А. Тойнби - Постижение истории, обзор обществ

А. Тойнби - Постижение истории, обзор обществ

индских просторах, принадлежавших сначала греческим царям Бактрии,

потом "грекофильствующим" кушанам, но зародилась она в бассейне реки

Тарима в провинциях Кушанской империи до того, как эти провинции

были завоеваны и аннексированы китайским универсальным государством

Младшей Хань в конце I в. н.э. Отсюда пошло распространение махаяны,

религии, охватившей все китайское общество и особенно популярной

среди внутреннего пролетариата его.

Родина древнекитайского общества находилась в бассейне Желтой реки.

Позже оно распространилось и на бассейн Янцзы. Бассейны обеих рек

стали родиной сыновнего дальневосточного общества, которое

распространилось на юго-восток вплоть до океанского побережья Китая,

а на северо-востоке - до Кореи и Японии. Таким образом,

территориально дальневосточное общество отстоит от отеческого

древнекитайского не столь далеко, как, например, западное от

эллинского или иранское от сирийского. Здесь ближе аналогия с

арабским обществом или с индуистским.

Реликтовые общества.

Данные, полученные в результате исследования сыновне-отеческих

связей в

истории, позволяют идентифицировать не только живые, но и мертвые

общества, о которых до нас дошли лишь отдельные археологические

свидетельства.

Иудеи и парсы - реликты сирийского общества эпохи Ахеменидской

империи,

нормальная жизнь которой была неожиданно и насильственно прервана

походами Александра Великого и, как следствие, засильем эллинизма.

Монофизиты и несториане - продукт реакции сирийского общества на это

чужеродное вторжение в ситуации, когда внутренний пролетариат

покоренного общества был достаточно силен, чтобы оказать

сопротивление и избежать полной ассимиляции, но не настолько силен,

чтобы изгнать чужеродный элемент полностью. Несторианская и

монофизитская ереси – это последовательный протест против

синкретизма и адаптации, которые несло в себе христианство.

Несторианство и монофизитство - это попытки удержать религию

сирийского происхождения как фамильную черту сирийского наследия.

Однако христианство к V в. н.э. было настолько пропитано

эллинистическими влияниями, что не могло уже служить эффективным

средством в борьбе с эллинизмом. Поэтому несторианское и

монофизитское движения были обречены на поражение. Изгнание

эллинизма из сирийского мира и создание собственной религии,

созвучной исканиями сирийского внутреннего пролетариата, - таковы

были роль и задача ислама - "тоталитарной" сирийской религии,

антиэллинской по своему духу.

Ламаистская махаяна Тибета и Монголии в чем-то соответствует

несторианству и монофизитству, будучи примером бессильной, незрелой

реакции. Ламаистская, или тантрическая, форма махаяны - это

отголосок тщетного усилия повернуть

развитие религии вспять, попытка обратиться к первоначальной индской

религии.

Тантрическая махаяна была половинчатой, а поэтому неудачной

преемницей индуизма - "тоталитарной" индской религии, из которой

внутренний пролетариат индского общества создал свою вселенскую

церковь.

Эти реликты не ведут нас к прояснению и идентификации каких-либо

других обществ того же вида, но они позволяют рассмотреть ошибки,

деформации и стратификации, которые происходят при столкновении двух

или более обществ. Ниже будет рассмотрен этот аспект "социальной

геологии" более подробно.

Минойское общество.

Обратимся к мертвым обществам, которые ранее было идентифицировано с

помощью ряда признаков, выявленных на основании анализа обществ

живых. Если попытаться рассмотреть исторические основания какого-

либо не существующего ныне общества, то можно обнаружить в более

древних слоях все те же типические признаки, что указывая на наличие

у исследуемого нами уже умершего общества исторического

предшественника.

Так, позади эллинского общества обнаруживаются признаки общества еще

более

древнего. Морская держава, контролировавшая со своей базы на Крите

Эгейское море, вполне соответствует понятию "универсальное

государство". За Критом в эллинской традиции закрепилось название

"талассократия (морское владычество) Миноса".

Это общество оставило по себе память в виде дворцов в Кноссе и

Фесте, которые были обнаружены в начале XX в. западными археологами.

Через призму памятников древнегреческой литературы, "Илиады" и

"Одиссеи", можно различить неясные следы движения племен. Эти поэмы

создают впечатление позднейшего свода или квинтэссенции некогда

существовавшего эпического цикла, который складывался вокруг двух

сюжетов: "Осада Трои" и "Семеро против Фив". Окончательную форму,

ту, в которой поэмы дошли до нас, они получили не позднее VI в. до

н.э. как результат длительного литературного процесса. Однако

движение племен, которое сквозь века вдохновило поэзию Гомера,

известно также и из официальных египетских документов эпохи Нового

царства. И хотя эти документы не относятся непосредственно к тем

событиям, которые описывает Гомер, они, тем не менее, дают картину

исторической ситуации, где события такого рода вполне могли иметь

место и которая

полностью подтверждается археологическими свидетельствами. Движение

племен началось вторжением варваров - ахейцев и им подобных - с

европейских берегов Эгейского моря. Стихия варварского нашествия

преодолела сопротивление критских "талассократов". Разрушенные

варварами критские дворцы – материальные свидетельства эпохи,

которую археологи называют "поздний Миной II" .

Движение племен достигло своего апогея в эпоху Нового царства, когда

на Египет и империю Хатти в Анатолии двинулась людская лавина с

побережья Эгейского моря и с островов, Хетты были сметены этой

лавиной. Египтяне уцелели, с тем чтобы в будущем слагать легенды о

своем былом процветании. Ученые единодушно считают, что разрушение

критских дворцов приходится приблизительно на 1400 г. до н.э.

Египетские источники позволяют нам датировать наиболее сильные

конвульсии движения племен приблизительно 1230-1220 гг. до н.э и

1200-1190 гг. до н.э. Таким образом, можно считать период с 1425 по

1125 г. до н.э. периодом междуцарствия, которое началось с

исчезновением раннего общества в бассейне Эгейского моря и

завершилось появлением его эллинского преемника.

Пытаясь проследить историю этого раннего общества, обращаясь к его

истокам, придется столкнуться с невероятными трудностями, в силу

отсутствия каких бы то ни было письменных свидетельств. В

распоряжении историков имеется, правда, несколько вариантов

минойского письма, но расшифровать язык или языки, на которых

написаны минойские документы, пока не удается. В настоящее время

существует полная зависимость от археологических находок, которым

порой трудно дать адекватное объяснение. Кроме того, данные

археологии не всегда могут помочь ответить на вопросы, которые

ставит перед собой гуманитарная наука. Географическое расположение

талассократии Миноса можно вывести из того факта, что материальная

цивилизация, характерная для Крита, распространилась к концу XVII в.

до н.э. через Эгейское море к Арголиде и постепенно охватила весь

Пелопоннес и Центральную Грецию. По настенным росписям в египетских

гробницах первой половины XV в. до н.э. (века, закончившегося

катастрофой), изображавшим посольство народа Кефтиу, можно сделать

вывод о наличии в тот период широких дипломатических отношений.

Одежда посланников и дары, по мнению археологов, характерны для

жителей Крита периода позднего Миноя II. Если попытаться выяснить

протяженность во времени талассократии, то, по-видимому, можено

датировать ее начало временем возведения новых дворцов в Кноссе и

Фесте, что имело место в начале среднего Миноя III. Черты

кульминации более раннего смутного времени обнаруживаются в

разрушении дворцов в конце среднего Миноя II, когда Крит сотрясала

катастрофа, по размаху сравнимая разве что с катастрофой 1400 г. до

н.э., положившей конец талассократии. Под этим археологическим слоем

находятся другие, сохраняющие свидетельства о еще более раннем

обществе, - обществе эпохи неолита. Условимся называть исследуемое

нами общество на всех ступенях его развития "минойским".

Родина минойского общества - острова Крит и Киклады. Оттуда оно

распространило свое влияние на побережье Эгейского моря в части

континентальной Греции. Родиной же эллинского общества было

побережье, куда влияние талассократии Миноса не простиралось. Таким

образом, географическое удаление греческого общества от минойского

было значительным. В сущности, если прибегнуть к сравнению,

удаленность эллинского общества от талассократии Миноса сопоставима

с удаленностью западного христианства от Эллады.

Однако, прежде чем позволять себе подобное сравнение, уместно

спросить:

правомерно ли такое сравнение? Каков характер связи между этими

обществами?

Можно ли утверждать, что минойское общество было отеческим

эллинскому?

При беглом взгляде кажется, что преемственность религий

прослеживается довольно четко. Например, храмы богов в эллинских

городах-государствах располагались в тех же местах, что и капеллы

домашних богинь в микенских дворцах. Однако для нашего

доказательства этот пример непрерывности не годится, ибо сущность

местных религиозных отправлений имела локальный характер. И тот

факт, что каждая из местных религий своими корнями уходила в

собственную почву, предупреждает, что бесполезно искать здесь

вселенскую церковь. Более того, непрерывность такого рода можно

заметить и в святилищах Делоса, Элевсия и Дельф, с тем, однако,

существенным различием, что поклонение в эллинские времена носило

уже не местный характер, а было "панэллинским". Однако в выражении

"панэллинский" нет

ничего минойского. Олимпийский пантеон принял классическую форму в

гомеровском эпосе-отголоске постминойского движения племен. Здесь

можно увидеть богов в обличье варваров, пришедших в минойский мир из

внутренних земель Европы после того, как талассократия Миноса была

разбита. Зевс - это ахейский военачальник; другие олимпийцы

представляют его вооруженный отряд. Зевс правит на Олимпе, как

узурпатор. Он силою сместил своего предшественника Кроноса и своей

волей разделил подвластную ему вселенную: воду и землю отдал своим

братьям Посейдону и Гадесу, а себе оставил воздух. Греческий пантеон

является одновременно и ахейским, и постминойским. Трудно составить

представление о минойском пантеоне с более древними поверженными

божествами, ибо Кронос и Титан в интерпретации

греческой мифологии лишь простые проекции в прошлое Зевса и самих

олимпийцев.

Если в минойском мире и существовало нечто похожее на вселенскую

церковь, то это нечто должно так же отличаться от культа Зевса, как

христианство отличается от культа Одина и Осириса.

Итак, была ли в минойском мифе вселенская церковь? Если собрать

воедино

разрозненные свидетельства, то можно почувствовать смутный отголосок

ее.

Например, один из крупнейших знатоков предмета, интерпретируя

археологические данные, приходит к следующим поразительным

заключениям: "В той степени, в какой удалось расшифровать

свидетельства о древнем критском культе, можно сделать заключение

не только о превалирующем в нем духовном содержании, но также и о

чем-то таком, что роднит его последователей с верой, которая в

последние два тысячелетия распространялась среди приверженцев

восточных религий, таких, как иранская, христианская и исламская.

Это связано с догматическим духом верующего, который далек от

подлинно эллинского взгляда...

Если в самых общих чертах сравнить ее с религией древних греков, то

следует сказать, что в ней больше духовного содержания. С другой

стороны, в ней больше личностного. На "кольце Нестора" где символы

воскресения представлены в форме куколки и бабочки над головой

богини, она (богиня) явно обладает властью давать верующим жизнь

после смерти. Она была очень близка к своим почитателям... Она

защищала своих детей даже и после смерти... Общее заключение таково,

что перед нами монотеистический культ, в котором женская форма

божества играла центральную роль".

Эта универсальная богиня представлена и в минойском искусстве в виде

Божественной Матери, которая с обожанием держит младенца, а символы

ее бессмертия - куколка и бабочка - были найдены в минойских

могильниках в виде золотых амулетов.

Другой источник, свидетельствующий о минойской вере в загробную

жизнь, - греческая литература. Например, у Гомера есть описание

загробной жизни в Элисии, не совпадающее с гомеровской же картиной

загробной жизни в Гадесе. Мир теней, Аид, воспроизводит в

несубстантивированной форме механизм жизни варваров во времена

движения племен. Идея же блаженства в Элисии представляет собой

развитие идеи народа - мореплавателя о совершенстве мира . Эллинская

традиция сохранила легенду о Зевсе на Крите, хотя очевидно, что это

божество отнюдь не тождественно Зевсу-олимнийцу. Этот критский Зевс

не похож на предводителя вооруженного отряда, который, штурмом

захватив царство, спокойно правит им. Он появляется как

новорожденное дитя в окружении нимф, а вскармливают его вольно

пасущиеся животные. Причем он не только рождается, но и умирает! Был

ли эмблемой его двусторонний топор - религиозный символ, повсеместно

распространенный в минойском мире, подобно кресту в христианстве? И

не воспроизведены ли его рождение и смерть в рождении и смерти

Диониса-фракийского бога, позже отождествленного с богом элевсинских

мистерий. Эллинская традиция сохранила легенду о Зевсе на Крите,

хотя очевидно, что это божество отнюдь не тождественно Зевсу-

олимнийцу. Этот критский Зевс не похож на предводителя вооруженного

отряда, который, штурмом захватив царство, спокойно правит им. Он

появляется как новорожденное дитя в окружении нимф, а вскармливают

его вольно пасущиеся животные. Причем он не только рождается, но и

умирает! Был ли эмблемой его двусторонний топор - религиозный

символ, повсеместно распространенный в минойском мире, подобно

кресту в христианстве? И не воспроизведены ли его рождение и смерть

в рождении и смерти Диониса-фракийского бога, позже отождествленного

с богом элевсинских мистерий. Не были ли эти мистерии классической

Греции, подобно колдовству в Европе, пережитком общества,

исчезнувшего в результате потопа?

Необходимо попытаться реконструировать религиозную историю

эллинского мира. Возрождение древних и традиционных элевсинских

мистерий и появление спекулятивной религии орфиков проистекало из

синкретического объединения фракийских Дионисий с минойскими

мистериями рождения, смерти и воскресения Божественного Дитяти.

Несомненно, и элевсинские мистерии, и церковь орфиков дали

эллинскому обществу необходимую ему духовную пищу, которой оно не

могло найти в поклонении олимпийцам. Жизненная стихия, которой

недоставало олимпийской религии, но в полной мере присущая мистериям

и орфизму, являет собой трансцендентный внеземной дух, который

предполагалось найти в религии смутного времени, но не времени

юности и роста. Это и есть уже знакомый нам дух вселенской церкви,

создаваемой внутренним пролетариатом обществ, переживающих свой

закат. С ним уже была встреча в махаяне, католицизме, исламе. И эти

церкви завещали свою

жизненную стихию зарождающимся обществам, по отношению к которым они

сыграли роль куколки. Таким образом, обнаружив аналогичное явление,

можнозадуматься, а является ли орфическая церковь действительно

новой.

Нет ничего удивительного в том, что мистерии и орфизм выглядят как

призрак

минойской вселенской церкви. Однако этого недостаточно, чтобы с

полным правом назвать эллинское общество сыновним минойскому. Ибо

неясно, почему уже умершая церковь вновь пришла к возрождению. И кто

разрушил ее еще до прихода варваров?

Последняя конвульсия движения племен в постминойский период

датирована

египетскими свидетельствами приблизительно 1200-1190 гг. до н.э. Это

не был поход с целью грабежа. Скорее, это было переселение в поисках

новых мест обитания. Среди переселенцев были как ахейцы, так и

минойцы, смешавшиеся под натиском лавины дорийцев, хлынувших с

европейского побережья Эгейского моря. Беженцы – огромное количество

воинов и мирных жителей со скарбом своим и скотом - пешком, на

повозках, на кораблях двинулись в континентальную Азию, а затем

вдоль азиатского побережья на юго-восток, захлестнув, подобно волне

прилива, сначала империю Хатти в Анатолии, а затем и Новое царство

Египта. Египетские документы свидетельствуют, что под их натиском

империя Хатти распалась, в то время как Новое царство выстояло,

приняв удар в большом сражении на границе между Палестиной и

Египтом. Однако итог был один: переселенцы не смогли укрепиться на

внутренних землях, а лишь образовали постоянные поселения на

побережье. На северо-западном побережье разбитой империи Хатти они

поселились в таких районах, как Эолия и Иония, ставших частью

прародины эллинского общества. На северо-восточном побережье Нового

царства Египта (которое, выжив, влачило жалкое существование), в

районе, известном

как Филистия (Палестина), переселенцы образовали колонию, ставшую

частью

прародины сирийского общества. На стыке равнины с горными районами

беженцы из минойского мира встретили древнееврейских кочевников -

евреев, словно ветром гонимых из аравийской ничейной земли в

сирийские провинции Нового царства Египта. Ливанский горный хребет

стал северной границей проникновения арамейских кочевников и защитил

финикийцев, живших на побережье. Тем удалось выдержать нашествие

филистимлян, и они научились полагаться на себя, утратив опору на

египетский протекторат. Из этих элементов и возникло с течением

времени новое общество, обнаруженное нами в основании исламского и

названное "сирийским".

Сирийское общество унаследовало от минойцев алфавит, а также вкус к

дальним

морским путешествиям. Последний привел к освоению Красного и

Средиземного морей, а позднее - к открытию Атлантического океана.

Тот факт, что обнаруживается родство сирийского общества с

минойским, представляется несколько удивительным. Скорее следовало

бы ожидать, что универсальным государством у истоков сирийского

общества была не талассократия Миноса, а Новое царство Египта и

иудейский монотеизм был возрождением монотеизма Эхнатона. Однако

свидетельства не подтверждают такой зависимости. Не существует также

данных, которые подтверждали бы сыновнее родство сирийского общества

обществу империи Хатти. Наконец, нет никаких свидетельств, которые

указывали бы на родство сирийского общества с более ранней империей

шумеров и аккадцев. Культура общества, для которого эта империя была

универсальным государством, оставила глубокий, след и истории стран

и народов, входивших в нее. В течение семи веков после смерти

Хаммурапи аккадский язык продолжал оставаться lingua franco торговли

и дипломатии во всей Юго-Западной Азии. След этой культуры был

одинаково глубоким и в Сирии, и в Ираке. В манерах и обычаях

сирийского народа он прослеживался с XVI-до XIII в. до н.э., если

верить древнеегипетским источникам. Однако в ходе дальнейшего

исторического развития этот след не воспроизводился. Когда тьма,

охватившая историю Сирии после миграции 1200-1190 гг. до н.э., стала

рассеиваться, исчез и след старой культуры. Клинопись стала

вытесняться алфавитом, и позже о ней не вспоминали. Минойское

влияние оказалось сильнее.

Шумерское общество.

Если обратиться к истокам индского общества, первое, что привлекает

внимание, - это ведическая религия, в которой легко прослеживаются

отголоски возвышения варваров как результат движения племен. Но нет

и признаков религии, созданной внутренним пролетариатом угасающего

общества периода смутного времени.

В этом случае варварами были арии, появившиеся в Северо-Западной

Индии в начале индской истории, подобно тому как в начале эллинской

истории в Эгее появились ахейцы. По аналогии можно было бы ожидать,

что у истоков индского общества также было некое универсальное

государство, за пределами которого на ничейной земле жили предки

ариев, представляя собой внешний пролетариат. Удастся ли

идентифицировать это универсальное государство и указать, где

располагалась ничейная земля?

Возможно, можно решить эту задачу, если предварительно найти ответы

на следующие вопросы: откуда арии пришли в Индию? И если они были

выходцами из одного места, ожидала ли их различная судьба?

Арии говорили на индоевропейском языке, а историческое

рассредоточение этой

языковой семьи - Европа, Индия и Иран - показывает, что арии, должно

быть, пришли в Индию из Великой степи, через Гиндукуш, проделав путь

из бассейна Окса и Яксарта до Инда и Ганга. Древнеегипетские

документы свидетельствуют, что в течение первой половины II тыс. до

н.э. арии вышли из Великой степи в том ее месте, откуда 3000 лет

спустя вышли тюрки. Арии предвосхитили тюрков планом своего

расселения. Если некоторые арии (что известно из индийских

источников) пересекли Гиндукуш и устремились в Индию, то другие

прошли через Иран и Сирию и к началу XVII в. до н.э. были уже в

Египте. На территории Египта, Сирии и, возможно, Месопотамии к тому

времени сформировалась под властью варваров огромная империя, столь

же беспредельная и эфемерная, как и империя Саладина. Когда

приблизительно в1580 г. до н.э. гиксосы (так называли египтяне

племена кочевников) были изгнаны из Египта их вассалом, местным

царем Фив, ставшим в результате основателем Нового царства Египта,

другие мелкие правители продолжали поклоняться арийским богам. Эти

наследники гиксосов продолжали называть себя арийским именем

"марьянни", т.е. люди.

Что было причиной арийского движения племен? Что вело их к Инду и

Нилу? Ответим на вопрос вопросом. А что было причиной переселения

тюркских племен спустя 3000 лет? Что вело их теми же путями к тем же

самым местам? Понимание общей закономерности дает ответ на более

частные вопросы. Предки тюрков представляли собой внешний

пролетариат сирийского общества, обитающий в зоне Великой степи

вдоль северо-восточной границы Багдадского халифата Аббасидов –

универсального государства сирийского общества. Когда халифат пал,

тюрки беспрепятственно устремились на его просторы, грабя и

опустошая все на своем пути. В состав халифата Аббасидов входили

земли от Трансоксании до Египта, а также удаленная провинция в

долине Инда, которая простиралась от верховьев Инда до Мултана и

дальше. Путь к этой провинции лежал через Гиндукуш. Таким образом,

политическая география халифата наглядно объясняет пределы

расселения тюркских кочевников. Они

распространялись во всех направлениях, где не встречали серьезного

сопротивления и где можно было поживиться. Дает ли нам это ключ к

пониманию процессов, имевших место 3000 лет назад? Очевидно, да.

Анализ политической карты юго-западной Азии в первом столетии II

тыс. до н.э. показывает, что к тому времени сформировалось

универсальное государство, которое, как и халифат Аббасидов,

управлялось из столицы Ирака, причем расширение территории шло по

тем же направлениям, что и при Аббасидах.

Универсальным государством было Царство четырех четвертей мира, или

Царство Шумера и Аккада, созданное примерно в 2298 г. до н.э. и

восстановленное примерно в 1947 г. до н.э. аморитом Хаммурапи. Этой

империи принадлежала Сирия за несколько веков до того, как она стала

полем битвы между египтянами и хеттами. В период между падением

империи Хаммурапи, последовавшим за его смертью приблизительно в

1905 г. до н.э., и установлением Нового царства Египта в XVI в. до

н.э. в Сирии господствовали арийские переселенцы, известные под

именем гиксосов. Сирия стала для них опорной базой для завоевания

Египта, что произошло в начале XVII в. до н.э. Следовательно,

империя гиксосов возникла как арийское государство-преемник

универсального государства Шумера и Аккада в Сирии. Однако, завоевав

Египет, страну, которая не входила в империю Шумера и Аккада,

представляя собой другое общество, государство-завоеватель утратило

равновесие и само изменилось. Таким образом политическая география

империи Шумера и Аккада объясняет переселение части арийцев в Сирию.

Можно ли аналогичным путем объяснить миграцию арийцев в Индию?

Существовала ли провинция империи в долине Инда, манившая к себе

арийцев, подобно тому как тюрко-сельджуков манили к себе богатства

индской провинции халифата Аббасидов?

В принципе это вполне возможно. Провинция в долине Инда морским

путем через Персидский залив была связана с политическим центром

халифата Аббасидов в Ираке.

Политический центр империи Шумера и Аккада также находился в Ираке;

ее поздней столицей был Вавилон, местоположение которого на Евфрате

соответствовало местоположению Багдада на Тигре. Ранней столицей

империи был Ур, который в III тыс. до н.э. был так же близко к

выходу из залива, как Басра - во II тыс. н.э. Известно, что шумеры

были прекрасными мореплавателями. Разве маловероятно, что, освоив

воды залива, они сумели добраться и до дельты Инда? А если они

открыли дельту, то почему бы им не подняться вверх по Инду и не

образовать на новых землях свои колонии? В настоящее время в

результате археологических исследований в Индской долине были

обнаружены некоторые подтверждения этих догадок.

Раскопки в Мохенджо-Даро, проводившиеся археологическим

департаментом

правительства Индии, обнаружили материальные свидетельства древней

культуры, тесно связанной с культурой шумеров в Ираке. Сходство это

не говорит, тем не менее, об абсолютном тождестве. Скорее оно

напоминает сходство между микенской и минойской культурами.

Объяснять это можно по-разному. Можно предположить, что индская

культура, как и микенская, представляла собой колониальный вариант

культуры, изначально сложившейся где-то в другом месте - в данном

случае в бассейне Тигра и Евфрата. Можно попробовать отыскать здесь

родственные отношения, предположив, что две культуры, в прошлом

имеющие общего, но неизвестного ныне родителя, получили возможность

развиваться независимо одна от другой.

Археологические раскопки выявили несколько культурных слоев; этот

факт указывает, что длительность существования общин была весьма

продолжительной. Сопоставление стратифицированных объектов в

Мохенджо-Даро с объектами, найденными в слоях Суз и Ура, позволяет

предположить, что община в Мохенджо-Даро существовала приблизительно

с 3250 до 2750 г. до н.э.

Но увы. Археология и История говорят на разных языках, и перевод,

надо сказать, не всегда точен. Поэтому продолжается цепь

предположений. Если допустить, что Индская долина, в которой

сформировалась индская разновидность, или "сестра", шумерской

культуры, вошла в состав империи Шумера и Аккада, то можно

приблизиться к ответу на вопрос, почему одни племена пересекли

Гиндукуш и пришли в Индию, тогда как другие устремились на запад в

Сирию. Из наших допущений следует, что движение племен ариев и

создание ведической религии были событиями междуцарствия,

наступившего после падения империи Шумера и Аккада, и что индское

общество связано с обществом, к которому принадлежала империя, тем

же образом и в той же степени, в какой эллинское и сирийское

общества связаны с минойским. Можно ли идентифицировать общество, в

истории которого империя Шумера и Аккада была универсальным

государством? Если начать изучать предшественников этого

универсального государства, то можно обнаружить следы смутного

времени в уже знакомой нам форме-в беспрерывной череде

продолжительных и разрушительных войн. К периоду создания Ур -

Енгуром универсального государства местные государства были столь

истощены, что позволили захватить Ирак варварам, пришедшим с

подножий Иранского нагорья, - гутеям (правили в Ираке приблизительно

в 2572-2517 гг. до н.э).

До наступления периода разрушительных войн был век роста, о чем

свидетельствуют недавние раскопки Ура. Как далеко за пределы IV тыс.

простирается этот период, пока не известно.

Какое же название можно дать рассматриваемому нами обществу? В

названии

универсального государства - империя Шумера и Аккада - есть ясное

указание, что истоки общества следует искать в двух разных районах,

населенных двумя различными народами, отличающимися друг от друга и

происхождением, и культурой, и языком.

Аккадцы говорили на языке семитской семьи, шумерский же язык не имел

общих элементов с аккадским ни в словаре, ни в структуре. В эпоху

универсального государства и предшествовавшего ему смутного времени

оба народа были столь близки, что следовало бы назвать это общество

"шумеро-аккадским". Однако если анализировать клинописные таблички,

донесшие до нас тексты как на шумерском, так и на аккадском языках,

можно обнаружить, что письменность первоначально предназначалась

только для передачи шумерского языка и лишь позже была приспособлена

и для аккадского. Адаптация осталась незаконченной, поскольку

силлабический язык клинописи, прекрасно соответствующий

агглюнативной структуре шумерского, не соответствовал консонантной

структуре семитского языка.

История языка - это конспект истории общества, что подтверждает и

этот частный случай, ибо когда мы доходим до периода роста, то

видно, что авансцена прочно занята шумерами, аккадцы же толпятся на

втором плане. Итак, если общество названо по его истокам, а не по

периоду распада, должно назвать данное общество "шумерским".

Хеттское общество.

Идентифицировав шумерское общество, двинемся теперь не в глубь

истории, а к векам более поздним. Обратив внимание на междуцарствие,

последовавшее за падением шумерского

универсального государства, можно обнаружить, что движение племен в

тот период не ограничивалось миграцией ариев из Великой степи в

Сирию и Индию. Шумерское общество в ходе всей своей длительной

истории оказывало культурное воздействие не только на запад, но,

возможно, и на юго-восток через Персидский залив в Индскую долину.

На северо-восток шумеры несли свою культуру через Иранское нагорье

до закаспийских земель. Распространялось ее влияние и на северо-

запад. Через Таврский хребет шумеры проникли на восточную часть

Анатолийского плато, впоследствии именуемую Каппадокией. В XXIV в.

до н.э. Саргон Аккадский совершил военную экспедицию в Каппадокию в

ответ на просьбу ассирийских купцов, осевших в стране, но не

нашедших общего языка с ее правителем. Глиняные таблички с

клинописными деловыми документами, обнаруженные западными

археологами в Каппадокии, доказывают, что эти ассирийские поселенцы

на северо-западе Тавра не только выжили, но и процветали. Как и

Ассирия, земли эти были включены во владения империи Шумера и Аккада

во времена династии Ура и, возможно, во время правления Хаммурапи.

Когда после смерти Хаммурапи шумерское универсальное государство

пало, его каппадокийские провинции были заняты варварами, пришедшими

с северо-запада. А приблизительно в 1750 г. до н.э. правитель

крупнейшего варварского государства-преемника в этой области, царь

Мурсилис I из Хатти, организовал поход и разорил Вавилон, сбросив

последнего потомка Хаммурапи.

Походы хеттов повторялись, сопровождаемые разбоем и грабежом, но

политический вакуум, который они создали своим движением в Ираке,

был незамедлительно заполнен десантом других варваров - касситов из

северо-восточных земель Иранского нагорья. Касситы основали

династию, правившую в Вавилоне с 1749 по 1173 г. до н.э. После

катастрофы 1750-1749 гг. до н.э., которая была последней конвульсией

движения племен, сумрак вновь охватил историю целого региона,

излучавшего когда-то культуру шумерского общества под эгидой

универсального государства.

Утрачены даже имена хеттских правителей в Каппадокии и касситских

правителей в Вавилонии середины XVII в.-начала XV в. до н.э. Мрак

был развеян светом, шедшим из Египта. До нас дошли свидетельства о

кампаниях Тутмоса III (приблизительно 1480-1450 до н.э.), который

вторгся в бывшие владения шумерского общества, завоевав Сирию. И

вновь начинают вырисовываться очертания двух обществ, нарождающихся

в Юго-Западной Азии.

Родина одного из этих обществ находилась в Каппадокии, в бывших

провинциях

империи Шумера и Аккада и в смежных ей анатолийских территориях. Это

общество свободно заимствовало все шумерское, однако вряд ли можно

считать его сыновне-родственным шумерскому, потому что не существует

никаких указаний на наличие вселенской церкви, объединяющей их.

Действительно, более позднее общество усвоило и усердно практиковало

шумерскую систему гадания. Однако эта псевдонаука должна

рассматриваться как дитя магии, а не религии. В любом случае это

было следование традиции, увековеченной доминирующим меньшинством

шумерского общества, а не продукт новой религии, созданной

внутренним пролетариатом. Обратившись к верованиям более позднего

общества, не заметно существенного влияния шумерского пантеона и

ритуала. Перед нами совершенно самобытная религия, истоки которой не

прослеживаются достаточно четко.

Из дошедших до нас письменных источников видно, что интересующее

нас

общество использовало поначалу клинопись, но затем пошло на создание

собственного пиктографического письма, которое до сих пор является

загадкой для ученых. Ранние клинописные записи свидетельствуют, что

аккадский язык использовался не только для внутренних нужд, но и как

средство дипломатического общения. Впоследствии аккадские и

шумерские тексты были переведены по меньшей мере на пять местных

диалектов, что явилось толчком для развития местной литературы. К

тому времени, когда носители этих диалектов перешли с клинописи на

пиктографическое письмо, завершилось литературное обособление

нового, каппадокийского общества от шумерского общества.

Наличие множества языковых наречий соответствовало многообразию

местных

государств. Самым древним из этих языков был, пожалуй, хурритский

язык, или хатти.

В нем не обнаруживается элементов, роднящих его с другими языками.

Название Хатти было принято и одним из местных государств со

столицей в городе Хаттусас (нынешний Богазкей). "Хатти", позже

трансформировавшееся в "хетты", встречается еще в Ветхом завете,

поэтому будет вполне резонным именно из него вывести название для

обозначения общества, объединенного под эгидой империи Хатти. Судьбы

хеттского общества предопределены историей империи Кхатти. В XIV в.

до н.э., когда Новое царство Египта стало утрачивать контроль над

своими владениями в Сирии, царь Кхатти Суппилулиумас I

(приблизительно 1380-1340 до н.э.), современник Аменхотепа IV

Эхнатона (приблизительно 1370-1352 до н.э.), не устоял перед

искушением половить рыбку в мутной воде. Сосредоточив с помощью

ловкой комбинации силы и обмана высшую власть в Северной Сирии,

Суппилулиумас на какое-то время возвысил Кхатти над Египтом. В

Месопотамии он установил свою гегемонию над царством Митанни. Однако

преемникам своим он оставил фатальное наследство. Вскоре последовала

серия разрушительных войн между Кхатти и Египтом, в которой хеттская

держава, обладающая менее твердой экономической основой, страдала

более серьезно, чем ее противник. Постоянное перенапряжение сил

изматывало общество. В 1278 г. до н.э. две державы заключили мир,

разделив Сирию. Однако Кхатти не утратила устойчивой привычки к

захватам. Она покорила всю Западную Анатолию вплоть до Эгейского

моря. Эта последняя авантюра открыла путь для великого переселения

народов в 1200-1190 гг. до н.э., которое привело империю Кхатти к

падению и погребло хеттское общество в ее развалинах.

Когда финикийцы и греки завершали освоение Средиземного моря,

остатки хеттского населения попробовали вступить с ними в

соревнование. Есть основание предположить, что именно хетты-

колонисты преуспели в организации заморских поселений и впоследствии

получили на своей новой, итальянской родине новое имя- "этруски".

Однако этот всплеск активности не смог пробудить погибшее общество к

новой жизни. Переселенцы, правда, доказали свою восприимчивость к

ассимиляции и безболезненно эллинизировались, тогда как хеттские

общины, оставшиеся в Азии, были буквально стерты с лица земли

ассирийцами. То, что осталось от некогда могучего общества, было

впитано арамеями - представителями сирийского общества.

Вавилонское общество.

В Западной Азии, в Иране, на бывшей родине шумеров, как уже

упоминалось, рядом с хеттским обнаруживается еще одно общество. Если

попробовать установить связь этого общества с шумерским по критерий

религии, то нам никак не удастся обнаружить здесь вселенскую

церковь, обязательную при наличии сыновне-отеческих отношений.

Однако анализ религии этого общества показывает, что она во многом

тождественна государственной религии Шумера и Аккада времен

аморитской династии Вавилона - религии, созданной не внутренним или

внешним пролетариатом, а господствующим меньшинством.

Вавилонский пантеон отражает образ жизни господствующего меньшинства

шумерского общества того времени, подобно тому как олимпийский

пантеон отражает жизнь и мировоззрение варваров, захвативших в

период междуцарствия минойский мир. И здесь отношения между богами

представляют собой интерпретацию реальных политических коллизий,

изложенных теологическим языком. В вавилонской фазе империи Шумера и

Аккада политическое объединение шумерского общества в универсальное

государство со столицей в Вавилоне повлекло за собой подчинение всех

других богов Мардуку-местному богу Вавилона. В период правления

Самсу-Илуны, непосредственного преемника Хаммурапи, всемогущество

Мардука было подтверждено отождествлением его с Энлилем Господом

(Бел) Ниппура-Богом, который в период шумерского смутного времени

был наиболее почитаем среди всех борющихся государств, каждое из

которых претендовало на исключительное право иметь у себя его

святыню.

Если обратиться к обществу, существовавшему в Ираке в XV в. до н.э.,

то можно

заметить, что его религиозная система была заимствована из прошлого

с минимальными изменениями, вызванными необходимостью адаптации к

новым политическим условиям. Общество распалось на три государства -

Вавилон, Ассирию и Элам, - и в каждом государстве местный верховный

бог наделялся высшей властью.

Имена других богов пантеона при этом не изменялись, сохранялось и

количество их, и атрибутика, и сам ритуал. Первенство в пантеоне

Вавилонии было отдано Мардуу-Белу, тогда как в Ассирии место

верховного божества занял ассирийский бог Ашшур. Однако во всех

других отношениях религии Вавилона и Ассирии были идентичны и

копировали религию шумерского универсального государства последней

фазы.

В мирской жизни, тем не менее, обнаруживаются некоторые существенные

перемены.

Например, главными структурными образованиями общества стали не

города-государства, как это было с самого начала шумерской истории

вплоть до упадка империи Шумера и Аккада, а более широкие

политические объединения, включавшие в себя ряд городов, лишенных

политической индивидуальности. Произошли перемены и в языковой

сфере. Шумерский язык, постепенно уступавший место аккадскому, но

продолжавший употребляться до окончательного распада шумерского

универсального государства, теперь оказался мертвым. Однако его

продолжали старательно изучать, ибо овладение аккадским семитским

языком и клинописью представлялось невозможным без знания шумерского

классического языка. В Вавилонии и Ассирии аккадский язык по-

прежнему широко использовался в общественной и личной

корреспонденции. С другой стороны, политическая независимость Элама,

где аккадский язык был ранее столь же широко распространен, как и в

Ираке, стала выражаться и через утверждение нового местного языка,

первоначально имевшего статус диалекта.

Перемены в жизни общества были весьма значительны. Тем не менее,

взяв

преемственность в религиозной жизни в качестве критерия, нельзя не

усомниться в том, что данное общество приходилось сыновним

шумерскому. Причина этих сомнений прямо противоположна той, что не

позволила нам установить родственную зависимость между шумерским и

хеттским обществами, где связь была слишком слаба, чтобы можно было

говорить об отечески - сыновних отношениях. В случае же с Вавилоном

отношения, напротив, представляются слишком интимными. Невозможно

утверждать, что общество, обнаруженное в Ираке в более поздний век,

сыновне - родственно шумерскому, ибо нет уверенности, что оно не

идентично ему.

Возможно, это всего лишь тщетная попытка шумерского общества

возродить себя и свою историю, бесплодная проба сил на исторической

сцене, предпринятая после того, как спектакль окончен и опущен

занавес. К проблеме идентичности нам еще предстоит обращаться не

раз. И было бы проще решать ее, если бы нынешнее описание обществ

было завершено. Пока же без каких-либо предубеждений обратимся к

обществу, обнаруженному в Ираке в XV в. до н.э., как к отдельному

представителю обществ данного вида. Назовем это общество

"вавилонским".

В истории Вавилона - эпилоге шумерской истории - было одно

необыкновенное

событие: милитаризация Ассирии. Когда империя Шумера и Аккада пала и

варвары хлынули на ее земли (арии - с одной стороны, хетты - с

другой и касситы - с третьей), Ассирия осталась единственным

островком шумерского мира, сумевшим сохранить независимость.

Сверхчеловеческими усилиями ассирийцы сдерживали натиск захватчиков.

Тяжкое испытание это длилось несколько веков. И хотя они так и не

были побеждены, впоследствии им пришлось испить горькую чашу до дна.

Ассирийское государство вышло из выпавших на его долю испытаний как

закаленный стальной клинок, но клинок, раз испробовав крови, вновь и

вновь требует кровопролития.

Воинственность Ассирии стала проклятием сирийского общества в период

смутного времени. Но не меньшие беды милитаризм Ассирии принес ей

самой. Постоянное противоборство с Вавилонией достигло кульминации в

Столетней войне VII в. до н.э., в которой Вавилон пал, чтобы затем

воскреснуть, а Ниневия - чтобы исчезнуть навсегда. Последний великий

подвиг Ассирии состоял в разрушении Элама, а Вавилония получила

тогда столь жестокий удар, что не просуществовала после своей победы

и столетия. Последний оплот вавилонского мира потерял независимость

в 538 г. до н.э., когда Кир вошел в Вавилон. И хотя империя

Ахеменидов управлялась из Вавилона и Суз (Сузы, столица Элама, были

одним из трех великих городов вавилонского мира), высшим ее

назначением было служить универсальным государством сирийского, а не

вавилонского общества. В течение пяти столетий вавилонское общество

постепенно исчезло. К началу христианской эры его уже не

существовало.

Андское общество.

В исследовании мертвых обществ, не были затронуты те из них, которые

не оставили после себя ни живых преемников, ни реликтов и которые

известны нам исключительно по литературным и археологическим

памятникам.

В настоящее время известно два таких общества Нового Света. Оба были

поглощены западным обществом в ходе завоеваний XVI в. В тот период в

Старом Свете шел процесс объединения арабского общества с иранским,

в результате чего образовалось нынешнее единое исламское общество. К

началу испанской экспансии одно из местных обществ Нового Света

занимало Центральную Америку от бассейна мексиканских озер до

полуострова Юкатан. Другое общество занимало андское нагорье с

прилегающими к нему долинами в узкой вытянутой с севера на юг зоне

между нынешней Колумбией и северо-восточными границами Чили,

захватывая северо-западную часть Аргентины. В столь разнообразном

ландшафте - пампасы на юге и тропические леса в бассейне Амазонки на

востоке - андское общество не могло сохранить единую сущность. Наше

знание об этих двух обществах проистекает частично из данных

археологических раскопок, а также опирается на литературные

свидетельства, оставленные испанскими конкистадорами или членами

покоренных общин и сделанные еще до того, как традиция местных

обществ была уничтожена вместе с самими этими обществами. К тому

времени, когда естественный ход исторического развития был прерван

воздействием внешних разрушительных сил, андское общество перешло

уже из периода смутного времени в период универсального государства,

а центральноамериканское общество переживало последние конвульсии

смутного времени.

Андским универсальным государством была империя инков, которая к

тому времени безраздельно властвовала над местными государствами,

объединив все земли андского общества, за исключением северной

оконечности плато за пределами Кито. На всей территории, подвластной

инкам, царил единый порядок и закон. В результате нападения испанцев

империя инков пала. Образовалось другое универсальное государство,

получившее название испанское вице - королевство Перу.

Центральноамериканским универсальным государством была ацтекская

империя

Теотиуакан. Консолидация земель под эгидой этого государства

началась

приблизительно в 1375 г. н.э., причем войны велись столь

кровопролитные и

разорительные, что сравнить их можно разве что с походами

ассирийцев. Когда

появились испанцы, во всем центральноамериканском мире оставался

единственный еще не опустошенный ацтеками город. Это был город-

государство Тлашкала, жители которого избежали гибели от ацтеков

только ради того, чтобы стать жертвами испанских завоевателей.

Заключив союз с уцелевшими тлашкальцами, испанцы сбросили ацтеков.

Победители полагали, что поверженное государство ацтеков

трансформируется в местное центральноамериканское универсальное

государство наподобие испанского вице-королевства Мехико.

Пытаясь ретроспективно осмыслить историю обществ Нового Света,

обратимся для начала к истории андского общества, взяв за точку

отсчета момент испанского завоевания.

К 1530 г., году своего катастрофического падения, империя инков уже

в течение ста лет выполняла функции андского универсального

государства. Империя инков доказала свое право на звание

универсального государства покорением царства Чиму, которое было не

просто одной из величайших держав андского мира, но и прародиной

андской культуры. Таким образом, завоевание инками в XV в. Чиму

установило политический союз между самыми старыми и самыми молодыми

структурами андского общества. Кроме того, оно завершило оформление

политического союза между обитателями долин побережья и горных

районов материка, которые различались и культурно, и физически.

Объединенные под властью инков, они образовали единый андский мир.

Именно поэтому завоевание Чиму можно считать фактом эпохальной

важности,

завершившим процесс создания андского универсального государства.

Победа в этой войне стала высшей точкой в судьбе инки Пачакутека, а

поскольку Пачакутек правил приблизительно с 1400 по 1448 г., не

будет грехом датировать процесс аннексии Чиму примерно 1430 г.

Следовательно, к 1530 г. универсальное государство существовало в

андском мире около ста лет.

Завоевание и аннексия Чиму - это кульминация, но не предел андской

истории.

Процесс строительства империи начался примерно за три столетия до

этого взлета, во времена правления Льоке Юнанки (приблизительно

1140-1195) и Майка Капак (приблизительно 1195-1230). Эти два инки

заложили основание империи, аннексировав земли в бассейне озера

Титикака и присоединив их к Куско, который издавна принадлежал их

предкам. Они расширили свои владения вплоть до крайней южной линии

перуанского побережья. Все возраставший милитаризм, который

сопровождал строительство империи, был симптомом смутного времени,

начавшегося между 900-1100 гг. и исчерпавшего себя к концу XV в.

Если обратиться к первоистокам андского смутного времени, то будет

заметно на историческом ландшафте несколько специфических черт.

Видно, что период

смутного времени и в горах, и в прибрежной долине наступил

одновременно и что оба эти района играли заметные исторические роли

уже в век роста. Наконец, видно, что власть Нагорья над Долиной,

достигшая своего зенита с расцветом универсального государства, не

была изначальной.

Археологические данные свидетельствуют, что андская культура берет

свое начало в двух районах - Чиму и Наска - и что именно здесь

зародился творческий импульс, давший толчок созидательной работе,

продолжавшейся в течение первых пяти веков н.э. Искусство раннего

Чиму, дошедшее до нас в красочной керамике, в гармонии и пластике

изображения человеческого тела, достойно сопоставления с искусством

ранних эллинов. В тот период обитатели Долины находились на более

высокой ступени культурного развития, нежели жители гор. Вплоть до

VI в. контакты и конфликты жителей Долины с жителями гор служили

культурному обогащению горцев и являлись стимулами творческого роста

их. Затем наступил относительно короткий период в развитии андской

культуры, когда Нагорье не только достигло первенства в культуре, и

особенно в архитектуре, но и стало лидировать в политике и даже

превзошло соседей в воинском искусстве. Выдающимся памятником

андской истории и свидетелем былого расцвета является горный город

Тиауанако на юго-восточном краю озера Титикака, огромные каменные

плиты которого до сих пор с успехом противостоят суровому климату.

Но вслед за этим периодом шло время всеобщих раздоров, так

называемое смутное время. Нагорье, где культура имела менее глубокие

корни и история которого была значительно короче, страдало сильнее.

После наступления смутного времени культурный уровень жителей

Нагорья пал настолько, что, пожалуй, достиг первоначального

примитивного состояния, тогда как в Долине эта же ситуация

привела к возрождению в XI и XII вв. Таким образом, Долина в период

смутного

времени еще раз подтвердила свое культурное превосходство и уже

никогда не отдавала пальму первенства в этой области Нагорью - даже

в те времена, когда военный и политический гений инков включил

Долину в каркас андского универсального государства.

Юкатанское, мексиканское и майянское общества.

Центральноамериканская история в сравнении с андской представляется

более

сложной, ибо к моменту испанского завоевания там сложилось два

отчетливо

выраженных центра: Мексиканское нагорье и полуостров Юкатан. Более

детальное исследование открывает тот факт, что эти центры

соответствуют прародинам двух некогда самостоятельных обществ,

которые соответственно можно назвать "юкатанским" и "мексиканским".

Юкатанское общество было покорено мексиканским на рубеже XII и XIII

вв. н.э. Завоевание Юкатана произошло, как полагают, из-за того, что

между городами-государствами юкатанского мира разгорелась

междоусобная война, в которой использовались мексиканские наемники.

Война измотала местные государства и сделала бывших наемников

господами. Война явилась несомненным признаком того, что юкатанское

общество вступило в смутное время, и есть свидетельства, что после

объединения юкатанского общества с мексиканским в единое

центральноамериканское смута лишь увеличилась и охватила все стороны

социальной жизни. К середине XV в. кризис поразил всю Центральную

Америку. Развязка наступила с установлением ацтеками универсального

государства, что совпало с приходом испанских завоевателей.

Рассмотрев ход истории в глубь времен, начиная от смутного времени,

обнаруживается, что связь между юкатанским и мексиканским обществами

аналогична связи между арабским и иранским. Появившись в разных

местах в период междуцарствия, который датируется приблизительно 690-

990 гг., оба эти общества имели в своей основе универсальное

государство, вобравшее в себя более древние общества. Универсальным

государством была так называемая Первая империя майя, которая после

более чем двухсотлетнего периода расцвета неожиданно и стремительно

рухнула к концу VII в. Великие города этой империи, расположенные в

стране дождей к югу от Юкатана (в настоящее время территория

Гватемалы и Гондураса), были без видимых причин покинуты

обитателями. Заросшие тропическим лесом, города эти обнаружены

недавно западными археологами. Большая часть их населения

перебралась на север, на Юкатан, представлявший собой колониальный

отросток владений более старого общества, а юкатанское общество,

возникшее здесь в период междуцарствия, было результатом творчества

местных иммигрантов. Что касается причин катастрофы, относящейся к

более раннему периоду в истории этого общества, при современном

состоянии наших знаний можно лишь отметить, что победа тропического

леса над творением рук человека, по всей видимости, есть следствие

трагедии, а не ее причина, поскольку нет никаких признаков резких

климатических изменений, которые могли бы заставить обитателей этих

мест столь поспешно покидать города. Возможно, здесь, как и в ряде

других случаев, катастрофа связана с самой человеческой

деятельностью, но пока нет археологических свидетельств об ее

природе и характере. Имеющиеся данные позволяют лишь предположить,

что Первая империя майя не была разрушена в результате войны или

революции. Предлагались различные объяснения этого феномена:

национальный декаданс, эпидемия, землетрясения, междоусобная война

или иноземное вторжение, а возможно, и оба эти обстоятельства,

климатические изменения, истощение почвы, религиозные или другие

предрассудки. Из этих причин наиболее вероятными представляются

последние две. Действительно, это древнее общество казалось

необычайно миролюбивым. Свидетельства того, что и здесь было развито

военное искусство, можно обнаружить лишь на северо-западной границе

его владений, где общество постоянно сталкивалось с варварами-

соседями, представлявшими мексиканский мир. Из искусств это общество

отдавало предпочтение астрономии, что нашло свое выражение в системе

хронологии, изумительно точной в вычислениях и тщательной в записях,

а также каллиграфии, представляющей собой

гротескное пиктографическое письмо на камне, которое западным ученым

еще

предстоит расшифровать. Народ, который создал это общество,

назывался "майя", поэтому и общество можно назвать "майянским".

Каковы были отношения между майянским, юкатанским и мексиканским

обществами? Если в качестве критерия взять наличие или отсутствие

вселенской церкви, то не находит подтверждения предположение, что

юкатанское и мексиканское общества сыновне родственны майянскому. С

аналогичной ситуацией бала встреча при определении родства между

шумерским и вавилонским обществами. В эпоху майянского

универсального государства не наблюдается заметного религиозного

движения, которое можно было бы интерпретировать как возникновение

вселенской церкви, создаваемой внутренним пролетариатом, тогда как

религиозная практика правящего меньшинства майянского общества

вылилась в подробную эзотерическую систему. Эта система была

передана юкатанскому и мексиканскому обществам

приблизительно таким же образом, каким шумерское правящее

меньшинство повлияло на правящее меньшинство Вавилона. Единственное

различие, кажется, заключается в том, что мексиканское общество не

смогло сохранить в чистоте майянское духовное наследие, опростив и

вульгаризировав его и даже вернувшись к ритуалу жертвоприношения.

Вообще судьба религии майя на мексиканских алтарях напоминает судьбу

шумерской религии у ассирийцев.

Если рассмотреть вопрос в аспекте географическом, то удаленность

юкатанского и мексиканского обществ от прародины общества майя

сопоставима с удаленностью хеттского общества от шумерского.

В то время как на родине майя общество должно было бороться с

изобилием дождей и растительности, на Юкатане и на плоскогорье не

хватало воды, а растительность была скудна. Юкатанское общество

оказалось на краю империи майя, мигрируя в поисках условий жизни, а

мексиканское - пришло из "ничейной земли" за границами империи. В

этом плане исторической параллели не просматривается, ибо родина

Вавилона совпадала с родиной шумерского общества.

Египетское общество.

Наконец, остается еще один представитель обществ этого вида,

проживший исключительно длинную жизнь и не имевший, по-видимому, в

своей истории ни отеческого, ни сыновнего родства. Общество это

возникло в нижней долине Нила между его первым порогом и Средиземным

морем в IV тыс. до н.э. и умерло в V в. н.э. , просуществовав, таким

образом, втрое дольше, чем существует современное западное общество.

Египетское общество, насколько можно об этом судить, не оставило в

современном мире преемников. Бессмертие этого общества запечатлено в

камне. Пирамиды - эти неодушевленные свидетели жизни своих

создателей, противостоящие разрушительным силам Времени уже четыре

или пять тысячелетий, - возможно, будут играть свою роль Атлантов

еще на протяжении сотен тысяч лет. Может быть, они простоят дольше,

чем проживет Человечество, и в мире, где не останется ни чувств,

чтобы воспринять их, ни разума, чтобы их понять, они будут

продолжать свидетельствовать о египетском обществе, которое их

создало: ведь оно было "прежде, нежели был Авраам".

Список использованной литературы:

1) Тойнби Арнольд Джосеф – “Постижение истории.”, М., 1991.

2) Были использованы данные из сети Internet

(http://kulichki.rambler.ru/~gumilev/):

А. Дж. Тойнби, "Постижение истории". Сборник, представляющий собой первую

попытку последовательного изложения на русском языке всемирно известной

теории исторического развития А. Дж. Тойнби.

-----------------------

[1]С. Смирнов, кандидат физико-математических наук.

Страницы: 1, 2