Исторические взгляды Н.В. Шелгунова

Исторические взгляды Н.В. Шелгунова

Наньюэ прекратило свое существование) и лишь при императоре Венди

наладились. №

Коренные перемены требовали разработки новых реформ. Отказываясь от

старых истин, Ши-хуан-ди не подготовил им равноценной замены, то есть желая

изменить суть, император не желал менять форму правления, в результате,

оставив после себя более жесткую доктрину власти. Современные китайские

историки считают империю Цинь деспотической феодальной монархией.

Далее Шелгунов пишет о деятельности императора Вен-ди, отводя ему

немаловажную роль, хотя, например, современные авторы определили для него

другое место.

«С царствованием Вен-ди (194 до 188 года до Р.Х.) началась эпоха

литературного возрождения…», пишет Шелгунов. Первоначально император

приказал восстановить старые книги, чем заслужил уважение всего народа. Ни

один правитель не мог сравниться с Вен-ди по почитанию, так приближенные

любили своего императора. Император отвечал взаимностью своему народу, он

отменил «налог на соль и половину обыкновенных податей, он приказал, чтобы

бедных стариков каждой провинции содержали на общественный счет». Также Вен-

ди написал множество манифестов, обращенных к народу, в содержании которых

видно насколько высоки его нравственность и чувства, побуждающие оказывать

помощь народу. Он первым показал пример умеренности, не окружал

себя роскошью, старался ввести в обиход простоту без лишней

блистательности,

1. Итс Р.Ф., Смолин Г.Я. Очерки истории Китая с древнейших времен до

середины XVII в. Л., 1961г.

которая была присуща правлению Ши-хуан-ди. Своих жен и даже императрицу

заставил носить платья из разноцветных материй, украшением являлось шитье.

(В современной литературе дата правления Вен-ди – 179-157 год до н.э.)

Для сохранения хронологической точности нужно упомянуть, что после

императора Вен-ди правил Цзин-ди (156-141 год до н.э.).

Не менее значительным было правление императора – У-ди, продолживше-

го начинания Вен-ди в области древних знаний и выбора доктрины власти. Он

приблизил к двору знаменитых историков и литераторов, почитал древние

традиции. Также из «ста школ» в качестве официальной идеологии император

выбрал конфуцианство, то есть произошло фактическое становление Цзин сюэ –

каноноведения. Каноноведение вошло в идеологический инструментарий

империи, в котором конфуцианские каноны составили основу системы

образования и подготовки административных кадров, а литературные памятники

и даже официальные документы оценивались с точки зрения сообразности

канонам и по содержанию, и по форме. Цзин сюэ отражало процессы изменения

идеологических доктрин, связанные с социально-политическим состоянием

общества, ход эволюции философской и общественно-политической мысли.

Как и Яо, У-ди, на важные общественные должности назначал лишь

способных и достойных лиц, вне зависимости от их происхождения и знатности.

До правления, У-ди в Китае существовал закон майората, то есть такая форма

наследования при которой вся власть и имущество отца переходят по

наследству старшему сыну. Император посчитал этот закон несправедливым,

потому как младшие сыновья после наследования старшим братом всего

имущества, ставились в «положение близкое к нищете», У-ди, уничтожил этот

закон.

Наибольшую известность во времена правления У-ди получил чиновник и

ученый Тунчуншу, предоставивший на суд императору «три рассуждения об

искусстве управления». Суть этих рассуждений сводилась к тому, что

спокойствие и добродетель, законопослушание народа в первую очередь зависят

от самого императора, а народ лишь повторяет его деяния.

При императоре У-ди Ханьская империя начинает большие завоевательные

походы, именно в это время, в 111 году до н.э., в области Линнань огромная

армия наносит поражение государству Наньюэ. Традидионно принято считать,

что столетний Чжао То погиб в бою.

Сама история Китая говорит нам о высокой нравственности и добродетели

своих правителей, хотя и среди них было немало тиранов. Некоторые избирали

для своих зверств людей низкого сословия, а другие из высшего сословия.

Например, Ван-Ман (9-23 год н.э.)издевался над своими приближенными, над

знатными китайцами. В день он мог казнить по нескольку сотен человек

среднего и высшего сословия. «…С одной стороны, китайские императоры

поражают своим величием и своими добродетелями, не представляющими ничего

подобного в истории других народов, зато и безумие китайских владык

доходило иногда до такого размера, какого не знает Европа», так писал

Николай Васильевич Шелгунов. Сквозь всю историю Китая, как бы перемежаясь,

наряду с добродетельными государями прошли и императоры, прославившиеся

тиранией и зверствами, оставившими свой кровавый след в воспоминаниях

народа. Не зря китайские философы считали, что роскошь ведет «к порче

нравов, разврату и к глубокому падению народа».

Главной особенностью Китайской цивилизации от других является её

поклонение традициям. Философы Китая, в отличии от древнегреческих больше

занимались политическими вопросами. При всем многообразии школ в истории

древней китайской философии их объединяло стремление к централизации

государства. Они внушали народу философию морали, т.е. подчиненности, т.к.

считали её единственно верной и доступной для разума всех китайцев. В своих

наставлениях Конфуций, Лао-цзы и другие философы воспевали, церемонии,

внешние обрядности, они считали что, что высокая мораль поможет сделать

действительность лучше.

Вот пять основных добродетелей, которые как считал Конфуций необходимо

исполнять:

«…гуманность, т.е. всеобщую любовь между всеми людьми без различия;

справедливость, дающая каждому лицу должное ему, не благоприятствуя

одному перед другим;

подчинение установленным священным обрядам и существующим

обычаям, для того, чтобы те, кто составляет общество, имели бы одну манеру

жизни и подвергались всем выгодам и невыгодам;

прямодушие, т.е. та прямота ума и сердца, которая заставляет искать во

всем правды и желать её;

искренность, т.е. та откровенность и открытость сердца, смешанная с

доверчивостью, которая исключает всякое притворство, всякую утайку, как в

поведении, так и в словах…»

Как считал Николай Васильевич Шелгунов, мораль подавляла личность, не

позволяя задуматься над самой сутью жизни, улучшением социального положения

народа, общественных отношений.

«Вся история Китая есть практическое противоречие теоретическому

учению Лао-цзы, который сказал, что если правительство страны не заставляет

народ чувствовать свои действия тираническими, гнетущими мерами, то народ

живет в довольствии и изобилии; если же напротив, правительство устремляет

постоянно на народ тираническое, инквизиторское око, то народ впадает в

бедность и нищету». Философия Лао-цзы осталась непонятой и непризнанной

народом. Считалось, что Конфуций продолжатель дела Чжоу-гуна (11 в. до

н.э.) и главным образом историк следовательно, конфуцианство добросовестно

«передаёт» древнюю мудрость, не внося ничего от себя.

Восстания в эпоху первобытнообщинного строя были крайне редки.

Несмотря на все трудности своего положения, постоянное повышение налогов и

увеличение их количества народ продолжал повиноваться, хотя, в сущности,

для высшего сословия был лишь источником, причем неиссякаемым источником

прибыли. Простолюдины предпочитали лишить себя жизни, нежели умереть

«продолжительной и мучительной голодной смертью».

Все что имели крестьяне, это три четверти десятины на одну семью,

причем, на этом клочке земли им нужно было произвести все необходимое для

жизни. Нищета в Китае имела огромные размеры, нищие от голода могли умирать

десятками на улицах, возле домов знати. Богатые и знатные китайцы как бы не

замечали происходящего вокруг них, считали это нормой жизни бедняков. Ни

один из них не оказал помощи нищему, а нищие, зная равнодушие верхов ни о

чем, не просили и сами брали то, что хотели грабежами и убийствами.

Нападения совершались даже на очень знатных мандаринов, при свидетелях,

причем свидетели не оказывали помощи, и не доносили власти о случившемся

преступлении. Таковы были законы Китая, государства, в котором гласность и

общественное мнение не имели возможности обнаружить себя. Наушничество и

донос являлись единственными средствами «узнать о неправде и

злоупотреблениях частных лиц». Догмы, воспеваемые учеными китайцами

гласили, – моральные принципы – это единственное средство утверждения

порядка.

Китайские нищие представляли самостоятельный слой общества, во главе

которого стояли король и его министры. Своего рода государство в

государстве, с особыми законами и обычаями.

С другой стороны, уголовное законодательство Китая занимало

главенствующее место в законодательной системе. «Китайские законы во все

времена отличались большой строгостью», так писал Шелгунов. В области

изощренности наказаний, пожалуй, ни одна культура не имеет аналогов.

В процессе многовековых изменений система наказаний постоянно

менялась, становясь более гуманной. Существовало пять родов наказаний:

«наказание кнутом или маленькими бамбуковыми палочками, наказание палками,

ссылка временная, ссылка вечная и смертная казнь». Особое внимание

уделялось смертным приговорам. «Уголовный закон признает десять главных

преступлений, которые он наказывает с особой жесткостью: возмущение или,

вернее, нарушение законов, гарантирующих общественную безопасность и

произведение земли. Разбой, состоящий в покушении разрушать храмы,

гробницы, дворцы императорские. Побег, или оставление своей родной страны

для земли иностранной. Отцеубийство. Убийство семейства или многих лиц

одного семейства. Святотатство. Отсутствие сыновней любви. Раздор в

семействе. Кровосмешение…». Решение о смертной казни выносилось только

после тщательной проверки верховным судом, также верховный суд

предварительно проверял правильность вынесения приговоров провинциальных

судов. Эта достаточно длительная процедура, скорее всего, была утомительной

для обвиняемых, но дополнительные исследования иногда приводили к вынесению

оправдательного приговора. Возможно, скрупулезность связана с такой

особенностью, как отсутствие у, обвиняемого правозащитника. Он должен был

сам себя защищать. Приговор, естественно выносился судьёй.

Один день в году назначался императором для исполнения смертных

приговоров по всей стране. Этот день принято было считать праздником,

работать запрещалось, народ толпами собирался в городах смотреть казни.

В своем труде Николай Васильевич Шелгунов, описал данный период

истории Китая, рассматривая политическое устройство, социальное и

экономическое положение народа, и обращая внимание в первую очередь на

личностные качества правителей, следуя личному избирательному принципу.

«Китай сложился потому, что ему никто не мешал; подле него не было

соседей, которые могли бы его поглотить». То есть, четыре тысячи

пятисотлетнее существование Китая в изоляции, без вмешательства иностранных

государств позволяет патриархальной форме правления находиться без

существенных изменений огромный период времени.

II История России в творчестве Н.В.Шелгунова

2.1 Оценка исторического развития допетровской Руси.

Историю России Н.В.Шелгунов делил на две эпохи: «допетровскую Русь» и

послепетровскую или «новую». Хотя некоторые публицисты умеренно-

демократического толка выделяли также «новейшую» эпоху в истории России,

которая, по их мнению, наступила после отмены крепостного права. Но

Н.В.Шелгунов считал такое мнение поспешным и необоснованным. «Ясно, что это

время какое-то особенное, более новое», писал он, однако его нельзя считать

рубежом «новейшей» истории России, сторонники подобной точки зрения, «не

разъяснив себе сущности всех свершившихся исторических явлений», «увидели в

отдельных моментах то, чего в них нет, и отдельные фазисы одного

продолжающегося до сих пор периода приняли за несколько периодов»№.

Наряду с делением истории России на «допетровскую» и «новую» Шелгунов

выделял также древний, удельно-вечевой периоды, период татаро-монгольского

ига, период укрепления и развития Московского государства, «эпоху

петровских реформ», «петербургский» и «дворцовый» период, то есть период

дворцовых переворотов, «екатерининский» и «александровский» периоды.І

Наиболее актуальной проблемой данного периода отечественной истории

Н.В.Шелгунов считал вопрос о судьбах русской общины. Эволюцию общины он

связывал с появлением частнособственнического землевладения. Причиной

появления этого института считал военные вторжения чужеземных завоевателей,

сопровождавшиеся захватами у общин их пашен, пастбищ, лесов и обложение

членов покоренной общины данью, а также причиной являлись и внутренние

проблемы.

1. Н.В.Шелгунов. Соч., 3-е изд., т. 1 с. 57, 60

2. См.: Н.В.Шелгунов. Россия до Петра I Соч., 3-е изд., т. 1

Вопрос о происхождении древнерусского государства Н.В.Шелгунов

связывал с призванием варяжских князей славянами для третейского суда

внутренних междоусобиц славянских общин, но он не был приверженцем

норманнской теории и вкладывал в нее иное по сравнению с норманистами

содержание. Так, Н.В.Шелгунов неоднократно подчеркивал, что насаждаемая

варяжскими князьями власть оказалась направленной против самих же славян,

эта власть была олицетворением «теории преобладания», «теории насилия,

оправдывающей всякий деспотизм и обвиняющий все слабое»№.

Н.В.Шелгунов рассматривая государство как исторический институт,

возникающий с появлением частной поземельной собственности и служащий

интересам владельцев этой собственности, указывал, что становление и

развитие древнерусского государства так же, как становление любого другого

европейского государства, протекало в борьбе большинства общинного

населения с частновладельческим меньшинством, ибо политика, проводимая

последним, носила ярко выраженный антинародный характер, что естественно

вызывало сопротивление со стороны народных масс.

Анализируя историю России, Шелгунов приходил к выводу, что

особенности нашего исторического развития обусловлены определенным

географическим положением, в силу которого Россия довольно легко

присоединяет к себе земли и получает, наконец огромную территорию.

Громадность же пространств и объясняет те исторические явления, которые по

его мнению, Западной Европе свойственны не были. Протяженность страны

считает он, обычно объясняют ее равнинной поверхностью, то есть отсутствием

естественных географических преград. Но исторический опыт показывает, что

при острой необходимости они все же преодолеваются, а отсутствие таковых не

влечет за собой слияния государств. Например, пишет Шелгунов, Россия и

Восточная Пруссия лежат в одной равнине, естественных границ не имеют, но

не

1. Шелгунов Н.В. Лукавое своекорыстие. Дело, 1869г. № 2, отд. II., с. 7

соединяются.

В таком же положении находятся мелкие княжества, но они не

слились. Финляндия, напротив гористая страна, но входит в состав

Российского государства. Англия отделена от Индии большими водными

пространствами, но этот фактор не повлиял на завоевания Индии. № Итак

наличие или отсутствие естественных преград не может серьезно объяснить, по

мнению Шелгунова, своеобразия России. В чем же оно заключается? Прежде

всего, в восточном положении, считает он, благодаря, которому россияне,

могли двигаться только на север и восток, где проживали народы, стоявшие на

более низкой ступени развития. На запад и юг путь был сильно затруднен

реальным военным отпором со стороны более сильных соседей, русские

первопроходцы Ермак, Поярков, Хабаров, просто не встретили на своем пути

силы, способной их задержать; ни естественной, ни военной, ни людской, что

позволило им в конце концов выйти к Тихому и Северному Ледовитому океанам.

В команде Ермака, сообщает Шелгунов, было всего 540 человек и такими

малыми силами был разбит Кучум, покорена вся его страна.І

Итак, причину больших размеров Российского государства историк

объясняет легкостью приобретения новых земель и восточным положением

страны.

Какую же роль сыграли огромная территория и связанная с ней плотность

населения в дальнейшем историческом развитии России? Естественно

предположить, что эти факторы влияли на гражданские и экономические

отношения между людьми, ослабляя их.

В связи с этим Шелгунов отмечает, что русские средневековые города

были значительно меньше европейских, а образ жизни в них напоминал

деревенский.

Для доказательства своей точки зрения, он приводит следующие

1. Шелгунов Н. В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 168-169.

2. Шелгунов Н. В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 171.

статистические данные: в 1654 году население г. Калуги составляло 2613

человек,

из которых от чумы вскоре умерло 1863 человека; в Туле жило 2568 человек,

умерло 1808; в Суздале насчитывалось 2567 жителей, болезни унесли 1177

человек.№

Как известно, европейские города насчитывали в это время десятки

тысяч жителей. И это маленькое население в Российских городах, по

справедливому замечанию автора; еще и уменьшалось от постоянных набегов

кочевых племен. И если при европейской территориальной тесноте, продолжает

он, люди объединялись в различные союзы, чтобы противостоять внешним

неблагоприятным воздействиям, в том числе и государственной власти, то

русский человек при своей много земельности просто уходил на новое место.І

С этим фактором Шелгунов связывает возникновение казачества, как

специфического для России явления.

Таким образом, громадность Российской территории, по мнению

Шелгунова, тормозит развитие экономических и социальных отношений,

заставляет идти это развитие не «вглубь», а «вширь», способствуя тем самым

отставанию России в своем историческом пути от стран Западной Европы.

Не отрицает он и влияния природных факторов на культуру и сознание

славянского народа, ссылаясь при этом на немецкого просветлителя Георга

Фостера, сторонника сенсуализма в теории познания.і

Что же понимает под природой Шелгунов? Для него это все внешние

воздействия на человека и его хозяйственную деятельность.№

Из природных влияний Шелгунов выделяет прежде всего тип

растительности. С преобладанием лесов, считает он, был связан кочевой

характер

1. Шелгунов Н. В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 182.

2. Шелгунов Н. В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 181.

3. Фостер. БСЭ. М., 1975.т. 27. с. 551.

4. Шелгунов Н. В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 173.

Постоянные переходы с места на место отразились и в сознании

крестьянина, породили не привязанность к земле. Это чувство закреплялось

еще

постоянными набегами степняков, монгольскими разорениями. Вот почему,

считает историк, русские люди в отличии от народов Европы, были легки на

подъем и не отличались оседлостью. С другой стороны, суровый климат,

скудная пища и постоянные трудности воспитали в славянах такие черты, как

выносливость, миролюбие, незлопамятность.

Конечно, постоянная смена участков объясняется не субъективными, а

объективными причинами, низким уровнем земледелия, что же касается черт

славянского характера, то с автором здесь можно согласиться.

Все же, отмечая влияние географической среды на жизнь людей, Шелгунов

против признания за ней решающего значения в жизни общества. «В условиях

местности и в способностях народа, - говорит он, - заключаются все зародыши

его исторической судьбы. Но, что именно и в каком виде разовьется – зависит

от разных внешних условий и обстоятельств, которые могут задержать одно и

дать ход другому».№ Такой же позиции, кстати, во взгляде на роль климата в

жизни людей придерживался и Н.Г. Чернышевский, считая, что полной

зависимости жизни человеческого общества от географической среды не

существует.І

Рассмотрим те условия, о которых выше говорит Н.В.Шелгунов и

обратимся, прежде всего, к началу государственности на Руси.

Между началом русской и европейской исторической жизни существует

резкое отличие, полагает он. Европейские государства образовались в

конечном счете, на территории бывшей Западной Римской империи. Варварские

племена, основавшие первые королевства, унаследовали от нее королевскую

власть, церковь, а главное римское право и в этом смысле они имели готовые

основы для

своей будущей государственности. «Перед ними, - писал Шелгунов, - стояла

1. Шелгунов Н. В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 205.

2. Антонов В.Ф. Историческая концепция Н.Г. Чернышевского. М., 1983. с. 22.

готовая теория, лежала готовая книга, которую достаточно было прочесть,

чтобы внезапно почувствовать свет в голове и порядок в мыслях».№

Историк пишет о роли римских юридических идей, которые в дальнейшем

послужили исходным материалом для европейских законодателей. Вопрос о форме

правления решается очень просто, считает он. Стремление людей к порядку

заставляет выбрать их власть одного человека, которая, естественно, лучше

республиканской, «меняющейся словно море, не знающее покоя».І Вскоре

монархические начала в европейских странах берут верх и в конце приходят к

абсолютизму; высшее проявление которого для него выражается в личности

Людовика ХIV. Здесь следует отметить, что овладение юридическими идеями,

разумными правовыми нормами играет для автора очень важную роль, именно от

этого, по мнению Шелгунова, зависит механизм функционирования

государственной власти, справедливые отношения между народом и

государством. Первые же шаги русской государственности он связывает с

призванием новгородскими славянами варяжских князей, то есть разделяет

норманнскую теорию и ссылается при этом на летописца. Логика объяснения

Шелгунова следующая. При малой плотности славянского населения и простоте

общественной жизни спорные вопросы решались на мирских сходках, а с

уложением общественных и экономических отношений роль собраний оказалась

недостаточной и для нормализации своей жизни славяне решили поискать себе

князя. Носит ли это событие фатальный характер? По этому поводу автор

пишет: «Очень может быть, что если бы не случилось приглашения князей, то

славяне, наконец, справились бы с неурядицей и выработали бы себе какие-

нибудь учреждения, но этого не случилось, факт исторический в том, что

потребовалась посторонняя нравственная сила, потому что своей не было, и

это сознание своего нравственного бессилия правительственной неспособности

было так велико в

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 173.

2. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 282.

народе, что он не мог представить себя никак без главы, без князя.»№ Итак,

Шелгунов пытается уверить своих читателей в том, что с помощью собственных

сил вопрос о государственном порядке решить не смогли и поэтому, призвав

чужеземных князей, вручили им добровольно и сознательно бразды правления.І

Историк полагает, что в лице князя «заходит в Русь впервые идея права», то

есть государственность в Россию принесена «извне».і Однако, с появлением

князей, продолжает он, общественный порядок не установился, взяла верх

борьба элементов власти между собой и такое положения дел не позволило

проявиться в сознании князей ни политической мудрости, ни государственной

высоте даже в минуты общей опасности.

Княжеские распри на Руси действительно были очень сильны и их

ограничение давалось с трудом. Но эти факты в отношении Руси абсолютировать

все же не стоит, подобные вещи наблюдались и в Западной Европе.

Отрицательное влияние варяжского «призвания» Шелгунов видит еще в одном, а

именно в характере основателя княжеского рода Рюрика: «полу-воина, полу-

разбойника», который, обладая непомерным стремлением к власти и

завоеваниям, сделал из миролюбивых славян воинственный народ. Умственная же

слабость людей и предопределила их дальнейшее положение, поэтому «только

сила могла явиться решителем судеб».№

Николай Васильевич в этом вопросе исходит из признания летописного

факта о призвании варягов, объясняя это незрелыми социальными отношениями

славян, отсутствием у них готовых юридических идей. С данной трактовкой

1. Шелгунов Н.В. Соч. т.1. СПб., 1895г. с. 206.

2. См.: Иллерницкий В.Е История России в освещении революционеров-

демократов. М., 1963. с.114.

3. Шелгунов Н.В. Соч. т.1. СПб., 1895г. с. 281.

4. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 285.

согласиться нельзя, так как становление государственности на Руси было

подготовлено длительным, тысячелетним процессом созревания

первобытнообщинного строя и его закономерного, независящего от наличия или

отсутствия сторонних сил, перехода к феодальным отношениям. С другой

стороны славяне могли обладать древним устным правом, предвосхитившим

появление сложного комплекса законов, объединяемых названием «Русская

правда» (ХI-ХII вв.). По крайней мере уже в договорах с Византией 911 и 914

годов есть ссылки на «закон русский», и вполне возможно, что ранние статьи

Русской Правды восходят к этому не дошедшему до нас древнему праву.№

Известно, что норманскую теорию использовали для обоснования

монархического взгляда на русскую историю Н.М.Карамзин и его прямой

преемник М.П. Погодин резко критиковали в связи с этим взгляды дворянских

историков революционеры-демократы Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов,

считая данную теорию антинаучной. В их понимании процесс обусловлен не

внешними факторами, а внутренними закономерностями.

Позиция же Н.В.Шелгунова о влиянии варягов на славян не совпадает с

точкой зрения В.Г. Белинского.І

Интересно, что причиной сильной княжеской власти у нас Шелгунов

считает отсутствие соответствующих народных учреждений, и главное,

необходимого для народовластия уровня знаний и политической зрелости. В

этом отношении он далек от идеализации вечевого новгородского строя,

считая, что даже Новгород со своими демократическими порядками не дал

желаемого результата.

Автор считает, что утвердившаяся власть норманнских князей носит

«всенародный» характер. Этого характера она не утратила и после того, как

ее носители ославянились. Княжеская, а впоследствии и царская власть для

1. Рыбаков Б.А. Мир истории. М., 1984. с. 155.

2. Иллерницкий В.Е. Историография истории СССР. М., 1971. с. 127.

Шелгунова, как и для всех революционеров, олицетворяет централизующее

начало, противостоящее народу. Он писал, что «в основу исторической жизни

России легли с самого начала два элемента – народный, как выражение

свободной личности, и всенародный, высший правительственный элемент, как

выражение начала Централизованного».№ Борьба этих двух начал –

государственного и народного и составляет для Н.В.Шелгунова основное

содержание не только русской, но и европейской истории.

В России, как и в Европе, побеждает «начало централизованное» и

достигает своей абсолютной высоты для историка в лице Ивана Грозного. С

этим именем связан процесс завершения централизации российского

государства. В числе причин, облегчивших этот процесс, Шелгунов видит

монголо-татарское нашествие. Он считает, что с приходом монголов «сцена

действия» перемещается в северо-восточную Русь, где и начинает

образовываться ядро будущего Московского государства. С другой стороны,

монголы, поддерживая княжеские распри, усиливали тем самым позиции именно

московских князей. Получается, что благодаря монгольскому нашествию

ускоряется политическое развитие Руси. Такую же точку зрения на образование

единого русского государства высказывает дворянский историк Н.М.Карамзин.І

По его мнению, эти условия были созданы монголо-татарскими завоевателями,

которые якобы помогли возвышению Москвы.

Но в целом, Шелгунов, как и другие революционеры-демократы, отмечает

сильный экономический урон, нанесенный завоевателями, который надолго

затормозил развитие производительных сил страны. Так только общую дань,

выплаченную монголам, он оценивает в 400 млн. руб.і В нравственном

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 205.

2. Иллерицкий В.Е. Историография истории СССР. М., 1971. с. 127.

3. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 204.

отношении, по мнению автора, монголы не оказали влияния на славян, так как

оставили Руси «ее князей, ее устройство и внутреннее управление».№ Но

главное, в чем сказалось отрицательное воздействие монголо-татарского ига

на Русь, это то, что не препятствуя возвышению Москвы, завоеватели

способствовали усилению личной власти, развитию государственного уклада в

ущерб земскому. Такова основная мысль историка.

Естественно, монголо-татары положительной роли в истории России

никогда не играли, но если следовать рассуждениям Шелгунова, то его вывод

вполне логичен. Справедливости ради отметим, что Николай Васильевич,

пожалуй, больше других революционеров-демократов уделил внимание

героической борьбе русского народа против монгольских завоевателей, описав

например, яркую картину защиты Козельска его жителями.І

Образовавшееся централизованное государство Шелгунов считает слабым и

причину видит в том, что оно слагалось путем постоянных внутренних и

внешних войн, которые нарушали нормальное экономическое развитие страны.

Но, главное, отношение между народом и властью определялось в Московском

государстве не разумными правовыми принципами, а «чувством страха,

благоговейного почтения и безграничной покорности».і Таково, например,

говорит Шелгунов, было отношение к Ивану IV, который свою власть

рассматривал не как юридическое право, а как божий дар.

Если европейские правоведы, по мнению историка, определяли

государственную политику и в этой связи назывались первыми мыслителями в

Западной Европе, даже «главными решителями» ее исторических судеб, то наши

приказные дьяки и подьячие в силу своих слабых знаний в его глазах – просто

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 204.

2. Там же с. 224.

3. Там же с. 291.

слепое орудие власти, порой чуждой интересам и самой России. Таким образом,

Шелгунов снова намекает на отсутствие идей римского права, которые

достались по наследству не нам, а Западной Европе. Вот поэтому российская

власть не смогла обеспечить прочные государственные основы и общественный

порядок, что и породило в конце концов ее кризис, начало «смутного» времени

в конце ХVI – начале ХVII вв.

Из вышеприведенного становится ясно, какую роль для Европы сыграли

новые основы государственности и почему она оказалась в своем развитии

впереди России.

Как же складывались наши отношения с европейцами, когда началось

«тяготение к Западу» и что оно принесло русским? Эти вопросы весьма

волновали его, так как по сравнению с Западной Европой мы всегда были

слабы, считает Шелгунов, потому что не придавали значения европейской науке

и идеям, полагали их даже вредными для российских нравов.

Связь с Западом «как будто хотела установиться» - заключались

торговые договоры с болгарами и византийцами, совершались династические

браки.№ Но вскоре, пишет исследователь, наши внутренние проблемы (усобицы,

борьба с кочевниками, монгольское нашествие) перевесили внешние и мы стали

удаляться от тесных отношений с европейскими государствами, пока совсем от

них не заперлись. Важную роль в этом, считает он, сыграло византийское

влияние, суть которого свелась после начала крещения Руси все к более

нетерпимому отношению к иноверцам. Действительно, наконец ХI – первая треть

ХII века – это время большого напряжения сил всей Руси, вызванного как

внутренними неурядицами, так и внешним натиском и его преодолением. В таких

условиях сохранить контакты со своими европейскими соседями действительно

было трудно, но роль Византии здесь автор преувеличивает, - сама

христианизация Руси шла мучительно и долго.

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 248.

После падения монголо-татарского ига Русь начинает поворачиваться

вновь к Западу и вот тут выясняется наша слабость, отсталость, но, замечает

Шелгунов, «… не количественная, а качественная».№ Если говорить о развитии

научной и философской мысли России, то, по его словам, возможности для

этого были менее благоприятны, чем в Европе, где сказалось влияние римской

цивилизации. Шелгунов совершенно справедливо замечает, что западная

философия оказалась преемницей философской мысли античного мира. Для

доказательства своей точки зрения он приводит следующие данные: в Х в. в

европейских городах уже преподавали философию, математику, ХII в. славился

школами в Реймсе, Суассоне, Париже, Кельне; в ХVI в. появились Коперник и

Бруно, позже Кеплер и Ньютон. Наши же научные сведения были не богаты и

единственно грамотными людьми являлись летописцы. Чем же объясняет такое

положение дел Н.В.Шелгунов? Он считает, что доступ знаний в начале

исторической жизни народа зависит от «соседства», то есть играет большую

роль уровень развития окружающих народ государств. Северные и восточные

соседи славянам дать ничего не могли, потому что стояли по своему развитию

ниже славян, а от западных соседей мы отгородились сами. Получается, что

Россия сама виновата в своих бедах, но заметим, для этого были объективные

причины. Шелгунов говорит все же о том, что время насилия и невежества было

везде, но то, что у нас наблюдалось в конце ХVII столетия «Европа видела у

себя в Х, ХI столетиях…»І

Чем же привлекал русских людей Запад? Запад, считает историк, всегда

казался нам чем-то особенным. Основные сведения черпались из рассказов и

описаний путешественников, побывавших в Европе, но в этих рассказах правда

зачастую переплеталась с вымыслом. В целом интерес к Европе был пока

интересом частным и характера государственной политики не приобрел.

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 247.

2. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб, 1895. с. 191.

Интересно, что главной помехой на этом пути Шелгунов считает, самих

московских царей, державшихся за старину. Что касается остального

населения,

то народу терять было нечего, бедность существовала, как в России, так и в

Европе. Служилых людей вполне устраивало существующее положение, а вот

боярству западные заимствования, как раз не помешали бы. Итак, главным

тормозом на пути сближения с Европой, Шелгунов считает боярство и царей.

Правда он высоко оценивает роль в этом деле Ивана III, который активно

выписывал иноземных лекарей, часовщиков, суконных мастеров и техников,

(например, Аристотель Фиораванти, построивший Успенский собор в Кремле), и

главное, заключил династический брак с Софьей Палеолог. Именно при Иване

III появился австриец, путешественник Николай Поппель, ставший в 1487 году

императорским послом в Москве. Этого человека исследователь называет

Клумбом, говоря о том, что, для «открытия» России потребовался специальный

человек. При Иване IV, пишет он, появились иностранцы – специалисты

военного дела, закупалось оружие в Голландии. Заимствовалось то, считает

автор, что усиливало лишь внешний блеск и военную силу нашего государства,

а полезные знания и идеи, к сожалению, по-прежнему отвергались.

Итак, Н.В.Шелгунов высоко оценивает знакомство с европейским опытом

через главу государства.

Царствование Бориса Годунова привлекало внимание Н.В.Шелгунова не

только в связи с вопросом развития самодержавной власти. Он отмечал, что

Ивану IV удалось добиться единодержавия, создать целостный политический

организм, однако эта целостность была во многом «внешней», могущество

самодержавного государства было велико, но основания его были шатки.

Самодержавию предстояла почти вековая борьба с боярством, стремившимся

возродить свои позиции. После смерти Ивана Грозного бояре и князья,

уцелевшие от опричнины, развязали олигархическую интригу, приготовившую

смутное время. Боярско-княжеская оппозиция не гнушалась ничем, ни

заговором, ни откровенным обманом народа. Наиболее изворотливым и хитрым из

всех членов регентского совета при Федоре Иоанновиче оказался Борис

Годунов. В борьбе со своими личными противниками он стал искать опоры для

своих замыслов в духовенстве и многочисленном классе служилом. Именно

благодаря им Годунову удалось захватить власть после смерти Федора, при

этом «изрядный правитель» довольно умело изображал себя невинной жертвой

народной воли, будто бы избравшей его на престол. Он «со свойственной ему

изворотливостью» старался блистать милостями, льготами, правосудием,

набожностью – одним словом, всем, чем можно было привлечь себе сердца

народа, ни один из предшественников Бориса на русском престоле не хлопотал

так о любви и расположении к себе всех классов народа, как Борис. Причиной

тому было его недостаточно прочное положение. Хотя на земском соборе 1598

года Борис Годунов и «отстоял свою власть от ограничения, которого

требовали бояре», боярская оппозиция самодержавной властью не была

окончательно побеждена. Остальные бояре использовали появление Лжедмитрия I

в борьбе против Годунова, затем сам Лжедмитрий стал не нужным боярам.

Шуйские свергают и убивают Лжедмитрия, выбирают Василия Шуйского, и те

самым, вторично обманывают простой народ избранием царя посредством

земского собора. Шелгунов отмечал, что Шуйский был «полнейшим

олицетворителем всех свойств старого русского быта, пропитанного азиатским

застоем». В отличие от Годунова, который «очень хорошо сознавал свою

непопулярность и должен был создавать себе искусственную опору в среде

духовенства, среди служилых людей», Василий Шуйский не приобрел

популярности ни в боярских, ни в дворянских кругах, тем более он был

ненавистен народу. Этого человека ненавидел народ, ненавидел также, как

ненавидел Бориса Годунова. Антинародная и крепостническая политика Годунова

и Шуйского была очевидна и совершенно ясна. И тот, и другой осуществляли

крепостное порабощение народа, разница заключалась лишь в социальной опоре

Годунова и Шуйского. Первый опирался в своих

действиях на служилое дворянство, второй отстаивал интересы малочисленной

аристократической верхушки крепостников, внутри которой, также шла борьба

за

преобладание и главенство одних над другими, именно поэтому Василий

Шуйский и не имел достаточной поддержки в своей среде. Внутри-сословная

борьба значительно ослабляла «партию бояр», и все же вплоть до вступления

на престол Петра I, бояре имели огромное влияние на управление

государством.

Во второй половине ХVII в. началось перерастание самодержавной власти

в неограниченную монархию. Одним из проявлений этого процесса было

прекращение созывов земских соборов. Несмотря на стремление официальной и

либеральной историографии представить земские соборы в качестве народных

законодательных учреждений, демократы – шестидесятники вскрыли сословно –

представительный характер земских соборов и их совещательную роль при

самодержавной власти.

Наиболее глубокую оценку роли земских соборов дал Н.В.Шелгунов в

статье «Русское слово», написанной в 1862 году, но запрещенной цензурой,

публицист разоблачил представления славянофилов о земских соборах, как

органах, выражавших свободную волю. В статье «Еще о просветительной

неумелости», опубликованной в № 8 журнала «Дело» за 1876 год, он опроверг

более изощренную концепцию государственников о земских соборах ХVII в. как

первой ступени органов государственного управления. Исследователь подверг

обстоятельной критике книгу В.П.Сергеевича, о том, что первый земский собор

1566 года был созван Иваном Грозным «из царственных побуждений»,

Н.В.Шелгунов считал «мягко говоря», «несерьезным». Обращаясь к Сергеевичу

он писал «…Вне царской воли собор не значил ничего…Видеть в соборах, что-

нибудь другое, кроме послушного орудия власти, которое должно было служить

исключительно ей, будет едва ли верно»№.

Исследователь указывал, что «причины, вызвавшие собрания выборных,

были везде одинаковы»: первые земские соборы в России, так же, как собрание

1. Языков Н./ Шелгунов Н.В./ Еще о просветительной неумелости. Дело.

1876. № 8, отд.2 с. 5,7.

выборных в Англии, или Генеральные штаты во Франции, созывались

правительством с целью выявления соотношения сил различных сословий и

определения наиболее выгодной для себя социальной опоры. «Власть искала

опоры…только для большего утверждения самой себя».№ Постепенно царское

правительство стало использовать земские соборы не столько для

самоутверждения, сколько для упрочения своего деспотизма, для юридического

оформления крепостнической политики. На земском соборе 1649 года,

«тишайший» Алексей Михайлович «не позволил…даже рассуждать об Уложении, и

выборные только выслушали и подписали его».І Когда же самодержавие

окончательно почувствовало свою силу, надобность в земских соборах вообще

отпала, и их перестали созывать.

«Эпоха соборов, - указывал Н.В.Шелгунов, - начинается со смутного

времени, и только в смуте, в неустройстве, да и в колебаниях нужно видеть

ее начало».і

Наряду с прекращением созывов земских соборов отмечались и другие

характерные особенности, свидетельствующие о перерастании сословно –

представительной монархии в неограниченную. Так, в соборном уложении 1649

году появились специальные статьи об охране царской личности. Также во

второй половине ХVII в. усилились карательные функции государства и быстрее

пошел процесс бюрократизации государственного аппарата. Н.В.Шелгунов свел

все эти особенности в емкое и довольно глубокое определение характера

русского государства при царствовании Алексея Михайловича. В запрещенной

цензурой статье «Русское слово», публицист писал: «Правление в стране

монархическое;

1. Языков Н./ Шелгунов Н.В./ Еще о просветительной неумелости. Дело.

1876. № 8, отд.2 с. 5,7.

2. Шелгунов Н.В. Русское слово. Красный архив. 1926. № 1 (14). с. 141.

3. Языков Н. / Шелгунов Н.В./ Еще о просветительной неумелости. c.8.

безусловное повиновение монарху, сходное с детским послушанием, есть высший

и священный закон государства. Все чиновники разделены на классы и

подчинены друг другу по старшинству чинов. Каждый из них раб своего

начальника и полновластный господин своих подчиненных. Как чиновники, так и

области, города и села страны распределены по разрядам, и управление всей

страны до мельчайших подробностей определено правилами и предписаниями. Все

сношения производятся письменно и в следствии того крайне неудобны по

своему формализму.

Таким образом страна, это в сущности – обширное полицейское

учреждение.»№

Суждения публицистов – демократов о самодержавии ХVII в. значительно

дополняли, развивали и совершенствовали историческую концепцию идеологов

революционного демократизма Н.Г.Чернышевского и Н.А.Добролюбова. Демократы-

шестидесятники последовательно отстаивали в своих работах точку зрения

идеологов революционного демократизма о крестьянских выступлениях ХVII в.,

как мощной волне протеста народных масс против гнета и деспотизма

крепостников. Бунт Степана Разина, указывали они, не был прихотью одного

безумца и вероятно имел для себя корни в положении народных масс, когда они

с такой охотой присоединялись к шайкам Разина. Надо иметь слишком

младенческие понятия, чтобы считать подобные вещи случайным «облаком».

Публицисты – демократы единодушно считали, что крестьянское восстание под

предводительством Степана Разина было кульминацией антикрепостнической

борьбы народных масс в ХVII в. Народный гнев против «домашних

поработителей» рос на протяжении всего столетия. Вслед за «челобитным

воплем земства», оказавшимся безрезультатным, вслед за многочисленными

побегами крестьяне перешли к открытой войне с крепостниками. Бунты

«ознаменовали

1. Шелгунов Н.В. Русское слово. Красный архив. 1926. № 1 (14). с. 132.

царствование Алексея Михайловича и всю вторую половину ХVII в.», бунты в

Москве, Коломенском, на Псковской земле, в Устюге, Казани, наконец,

стрелецкие бунты, - «весь мир закачался…Но все это было подавлено и

уничтожено. На почве залитой кровью старой России, возникла наконец молодая

всероссийская империя, построенная Петром I.

Выводы демократических деятелей, в том числе и Н.В.Шелгунова, о

восстании Степана Разина, как наивысшей и наиболее действенной форме

протеста народных масс против крепостничества наносили серьезный удар по

либерально-буржуазной концепции народных движений в ХVII в. Публицисты-

демократы решительно отвергли трактовку Н.И.Костомаровым восстания Разина

как запоздалого проявления удельно-вечевого начала.

Характерно, что они проявили также довольно глубокое, близкое к

научному пониманию сущности и роли народного движения раскольников. В

полемике вокруг книг А.П.Щапова «Русский раскол старообрядчества» и

«Земство и раскол» демократические деятели 60-70-х годов ХIХ в. отстаивали

позицию Чернышевского и Добролюбова по этому вопросу. Они преодолели

идеализацию раскола, свойственную Щапову, Герцену и Огареву. В работах

Н.В.Шелгунова, М.А.Антоновича, А.Н.Пыпина, М.Е.Салтыкова-Щедрина,

И.И.Шишкина и других сотрудников «Современника» и «Русского слова» раскол

был охарактеризован как пассивная форма протеста старообрядцев против

давлевшего над ними насилия и произвола.

Круг интересов публицистов-демократов по петровской истории России

был довольно широк, отразить все поднятые на страницах демократических

журналов проблемы не представляется возможным. Мы рассмотрели в данной

Страницы: 1, 2, 3