всего 29 иерархов

(хотя, надобно заметить, не на всех заседаниях присутствовали все). В числе

этих иерархов находились представители от всех главных самостоятельных

церквей православного Востока, не говоря уже о множестве архимандритов,

игуменов и других духовных лиц не только русских, но и иноземцев. Очень

естественно, что такой Собор в сравнении со всеми прежними называется

Большим Собором2.

Особое значение он имел по отношению к тем Соборам, которые происходили в

Москве в последние двенадцать лет и рассуждали то об исправлении церковных

книг, то об оставлении Никоном патриаршей кафедры, то о появившемся в

Церкви расколе. Все эти Соборы нашли для себя в Большом Соборе не только

подкрепление, но и разъяснение, дополнение, как бы завершение. Он

окончательно решил вопросы и о патриархе Никоне, и о новоисправленных при

__________________________________________________

1 Митр. Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. СПб: Изд.

Л.С. Яковлевой, 1994 г.

2 См. Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2, гл. 2.

нем книгах, и о появившемся вследствие исправления книг расколе, а вместе

решил и некоторые другие вопросы для исправления разных противоречий и

недостатков в Русской Церкви, и для ее дальнейшего благоустройства.

Главная цель, для которой приглашены были в Москву Восточные патриархи,

состояла в соборном суде над патриархом Никоном. Всего собраний Собора для

суда над Никоном было восемь: три - предварительных, или подготовительных,

четыре - посвященных самому суду над Никоном (два - суду заочному и два -

суду в присутствии подсудимого) и одно - заключительное, на котором

происходило только объявление и исполнение судебного приговора1.

О соборном суде над Никоном сохранилась современная запись, составленная

царскими дьяками: о первых заседаниях Собора только краткая, а о

последующих и краткая и довольно подробная. Дополнениями к этой записи, и

как бы пояснениями ее, могут служить, с одной стороны, сказания одного из

присутствовавших на Соборе - Паисия Лигарида, хотя, к сожалению, о двух из

первых заседаний он говорит смешанно, без соблюдения хронологии; а с другой

- сказания дьяка Шушерина, который хотя и не присутствовал на Соборе, писал

о нем только по слухам, спустя около пятнадцати лет, и не скрывает своего

пристрастия к Никону, но также сообщает некоторые любопытные подробности.

Сохранились еще некоторые подлинные документы, относящиеся к судебному делу

Никона, и краткие современные сказания и заметки о нем.

Собор 1666 г. осудил Никона по правилам св. апостолов, лишил

святительского сана, сделал простым монахом и сослал в Белозерский

Ферапонтов монастырь. Никон был признан виновным по следующим обвинениям:

а) "патриаршеского престола отрекся с клятвою и отошел без всякой

правильной вины, сердитуя на великого государя"; б) " писал ко Вселенскому

Константинопольскому патриарху Дионисию, что на Руси престало соединение с

св. Восточною Церковию, и от благословения святейших Вселенских патриархов

отлучились, и приложились к Западному Костелу, и тем святую православную

(Русскую) Церковь обругал, и благочестивого государя царя и великого князя

Алексея Михайловича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержца, и

весь священный Собор, и всех православных христиан обесчестил, и назвал

всех еретиками"; в) "истинных православных патриархов бесчестил, называл не

патриархами и правила соборные Церкви называл ложными, и враками, и будто

еретики их печатали"; г) "Коломенского епископа Павла без Собора, вопреки

правил изверг, и обругал, и сослал в ссылку, и там его мучил, и он пропал

безвестно - и то извержение вменится в убийство".

Объявив Никону его вины, патриархи, замечает современная запись, "велели

ему идти на подворье и быть там до указу"2.

Приговор, произнесенный над Никоном, был только словесный и указывал лишь

главные его вины. Необходимо было, чтобы приговор был изложен в письменном

виде, с возможной полнотой определял виновность Никона и подписан был всеми

членами Собора. И патриархи еще перед выходом с последнего заседания дали

приказ написать соборный приговор этот на двух языках, греческом и русском.

Когда приговор был написан по-гречески и по-русски, 12 декабря3, состоялось

восьмое, и последнее, собрание Собора. Все архиереи и прочие духовные особы

собрались не в столовой избе государя, а в кельях патриархов, в Чудовом

монастыре, куда переехали они с прежней своей квартиры, с Кирилловского

подворья, еще 25 ноября4. Царь уже не присутствовал на этом собрании.

Патриархи послали позвать Никона, а сами со всеми духовными и светскими

лицами отправились в церковь Благовещения Пресвятой Богородицы. Здесь все

архиереи, уже одетые в мантии, возложили на себя епитрахили, омофоры и

митры, а архимандриты и игумены облачились в свои священные одежды. Как

только вошел Никон в церковь, сделал поклонение иконам и по обычаю

присутствующим в церкви, патриархи, совершив со всем духовенством краткое

молебствие, приказали читать соборный приговор, или "Объявление о

низложении Никона". Сначала приговор прочитан был по-гречески пресвитером и

экономом великой Церкви Антиохийской Иоанном, а потом прочитан был

громогласно по-русски Рязанским архиепископом Иларионом. Слушая последнее

чтение, Никон, замечает Лигарид, по временам ворчал и подсмеивался. В этом

письменном приговоре вины Никона указаны были подробнее и обстоятельнее,

нежели прежде в приговоре словесном, и именно следующие: 1) Никон сам

сложил с себя все архиерейское облачение среди великой Церкви, вопя: "Я

более не ______________________________________________

1 См. об этом Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2, гл.

3.

1 См. Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2, гл. 3.

патриарх Московский и не пастырь, а пасомый и недостойный грешник"; потом с

великим гневом и поспешностью отошел и оставил свою кафедру и вверенную ему

паству самовольно, без всякого понуждения и нужды, увлекаясь только

человеческою страстью и чувством мщения к некоему члену синклита,

ударившему его патриаршего слугу и прогнавшему от царской трапезы. 2)

Никон, хотя с притворным смирением удалился в созданный им монастырь будто

бы на безмолвие, на покаяние и оплакивание своих грехов, но и там (вопреки

2-му правилу Собора, бывшего во храме святой Софии) совершал все

архиерейское и рукополагал невозбранно и назвал тот свой монастырь Новым

Иерусалимом и разные места в нем Голгофою, Вифлеемом, Иорданом, как бы

глумясь над священными названиями, а себя хищнически величал патриархом

Нового Иерусалима. 3) Хотя совершенно оставил свою кафедру, но коварно не

допускал быть на ней иному патриарху, и государь, архиереи и синклит,

понимая это лукавство, не осмеливались возвести на Московский престол иного

патриарха, да не будут разом два патриарха, один вне столицы, другой

внутри, и да не явится сугубое разноначалие, что и заставило государя

пригласить в Москву Восточных патриархов для суда над Никоном. 4)

Анафематствовал в неделю православия местных архиереев без всякого

расследования и соборного решения и двух архиереев, присланных к нему от

царя, назвал одного Анною, другого Каиафою, а двух бывших с ними царских

бояр - одного Иродом, другого Пилатом. 5) Когда был позван нами,

патриархами, на Собор дать ответ против обвинений, то пришел не смиренным

образом и не переставал осуждать нас, говоря, что мы не имеем своих древних

престолов, а обитаем и скитаемся, один в Египте, другой в Дамаске. 6) Наши

суждения, изложенные в свитке четырех патриархов против его проступков, и

приведенные там святые правила называл баснями и враками; отвергал вообще

вопреки архиерейской присяге правила всех Поместных Соборов, бывших в

православной Церкви после Седьмого Вселенского Собора, а наши греческие

правила с великим бесстыдством именовал еретическими потому только, что они

напечатаны в западных странах. 7) В грамотах своих к четырем Восточным

патриархам, попавших в руки царя, писал, будто христианнейший самодержец

Алексей Михайлович есть латиномудреник, мучитель, обидчик, Иеровоам и Озия.

8) В тех же грамотах писал, будто вся Русская Церковь впала в латинские

догматы и учения, а особенно говорил это о Газском митрополите Паисии,

увлекаясь чувством зависти. 9) Низверг один, без Собора, Коломенского

епископа Павла и, рассвирепев, совлек с него мантию и предал его тягчайшему

наказанию и биению, от чего архиерею тому случилось быть как бы вне разума,

и никто не видел, как погиб бедный, зверями ли растерзан или впал в реку и

утонул. 10) Даже своего отца духовного велел безжалостно бить и мучить

целые два года, вследствие чего он сделался совершенно расслабленным, как

то мы сами видели своими глазами, и, живя в Воскресенском монастыре, многих

людей, иноков и бельцев, наказывал градскими казнями, приказывая одних бить

без милости кнутами, других палками, третьих жечь на пытке, и многие от

того умерли, как свидетельствуют достоверные свидетели. "Узнав из всего

этого, - продолжали патриархи вместе со всем Собором в своем приговоре, -

что Никон действовал не по-архиерейски и с кротостию, а неправедно и

тиранически, мы на основании канонов святых апостолов и святых Соборов,

Вселенских и Поместных, совершенно низвергли его от архиерейского сана и

лишили священства, да вменяется и именуется он отныне простым монахом

Никоном, а не патриархом Московским, и определили назначить ему

местопребывание до конца его жизни в какой-либо древней обители, чтобы он

там мог в совершенном безмолвии оплакивать грехи свои"1.

По прочтении приговора патриархи велели через переводчика Никону,

чтобы он снял с себя клобук с жемчужным серафимом, но Никон не согласился.

Тогда Александрийский патриарх как судья вселенский тихо подошел к Никону и

сам снял с головы его патриарший клобук, а надел на нее простой клобук,

который снял с находившегося вблизи греческого монаха. Потом сняли

патриархи с Никона и «сребропозлащенную» панагию, украшенную жемчугом и

другими драгоценными камнями, и Никон сказал: "Возьмите все это себе,

бедные пришельцы, и разделите на ваши нужды". Но патриархи не взяли, а

передали как клобук, так и панагию Никона стоявшему при нем монаху Марку.

"Возьмите и мою мантию, если желаете", - сказал Никон. "Следовало бы, -

отвечали ему, - снять с тебя теперь же и архиерейскую мантию, но по

сильному ходатайству великого государя дозволяем тебе носить ее, пока не

прибудешь в назначенную тебе для жительства обитель". Т. е. мантии и посоха

не взяли у Никона, "страха ради всенародного".

________________________________________________

1 См. об этом Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2, гл.

3.

жительства обитель". Т. е. мантии и посоха не взяли у Никона, "страха ради

всенародного". Наконец, объявив ему, что он уже не патриарх, а простой инок

и должен идти на место своего покаяния в Ферапонтову обитель в Белозерских

пределах, отпустили его из церкви.

Выходя из церкви, в которой выслушал соборный приговор над собою,

Никон говорил вслух народа, толпившегося вокруг: "Погибла ты, правда,

господствует ложь; не следовало тебе, Никон, так смело говорить правду царю

и боярам, а льстить бы им и угождать, и ты не дожил бы до такого

осуждения"1.

Собор 1666 – 1667 годов, осудив патриарха Никона, утвердил его

реформы, в том числе реформу духовного суда.

После долгих лет ссылки, патриарх Никон скончался в 1681 году2. С

него было снято восточными патриархами запрещение, и он был погребен

архиерейским чином в присутствии царя.

10. Заключение.

Итак, что же привело к столь серьезным переменам в Русской Церкви?

Непосредственным поводом для Раскола послужила книжная реформа, но причины,

настоящие, серьезные, лежали гораздо глубже, коренясь в основах русского

религиозного самосознания.

Религиозная жизнь Руси никогда не застаивалась. Обилие живого церковного

опыта позволяло благополучно решать самые сложные вопросы в духовной

области. Наиболее важными из них общество безоговорочно признавало

соблюдение исторической преемственности народной жизни и духовной

индивидуальности России, с одной стороны, а с другой - хранение чистоты

вероучения независимо ни от каких особенностей времени и местных обычаев.

Незаменимую роль в этом деле играла богослужебная и вероучительная

литература. Церковные книги из века в век являлись той незыблемой

материальной скрепой, которая позволяла обеспечить непрерывность духовной

традиции. Поэтому неудивительно, что по мере оформления единого

централизованного Русского государства вопрос о состоянии книгоиздания и

пользования духовной литературой превращался в важнейший вопрос церковной и

государственной политики.

Не удивительно, что, стремясь к унификации русской церковной

богослужебной сферы, и полному равенству с восточной Церковью, патриарх

Никон решительно взялся за исправление богослужебных книг по греческим

образцам. Это-то и вызвало наибольший резонанс. Русские люди не хотели

признавать «нововведения», происходившие от греков. Изменения и дополнения,

внесенные переписчиками в богослужебные книги, и обряды, доставшиеся им по

наследству от предков, настолько укоренились в сознании людей, что

принимались уже за истинную и священную правду.

Нелегко было проводить реформу в условиях сопротивления большой части

населения. Но дело осложнилось, главным образом, тем, что Никон использовал

церковную реформу, в первую очередь, для усиления собственной власти. Это

также послужило причиной для возникновения его ярых противников и раскола

общества на два враждующих лагеря.

Для устранения поднявшейся в стране смуты, был созван Собор (1666-1667

годов). Этот собор осудил Никона, но признал–таки его реформы. Значит, не

таким уж патриарх был грешником и предателем, каким старались его выставить

старообрядцы.

Тот же Собор 1666-1667 гг. вызвал на свои заседания главных

распространителей Раскола, подверг их "мудрствования" испытанию и проклял

как чуждые духовного разума и здравого смысла. Некоторые раскольники

подчинились материнским увещеваниям Церкви и принесли покаяние в своих

заблуждениях. Другие - остались непримиримыми.

Таким образом, религиозный Раскол в русском обществе стал фактом.

Определение собора, в 1667 году положившего клятву на тех, кто из-за

приверженности неисправленным книгам и мнимо-старым обычаям является

противником Церкви3, решительно отделило последователей этих заблуждений от

церковной паствы... Раскол долго еще тревожил государственную жизнь Руси.

Восемь лет (1668 – 1676 гг.) тянулась осада Соловецкого монастыря, ставшего

оплотом старообрядчества4. По взятии обители виновники бунта были наказаны,

изъявившие покорность __________________________________________________

1,2,3,4 См. об этом Митр. Макарий, История русской церкви. Т. V, отдел 2,

гл. 3.

Церкви и царю - прощены и оставлены в прежнем положении. Через шесть лет

после того возник раскольнический бунт в самой Москве, где сторону

старообрядцев приняли, было, стрельцы под начальством князя Хованского.

Прения о вере, по требованию восставших, проводились прямо в Кремле в

присутствии правительницы Софии Александровны и патриарха.

Стрельцы, однако, стояли на стороне раскольников всего один день. Уже на

следующее утро они принесли царевне повинную и выдали зачинщиков. Казнены

были предводитель старообрядцев поп-расстрига Никита Пустосвят и князь

Хованский, замышлявшие поднять новый мятеж.

На этом прямые политические следствия Раскола заканчиваются, хотя

раскольничьи смуты долго еще вспыхивают то тут, то там - по всем необъятным

просторам русской земли. Раскол перестает быть фактором политической жизни

страны, но как душевная незаживающая рана - накладывает свой отпечаток на

все дальнейшее течение русской жизни.

Как явление русского самосознания, Раскол может быть осмыслен и понят лишь

в рамках православного мировоззрения, церковного взгляда на историю России.

В каком-то смысле "избыток благочестия" и "ревность не по разуму" можно

назвать среди настоящих причин Раскола, открывающих его религиозный смысл.

Общество раскололось в зависимости от тех ответов, которые давались на

волновавшие всех, всем понятные в своей судьбоносной важности вопросы:

— Соответствует ли Россия ее высокому служению избранницы Божией?

— Достойно ли несет народ русский "иго и бремя" своего религиозно-

нравственного послушания, своего христианского долга?

— Что надо делать, как устроить дальнейшую жизнь общества, дабы обезопасить

освященное Церковными Таинствами устроение жизни от разлагающего,

богоборческого влияния суетного мира, западных лжеучений и доморощенных

соглашателей?

В напряженных раздумьях на эти темы проходил весь XVII век. Из пламени

Смуты, ставшей не только династическим кризисом, политической и социальной

катастрофой, но и сильнейшим душевным потрясением, русский народ вышел

"встревоженным, впечатлительным и очень взволнованным". Временной

промежуток между Смутой и началом Петровских реформ стал эпохой потерянного

равновесия, неожиданностей и громогласных споров, небывалых и неслыханных

событий.

Этот драматический век резких характеров и ярких личностей наиболее

проницательные историки не зря называли "богатырским" (С. М. Соловьев)1.

Неверно говорить о "замкнутости", "застое" русской жизни в семнадцатом

столетии. Напротив, то было время столкновений и встреч как с Западом, так

и с Востоком — встреч не военных или политических, которые Руси издавна

были не в новинку, а религиозных, "идеологических" и мировоззренческих.

"Историческая ткань русской жизни становится в это время как-то особенно

запутанной и пестрой, - пишет протоиерей Лев Лебедев, - И в этой ткани

исследователь слишком часто открывает совсем неожиданные нити... Вдруг

показалось: а не стал ли уже и Третий Рим царством диавольским, в свой

черед... В этом сомнении исход Московского царства. "Иного отступления уж

не будет, зде бо бысть последняя Русь"... В бегах и нетях, вот исход XVII

века. Был и более жуткий исход: "деревян гроб сосновый", гарь и сруб..."2.

А митрополит Иоанн пишет: "Многочисленные непрерывные испытания утомили

народ. Перемены в области самой устойчивой, веками незыблемой - религиозной

- стали для некоторых умов искушением непосильным, соблазном гибельным и

страшным. Те, у кого не хватило терпения, смирения и духовного опыта,

решили - все, история кончается. Русь гибнет, отдавшись во власть слуг

антихристовых. Нет более ни царства с Помазанником Божиим во главе, ни

священства, облеченного спасительной силой благодати. Что остается? -

Спасаться в одиночку, бежать, бежать вон из этого обезумевшего мира - в

леса, в скиты. Если же найдут - и на то есть средство: запереться в крепком

срубе и запалить его изнутри, испепелив в жарком пламени смолистых бревен

все мирские печали... Настоящая причина Раскола - благоговейный страх: не

уходит ли из жизни благодать? Возможно ли еще спасение, возможна ли

осмысленная, просветленная жизнь? Не иссяк ли церковный источник живой воды

- покоя и мира, любви и

____________________________________________________

1 См. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. СПб., 1896 г.

Кн. 2.

2 См. Протоиерей Георгий Флоровский. Пути русского богословия. YMCA-Press,

1983 г.

милосердия, святости и чистоты? Ведь все так изменилось, все сдвинулось со

своих привычных мест. Вот и Смута, и книжная справа подозрительная... Надо

что-то делать, но что? Кто скажет? Не осталось людей духовных, всех

повывели! Как дальше жить? Бежать от жгучих вопросов и страшных недоумений,

куда угодно бежать, лишь бы избавиться от томления и тоски, грызущей

сердце... В этом мятежном неустройстве — новизна Раскола. Ее не знает

древняя Русь, и "старообрядец" на самом деле есть очень новый душевный тип.

Воистину, глядя на метания Раскола, его подозрительность, тревогу и

душевную муку (ставшую основанием для изуверства самосжигателей),

понимаешь, сколь страшно и пагубно отпадение от Церкви, чреватое потерей

внутреннего сердечного лада, ропотом и отчаянием. Все претерпеть, отринуть

все соблазны, пережить все душевные бури, лишь бы не отпасть от Церкви,

только бы не лишиться ее благодатного покрова и всемогущего заступления —

таков религиозный урок, преподанный России тяжелым опытом Раскола"1.

Трудно, да наверно и невозможно однозначно сказать, что же стало

причиной раскола – кризис в религиозной или в светской сфере. Наверняка, в

Расколе соединились обе эти причины. Так как общество не было однородным,

то, соответственно, различные его представители защищали различные

интересы. Отклик своих проблем в Расколе нашли разные слои населения: и

крепостные крестьяне, которые обрели возможность выразить протест

правительству, становясь под знамя защитников старины; и часть низшего

духовенства, недовольная силой патриаршей власти и видевшая в ней лишь

орган эксплуатации; и даже часть высшего духовенства, желавшая пресечь

усиление власти Никона. А в конце XVII века в идеологии Раскола важнейшее

место стали занимать обличения, вскрывавшие отдельные социальные пороки

общества. Некоторые идеологи Раскола, в частности Аввакум и его соратники,

перешли к оправданию активных антифеодальных выступлений, объявляя народные

восстания небесным возмездием царской и духовной власти за их действия.

Словом, ни один историк пока не представил объективной точки зрения

на Раскол, которая бы охватывала все тонкости жизни русского народа в XVII

веке, повлиявшие на церковную реформу. Мне тем более трудно утверждать что-

то определенное по этому поводу, но я все-таки склоняюсь к мнению, что

истинной причиной Раскола Русской Православной Церкви было стремление его

главных действующих лиц с обеих сторон захватить власть любыми путями.

Последствия, отразившиеся на всем течении жизни в России, их не волновали,

главное для них было – сиюминутная ВЛАСТЬ!

__________________________________________________

1 См. Митрополит Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания.

СПб.: Изд. Л.С. Яковлевой, 1994 г.

12. Список использованной литературы.

1. Акты Исторические. СПб, 1842 г. Т. V.

2. Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. Спб. 1869

г.

3. Аристов Н.Я. Устройство раскольничьих общин. Библиотека для чтения, 1863

г.

4. Барсков Я.Л. Памятники первых лет русского старообрядства. СПб, 1912 г.

5. Бороздин А.К. Протопоп Аввакум. Очерк из истории умственной жизни

русского общества в XVII веке. 2-е издание, дополненное и исправленное.

СПб, изд. Суворина. 1900 г.

6. Бушуев, История государства Российского. Историко-библиографические

очерки. М.: Книжная палата, 1994 г. Кн. 2.

7. Великая Советская Энциклопедия.

8. Гиббенет Н. Историческое исследование дела Патриарха Никона. СПб, 1882-

1884 г. Т. I-II.

9. Зелинский Ф.Ф..

10. Илларион Троицкий, архимандрит. Христианства нет без церкви. М.: Школа-

пресс, 1996 г.

11. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Сергиев Посад,

1909-1912 гг. Т. I-II.

12. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления

церковных обрядов. Вып. I. М., 1887 г.

13. Карамзин Н.М. История государства Российского. Калуга: Золотая аллея,

1993 г.

14. Карташев. История Русской православной церкви. Очерки по истории

русской церкви. М.: Терра, 1992 г. Кн. 2.

15. Ключевский В.О. Русская история. Полный курс в 3-х книгах. М.: Мысль,

1993 г. Кн. 2.

16. Костомаров Н.И. Раскол. Исторические монографии и исследования. М.:

Чарли, 1994 г.

17. Материалы для истории раскола (за первое время его существования). М.,

1875 г. Т. 1.

18. Митрополит Макарий. История русской церкви. Т. V, отдел 2.

19. Митрополит Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания.

СПб.: Изд. Л.С. Яковлевой, 1994 г.

20. Мордовцев Д.Л. За чьи грехи? Великий раскол. М.: Правда, 1990 г.

21. Мякотин В.А. Протопоп Аввакум. Его жизнь и деятельность. Биографический

очерк. Пг. Изд. и тип. Задруга, 1917 г.

22. Николин Алексей (священник). Церковь и государство. (История правовых

отношений). М.: Изд. сретенского монастыря, 1997 г.

23. Никольский Н.М. История русской церкви. М.-Л., 1913 г.

24. Орлов А.С., Георгиев В.А., Георгиева Н.Г., Сивохина Т.А. Хрестоматия по

истории России с древнейших времен до конца наших дней. Учебное пособие.

М.: Проспект, 1999 г.

25. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. Петроград, 1915 г.

26. Протоиерей Георгий Флоровский. Пути русского богословия. YMCA-Press,

1983 г.

27. Протоиерей Лев Лебедев. Десять московских патриархов.

28. Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и

другие его сочинения. Иркутск: Восточно0сибирское кн. изд., 1979 г.

29. Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и

другие его сочинения (Сост. Сарафанова Н.С.). М.: Гослитиздат, 1960 г.

30. Робинсон А.Н. Житие Аввакума и Епифания. ТОДРЛ, М.-Л., 1962 г.

31. Робинсон А.Н. Творчество Аввакума и общественное движение в конце XVII

в. ТОДРЛ, М.-Л., 1962 г.

32. Ростовский Д. Розыск о раскольнической брыжской вере. М.: 1745 г.

33. Смирнов П.С. Внутренние вопросы в расколе в XVII в. СПб.,1898 г.

34. Смирнов П.С. История русского раскола старообрядчества. СПБ., 1895 г.

35. Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти

XVIII в. СПБ., 1909 г.

36. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. СПб., 1896 г. Кн. 2,

т. VI-X.

37. Соловьев С.М. Чтения и рассказы по истории России. М.: Правда, 1989 г.

38. Субботин Н. Дело патриарха Никона. Историческое исследование по поводу

XI части Истории России профессора Соловьева с приложением актов и бумаг,

относящихся к этому делу. М.: тип. Грачева и Ко, 1862 г.

39. Тихомиров М.Н. Источниковедение СССР. М.: Соцэкгиз, 1962 г.

40. Фармаковский В. О противогосударственном элементе в расколе. Отеч.

Записки, 1866 г., декабрь.

41. Филарет Дроздов, митрополит. О государстве. Тверь, 1992 г.

42. Шушерин Иоанн. Известие о рождении и воспитании и о житии Святейшего

Никона Патриарха Московского и Всея России. М., 1871 г.

43. Щапов А.П. Земство и раскол. СПб., 1861 г.

44. Щапов А.П. Русский раскол старообрядства, рассматриваемый в связи с

внутренним состоянием русской церкви и гражданственности в XVII в. и

первой половине XVIII в. СПБ., 1906 г. Ч. 1.

Страницы: 1, 2, 3