Русская культура и общественная мысль в России \18 век\

Русская культура и общественная мысль в России \18 век\

КУЛЬТУРА В СЕРЕДИНЕ И ВТОРОЙ ПОЛЛОВИНЕ XVII В.

1 Просвещение и наука

Восемнадцатый век в области культуры и быта России — век глубоких

социальных контрастов, подъема просвещения и науки. Недоросль Митрофанушка

и гениальный Ломоносов, лапти с зипунами и роскошь туалетов императрицы,

курная изба и великие творения русских архитекторов — все это существовало

в одно и то же время, отражая разный уровень культуры эксплуатируемых и

господствующих классов.

Просвещение

Н

а грани XIX в. в России числилось 550 учебных заведений и 62 тыс. учащихся.

Эти цифры показывают подъем грамотности в России и вместе с тем ее

отставание по сравнению с Западной Европой: в Англии в конце XVIII в.

насчитывалось в одних только воскресных школах более 250 тыс. учащихся, а

во Франции количество начальных школ в 1794 г. доходило до 8 тыс. В России

же в среднем училось лишь два человека из тысячи.

Социальный состав учащихся в общеобразовательных школах был

чрезвычайно пестрым. В народных училищах преобладали дети мастеровых,

крестьян, ремесленников, солдат, матросов и т. д. Неодинаков был и

возрастной состав учащихся — в одних и тех же классах обучались и малыши и

22-летние мужчины.

Общераспространенными учебниками в училищах были азбука, книга Ф.

Прокоповича «Первое учение отрокам», «Арифметика» Л. Ф. Магницкого и

«Грамматика» М. Смотрицкого, часослов и псалтырь. Обязательных учебных

программ не было, срок обучения колебался от трех до пяти лет. Прошедшие

курс учения умели читать, писать, знали начальные сведения из арифметики и

геометрии.

Немалую роль в развитии просвещения в России сыграли так называемые

солдатские школы — общеобразовательные училища для солдатских детей,

преемники и продолжатели цифирных школ петровского времени. Это — наиболее

рано возникшая, самая демократическая по составу начальная школа того

времени, обучавшая не только чтению, письму, арифметике, но и геометрии,

фортификации, артиллерии. Не случайно во второй половине XVIII в. отставной

солдат наряду с дьячком становится учителем грамоты и в деревне и в городе

— вспомним отставного сержанта Цыфиркина, честного и бескорыстного, тщетно

пытавшегося обучить Митрофанушку «цыфирной мудрости». Солдатские дети

составляли основную массу студентов Московского и Петербургского

университетов. К типу солдатских принадлежали также национальные военные

школы, открытые во второй половине XVIII в. на Северном Кавказе

(Кизлярская, Моздокская и Екатериноградская).

Второй тип школ в России XVIII в.— это закрытые дворянские учебные

заведения: частные пансионы, шляхетские корпуса, институты благородных

девиц и т. д., всего более 60 учебных заведений, где обучалось около 4,5

тыс. дворянских детей. Хотя в шляхетских корпусах (Сухопутном, Морском,

Артиллерийской, Инженерном) готовили главным образом офицеров для армии и

флота, они давали широкое по тому времени общее образование. В них учились

первые русские актеры братья Волковы и драматург Сумароков; ученики

участвовали в спектаклях придворного театра. Сословными учебными

заведениями были и благородные пансионы — частные и государственные:

Смольный институт благородных девиц, Благородный пансион при Московском

университете и т. д. Из них выходили хорошо образованные дворяне,

воспринявшие идеологию своего класса. Эти учебные заведения пользовались

наибольшей финансовой поддержкой правительства: на один Смольный институт

отпускалось 100 тыс. руб. в год, в то время как на все народные школы

давалось по 10 тыс. руб. на губернию, да и эти деньги шли не только на

народное образование, но и на нужды «общественного призрения» — больницы,

богадельни и пр.

К третьему типу учебных заведений относятся духовные семинарии и

школы. Их насчитывалось 66, в них обучалось 20 393 человека (имеются в виду

только православные школы). Это были также сословные школы, предназначаемые

для детей духовенства; разночинцев в них, как правило, не принимали.

Главной задачей этих школ была подготовка преданных церкви и царю

священников, но воспитанники семинарий получали и общее образование и

нередко становились проводниками грамотности в своих приходах. Небольшое

количество (около двух десятков) специальных школ (горные, медицинские,

штурманские, межевые, коммерческие и др.), а также основанная в 1757 г.

Академия художеств, представляли четвертый тип учебных заведений. Хотя в

них училось всего около 1,5 тыс. человек, они играли важную роль в

подготовке специалистов, в которых Россия тогда особенно нуждалась.

Наконец, подготовка специалистов велась и через университеты —

Академический, учрежденный в 1725 г. при Академии наук и существовавший до

1765 г., Московский, основанный в 1755 г. по почину Ломоносова, и

Виленский, который формально был открыт лишь в 1803 г., но фактически

действовал как университет с 80-х годов XVIII в. Студенты философского,

юридического и медицинского факультетов Московского университета, помимо

наук по своей специальности, изучали также латынь, иностранные языки и

русскую словесность.

Московский университет был крупным культурным центром. Он издавал

газету «Московские ведомости», имел собственную типографию; при нем

работали различные литературные и научные общества. Из стен университета

вышли Д. И. Фонвизин, позднее А. С. Грибоедов, П. Я. Чаадаев, будущие

декабристы Н. И. Тургенев, И. Д. Якушкин, А. Г. Каховский.

Необходимо трезво оценивать результаты развития просвещения в России в

XVIII в. Дворянская Россия имела Академию наук, университет, гимназии и

другие учебные заведения, а крестьянский и мастеровой люд страны в массе

оставался неграмотным. Школьная реформа 1786 г., так широко афишированная

правительством Екатерины II, была народной только по имени, а на деле

носила сугубо классовый характер. Нельзя забывать, что идеи «Просвещения»

были «девизом царизма в Европе»[1]. Однако гений народа смог проявиться не

благодаря политике «просвещенного абсолютизма», а вопреки ей. Это особенно

наглядно видно на примере М. В. Ломоносова.

М. В. Ломоносов и русская наука

Н

ет необходимости подробно рассказывать о жизни М. В. Ломоносова: со

школьной скамьи каждый знает о том, как этот сын рыбака-помора тайком от

родителей ушел с обозом в Москву, претерпел тяжкую нужду и лишения, но наук

не оставил, а стал первым русским академиком, основал Московский

университет и, по меткому определению А. С. Пушкина, «сам был первым нашим

университетом». Это был ученый энциклопедических знаний, один из

основоположников современного естествознания, физик, химик, астроном,

геолог, историк, поэт и лингвист.

Появление такого гиганта науки, как Ломоносов, в условиях крепостной

России нельзя объяснить простой случайностью, капризом природы, прихотью

судьбы. Предшествовавшее развитие русского общества подготовило великие

достижения XVIII в., когда русская наука, освобождаясь от пут

средневековья, переживала своеобразное Возрождение. Ф. Энгельс

характеризовал Возрождение как эпоху, «которая нуждалась в титанах н

которая породила титанов по силе мысли, страсти и характеру, по

многосторонности и учености»[2]. Русская наука XVIII в. тоже нуждалась в

таких титанах, и не случайно именно в Российской академии прославили свои

имена открытиями мирового значения физик и химик Ломоносов, математики

Эйлер и Бернулли.

Исследования ученых-иностранцев, приглашенных в Петербургскую

академию, способствовали развитию русской и мировой науки. Но не их грудами

и не усилиями «просвещенной монархини» была создана русская наука. Она

создавалась русским народом, людьми «разного чина и звания». Крестьяне М.

В. Ломоносов и М. Е. Головин (математик), солдатские дети И. И. Лепехин, С.

П. Крашенинников и В. Ф. Зуев были в числе первых русских академиков;

токарь Навигацкой школы А. К. Нартов, гидротехник и строитель калмык М. И.

Сердюков, первый русский теплотехник, создатель «огнедействующей машины»,

солдатский сын И. И. Ползунов, «нижегородский посадский человек», механик

Академии наук И. П. Кулибин — вот подлинные творцы науки и новой техники в

крепостной России.

Значительны были достижения русской научной мысли, и среди них

особенно выделяются гениальные догадки и открытия М. В. Ломоносова.

Опираясь на живую практику, на опыт, материалистически оценивая все явления

окружающего мира, Ломоносов стремился к глубоким теоретическим обобщениям,

к познанию тайн природы. Он развил атомно-молекулярную гипотезу строения

вещества и стал одним из родоначальников химической атомистики и физической

химии. Универсальный закон сохранения материи и движения, открытый

Ломоносовым, имеет огромное значение для всего естествознания, равно как и

для материалистической философии. Труды Ломоносова в области геологии дали

правильное объяснение причин поднятия материков и горообразования, вековых

колебательных движений Земли; ученый заложил основы сравнительно-

исторического метода в геологии. От глубоких недр Земли, «куда рукам и оку

досягнуть возбраняет натура» и куда приходится «проникать разумом»,

Ломоносов обращается к далеким звездам; мировое пространство, «обширность

безмерных мест» влечет его к себе и как ученого и как поэта. Открытие

Ломоносовым одним из первых атмосферы на Венере привело к созданию новой

науки — астрофизики; изобретенная им «ночезрительная труба» получила в наши

дни применение в мире морских биноклей и прожекторных труб.

М. В. Ломоносов выступил в качестве ученого-новатора также и в области

наук общественных. Он не был профессионалом-историком, но его исторические

труды по праву занимают видное место в русской науке. Он боролся с теорией

Байера и Миллера о норманском происхождении Руси, на основе критического

изучения исторических источников создал обобщающий труд «Древняя Российская

история», в котором писал, что не с призвания варягов начинается история

нашей Родины, а что русский народ и язык простираются в «глубокую

древность»[3]. Русская история дана Ломоносовым на фоне истории всеобщей.

Реформа русского стихосложения, начатая В. К. Тредьяковским, завершена

Ломоносовым, который тесно связывал вопросы поэзии с развитием русского

языка. Им созданы учебники по риторике и грамматике, он подготовил реформу

русской стилистики, осуществленную впоследствии А. С. Пушкиным. Ломоносов

много сделал и для развития русского искусства. Он возродил забытое с XII

в. искусство мозаики, способствовал выдвижению таких видных художников и

скульпторов, как Ф. С. Рокотов и Ф. И. Шубин.

Труды Ломоносова намного опередили его время; все величие научного

подвига этого «архангелогородского мужика» было осознано в полной мере

значительно позже. Но и при жизни Ломоносова труды его получили известность

за границей, он был избран членом Шведской и почетным членом Болонской

академий наук. Великий математик Л. Эйлер назвал его «гениальным человеком,

который своими познаниями делает честь настолько же академии, как и всей

науке».

Ломоносов не был одинок. Открытия ряда русских ученых составили

золотой вклад русской науки в мировую. Основоположник русской

минералогической школы, сын придворного музыканта В. М. Севергин много

сделал для развития идей Ломоносова в минералогии и геологии. Трудами

русских ученых в XVIII в. была исследована Сибирь. «Описание земли

Камчатки» С. П. Крашенинникова было переведено на четыре европейских языка.

Имена С. И. Челюскина и братьев Лаптевых навечно остались на географических

картах Севера нашей Родины. Исследования выдающегося натуралиста,

путешественника и этнографа И. И. Лепехина открыли для русской науки

богатства Поволжья, Урала и Сибири. Кратка, но выразительна характеристика

из его жизнеописания: «Ума был быстрого, в суждениях тверд, в исследованиях

точен, в наблюдениях верен».

Академия наук в 60—70-х годах провела пять экспедиций, обследовавших

огромные территории. Для того чтобы яснее представить себе деятельность

этих экспедиций и их значение для науки, остановимся на одной из них,

руководимой академиком И. И. Лепехиным. В 1768 г. экспедиция направилась по

течению Волги в Астрахань, обследовав Оренбургские степи, повернула к

северу вдоль Уральского хребта, проникла в район Вычегды, на Северную Двину

и добралась до Архангельска. Пройдя по побережью океана, она через

Олонецкий край в декабре 1772 г. вернулась в Петербург.

Экспедиция вела тщательные записи, которые легли в основу «Дневных

записок» Лепехина. Мы находим здесь описание животного и растительного

мира, рудников и заводов, достопримечательностей городов и сел, обычаев и

быта народов. Свое исследование Лепехин снабдил рисунками. Имя академика

Лепехина сделалось известным не только в России, но и за границей. В 1767

г. он получил ученую степень доктора медицины в Страсбургском университете,

в 1776 г. стал членом Берлинского общества испытателей природы. «Записки»

Лепехина были, не в пример многим другим научным сочинениям того времени,

написаны на русском, а не на латинском или немецком языке. Лепехин

занимался и педагогической деятельностью. В течение 16 лет он состоял

инспектором академической гимназии и отдавал много времени и сил заботам о

ее учениках. Разрабатывая материалы своей экспедиции, Лепехин в то же время

исполнял в Академии наук ряд других обязанностей: он был членом комиссии

для издания переводов, вел академическое издание сочинений Ломоносова,

участвовал в составлении этимологического словаря.

Во второй половине XVIII в. закладываются основы научной биологии в

России. В 1793 г. вышел первый в России медицинский журнал — «Санкт-

Петербургские врачебные ведомости».

Вторая четверть XVIII в. является временем становления исторической

науки в нашей стране. Начинается собирание и издание исторических

источников. Крупнейший дворянский историк этого времени В. Н. Татищев

работает над своей «Историей Российской», в которой делает попытку связно

изложить события русской истории с дворянской точки зрения. Работой

Татищева пользовался в уже упоминавшейся «Древней Российской истории» М. В.

Ломоносов, из нее исходил и М. М. Щербатов, создавая в 70-х годах XVIII в.

свою «Историю Российскую от древнейших времен». «История» Щербатова

проникнута стремлением возвеличить дворянство, оправдать крепостное право и

дворянские привилегии. Напуганный Крестьянской войной под предводительством

Е. И. Пугачева, автор осуждает народные движения, хотя и понимает

неизбежность их. Другой дворянский историк — И. Н. Болтин, вдумчивый и

проницательный ученый и критик, занимался историей не только дворянства, но

и купечества, духовенства, ремесленников. В своих трудах он возвеличивал

крепостнический строй, самодержавную власть царя и власть помещиков над

крепостными.

Наука в России XVIII в. развивалась как часть науки мировой. Русские

ученые не только творчески воспринимали достижения западноевропейских

ученых, но и сами оказывали все возрастающее влияние на мировую научную

мысль. Общий уровень развития науки в России был ниже, чем в Западной

Европе, но тем большее значение приобретает каждое новое ее достижение.

Издания Российской Академии наук были известны ученым других стран. За

рубежом внимательно следили за научной жизнью Петербурга. Когда трагически,

от удара молнии, погиб русский физик Г. В. Рихман, в Германии, Англии и

Франции появились отклики на его смерть с описанием опытов покойного.

Почетными членами Петербургской академии были избраны выдающиеся

деятели зарубежной науки — философ-материалист Д. Дидро, французский

естествоиспытатель Ж. Бюффон, американский ученый и революционер В.

Франклин.

Однако успехи русского просвещения и науки не стали достоянием

трудовых масс. Массы были оторваны от достижений культуры, жили далекими от

нее интересами. Самодержавие боялось распространения знаний. «Черни не

должно давать образования, поелику она будет знать столько же, сколько вы

да я, то не станет повиноваться нам в той мере, в какой повинуется

теперь»,— писала Екатерина II фельдмаршалу П. С. Салтыкову.

Свои общественно-политические взгляды и художественные представления

народ выражал в устном творчестве и прикладном искусстве.

2 Русская литература и искусство

Творчество трудового народа

М

ятежное поэтическое творчество неизменно сопутствует народу на протяжении

всей его истории, являясь художественным откликом на крупнейшие события

действительности. В различные эпохи народное творчество принимало разные

формы. Для XVIII в. характерно возникновение новых тем и образов, вызванных

к жизни изменившимися историческими условиями.

Центральное место в устном народном творчестве XVIII в. занимают песни

и предания о Пугачеве. Недаром А. С. Пушкин ценил в них «печать живой

современности». Эти песни создавались в ходе боев восставших с Царскими

войсками. Народ видит в Пугачеве не «государственного вора, изверга, злодея

и самозванца», как именовали его царские манифесты, а народного царя,

крестьянского заступника и мстителя. В народных преданиях Пугачев —

богатырь, герой-полководец, кровно связанный с народом и противостоящий

дворянству; он стал во главе восставших, которые

...задумали дело правое,

Дело правое, думу честную:

Мы дворян господ — на веревочки,

Мы дьяков да ярыг — на ошейнички,

Мы заводчиков — на березоньки.

Народ не поверил даже смерти Пугачева — настолько велика была

уверенность в его силе. Подвиг Пугачева воспет не только русскими: башкиры,

мордва, татары, удмурты видели в нем выразителя народных чаяний. Вместе с

Пугачевым в башкирских песнях прославлен и его соратник Салават Юлаев.

Кроме песен о Пугачеве, в XVIII в. пользовались популярностью ранее

созданные песни о Разине, о «добрых молодцах, вольных людях». Такова

знаменитая песня «Не шуми, мати зеленая дубравушка».

В XVIII в. продолжали широко бытовать традиционные жанры народного

творчества — былины, сказки, пословицы, поговорки, бытовые песни и т. д.

Нельзя считать случайностью, что в XVIII в. были записаны пословицы,

отражающие представление о воле: «воля господину, а неволя холопу», «воля

неволи не хочет», «в поле-воля».

В рукописную демократическую литературу XVIII в. проникли произведения

народного творчества, которые не могли быть напечатаны из-за цензурных

рогаток. Таков «Плач холопов», который выразительными сравнениями

раскрывает «свирепство» бар и подневольное положение крепостных. «Куда бы

ты ни сунься — везде господа», — горестно восклицает неизвестный автор

«Плача»; смерть — вот единственное избавление от тяжелой судьбы. Трудная

жизнь голодающих дворовых отразилась в крестьянской «Повести пахринской

деревни Камкина». То жалоба, то горький смех сквозь слезы слышатся в

рукописных пародиях на официальные документы. В «Глухом паспорте» автор с

горечью говорит о невозможности беглому крестьянину найти работу; нищета

толкает его на путь грабежа и разбоя. Тяжкая солдатская служба ярко описана

в рукописных повестях солдатского происхождения — в пародийной челобитной к

богу и в «Горестном сказании». Народная сатира проникает и в лубочные листы

— такова картинка «Бык не захотел быть быком», где в иносказательной форме

выражаются мечты народа о социальной справедливости.

Основные мотивы устной народной драмы — резкое обличение царя-злодея

(драма «Царь Максимилиан»), насмешка слуги над разорившимся дворянином

(«Мнимый барин»), призывы к расправе над дворянами («Лодка»). Этот жанр

устного народного творчества отразил в доходчивой игровой форме классовые

противоречия того времени.

Русский демократический театр XVIII в. также показывал дворян и

церковников в их истинном неприглядном виде, сатирически разоблачал

глупость судейского чиновника, алчность и невежество чужеземного доктора-

шарлатана, дурость и спесь барина-тунеядца. Для народного театра характерны

резкий гротеск в обрисовке характеров, выразительность жеста и диалога,

частая импровизация текста с использованием общеполитических и местных

житейских тем. Эти народные представления послужили одной из национальных

основ русской бытовой и сатирической драматургии второй половины XVIII в.

Художественные вкусы трудового народа находят яркое воплощение в

произведениях прикладного искусства. В творениях народных мастеров

встречаются изображения народного быта, сатирические зарисовки

представителей правящих классов, сказочные образы, растительный и

геометрический орнамент.

Украшались резьбой или росписью прялки, ткацкие станки и т. д.

Расписные детские игрушки XVIII в. в гротескной форме высмеивают жеманную,

изнеженную барыню, самодовольного купца, модника-вельможу. Изображения

животных и птиц (петуха, сокола, коня, лебедя и т. д.) можно найти на

всевозможных предметах бытового обихода, мебели, пряничных досках и т. п.

Бедна была посуда крестьянина, но как любовно расписаны глиняные и

деревянные чаши и ковши, какой тонкой резьбой покрыты берестяные туеса и

деревянные шкатулки, сколько строгого вкуса вложено в узорные ткани, тонкие

кружева и красочные вышивки!

Культура правящих классов. Классицизм

Р

усская культура второй половины XVIII в. отражает черты подымающейся

нации. Возрастает общественная роль художественной литературы, которая

постепенно теряет прежний анонимный и рукописный характер. Передовые

писатели выступают активными борцами за идеи просветительства; возникают

первые литературные журналы.

Главное содержание культурного процесса середины XVIII в. —

становление русского классицизма, идейной основой которого была борьба за

мощную национальную государственность под эгидой самодержавной власти,

утверждение в художественных образах могущества абсолютной монархии.

Хотя русские писатели и художники обращались к опыту опередившего их в

развитии западноевропейского классицизма, они стремились придать этому

течению черты национального своеобразия. Хорошо об этом сказал Ломоносов:

«Чтобы ничего неугодного не ввести, а хорошего не оставить, надобно

смотреть, кому и в чем лучше последовать».

В отличие от западноевропейского классицизма, в русском классицизме,

полном пафоса гражданственности, были сильны просветительные тенденции и

резкая обличительная сатирическая струя.

В литературе русский классицизм представлен произведениями А. Д.

Кантемира, В. К. Тредьяковского, М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова. А. Д.

Кантемир явился родоначальником русского классицизма, основоположником

наиболее жизненного в нем реально-сатирического направления — таковы

известные его сатиры. В. К. Тредьяковский своими теоретическими трудами

способствовал утверждению классицизма, однако в его поэтических

произведениях новое идейное содержание не нашло соответствующей

художественной формы. Это было достигнуто в жанре торжественной и

философской оды М. В. Ломоносовым, для которого и эта форма и обращение к

монарху были поводом для пропаганды идеи общенародного культурного

прогресса.

По-иному традиции русского классицизма проявились в сочинениях А. П.

Сумарокова и его школы (М. М. Херасков, В И Майков Я. Б. Княжнин и др.),

которая защищала идею неразрывности интересов дворянства и монархии.

Сумароков положил начало драматургической системе классицизма. В трагедиях

он под влиянием действительности того времени, часто обращается к теме

восстания против царизма, например в политической трагедии «Дмитрий

Самозванец». В своем творчестве Сумароков преследовал общественно-

воспитательные цели, выступая с проповедью высоких гражданских чувств и

благородных поступков; «свойство комедии - издевкой править нрав», - писал

А. П. Сумароков.

С 70-х годов XVIII в. русский классицизм в литературе переживает

кризис; обострение социальных противоречий и классовой борьбы приводит к

проникновению в литературу новых тем и настроений. Так, республиканские

мотивы появились в трагедии Я. Б. Княжнина «Вадим Новгородский». Но в то же

время гражданская тематика оттесняется любовной лирикой. Из ведущего

литературного направления классицизм становится литературой узких

реакционно-крепостнических кругов.

Классицизм завоевывает господствующее положение в архитектуре и

изобразительном искусстве. Он определил облик Петербурга, где строили В. И.

Баженов, А. Д. Захаров, А. Н. Воронихин, а также иностранные архитекторы —

Г. Камерон, Д. Кваренги и др. Русские архитекторы успешно решали важнейшие

задачи градостроительства; их постройки отличаются ясностью и логичностью

замысла: строгость и лаконизм сочетались в их творчестве со стремлением к

монументальным торжественным образам. Особо следует отметить старое здание

Библиотеки имени В. И. Ленина (б. дом П. Е. Пашкова) в Москве — высшее

достижение творчества Баженова, блестящий образец классицизма, совершенный

по архитектурному образу и изобретательности в убранстве. Патриотической

гордостью, идеями триумфа и мощи России проникнуты ансамбли и общественные

здания, созданные русскими архитекторами второй половины XVIII в., например

здание Сената в Московском Кремле (М. Ф. Казаков), Таврический дворец в

Петербурге (И. Е. Старев). Величественная простота и оригинальность

композиции совмещаются в них с компактностью объемов, светлой окраской,

богатством отделки фасада здания и ограды.

Характерной чертой русского классицизма в скульптуре была теплота,

человечность. Достаточно взглянуть на надгробие Н. М. Голицыной в Донском

монастыре работы Ф. Г. Гордеева, чтобы почувствовать возвышенную печаль и

мудрую сдержанность тихой скорби, выраженные с величайшей искренностью.

Русские мастера создали образцы монументальной скульптуры, отличающиеся

величественным характером, гуманизмом образов, лаконичностью и

обобщенностью. Один из самых замечательных памятников этой эпохи — памятник

Петру I работы Э.-М. Фальконе. Он был иностранцем, но созданный им монумент

должен рассматриваться в рамках русской культуры, предопределившей оценку

Петра I и трактовку его скульптурного образа. Фигура Петра, простершего

вперед руку, ритмически связана с конем, а все изваяние — с мощным

постаментом, каменной скалов весом в 80 тыс. пудов. Глубина мысли,

героическое истолкование образа, патетичность художественного замысла

делают «Медного всадника» поэзией истории, символом великого исторического

призвания России.

Классицизм нашел отражение и в исторической живописи. Обращают на себя

внимание полотна А. П. Лосенко «Владимир и Рогнеда» и «Прощание Гектора с

Андромахой», картина Г. И. Угрюмова «Испытание силы Яна Усмаря». Однако в

живописи сказалась больше ограниченность классицизма — отвлеченный

идеальный характер образов, условность колорита, подражание позам и жестам

античных образцов.

Русский театральный классицизм, сложившийся к середине XVIII в., был

заложен драматургией Ломоносова и Сумарокова, утвердивших национально-

патриотическую тематику и просветительское направление в театре.

Распространение классицизма в театральном искусстве связано с

возникновением в Петербурге в 1756 г. государственного публичного

профессионального театра во главе с русским актером Ф. Г. Волковым.

Крупнейшими актерами русского театрального классицизма были также И. А.

Дмитревский, П. А. Плавильщиков, Т. М. Троепольская. Их игра отличалась

тонким мастерством в раскрытии страстей и мыслей, выразительностью

декламации. Мастер большого сценического темперамента, Ф. Г. Волков оставил

по себе память вдохновенного художника в героических образах свободолюбивых

персонажей трагедии Сумарокова, не сходивших со сцены в то время.

Сентиментализм

К

лассицизм не был единственным течением дворянской культуры в век

Просвещения. На смену ему пришел сентиментализм. Он принес с собой внимание

к чувствам и интересам простого человека, преимущественно из «среднего»

класса. Трагедию заменили «слезная мещанская драма» и комическая опера.

Возвышенный язык трагедийных героев перестает волновать слушателей, с

восторгом встречающих «смешение в действиях забавы с горестью» и

обливающихся слезами над чувствительными повестями. Создатель жанра

сентиментальной повести и сентиментального путешествия в русской

литературе, Н. М. Карамзин стремился передать тонкие и глубокие переживания

простых людей. Однако в своих произведениях он в консервативном духе

рисовал идиллические отношения между помещиками и крестьянами. Н. М.

Карамзин боялся выступлении крестьян, призрака французской буржуазной

революции XVIII в. и потому примирялся с крепостнической действительностью.

Влияние сентиментализма отразилось и в архитектуре, особенно парковой,

- с различными «гротами уединения», таинственными, скрытыми в полумраке

беседками, в стилизации «дикой» природы. Одна из работ агронома и

дворянского мемуариста А. Т. Болотова так и называется: «Некоторые общие

примечания о садах нежно-меланхолических». Большинство усадеб XVIII в. было

создано при участии или по проектам крепостных архитекторов и садоводов.

В живописи сентиментализм сказался в «чувствительных» сюжетах, в

приторно-слащавой трактовке крестьянских образов, в пасторальной обрисовке

природы. В картине М. М. Иванова «Доение коровы» все внимание художника

сосредоточено не на крестьянах (его образы на них и не похожи!), а на

кротких овечках, на идиллической картине мирной сельской жизни. Глядя на

это полотно, нельзя подумать, что оно написано в 1772 г.— в преддверии

Крестьянской войны. Сильны сентиментальные темы и в творчестве пейзажиста

С. Ф. Щедрина, писавшего традиционные «ландшафты со скотиною»,

крестьянскими избами фантастической архитектуры и идиллическими «сельскими

увеселениями» пастухов и пастушек.

Одним из видных сентименталистов в портретной живописи был В. Л.

Боровиковский. Созданные им женские образы (например, портрет М. И.

Лопухиной) полны нежных элегических чувств и идиллических настроений.

Основоположником сентиментализма в русском театре является актер В.

II. Померанцев. Театр 70—80-х годов XVIII в. часто обращался к пасторальным

операм и комедиям. Таков «Деревенский праздник» Майкова, на котором

умиленные крестьяне хором поют: «Много мы имеем в поле и живем по нашей

воле, ты нам барин и отец! »

Таковы же и «слезные драмы» Хераскова с душераздирающими сценами и

идиллическим концом, с вознаграждением добродетели и обличением порока.

Сентиментально-идиллическая «чувствительность» проникла и в музыку.

Романс «Стонет сизый голубочек» (слова И. И. Дмитриева, музыка Ф. М.

Дубянского) надолго пережил своих создателей, продолжая и в XIX в.

тревожить сердца купчих и мещаночек.

Сентиментализм в русской культуре возник в период формирования новых,

буржуазных отношений в недрах феодально-крепостнического строя, и его

борьба с классицизмом была отражением глубоких социально-экономических

процессов. Поэтому при всей политической ограниченности сентиментализма он

был течением прогрессивным для своего времени.

Реалистические тенденции русской культуры

Б

орьба сентиментализма с классицизмом не исчерпывает всего содержания

русской культуры второй половины XVIII в. Наряду с сентиментализмом (а чаще

в сочетании с ним) все больше выявляются реалистические тенденции русской

культуры, условно называемые «просветительским реализмом». Они с наибольшей

активностью и последовательностью выражали протест против феодальной

идеологии.

Острая критика существующего строя, беспощадная ирония и насмешка над

правящими классами, обличение невежества, паразитизма и жестокости

дворянства, несправедливости и продажности суда и чиновников — вот что

несли с собой художественные произведения подобного рода.

По своей обличительной направленности, по широте изображения

общественных недостатков первое место в литературе 60—70-х годов занимает

творчество Д. И. Фонвизина. Начиная от ранней политической басни-сатиры

«Лисица-казнодей»[4], раскрывавшей подлинную суть самодержавия и

добродетелей императрицы Елизаветы, и кончая «Бригадиром» и «Недорослем»,

Фонвизин — один из идеологов русского Просвещения— во всех своих

произведениях метко и зло осмеивал бар, восставал против жестокостей

крепостничества, призывал ограничить власть помещиков над крестьянами.

Реалистические основы творчества Фонвизина преодолевали условные правила

классицизма.

Смелым новатором в области художественной формы, ломающей привычные

каноны классицизма, выступил и Г. Р. Державин, произведения которого

свидетельствуют о неуклонном нарастании реалистических элементов в русской

поэзии.

Творчество одного из крупнейших русских ваятелей — Ф. И. Шубина также

носило сугубо реалистический характер. Сын черносошного крестьянина,

талантливый самородок, он оставил нам блестящую галерею скульптурных

портретов. Здесь элегантные холодные аристократки (бюст М. Р. Паниной)

заслуженные полководцы (бюст 3. Г. Чернышева), представители рождавшейся в

то время интеллигенции. Многогранность творчества Шубина особенно наглядна

при сопоставлении бюста М В. Ломоносова (он изображен без парика, рот

тронут откровенно печальной усмешкой, грусть и горечь пронизывают весь его

облик) и страшного в своем беспощадном реализме скульптурного портрета

императора Павла I — с пышными императорскими регалиями и болезненно-

уродливым, жестоким лицом дегенерата.

Замечательными скульпторами были Ф. Г. Гордеев, И. П. Мартос, М. И.

Козловский — создатель памятника А. В. Суворову и статуи «Самсон»

(Петродворец).

Сильны реалистические тенденции в творчестве портретистов-живописцев

Ф. С. Рокотова, мастера глубоко правдивого и поэтически взволнованного

изображения человека, и Д. Г. Левицкого, сумевшего поднять портрет на

уровень подлинно большого искусства. Но ярче всего они проявились в бытовом

жанре — в работах И. А. Ерменева и М. Шибанова.

Сын придворного конюха, И. А. Ерменев, выдающийся художник-жанрист

XVIII в., запечатлел на одной из своих акварелей бытовую сцену. У рыночного

навеса в окружении крестьян сидят и поют слепцы. Молчаливы углубленные в

себя слушатели: глубоко задумался, насупив брови, один, озлоблен и

раздражен другой, весь обратился в слух третий. Что-то притягательное,

расшевелившее их далеко запрятанные тяжелые думы есть в пении нищих слепцов

— нарастающий народный ропот с жестокой правдой воплощен художником в этом

произведении. «Крестьянский обед» Шибанова, написанный в самый разгар

пугачевского восстания, правдиво и любовно передает сцену крестьянского

быта, лица крестьян и народные костюмы. Крестьяне изображены здесь как люди

нравственной силы и под игом крепостничества сохранившие ясный ум,

сердечную доброту, душевную и физическую красоту. Пленяет фигура молодой

матери, ее исполненное нежности лицо. Большая внутренняя теплота согревает

всю картину. Шибанов отражал лишь торжественные, праздничные стороны быта

крестьян, однако он был первым, кто поднял крестьянскую тему в живописи и

создал произведения большой впечатляющей силы.

Испытывавшая влияние Запада, творчески осваивавшая опыт западных

мастеров, культура XVIII в. была тесно связана с русскими национальными

традициями. Защита национальных основ входит существенным элементом в

идеологию русского освободительного движения и революционного

просветительства.

ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII В.

3 Охранительные идеи господствующего класса

М

ногое повидала Грановитая палата Московского Кремля. Под ее расписными

сводами происходили приемы иноземных посольств. Среди парчовых и бархатных

шуб бояр появлялись люди в тюрбанах и пестрых шелках Востока, в кружевах,

атласах и сукнах Запада. Иван Грозный отпраздновал в ней взятие Казани и

принимал посольство Ермака, здесь шумела ассамблея по случаю Полтавской

победы.

Осенним днем 1767 г. в палате шло заседание Уложенной комиссии и князь

М. М. Щербатов «с крайним движением духа» говорил о заслугах дворян.

Обращаясь к России, он восклицал: «То верные твои чада, древние российские

дворяне! Они, оставя все и жертвуя своею жизнию,— они тебя освободили от

чуждаго ига, они приобрели тебе прежнюю вольность»[5].

Заслуги дворян восхвалялись в Грановитой палате не раз и до этого.

Новым было то, что свой ораторский талант, образование и остроумие князь М.

М. Щербатов был вынужден использовать, чтобы отражать все нараставшие атаки

на сословные права и привилегии дворянства. Купцы, разночинцы, крестьяне

все решительнее выступали против дворянского землевладения и крепостного

права. Все сильнее звучало обвинение дворян в том, что из-за их произвола

большинство народа обречено на нищету, истязания и бесправие, сельское

хозяйство дает меньше, чем может и должно производить, промышленность,

торговля и города развиваются медленно, а страна остается экономически и

культурно отсталой.

Начав с умеренной и непоследовательной критики отдельных наиболее

грубых черт крепостнических порядков, передовая общественно-политическая

мысль во второй половине XVIII в. постепенно шла к отрицанию

крепостничества. При этом пересматривалось отношение к самодержавию,

развитию промышленности и распространению просвещения.

Противоречия социально-экономического развития в сочетании с влиянием

идей западноевропейского просветительства привели к тому, что с середины

XVIII в. в русской общественно-политической мысли возникло новое

направление. Будучи связано с потребностями буржуазного развития, оно

выражало отчасти интересы крепостных крестьян. Почти на полтора столетия в

центре оказался вопрос о крестьянстве и крепостном праве.

Однако в обществе продолжали господствовать идеи и теории,

отстаивавшие незыблемость самодержавно-крепостнического строя. Им была

обеспечена поддержка государства. Они усиленно пропагандировались в

манифестах, сенатских указах, на страницах книг и журналов, с церковного

амвона, со сцены, с университетской кафедры. Против них и выступило

начавшее формироваться в середине XVIII в. новое направление, которое

постепенно выходило за рамки феодальной идеологии и наполнялось буржуазным,

антикрепостническим содержанием, все более решительно выступая на защиту

угнетенного народа.

Н

Публицистика М. М. Щербатова

аиболее ярким представителем идеологов дворянства являлся уже упоминавшийся

князь М. М. Щербатов. Это была колоритная фигура. Богатый ярославский

помещик, с гордостью называвший себя «Рюриковичем», прекрасно образованный,

владелец большой библиотеки, он хорошо знал французскую философию и

литературу, обладал ораторским и полемическим талантом. Оттесненный на

второстепенные роли новым служилым дворянством и фаворитами, он был готов

по любому поводу критиковать действия Екатерины II и ее окружения, в самых

мрачных красках рисовал положение страны, давал убийственные характеристики

императрицы и ее двора. Щербатов выступил в Уложенной комиссии в роли

лидера дворянских депутатов, а после ее роспуска возглавил

Герольдмейстерскую контору и одну из коллегий, получил звание сенатора.

Автор многотомной «Истории Российской с древнейших времен», он опубликовал

ряд исторических документов, после восстания Пугачева написал «Краткую

повесть о бывших в России самозванцах». Вместе с тем он выступал с

многочисленными «рассуждениями», «мнениями», «записками», адресованными

Сенату и коллегиям. Но большинство его работ отнюдь не предназначалось для

правительственных учреждений и печати, так как содержало критику политики и

законодательства Екатерины и могло распространяться только в рукописях.

Наиболее показательно сочинение Щербатова «О повреждении нравов в

России», в котором описаны роскошь, фаворитизм, произвол и казнокрадство,

царившие при русском дворе. Двору должны были следовать и дворяне, и в этом

Щербатов видел причину разорения многих дворянских родов. Он хотел

вернуться к «простым нравам» предков. Хотя он стоял на реакционных

позициях, но проведенный им «строгий разбор дворцового разврата» (Герцен)

был так ярок, что книга выглядела как обвинение не только Екатерины и ее

окружения, но и всего самодержавно-крепостнического строя. Эта ее

особенность сто лет спустя привлекла внимание А. И. Герцена, издавшего в

лондонской Вольной типографии это произведение Щербатова вместе с

радищевским «Путешествием».

В своих взглядах Щербатов исходил из идеи о решающей роли дворянства и

особенно старой родовитой знати как в истории России, так и в ее

современной жизни и в ее будущем. Он понимал, что господствующее положение

дворян основано на монопольном праве владения землей и крестьянами, и не

допускал возможности нарушения этого права или отмены какой-либо дворянской

привилегии. «Сохрани меня боже и подумать,— восклицал он на одном из

заседаний Уложенной комиссии,— чтобы в такое время, когда милость и

правосудие царствуют на престоле, дворянство, вместо приобретения каких-

либо прав, могло что-либо из оных утратить!»[6]

По мнению Щербатова, о предоставлении крестьянам земли не могло быть и

речи. Он уверял, что «российские крестьяне, хотя есть рабы своим господам,

но в большинстве случаев довольны своими помещиками», которые будто бы

пекутся о них, как о детях. Поэтому, продолжал Щербатов, «что бы ни говорил

естественный закон, оставим лучше крестьян в том состоянии, в котором они

пребывают в течение нескольких столетий». В России «земледельцев следует

понуждать к работе», иначе они «впадут в беспрерывную леность». Эта мысль

завершается выводом, что крестьянин тем богаче, чем больше помещик берет с

него оброка и чем больше заставляет его работать на барщине[7].

Для подъема земледелия Щербатов считал необходимым отдать помещикам

государственных и экономических крестьян, создать взамен рекрутской системы

«войска поселенные». Он полагал, что только дворяне могли владеть

фабриками, перерабатывающими сельскохозяйственное сырье. Изображая из себя

защитника крестьян, он отстаивал их право заниматься ремеслом и торговлей,

но, конечно, только с разрешения помещика и только зимой, в свободное

время.

Выдавая себя за поборника просвещения, Щербатов в тоже время

утверждал, что даже «малое просвещение» крестьян может привести к «вящим

заблуждениям и к духу неподданства», так как «ежели подлой народ

просветится и будет сравнивать тягости своих налогов с пышностью государя и

вельмож, тогда не будет ли он роптать на налоги, а, наконец, не произведет

ли сие и бунта?» «Вышнее просвещение» должно остаться привилегией дворян.

Щербатов критиковал самодержавие. По его мнению, оно еще мало сделало

для расширения прав дворянства, потому что жалованная грамота дворянству

Страницы: 1, 2