Этнология: кельты

Этнология: кельты

более подробному исследованию мешает густая застройка пространства домами.

Что касается земплинского центра в восточной Словакии, то пока нельзя точно

установить, относится ли он к эпохе кельтского господства или хоть частично

ко второй половине последнего столетия, когда в Словакии проявились

последствия напора даков.

Еще во времена Цезаря существовал широкий пояс кельтских оппидумов с

высоким уровнем цивилизации, тянущийся от Англии через Францию и южную

Германию (на север до бассейна реки Майн) и территорию Чехословакии до

Карпатской котловины. Между ними поддерживались оживленные торговые связи,

что отразилось и на соседних областях. Цивилизация оппидумов на территории

вправо от Рейна существовала несколько дольше, чем в собственно Галлии,

куда уже в конце последнего столетия сильно проникла романизация. Однако

постепенно римское влияние проникало и в кельтские оппидумы Средней Европы.

Вместе с тем в последнем столетии воздействие кельтской цивилизации на

исконную среднеевропейскую среду достигло кульминации, накладывая на нее в

значительной мере свой отпечаток и оказывая тем самым влияние на дальнейшее

развитие ее культуры. Усиливающийся напор германцев, однако, привел к

изменениям в политической обстановке.

В последнем столетии интересным явлением в части кельтского мира были

обнесенные валом четырехугольные площадки (Viereckschanzen). Мы находим их

главным образом в южной Германии, они сосредоточены на территории от

верхнего течения Неккара на юг до самого подножья Альп, а на восток — до

Инна (до Регенсбурга), следовательно, в первую очередь в области Бадена,

Бюртемберга и Баварии. В большинстве случаев они имеют квадратную форму (80

х 80 м и более), их земляные валы со рвом и возвышениями по углам

сооружались без внутренней конструкции. Цезарь о них не упоминает, хотя они

встречаются и в Галлии к югу от нижнего течения Сены примерно до среднего

течения Луары. В предальпийской области их насчитано уже свыше 250; иногда

два таких сооружения расположены на небольшом расстоянии друг от друга

(Гольцхаузен у Вольфратсхаузена — на расстоянии 100 м, Нидерлайендорф у

Роттенбурга — на расстоянии 40 м). Можно предполагать, что хотя бы в

некоторых случаях более позднему сооружению вала предшествовал палисад

(Гольцхаузен). Профиль некоторых сооружений сложнее, а вход, ведущий к

центру, углублен в виде рва. В последнее время Кл. Шварц, опираясь на

результаты новых исследований, приписывает им скорее культовый характер,

предполагая, что они были предшественниками галльско-римских храмов. Ранее

эти сооружения некоторые исследователи считали усадьбами или даже загонами

для скота, а иногда и военными объектами. Некоторые из них находятся на

территории оппидумов (Доннерсберг), другие — вблизи усадеб римской эпохи.

Торговля и транспорт

Кельтская область была издавна связана с отдаленными странами, так как

через Францию и южную Германию проходили важные пути. С положением в

позднегальштаттское время и в начале латенского времени мы познакомились

уже выше.

Альпы перестали быть препятствием для торговых связей, и некоторые места

по обеим сторонам хребта превратились в перевалочные и важные опорные

пункты торговли между отдаленными областями. Археологические материалы

говорят о том, что в латенское время, особенно в более поздний период, эта

торговля была хорошо организована. Дневные переходы на расстояние около

тридцати километров предполагали наличие мест, оборудованных для отдыха и

ночлега. Некоторые пункты позднелатенского времени иногда даже считают

таможнями, например сам Латен в Швейцарии. Значение постоянных торговых

центров возрастало вследствие экономических и социальных изменений и

сооружения оппидумов. Некоторые из них основывались на перекрестках старых

торговых путей и славились своими торговыми связями. В особенно выгодном

положении были такие места, которые были расположены на границе племенных

территорий, как Новиомагус (Нижон) у лингонов. Некоторые центры,

приобревшие большое значение позже, в римскую эпоху, выросли на месте

кельтских центров и рынков: Форум Юлия (Фрежюс), Форум Нерона (Лодев),

Форум Сегусиавора, Августомагус и др.

На кельтских рынках велась торговля самыми разнообразными товарами. В

Бибракте находился крупный склад зерна, а на месте базара было найдено

множество монет различных кельтские племен. Обширная система зерновых ям

была обнаружена в прошлом году при раскопках оппидума Манхинг; равно и

находки в Страдоницах говорят о весьма оживленных торговых связях.

Учащаются находки деталей конской сбруи, кавалерийских шпор и конских

подков, относящихся к позднелатенскому времени; по-видимому, многие дороги

были уже вымощены камнем, и это заставляло предохранять лошадиные копыта

подковами. Торговые связи были весьма оживленными, причем использовались

самые различные средства. Частное движимое имущество отдельных лиц быстро

росло и хранилось в домах под солидными дверными замками.

Кельтская монета — древнейшая монета в Средней Европе

Еще в позднегальштаттское время вошло в обычай считать мерилом ценности

куски необработанного железа приблизительно одинакового веса, которым

придавали форму заостренных с обеих концов продолговатых гривен,

расширяющихся в середине. С кельтской территории их вывозили во все

соседние области, и они долго оставались, особенно в Британии, единицей

стоимости. В остальном при обмене соблюдалось определенное соотношение. В

Ирландии, согласно обычаю, 6 телок или 3 дойных коровы соответствовали

стоимости рабыни; рабы кельты принимались весьма охотно в обмен в

средиземноморских областях; римские торговцы покупали, особенно в более

позднее время, кельтский хлеб, мясо, галльское сало, ветчину и шерсть и

поставляли в оппидумы различные изделия римских и провинциальных

мастерских, а также южное вино.

Необычайный рост кельтского могущества в период наибольшего

экономического расцвета и развития торговли вызвал необходимость чеканки

собственной монеты, первой "варварской" монеты в Галлии и в Средней Европе.

Еще в 4 веке кельтские военные отряды во время своих набегов на Грецию и

Италию могли убедиться в том, как удобны деньги, а кельтские наемники на

иностранной службе получали свое вознаграждение в монете. Пока кельты с

успехом совершали военные походы, в собственной монете не было

необходимости. Но постепенно, начиная с 3 века, когда их экономической

базой становится их собственное производство, выпускавшее продукции больше,

чем было необходимо для удовлетворения местных потребностей, собственная

кельтская монета сделалась предпосылкой дальнейшего развития.

В кельтском мире существовали две монетных системы: серебряные монеты и

монеты, чеканенные из золота; значительно реже монеты чеканились из иного

металла, из меди - бронзы или потина (бронзового сплава со значительным

содержанием олова). В чешских землях кельты чеканили монету главным образом

из золота, серебряных монет было меньше; восточнее, в Карпатской котловине,

были более распространены серебряные монеты. На западе были в обращении

монеты из обоих металлов. Решающим было, конечно, достаточное количество

нужного металла в определенной области.

Самые старые кельтские монеты появляются во 2 веке, главным образом с его

середины, и являются подражанием македонско-греческим образцам. Таким

образцом служил статер Александра III Македонского с головой Афины Паллады

с высоким коринфским шлемом на аверсе (лицевой стороне) и крылатой богиней

победы Нике с лавровым венком в правой руке на реверсе (оборотной стороне).

Такие золотые монеты первоначально имели греческую надпись (легенду),

весили около 8,4 ги их диаметр достигал 18—20 мм (целые статеры; кроме

того, чеканились и их части — треть, восьмушка и двадцать четвертая). Они

известны в Чехии (массовая находка в г. Неханице у г. Градец Кралове,

Старый Биджов) и во многих местах в Моравии, особенно в окрестностях

оппидума Старе Градиско, а также встречаются и в Австрии и в части Венгрии.

В последующее время чеканка этого типа становится грубее, отходя от

первоначального образца.

В Средней Европе, с Силезии через Чехию и до Австрии обнаруживаются также

золотые монеты с головой Афины Паллады на аверсе и фигурой воина со щитом,

с поясом на бедрах и поднятым копьем на реверсе, то есть с мотивами более

близкими местной кельтской среде; они весят около 8,16 г, а диаметр их

колеблется между 15—17 мм. Чеканка этих монет также постепенно становится

грубее, рисунок превращается в неясные выпуклые очертания, а фигура воина

иногда переходит в расплывчатый контур. Чистота золота однако, часто

достигает 97 ^о. По-видимому, они были в обращении в период расцвета

оппидумов, так как их находят и в страдоницком городище. Иногда

пользовались штампом типа Афина-Алкис и для чеканки серебряных монет.

На монетное дело в современной Франции сильное влияние оказывала

Массилия, которая с весьма раннего времени пользовалась монетами

малоазиатских греческих колоний, затем чеканила собственную монету по их

образцам, а с 4 века выпускала собственные драхмы (с головой нимфы и львом,

позже и с быком на реверсе); в Массилии чеканились также монеты бронзовые и

потиновые. Равно и Рода, Эмпории и другие колонии в северной части

восточного побережья Иберийского полуострова позже чеканили собственную

монету. Эти монеты попадали в Галлию, иногда и в Среднюю Европу, так как

бронзовые монеты, вычеканенные по их образцу с изображением нападающего

быка были найдены как в Бибр акте, так и в Страдоницах в Чехии. В

собственно Галлии сильное влияние на чеканку монеты оказал статер Филиппа

Македонского с головой Аполлона и бигой (двухколесной повозкой с запряжкой

и возницей). Изображение было упрощено, позже вместо двух коней появляется

только один, как типичный признак галльских монет. Коню на реверсе затем

приделали еще человеческую голову (андрокефальный конь, то есть конь с

головой мужчины). Греческие имена (имя Филиппа) на этих монетах вскоре

потеряли четкость и были заменены местными кельтскими именами; позже имена

на монетах появляются лишь изредка, чаще всего на территории треверов

("Абукатос", на битурижском статере, “Нирос”, на золотой монете нервиев или

треверов, "Поттина", "Лукотиос", "Вокаран" и др.; возможно, что это имена

племенных вождей). Грубо отлитые "шарики" и "грудки" (глобулес) с почти

неразличимыми изображениями встречаются как на западе в Галлии, так и в

Чехии.

Позже в Галлии чеканились серебряные монеты по образцу римских

республиканских денаров 2 века; в французско-швейцарской области с

всадником, с конем и легендой "Кал", "Каледу", которые приписывают иногда

эдуям (найдены как в Латене, так и на страдоницком городище в Чехии) или с

человеческой фигурой, держащей в руке торквес.

В то же время чеканка монет распространилась также и на юго-востоке, в

Норике, на территории румынско-венгерской, сербской и боснийской. В

карпатских областях образцом для местных монет служили также тетрадрахмы

(монеты достоинством в четыре драхмы) Филиппа II Македонского, которые еще

долго после его смерти чеканились для выплаты жалования войскам и для

торговли с соседними варварами. Чеканка этой монеты, которая производилась

преимущественно в Амфиполе (на Эгейском побережье на восток от полуострова

Халкиды), после падения македонской державы (битва у Пидне в 186 г. до

н.э.) прекращается, и потому соседние племена чеканят собственную монету по

ее образцу. Некоторые типы этих монет, вероятно, чеканились и в современной

Словакии, по-видимому, из местного серебра; так наз. аудолеонский тип (на

реверсе изображение коня и неясная легенда “Аудолеон”) особенно часто

встречается в окрестностях возвышенности Матра, родственный гонтский тип

распространен от Бургенланда до самой братиславской области. Норицкие

серебряные монеты, с конем или всадником на реверсе и с головой Аполлона на

аверсе иногда имеют легенду ("Бойо", "Тинко", "Немет", "Андамати", и др.).

В Средней Европе и особенно часто в Чехии на рубеже 2 и последнего

столетия до н. э. появляются золотые монеты (статеры) с изображением кабана

на реверсе, что согласуется с тем значением, которое придавали изображению

кабана кельты.

В Чехии мы находим также золотые статеры с грубым изображением головы на

аверсе и с бегущим или преклоненным мужчиной с перекрещенными палочками в

правой руке и статеры со свернувшимся драконом с открытой пастью на реверсе

(Rolltier, этот мотив приписывается скифской области); они известны по

находкам в Осове и в особенности в Страдоницах у Бероуна, а также и в

других местах.

В первой половине последнего столетия распространяются два вида

мисковидных золотых монет. Встречающиеся в западных областях мисковидные

монеты, называемые в народе "радужными чашечками" (Regenbogenschusselchen,

так как на свежевспаханном поле они светятся после дождя, когда появляется

радуга), распространены главным образом в Баварии и потому их приписывают

винделикам; однако их находят по всей территории от восточной Франции и до

самой Чехии. На них бывает изображен свернувшийся в кольцо дракон, а на

реверсе — торквес с шестью шариками, а позже лишь голова дракона или птицы

и простой венок; в прирейнских районах он комбинируется с треугольником

(triquetrum). Таких монет больше всего находят в кладах. В Иршинге у

Манхинга в Баварии их было свыше 1000, в Гагерсе южнее Манхинга — около

1400; они встречаются также в Швейцарии и в страдоницком оппидуме. Их

беловатое золото часто уже не достигает большой чистоты (иногда менее 70%).

Тяжелые золотые "грудки" (Goldknolle) до 90% чистоты и весом в среднем

7,45 г не имеют еще ясно выраженной мисковидной формы. Рисунок на них груб,

неясен, часто видны лишь нечеткие выпуклости. Они составляют часть

известной находки монет, обнаруженной еще в 1771 г. недалеко от деревни

Подмоклы около г. Збирога в районе Рокицан (юго-западная Чехия). В

бронзовом котелке, кроме серебряного браслета, находилось якобы около 5000

золотых монет, целых, третей и восьмушек, то есть золотой клад весом в

несколько килограммов. Находка была расхищена, только часть (около 1260

монет) удалось собрать в конторе князей Фюрстенбергов. Большая часть этих

монет была затем переплавлена в фюрстенбергские дукаты.

Вторую группу мискообразных монет, распространенную в восточных областях,

называют раковинообразными статерами или просто золотыми раковинами; в

литературе их часто смешивают с радужными чашечками. Они бывают из

высокопробного золота (до 97%) весом около 6,5 г; чеканились также их трети

и восьмушки. Они изготовлены более грубо, на их реверсе — лучеобразный

рисунок в мисковидном углублении (отсюда название "раковина", рис, 31), на

лицевой, выпуклой стороне — клеймо с пятью лучами, напоминающее руку,

иногда еще с шариками или с двумя полумесяцами. Эти монеты встречаются

очень часто в кладах и в оппидумах (Подмоклы у Збирога, клад монет в

страдоницком оппидуме, Старе Градиско в Моравии и др.). В некоторых местах

раковинообразные монеты чеканились также из серебра.

Чеканка монет из серебра очень распространилась в последующее время,

главным образом, по-видимому, для местного обращения. Серебряные монеты

можно разбить на множество типов. "Эдуйские" монеты с изображением

смотрящей влево головы, а на реверсе — прыгающего влево коня, весом около

0,45 г (в кладе в Вильенев-о-Руа из 15 000 монет было около 2000 этого

типа), монеты с крестом, а иногда еще и с шарикообразными выпуклостями,

называемые нумизматами тектосагскими (часто встречаются в Вюртемберге,

Бадене и швейцарско-французской области, обычно весом около 7 г),

карлштейнский мисковидный тип с изображением коня на реверсе, весом: всего

лишь около 4 г, и много других типов. В оппидумах встречаются все эти типы

монет, например, в кладе в Страдоницах (свыше 500 монет). Некоторые из них,

вероятно, чеканились прямо в Страдоницах, в частности монета весом 0,4 г с

головой на аверсе и со скачущим конем с гривой в виде "жемчужин" на

реверсе. Среди находок в с. Старе Градиско встречаются главным образом

золотые монеты, серебряные же очень редки.

Самая поздняя кельтская монета. На юго-западе Словакии часты находки

больших серебряных монет (тетродрахм) типа "Биатек", которые являются

самыми поздними кельтскими монетами в этой области, чеканившимися вплоть до

занятия даками Паннонии и прилегающей части Словакии. По-видимому, они

чеканились прямо в братиславской области, где имеются и другие следы

густого позднелатенского заселения, и относятся приблизительно ко второй

четверти” последнего столетия, примерно к 75—60 гг. Для этих больших

серебряных монет весом в среднем 16,5—17 г служили образцом римские денары

последнего столетия. На их лицевой стороне — простое изображение головы или

двух голов, из которых одна частично закрывает другую (рис, 32), на реверсе

— изображение всадника, грифона, льва, кентавра или другого животного, а

иногда свернувшегося дракона. Буквы на этих монетах — латинский капитель;

это, собственно, самое древнее латинское письмо на чехословацкой

территории. На монетах приводятся личные имена, по-видимому, князей или

вождей, чаще других имя "Биатек" или "Биат" (отсюда название — "биатековая

монета"), но и много других: "Ноннос", "Девил", "Бузу", "Титто",

"Ковиомарус", "Фариарикс", "Маккиус" и др. Кроме больших серебряных монет

чеканились и более мелкие, так наз. симмерингского типа (название по месту

находки — Симмеринг — Вена), иногда с легендой "Ноннос".

Клады серебряных монет типа "Биатек" встречаются преимущественно в

Словакии, в братиславской области. Из известных до настоящего времени 14

кладов 6 обнаружено в самой Братиславе (из последнего, найденного в 1942

г., было сохранено 270 монет), один был найден в Реце, остальные в Ступаве,

Трнаве и Яровце (бывший Дейч-Ярндорф). В последнем находился также золотой

раковинообразный статер с легендой "Биатек" того же типа, какой встречается

в Чехии без легенды; это говорит в пользу предположения, что часть кельтов

(бойев) перенесла свои поселения в первой половине последнего столетия из

Чехии в пайнонско-словацкую область. Находки монет типа "Биатек"

встречаются и в соседней Австрии, в той части, которая является

продолжением братиславской области. Закапывание этих кладов в землю в юго-

западной Словакии, несомненно, связано с тревожными временами в период

войны между бойями и даками около 60 г. до н.э. После поражения бойев эти

монеты, по всей вероятности, еще были в течение короткого времени в

обращении, но новые уже не чеканились.

Более сложен вопрос, кто же имел право в кельтском мире чеканить монету.

Многие исследователи полагают, что монеты выпускали главным образом крупные

представители знати, князья и вожди (легенды некоторых монет подкрепляют

это мнение), определенные типы монет считают племенными или предполагают,

что право чеканки их принадлежало оппидумам, которые также часто считаются

местопребыванием князей. Процесс развития кельтского монетного дела в

Средней Европе продолжался, в общем, около одного столетия. Установить

точно размещение кельтских племен в Средней Европе довольно трудно, и

вопрос, была ли структура среднеевропейских кельтских племен в период

кульминации кельтского могущества, во время расцвета оппидумов, совершенно

единообразной, остается открытым. В кельтских монетах ясно отражаются

характерные черты всего кельтского развития. И в чеканке нет полного

единства; мы обнаруживаем множество типов монет и значительные колебания в

их весе. Поэтому двухплечные точные весы были неизбежной принадлежностью

при торговых сделках и встречаются в оппидумах в большом количестве

(Бибракта, Градиште у Страдониц, Тршисов, Старе Градиско и др.). В

некоторых случаях, главным образом на западе, возникала даже необходимость

особо клеймить или контрамаркировать уже выпущенные монеты.

Поэтому можно предполагать, что мест чеканки монеты было много и что они

не всегда совпадали с центрами отдельных племен, так как даже

производственные центры во время расцвета кельтской среды не всегда

совпадали с политическим центром племени. Торговые и экономические интересы

в то время уже полностью превалировали и старая племенная общность

постепенно теряла свое первоначальное значение; объединение отдельных

частей различных племен становилось обычным. Чеканка монет в некоторых

оппидумах, например в Манхинге или в городище у Страдониц, с несомненностью

доказана находками, главным образом глиняными табличками с мисковидными

углублениями для отливки грубой формы монеты, которая затем путем чеканки

приобретала окончательный вид. На некоторых из этих табличек до сих пор

имеются следы золота. Но совершенно такие же таблички мы находим и на

поселениях у г. Нове Страшеци (Тухловице). Очевидно, каждый крупный

производственный центр мог приступить к выпуску монет, соблюдая лишь в

общих чертах установившиеся в монетном деле обычаи. При платежах же монеты

взвешивались, и их стоимость определялась весом и качеством металла.

Во второй половине последнего столетия собственно кельтское монетное дело

в Средней Европе приходит в упадок. Лишь кельтизированным эравискам в

окрестностях Будапешта приписывают монеты, которые чеканятся по образцу

римских денаров с середины последнего столетия. Мы находим их также в

Словакии, часто с легендой "Ирависци", "Равис", "Равит". Равно и норицкие

монеты были в обращении до установления римского господства. В Галлии после

победы римлян некоторые города сохранили еще в течение короткого времени

право выпускать собственную монету; но все это было уже закатом

самостоятельного кельтского монетного дела.

Кельтские монеты встречаются также в погребениях в качестве приношения,

иногда прямо во рту умершего, и помогают нам более точно датировать

находки. Значительная художественная ценность заставляет включить кельтскую

монету в общие рамки кельтского искусства, так как на монетах

обнаруживаются различные, типичные для кельтов мотивы: кабан, конь, воин,

мотив отрубленной головы, торквес, трискелес-трикветрум, колесо с лучами и

т. д.

КЕЛЬТСКИЕ ЯЗЫКИ И ДРЕВНЕЙШИЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

Гэльско-гойдельские и галльские диалекты

В языке кельтов можно различить две главные ветви: Qu-кельтскую и P-

кельтскую. Первую группу составляют гэльские языки (ирландцы и шотландцы),

в которых индоевропейской k перешло в qu (к,с); их называют также

гойдельскими языками, они древнее и, как полагают, на них говорили те

кельты, которые рано проникли на Ибеийский полуостров. Другую ветвь

составляют галльские языки, к которым, кроме континентальных диалектов, до

настоящего времени относится язык жителей Уэльса и Бретани. В этой группе k

перешло в р (Р-кельты); но когда это произошло, точно установить нельзя.

Все приведенные языки имеют определенное сходство в запасе слов и в

отдельных моментов склонения и спряжения; первоначально это были диалекты

родственные.

Названия Гэль, Гэлия являются англизированной формой названия, которым в

течение долгого времени называли себя на собственном языке жители Ирландии.

Название Гойдель, по-видимому, появилось только в конце 7 века и возникло,

вероятно, от слова Gwyddel, уэльского названия ирландского языка. Слово

Gwynedd встречается в северном Уэльсе и происходит от названия ирландских

поселенцев, которые в собственной стране до появления христианства были

известны под названием фениев.

Галльским языком мы называем совокупность кельтских диалектов, на которых

говорили в Галлии, в части Британии и в среднеевропейских областях в эпоху

кельтской экспансии. Но и в Галлии (в широком понимании) не было полного

единства. Цезарь указывает, что Галлия делилась на три части, из которых

одну населяли белги, другую аквитаны, а третью галлы, и что все эти три

группы племен отличались друг от друга языком и нравами.

Определенные круги среди этих говоривших по-галльски племен, в частности

жрецы и крупные торговцы, несомненно, владели хотя бы частично греческим

языком, так как данные на таблицах, найденных в лагере гельветов во времена

Цезаря, о численности бойев и других кельтских племен, были написаны

греческим письмом. Равно и на клинке латенского меча, найденного в Порте в

Швейцарии, выбита надпись "Корисиос" греческими буквами. Жреческое сословие

друидов, весьма важный фактор в галльской среде, избегало записей и не

оставило никаких письменных памятников. Наряду с греческой азбукой в

кельтскую среду проникало и знание этрусской азбуки. В последнем столетии в

собственно Галлии, а в меньшей мере и в некоторых кельтских

среднеевропейских областях распространилось знание латинского языка. После

побед Цезаря в Галлии латинский язык быстро распространился в высших

кругах, но простой народ, особенно в сельских местностях, еще долго говорил

на галльском языке. В Средней Европе также удержались остатки кельтских

племен и при изменившихся условиях. Пребывание их в Паннонии, например,

засвидетельствовано письменными источниками и эпиграфическими памятниками.

При усилившейся романизации современной Франции и части Швейцарии галльские

языки как целое исчезли, а в романских языках сохранились лишь их отдельные

элементы.

Современное знание галльского языка. Толкование географических названий

Итак, сплошных текстов на галльских диалектах не сохранилось. Современные

знания галльского языка основываются главным образом на надписях,

относящихся к 4—1 векам, сделанных греческими, этрусскими и латинскими

буквами. Эти надписи содержат по преимуществу некоторые личные имена и

географические названия. К ним следует добавить и некоторые слова из

произведений греческих и латинских авторов, заимствованные из кельтской

среды, затем некоторые надписи на кельтских монетах, а также и галльские

имена с надгробий и надписей римского времени как в Паннонии, так и на

западе в французско-рейнских областях; там металлические и глиняные изделия

снабжались именами галльских ремесленников.

Толкование личных имен и географических названий весьма затруднительно и

не единообразно даже среди специалистов. Не всегда также можно с

уверенностью сказать, не являются ли некоторые географические названия,

сохранившиеся до нашего времени и считавшиеся первоначально кельтскими,

более древнего, докельтского происхождения.

Даже в самой Франции географические названия кельтского происхождения не

так уж многочисленны. Они сосредоточены главным образом на территории между

Рейном и Дунаем и по соседству с ней, что полностью отвечает и результатам

археологических исследований. Кельтскими там считаются и названия некоторых

рек — Рейна, Дуная, Неккара, Майна и Рур-Раура; поэтому считают, что

раураки, о которых Цезарь говорит в связи с базельской областью, происходят

из Рурской области.

Что касается древнего периода, то весьма древними считают названия с

концовкой "брига" {-briga). Они означают укрепленное место и, согласно Г.

Риксу, появились в то время, когда кельты в Галлии еще не дошли на западе

до атлантического побережья, но когда они уже проникали в Испанию. Позже

якобы распространились названия с концовками "дунум" и "дунон" (-dunum,

-dunon) подобного же значения, а именно в эпоху исторической кельтской

экспансии, примерно в 4 и 3 веках. В то же время для незащищенных поселений

привились названия с концовкой "магус" (-magus, -magos). В качестве

примеров можно привести в рейнской области названия Будобрига (Боппард) или

Тародунум (Цартен). Конечно, картографическое изображение местонахождения

этих названий не всегда вносит ясность. Названия с концовкой "брига",

поскольку мы обращаемся только к тем, существование которых доказано уже в

древности (а ни в коем случае не в средние века), наиболее распространены в

северо-западной части Иберийского полуострова и в общем лишь спорадически

встречаются в северо-восточной Франции и рейнских областях. Наоборот,

названия, оканчивающиеся на "дунум", встречаются в значительной части

Франции (кроме Аквитании) и в прирейнских областях, а местами и в верхнем

Подунавье (в направлении на восток их количество убывает), в Британии и

лишь спорадически на Иберийском полуострове. Бош-Гимпера использовал

названия, оканчивающиеся на "дунум", для подкрепления своей кельтской

теории, которая связывает каталанские поля погребальных урн с кельтами.

Совершенно иное положение создалось на британских островах и особенно в

Ирландии. Римская оккупация в Британии распространялась только на часть

территории и началась примерно на сто лет позже, чем в Галлии. Сама

Ирландия никогда не была покорена Римом, так что древний кельтский язык,

предшественник современного гэльского языка, сохранялся без влияний извне,

а позже возникла и самостоятельная литература. В римское время это были по

преимуществу народные легенды, в которых отразились картины прошлых времен

и которые позже были записаны. Эти сказания хорошо знали монаху ирландских

монастырей и с течением времени делали их литературную запись на местном

наречии; эти записи являются старейшим литературным памятником в

"варварской" части Европы, следуя тотчас же за литературой греческой и

римской.

Древнейшие памятники ирландской письменности

Древнейшими памятниками ирландского языка считаются огамические надписи

5—6 веков. Их алфавит состоит из точек и черточек (линий) и предполагает

хотя бы частичное знание латинского языка. Это письмо применялось главным

образов в надписях на надгробных и подобных памятниках (приблизительно так

же, как в северной Европе руны) чаще всего в южной Ирландии и на

противолежащем английском побережье.

В 5 и 6 веках в Ирландии уже распространилось христианство, и ирландские

монастыри в известном отношении взяли на себя задачу старых друидских

"школ". Монахи, хорошо знакомые со старыми обычаями, сохранили древние

сказания для будущего. Древнейшие образцы ирландского языка сохранились в

церковных книгах 8 и 9 веков, в которых латинский текст сопровождается

примечаниями (глоссами) на родном языке монахов того времени. Эти церковные

книги легко датировать, поэтому они становятся важным хронологическим

критерием для оценки более поздних рукописей, относящихся даже к 15 и 16

векам.

Содержание эпических поэм и героической мифологии этого более позднего

времени иногда настолько насыщено фантазией, что лишь с большим трудом

можно отделить действительность от выдумки; тема смерти и посмертного бытия

часто является фоном всего повествования. Мы остановимся на этих памятниках

еще в дальнейшем изложении и в заключительной главе. Но так как они в

известной мере дают нам возможность понять природу кельтского общества в

древнейшие времена, мы приводим здесь хотя бы важнейшие.

Основные памятники ирландской письменности можно разбить на 3 цикла.

Первый из них, "книга вторжений" (Lebhar na Gabala), часто считается

схоластической компиляцией, относящейся ко времени между 8 и 11 веками. В

ней говорится о волнах пришельцев, пятой из которых были гойделы; они

заставили якобы побежденного врага искать спасения в больших мегалитических

сооружениях (построенных на рубеже позднекаменного и бронзового веков).

Некоторые исследователи, однако, считают это произведение генеалогической

фикцией, которая пытается объяснить происхождение всех свободных ирландцев.

Второй цикл рассказывает о переменных успехах в борьбе Ульстера против

Ирландии, третий — о судьбе Финна и его сына Ойсина и дает некоторые

сведения о культе и древней общественной структуре.

В кельтскую литературу входит также рассказ об Артуре, кельтском короле

Британии, который со своей дружиной боролся против проникновения германских

англов и саксов. Ко всему этому присоединяются истории различных мелких

королевств. Шли века, в придворных стихах и произведениях сельских поэтов

возрождались старые традиции, однако появлялись и новые влияния, а

структура общества постепенно изменялась. В позднем облачении, таким

образом, очень трудно найти первоначальное историческое ядро. Опорой

исчезающего языка, нравов и обычаев был говорящий по-кельтски народ, в

жизни которого сохранилось до более поздних времен много пережитков

прошлого.

НАСЛЕДИЕ КЕЛЬТСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ И КУЛЬТУРЫ

С середины последнего столетия до н.э. кельтский мир оказался в тисках с

двух сторон. С юга напирала Римская империя и быстро продвигала свои

границы к Рейну и Дунаю, с севера двигались германцы, набеги которых

становились все стремительнее и опаснее. К концу столетия положение

определилось. Кельты утеряли на европейском материке решающие позиции, а

Римская империя граничила непосредственно с областями, занятыми германцами.

Таким образом, кельты на рубеже эр утратили свое могущество и политическое

значение, но их вклад в цивилизацию и культуру остался важным элементом

европейской цивилизации, как в области техники, так и в изобразительном

искусстве и литературе.

Романизация Галлии и кельтское наследие

Для собственно Галлии галльская война Цезаря, победоносно законченная в

середине последнего столетия, явилась рубежом. После нее наступил период

романизации Галлии со всеми ее последствиями. Мужчины были вынуждены

сложить оружие и заняться в первую очередь сельским хозяйством, так как

римские армии нуждались в большом количестве продовольствия.

Романизация шла с юга Галлии, где римляне обосновались уже ранее, создав

там прочную базу для дальнейшего продвижения. Территория, когда-то занятая

лигурийскими племенами, народом суровым и жестоким, мужчины которого

обладали силой диких животных, а женщины не уступали им в силе и ловкости,

была уже давно кельтизирована, а затем занята римлянами. В Провансе еще при

первом императоре Августе была введена новая организация, и он во всех

отношениях стал очень похожим на Италию.

В новой эре Галлия снабжает римлян главным образом продуктами сельского

хозяйства. На юге были оливковые рощи, плантации фиговых деревьев и

виноградники, в остальной Галлии возделывались злаки и разводились все виды

скота. Римляне сломили влияние и могущество друидов, опасных в моральном и

интеллектуальном отношении, и ввели римское право. Римские чиновники и

торговцы быстро наводнили всю страну. Для нового режима было весьма

целесообразным опереться главным образом на кельтскую знать, бывших

"всадников", которая после потери независимости и падения оппидумов охотно

и быстро приспосабливалась к римскому высокому уровню жизни. Строители и

техники, призванные с юга, строили для них просторные жилые дома и

деревенские усадьбы и обставляли их с южной роскошью; с установлением

римской власти при возведении построек уже повсеместно применялся раствор.

Рим, следовательно, опирался на земельную аристократию, сохранившую в

своих сельских владениях обширную клиентелу. Римская администрация

юридически закрепила власть господствующего слоя. Были составлены земельные

кадастры, связанные с переписью населения и земельных владений; последние

были обложены налогом. Земельные владения тем самым были

индивидуализированы, фундус (поместье) превратилось в обособленную единицу,

в которую входили леса, поля, виноградники, плавильни и мастерские; такая

недвижимость получала и собственное наименование, не изменявшееся и при

перемене его владельца.

Для местной кельтской аристократии особую привлекательность приобрели

основываемые новые города, предоставлявшие возможность жить с удобствами и

на высоком жизненном уровне, а часто и возможность стать римским

гражданином со всеми правами и преимуществами. В этом отношении Рим уже на

рубеже эр проявил большую активность. Количество городов быстро росло уже

при Августе и его преемниках, как в Галлии, так и в Швейцарии, а позже и в

бассейнах Рейна и Дуная. Выше мы уже назвали много новых городов на юге

современной Франции с их театрами, водопроводами и другими сооружениями.

Жителей Бибракты Август в 5 г. до н.э. переселил в новый город Августодун

(Отен). В то же самое время, когда возник Лион, называют и Раурику (позже

Августа Раурика) в конце пути через Альпы по перевалу Бол. Сен-Бернар. Еще

при Цезаре для защиты от набегов знаменитой гельветской конницы была

основана Колония Юлия Эквестрис, затем Новиодун и другие поселения. Сам

император Август между 27 и 28 гг. до н.э. четыре раза посетил Галлию.

Камбодун в районе нынешнего города Кемптен на берегу Иллеры был основан во

времена Тиберия (первоначальные деревянные постройки еще в 1 веке были

заменены каменными), как и лагерь легионеров Виндонисса в современной

Швейцарии, в связи с сооружением укреплений в Германии в 17 г. н.э.

Схема городов была единообразной и была приспособлена военным нуждам. В

центре был форум, площадь—место народных собраний и рынок, затем храм,

базилика для официальных актов и отправления правосудия. На форуме

перекрещивались пути, вокруг форума были расположены торговые кварталы и

мастерские, на периферии в просторных домах с колоннадами жила

аристократия. Строились прочные дороги — шоссе, в большинстве случаев на

средства городов и собственников земли. Равно и колонизационная

деятельность Рима в рейнских областях имела важное значение, которое можно

приравнять к значению строительства в средние века. Возникали великолепные

постройки и в сельской местности. Кроме домов вельмож скорее городского

характера (вилла урбана), строились виллы-усадьбы (вилла рустика) с

просторными жилыми и хозяйственными зданиями.

Безопасность провинции и всей империи обеспечивалась отборными войсками,

римскими легионами, которые позже дополнялись вспомогательными отрядами из

местного населения. Границы с германским миром на Рейне и Дунае требовали

сильной и постоянной защиты, и десятитысячные гарнизоны проводили здесь

долгие годы. Постепенно возник крепостной пояс с военными лагерями (кастра

и касталли) римских гарнизонов, с небольшими крепостцами и сторожевыми

башнями. В первых двух веках эта военная граница (limes romanus, рис. 50)

установилась в прирейнских областях, откуда тянулся пояс соединительных

укреплений до самого Дуная, и продолжалась по Дунаю до Карпатской

котловины. Военные лагери были весьма благоустроенными, что должно было

облегчить жизнь легионеров, прибывающих из южных стран, на негостеприимном

и суровом севере. В жилые помещения подводилось центральное отопление

"hypocaustum", сооружались бани "balneum" и вводились другие

усовершенствования. Под защитой крепости вырастали саnаbае, поселки

маркитантов и торговцев, так что возникал целый военный город с собственным

амфитеатром; неподалеку часто вырастал второй город, гражданский, в котором

также было все необходимое для обеспечения высокого жизненного уровня

населения. При галльских городах затем возникали колонии ветеранов,

отставных военнослужащих. Все эти существенные перемены оказывали влияние

на жизнь как в Галлии, так и в провинциях на восток от Галлии, в Реции,

Норике и в Паннонии до самой нынешней будапештской области.

Таким образом, победа Рима в Галлии не принесла с собой социальной

революции. Большинство населения по-прежнему жило в деревнях, было более

прочно привязано к земле. Романизация проникала туда значительно медленнее.

Именно это деревенское население сохранило язык, старый быт, старые правы и

обычаи и иногда мятежами пыталось пресечь процесс колонизации и

романизации. Кроме того, эти широкие круги с собственной продукцией

сохраняли также старые технические знания и производственные методы,

приспосабливая их к изменявшимся требованиям, так что галльские мастерские

продолжали работать и в римскую эпоху и даже стали основой всего

провинциально-римского производства.

Развитое кельтское производство керамики было предвестием крупного

керамического производства в римский период. "Терра сигиллата", особо

клейменная благородная керамика с тонким красноватым покровом, часто

украшенная рельефными фигурными и растительными мотивами, первоначально, т.

е. в первом веке до нашей эры, производилась в Италии, в частности в Ареццо

(ареццинские товары). Позже, при Тиберии, производство было перенесено в

Галлию, сначала на юг, затем в центр и, наконец, в прирейнские области.

Вскоре возникли мастерские во многих местах: в Ля-Грофесенк на юге, в Лезу

в средней части, в Рейнцаберне и в ряде других мест, иногда и на другом

берегу Рейна. Однако крупные гончарные мастерские арвернов в Ля-Грофесенк и

в Лезу (Пюи-де-Дом) работали еще до прихода римлян и снабжали значительную

часть Галлии своими кувшинами и мисками. Производство благородной керамики,

следовательно, перемещалось из Италии в галльские области со старой

гончарной традицией отсюда изделия развозились не только в провинции, но и

в области, расположенные севернее, в современную Германию, Польшу и в

Чехию. Об участии местных гончаров в этом производстве свидетельствуют

также клейма мастеров с галльскими именами. Это относится и к изготовлению

бронзовых сосудов, поскольку позже им занимались в Галлии и в прирейнских

областях, и к стекольной промышленности, которая в Галлии и, особенно в

рейнских областях в римскую эпоху пустила глубокие корни. С первыми шагами

стекольной индустрии мы познакомились уже в период расцвета оппидумов, в

которых по существу рождалась слава этой производственной отрасли.

В остальном, разумеется, общественная жизнь находилась под сильным

влиянием италийских обычаев. И в старые кельтские верования в значительной

степени проникали ныне римские представления, для старых кельтских богов

находились соответствующие им боги в римском пантеоне, их имена

отождествлялись и смешивались. Под влиянием римской среды и в кельтском

мире появляется также храмовая архитектура более четкого типа. С того

времени, как начало сказываться непосредственное римское влияние, начиная с

рубежа старой и новой эр, а затем и в эпоху Римской империи, воздвигаются

многоугольные или круглые храмы, обычно с внешней галереей. В настоящее

время таких храмов известно множество как на территории треверов и

медиоматриков на Мозеле и Саре, так и на территории эдуев и мандубиев между

истоками Сены и Верхней Луарой и далее на запад; мы находим их также в

Британии, главным образом там, где поселились племена белгов, реже в Рециии

Паннонии. Они воздвигались в стороне от поселений, что говорит о старых

религиозных представлениях, о священных местах на вершинах холмов, у

истоков рек или на перекрестках. Центром этих святилищ являлось небольшое

помещение (cella), часто овальное, диаметром лишь 5—10 м; вокруг этого

центрального помещения шла терраса, с внешней стороны открытая или с

колоннадой. Эти святилища были местами культа кельтских божеств, в их

устройстве перемежаются кельтские и римские элементы. Некоторые

исследования, например в Трире, дают возможность предполагать, что в более

старое время такие постройки воздвигались из дерева, но уже в 1 веке

появляются каменные постройки на известковом растворе, как многоугольные,

которые часто считаются более древним типом, так и круглые. Небольшой храм

в Бибракте (Dea Bibracte) относится по всей вероятности к периоду, когда

Страницы: 1, 2, 3, 4