Политическая борьба в Риме в 60 г. до н.э.

Политическая борьба в Риме в 60 г. до н.э.

МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И СПЕЦИАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КЕМЕРОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КУРСОВАЯ РАБОТА

на тему: Социально – политическая борьба в Риме в период кризиса

республиканского строя (60-е годы 1 в. до н. э.)

Выполнил: Беклемешев

Павел Васильевич

1 курс исторического

факультета ОЗО

Кемерово 2000

Содержание:

1. Введение __________________________________ 3 стр.

2. Состав и программа катилинариев в освещении Цицерона и Саллюстия

________________________________________ 4 стр.

3. Аграрный закон Сервилия Рулла как программа демократического движения

_______________________ 18 стр.

4. Борьба Цицерона против демократического движения в Риме в 60 годы 1 века

до н.э. ____________________________ 25 стр.

5. Заключение ____________________________________ 32 стр.

6. Список литературы ____________________________ 34 стр.

1. Введение.

Социально политическая борьба в Риме проходила под знаком

революционной борьбы плебеев за свои политические и социальные права с

аристократической верхушкой римского общества патрициями. Но не всегда эту

борьбу можно определить как борьбу плебеев и патрициев как борьбу двух

классов Римского общества. Так на стороне плебеев часто выступали такие

представители патрицианских родов как Тиберий и Гай Гракхи, Марк Ливий

Друз, Клодий, Гай Цезарь, Луций Цинна, а на стороне патрициев представители

новых людей из плебеев, таких как Марк Тулий Цицерон, оплот сенатской

аристократии Катон, Гней Помпей и др. Борьба велась не только политическими

методами, а так же приводила к вооруженным столкновениям между

представителями противоположных группировок. В результате этой борьбы стали

появляться политический перебежчики, которые преследовали личные

эгоистические, корыстные интересы их политическая позиция зависела от

конкретной ситуации. Так, например, при относительной победе демократов при

Гае Марии, народный трибун Луций Филип выступал глашатаем демократического

движения, а при победе оптиматов во главе с Суллой перешел на их сторону.

Сторонник Суллы Лепид, после его смерти, поднял вооруженный мятеж за отмену

сулланских законов и как лидер демократического движения. И таких примеров

можно привести много. Одним из таких ярких примеров можно привести Луция

Сергия Катилину, заговору которого и просвещенна часть данной работы.

60 годы до н.э были так же и переломным моментом в политической жизни

Римской республики. После военных реформ Гая Мария, приведших к

возникновению профессиональной армии, и похода Суллы на Рим, открылась

доселе невиданная ранее возможность захвата власти, не только политическими

методами, но и вооруженным путем. Все это привело к возникновению в 60 г.

до н.э. «Первого триумвирата» фактически разделившим власть над республикой

между Цезарем, Крассом и Помпеем.

В консульство Цицерона, которое освещается в данной работе, старая

аристократия все еще сохраняла свои позиции, и держалась за уже отжившую

полисную форму управления республикой.

2. Состав и программа катилинариев в освещении Цицерона и Саллюстия

2.1 Общественно политическое состояние Римской республики.

После смерти Суллы в 78 г.[1] аристократическое правительство и сенат

испытали натиск демократического движения, консул Лепид, бывший ранее

соратником умершего диктатора, предпринял попытку вооруженного восстания,

под лозунгом восстановления демократических институтов власти, уничтоженных

законодательством Суллы. После провала мятежа незыблемость аристократии

казалась вечной. Однако в 70 г. избранными консулами Марк Красс и Гней

Помпей, сближаются с демократами и восстанавливают в полном объеме власть

народных трибунов, и частично до сулланское законодательство. Далее в 67 г.

Габиний проводит законопроект о предоставлении чрезвычайных полномочий

Помпею, поддержанный демократической партией.

После чего столичные партии поменялись местами, тактическое поражение

аристократии было очевидным. Аристократия чувствовала победу демократии,

хотя и не признавалась в этом даже себе самой. Кроме Квинта Катула, в

высших слоях нобилитета нельзя назвать ни одного оптимата, который с

твердостью и мужеством защищал бы интересы аристократии. Марка Порция

Катона скорее всего можно назвать Дон-Кихотом аристократии, но никак

возможного лидера. Другие выдающиеся представители аристократии, такие как

Квинт Метелл, Луций Лукулл фактически в возможно приличной форме удалялись

от дел на виллы, чтобы забыть, по возможности, о форуме и сенате. Еще в

большей мере это относится к младшему поколению аристократию, которое

совершенно погружалось в роскошь и литературные занятия, либо шло на

встречу восходящему светилу.

Начались судебные преследования аристократии. Были усиленны наказание

за покупку голосов и махинации на выборах. Гай Цезарь в качестве

председателя суда по делам об убийствах (64 г.) прямо объявил

недействительной ту статью сулланских законов, которая объявляло

безнаказанным убийство проскрибированного, и привлек к суду известнейших

сыщиков Суллы – Луция Катилину, Луция Беллиена, Луция Лусция – и добился

отчасти их осуждения. Народный трибун Тит Лабиен привлек в 63 г. Гая

Рабирия по обвинению в убийстве за 38 лет до этого народного трибуна Луция

Сатурнина. Одним из защитников обвиняемого был Цицерон, взявший на себя

защиту интересов аристократии.

Тактическая победа демократии была непрочной, разрыв во время

консулата между Крассом и Помпеем, привел к началу отдалению Помпея от

демократического движения. В то самое время, когда демократы публично

называли Помпея главой и гордостью своей партии и все свои стрелы

направляли, казалась, против аристократии, они уже начинали, готовится к

борьбе с Помпеем. Предоставление Помпею чрезвычайных полномочий сначала по

закону Габиния, а потом и по закону Манилия, хотя демократия и вынуждена

была поддерживать их, привела к возможности установлению военной диктатуры

Помпеем, сближение которого с аристократической партией была неизбежна.

Молодость Гая Цезаря не позволяла ему претендовать на лидерство в

демократическом движении, что и обусловило его тесное сближение с Марком

Крассом, старым противником Помпея. В общих чертах намерения демократов

можно представить, как захват власти по примеру Мария и Цинны, затем

поручение одному из своих вождей либо завоевание Египта, либо

наместничество в Испании, либо другую чрезвычайную магистратуру, чтобы

найти в нем и в его войске противовес против Помпея с его армией. Столица

Римской республики была в крайнем напряжении. Подавленное настроение

всадников, прекращение платежей, частые банкротства были предвестниками

переворота, который, казалось, должен был привести к совершенно новому

отношению партий. Демократия, пытаясь противопоставить диктатуре Помпея

диктатуру другого, более угодного ей человека, тем самым также приходила к

военной власти и попадала из огня в полымя, так принципиальный вопрос

незаметно превратился в вопрос о лицах.

2.2 Катилина и его сторонники.

Свержение существующего правительства должно было произойти в

результате восстания, которое вызовут демократические заговорщики. Как

низшие, так и высшие слои столичного общества по своему моральному

состоянию давали для этого материал и ужасающем изобилии. Было немало людей

– и среди них встречались лица знатного происхождения, и незаурядных

дарований – которые ждали только сигнала, чтобы как во времена Цинны, с их

проскрипциями, конфискациями и уничтожением долговых книг, кинутся на

гражданское общество и снова награбить прокученное состояние. Бывший

претор Луций Катилина и квестор Гней Пизон выделялись среди своих товарищей

не только знатностью происхождения и высоким званием. Они полностью сожгли

за собой корабли и столько же импонировали сообщникам своей

бессовестностью, как и своими способностями.

Луций Сергий Катилина родился в 108 г., происходил из весьма знатной,

но обедневшей семьи, принадлежащей к старинному патрицианскому роду Сергиев

. Во время гражданской войны между Суллой и Марием был на стороне партии

оптиматов, т. е. Суллы и в 83-81 г. лично участвовал в казнях. По слухам

лично убил своего родного брата (3), (некоторые указывают что шурина) и

упросил Суллу включить его задним числом в проскрипционные списки.

В 73г. Был привлечен к судебной ответственности по обвинению в

кощунственном прелюбодеянии с весталкой Фабией – сестрой жены Цицерона,

Теренции. Защиту Катилины на суде взял на себя видный представитель

оптиматской партии Лутаций Катул, это обстоятельство показывает насколько,

было велико внимание в аристократических кругах к бывшему сподвижнику

Суллы. В 68 г. Катилина был претором, в 67 г. пропретором провинции

Африка, в 66 г. добивался избрания в консулы на 65 г. но, привлеченный

населением провинции к суду за вымогательство, не был допущен к соисканию

по требованию консула 66 г. Луция Волькация Тулла. Суд по обвинению в

вымогательстве закончился оправданием Катилины, но само привлечение его к

суду не позволило ему участвовать в консульских выборах на 64г.. Однако

эти неудачи не ослабили энергию Катилины, на новые выборы консулов на 64

г., вставляет в свою избирательную программу лозунг кассации долгов.

Привлекательность лозунга, а так же энергия, с которой Катилина рвался к

власти, привлекла к нему различные слои римского общества. К нему

примкнули: разорившееся патриции, расточительная молодежь, ветераны и

колонисты Суллы, доведенные спекуляциями до полного банкротства,

промотавшиеся молодые аристократы вроде Лентула, Цетега, Леки, разорившиеся

великосветские дамы типа Семпронии, деклассированная беднота, обнищавшие

италийские крестьяне.

Весьма характерное описание сторонников Катилины осталось у Цицерона

«Найдется ли во всей Италии отравитель, гладиатор, бандит, разбойник,

убийца, подделыватель завещаний, мошенник, кутила, мот, прелюбодей,

публичная женщина, совратитель молодежи, развратник, павший отщепенец,

которые не признались бы, что их соединяют с Катилиной узы самой интимной

дружбы?»(1) По стилю такое же описание мы встречаем и у Саллюстия «… те,

кого руки и язык питали клятвопреступлением и кровью сограждан, наконец,

все, кого мучили позор, бедность, угрызения совести, сделались самыми

близкими интимными друзьями Катилины».(2) Самого же Катилину он

характеризует «Запятнанный, враждебный богам и людям, он днем и ночью не

может найти себе покоя: настолько совесть терзала его потрясенную душу.

Отсюда его бледность, омерзительный взгляд, походка, то торопливая, то

медленная – словом, все признаки душевного расстройства, как во всей

наружности, так и по выражению лица»(2). Но Саллюстий не отказывает

Катилине и в положительных чертах, так, например речь произнесенная

Катилиной в доме Марка Леки «... мы же все остальные, - энергичные,

способные, знатные и незнатные, - превратились в бесправную, презренную

чернь и стали служить тем, в ком вызвали бы трепет». Наиболее существенные

слова сказаны Катилиной своим войскам перед битвой «Вам представлялась

возможность проводить жизнь в позорном изгнании, некоторые из вас,

лишившись своего имущества, могли бы даже рассчитывать на чужую поддержку,

но так как это казалось отвратительным невыносимых для людей, в которых

бьется мужественное сердце, вы решили присоединится ко мне».

Более противоречивое описание Катилины у Цицерона, так в его

первой речи есть и такие слова «… хваленой способностью переносить голод,

холод, всяческие лишения»(1), во второй речи «Какое убийство совершенно за

последние годы без его участия, какое нечестивое прелюбодеяние – не при его

посредстве?», но последнее утверждение оспаривает Саллюстий(2), и в таких

же грехах он обвиняет самого Цицерона (Инвектива против Марка Тулия

Цицерона)(2). Далее Цицерон выводит еще более обличительную характеристику,

но содержащую и положительные моменты «Постоянно предаваясь распутству и

совершая злодеяния, он привык переносить холод, голод и жажду и не спать по

ночам, и именно за эти качества весь этот сброд превозносил его как

храбреца, между тем он тратил силы своего тела и духа на разврат и

преступления»(1).

Утверждать, кем же был на самом деле Катилина, с предельной точностью

не представляется возможным, как личность он настолько противоречив и в

мировой литературе оценки Катилины идут как от резко отрицательных, в

которых он выглядит главарем шайки разбойников, до слащавых сентенций

превозносящих его, как борца за светлые идеалы всего человечества. Если

отбросить крайние точки зрения, то мне более близка точка зрения Момзена

Катилина - авантюрист, берущийся за любое дело могущее принести власть и

богатство, по своим взглядам более близок к анархистам, для которых любая

революция, как аристократическая, так и демократическая наиболее

благоприятное время, дающая полную безнаказанность за свои деяния. Момзен

прямо утверждает «Его мошеннические проделки представляют материал для

криминалиста, а не для историка …»(4). Хотя мы и не можем отказать Катилине

в личном мужестве, неукротимой энергии, организаторских способностях, но

такие же качества можно встретить и у представителей криминального мира.

Остальных участников заговора можно разделить на пять групп,

приблизительно такое же разделение дает и Цицерон в своей второй речи перед

народом. Первая группа – это состоятельные люди, владеющими большими

богатствами, но обремененными большими долгами. Их основная цель – добиться

сложения долговых обязательств посредством переворота. Сомнительно чтобы

они представляли, какую ли опасность. Вторая группа – это люди, также

обремененные долгами, но целью их участия является достижение не только

экономического благополучия, а в первую очередь захват власти. К этим двум

группам можно отнести, как и самого Катилину, так и Лентула, Автронния,

Кассия, Цетега и таких великосветских дам типа Семпронии.

Более серьезно выглядит третья группы катилинариев. Это сулланские

ветераны, люди привыкшие воевать и для которых мирная жизнь была в тягость.

Быстро промотав богатства, добытые в походах против Митридата, а так же во

время грабежа проскрибированных при репрессиях Суллы, получившая

впоследствии земельные наделы, но, не имея ни навыков, ни охоты работать на

земле. Именно они представляли боевую силу готовую поднять свой меч за

любого, кто призовет их к прежней жизни, к грабежу и захвату чужого

имущества. Характерно, что Гай Манлий, бывший центурион Суллы, злейшего

врага Мария, собирал ветеранов Суллы под «Серебряного орла» легендарное

знамя Гая Мария.

Четвертая группа – это, должники не могущие вылезти из долговой

зависимости, в большинстве своем люди из городов и деревень в Италии,

разорившиеся крестьяне и ремесленники и видевшие в перевороте изменение

условий жизни, и получение более сносных условий существования.

Пятая группа – сюда входит люмпен пролетариат столицы, анархисты по

призванию, готовых примкнуть к любому лидеру, обещавшему им

безнаказанность и возможность захвата чужого имущества.

2.3 Мятеж и его поражение

Как сказано выше, Катилина привлеченный населением провинции к суду за

вымогательство, не был допущен к соисканию по требованию консула 66 г..

После чего вместе с Публием Автронием Петом и родственником умершего

диктатора Публием Корнелием Суллой, избрание которых в консулы было

кассировано сенатом, в связи с подкупом избирателей, а так же Гаем Пизоном

участвовал в так называемом первом заговоре Катилины (2). Целью заговора

было провозглашение диктатором Красса, который, скорее всего и был истинным

вдохновителем заговора, а начальником конницы (помощником диктатора) Гая

Цезаря. После чего последовала бы посылка Пизона с войском для занятия

Испании, как противопоставлению войску Помпея находившегося в данное время

с войском на востоке. В случае удачи заговора демократическая партия

получила бы боеспособное войско. Первоначальный план заговора провалился,

так как Красс не прибыл на заседание сената. При повторной попытке Катилина

поторопился дать условный знак заговорщикам, которые еще не собрались в

нужном числе, что и привело к провалу заговора. Хотя и участие в заговоре

Красса и Цезаря, и не было секретом, но сенат не посмел принять решительных

против заговорщиков, и его участников к ответственности не привлекли.

Пизон был послан в Испанию в качестве пропретора, где и был убит как

подозревают одним из клиентов Помпея.

Выдвинув лозунг кассации долгов, Катилина выставляет свою кандидатуру

в консулы 63 г. в паре с Гаем Антонием. Антоний бывшим первоначально, как и

Катилина, приверженцем Суллы и, так же как и он привлеченный

демократической партией к суду и исключенный из сената, слабый,

незначительный и совершенно опустившийся человек, ради обещанного

консульства ставший послушным орудием в руках демократов. Победа Катилины

была неизбежна, поддержанный негласно вожаками демократии Крассом и

Цезарем, обещая своим сторонникам магистратуры и жреческие должности, и

прежде всего освобождение от долгов, и известного как человека, который

сдержит все свои обещания.

Аристократии практически нечего было выставить против такой сильной

кандидатуры, что и подтолкнуло ее к сближению со сторонниками Помпея.

Альтернативным кандидатом коалиции был человек одинаково неприятный им, но

относительно безвредный. Такой человек нашелся, им был Марк Туллий Цицерон,

известный политический лицемер, привыкший заигрывать и с Помпеем, и с

аристократией и служить защитником каждому влиятельному подсудимому без

различия лица и партии – даже Катилина был в числе его клиентов.

Поддержанный аристократами и сторонниками Помпея, он был избран

большинством голосов. Оба демократических кандидата получили практически

одинаковое количество голосов, но Антоний принадлежавший к более видной

семье, собрал несколькими голосами больше. Эта случайность помешала

избранию Катилины, и разрушила планы демократов.

Цицерон уничтожил непрочную связь, соединявшую Антония с заговором,

отказавшись от установленного законом распределения консульских провинций

по жребию и предоставив своему обремененному долгами коллеге, доходную

македонскую провинцию.

Потеряв поддержку со стороны Антония, утомленный напрасными интригами

и планами, Катилина решает добиться успеха решительными действиями. В

течение лета он начинает, и подготовил все для того, чтобы начать

гражданскую войну. Фезулы сильно укрепленный город в Этрурии, наполненный

обедневшими людьми и заговорщиками, был пятнадцать лет назад очагом

восстания Лепида. Туда направлялись деньги, там набирал солдат и оружие Гай

Манлий, храбрый человек, и как всякий наемник свободный от угрызений

совести, временно принявший на себя управление. Подобные же приготовления,

хотя и менее обширные производились и в других пунктах Италии. Общее

состояние Италии было неспокойным, в Капуе, где скопилось большое число

рабов, готово было разразиться второе восстание рабов, наподобие

спартаковского. Столица тоже была неспокойна, капиталисты находились в

неописуемом страхе, оказалось необходимым возобновить запрещение вывоза

золота и серебра и установить надзор за главными портами. План заговорщиков

состоял в том, чтобы на выборах консула 62 г., где Катилина опять выставил

свою кандидатуру, убить руководящего выборами консула и всех неудобных

соперников, во что бы то ни стало добиться избрания Катилины, направив даже

в случае необходимости в столицу из Фезул и других сборных пунктов

вооруженные отряды, чтобы с помощью их подавить сопротивление.

Цицерон, получивший от провокатора Курия и его любовницы Фульвии, план

заговорщиков заявил в сенате о наличии заговора и его руководителях. Однако

за неимением точных доказательств существования заговора, сенат занял

выжидательную позицию, ограничившись незначительными мероприятиями. Цицерон

в панике создает вооруженную охрану из числа молодых всадников, видевших

в Катилине злейшего врага их интересов. 28 октября – день, на которые

выборы были перенесены сенатом – вооруженные Цицероном люди заняли Марсово

поле и полностью его контролировали. Провал и этой попытки заговорщиков был

очевиден, оставалось только вооруженное восстание. 27 октября Гай Манлий

поднял открыто знамя восстания, это так же запутало планы заговорщиков.

Отсутствие на местах энергичных вождей, медлительность, а то и просто

бездарность таких видных участников заговора как Лентул, Автроний, Касиий

не позволяла Катилине удалится из Рима и самому возглавить армию. По

выражению Цицерона «… не придется страшиться ни сонливого Публия Лентула,

ни тучного Луция Кассия, ни бешенного безрассудного Гая Цетега. Из всех

этих людей стоило бояться только Катилины»(1). Более способные из

участников требовавших решительных действий, такие как молодой сенатор Гай

Цетег и всадники Луций Статилий и Публий Габиний Капитон, Катилина не

осмелился поставить во главе таких людей как бывший консул Лентул. В ночь с

6 на 7 ноября Катилина созывает собрание заговорщиков, по его настоянию

было решено убить консула Цицерона, главного противника заговора, и во

избежание измены немедленно осуществить постановление. Цицерон задолго до

этого окруживший свой дом усиленной стражей помешал осуществлению и этих

планов.

8 ноября Цицерон созвал сенат, где и произнес свою знаменитую «Первую

речь против Катилины», Катилина присутствовавший на заседании пытался

защититься от гневных нападок консула, но его уже больше не слушали.

Оставался только один выход - покинуть Рим и возглавить вооруженных

сторонников в Этрурии. Покинув ночью Рим, Катилина оставил в столице

остальных участников заговора, и если бы настойчивые увещевания Цетега

смоги сломить вялость Лентула, поставленного Катилиной во главе заговора в

столице, и он решился бы нанести удар и к тому времени во главе армии к

Риму подошел Катилина, заговор мог бы удастся даже теперь. Но бездарность

главарей и потеря времени привела к их поражению.

Правительство объявило обоих вождей восстания, Катилину и Манлия, а

так же тех их сторонников, которые не сложат оружие, вне закона и созвало

ополчение, но во главе войска был поставлен консул Антоний, человек,

заведомо замешанный в заговоре и отличавшийся таким характером, что только

от случая зависело, поведет ли он свои войска против Катилины или примкнет

к нему. Казалось, что Антония кто-то сознательно хотел сделать вторым

Лепидом. Равным образом и против оставшихся заговорщиков ничего не было

сделано.

Послы аллоброгов, находившееся в данный момент в столице, по поручению

Цицерона вступают в связь с заговорщиками. Получив от Лентула, Цетега,

Статилия и Габиния письма скрепленными печатями к Катилине, только один

Кассий оказался более осторожным отказавшись поставить подпись и скрылся

из Рима, в сопровождении Тита Вольтурция были отправлены к Катилине. В ночь

с 2 на 3 декабря при помощи засады у городских ворот аллобронги были

задержаны и передали все бумаги Цицерону. Получив в руки вещественные

доказательства заговора, Цицерон отдает распоряжение об аресте вожаков.

Лентул, Цетег, Габиний и Статилий были арестованы, но часть заговорщиков

успела скрыться, бежав к Катилине.

3 декабря открыв заседание сената, Цицерон предоставил сенату письма,

печати и подчерк которых арестованные не могли не признать. Предоставив

Вольтуцию официальную гарантию личной неприкосновенности, были заслушаны

показания его и так же аллоброгских послов, факт заговора был полностью

доказан с соблюдением всех требований закона. Естественно вставал вопрос,

что делать с арестованными? Казнь арестованных, тем более принадлежавших к

известным фамилиям, а Лентул был консулом и в данный момент был претором,

могла быть законной при выполнении всех формальностей, и основной из них

праве подсудимого апеллировать к народному собранию, которое могло и не

утвердить смертную казнь. Но аристократия была в панике, только физическое

устранение, как ранее это было с обоими Гракхами и Сатурнином, устраивала

ее. Цицерон колебался, ему как адвокату полезно слыть либералом, и

чувствовал мало желания навсегда запятнать себя кровью в глазах

демократической партии. Но его близкие, в особенности его аристократка

жена, настаивали, чтобы он увенчал свои заслуги перед отечеством этим

смелым поступком. Цицерон, как и все трусы, страшно боявшийся обнаружить

свою трусость, а вместе с тем трепетавший перед огромной ответственностью,

созвал 5 декабря сенат и предоставил ему решить вопрос о жизни и смерти

заговорщиков. Но и сенат на основании конституции еще меньше имел права

вынести подобное решение, чем сам консул. Консул следующего 62 г. Силан

решительно высказался за смертную казнь, его мнение было поддержано

большинством сенаторов. Цезарь приложил все усилия, чтобы спасти

заключенных. Его речь полная угроз и намеков на неизбежную месть

демократии, произвела сильное впечатление, мнение сената стало

неопределенным. Цицерон выступает со своей «четвертой речью против

Катилины», стремясь довести доводы Цезаря до полного абсурда, но при этом

призывает к смертной казни, правда, с соблюдением всех законных форм. Но

Катон как истинный крючкотвор заподозрил защитников более мягкого решения в

сообщничестве с заговорщиками, и указал, что готовиться освобождение

заключенных посредством уличного бунта, ему удалось нагнать этим новый

страх на колебавшихся и склонить большинство к немедленной казни

арестованных. Вечером того же дня консул перевел арестованных в тюрьму, где

и их казнили. Сенат назначил публичные благодарственные празднества, а

виднейшие люди аристократии – Марк Катон и Квинт Катул – приветствовали

виновника смертного приговора впервые произнесенным тогда именем «отца

отечества»

Положение Катилины после арестов произведенных в столице было

удручающим. Хотя и его армия и возросла до десяти тысяч человек, но только

около четверти его состава было полностью вооружено. Катилина был зажат с

двух сторон армиями Антония и Квинта Метелла, припасы подходили к концу,

единственный выход был, бросится на противника и если не пробиться, то хотя

бы умереть с честью. Антоний под благовидным предлогом передал командование

Марку Петрею, чтобы по крайне мере не производить самому расправу над

своими бывшими союзниками. Катилина и его армия показали себя подлинными

героями, ни один человек, ни сдался в плен, все кроме нескольких человек

там, где был особенно сильный натиск, погибли на своем боевом месте. Да и

трудно было ожидать другого от бывших ветеранов Суллы, составляющих костяк

мятежной армии, для которых война была не только профессией, а, скорее

всего и смыслом жизни. При всей своей неординарности, Катилина доказал в

этот день, что природа создала его для дел чрезвычайных и что он умел

повелевать, как полководец, и сражаться как солдат. Да, нельзя умалить

героическую гибель Катилины и его соратников, но если бы заговор удался, не

захлестнули бы Италию потоки крови, как совершенно недавно до этого во

времена Мария, Цинны и Суллы? .

3. Аграрный закон Сервилия Рулла как программа демократического движения

На основании приведенного выше, хотя и заговор Катилины хронологически

и был позднее законопроекта Сервилия Рулла, но общая тенденция

демократического движения позволяет нам рассматривать их в общем контексте.

В главе 2.1 я уже рассматривал общую направленность демократического

движения на создание мошной силовой власти, как противовес военной силе

Помпея, который еще был на востоке, а как возможность силового давления на

сенат для полного устранения его с политической арены как оплота оптиматов.

Прежде чем перейти к рассмотрению самого законопроекта Сервилия Рулла,

рассмотрим сначала общее положение аграрного законодательства в Римской

республике.

Одним из главных источников доходов римской казны в эпоху республики

были государственные земли (ager publicus), значительную часть которых

составляли земли конфискованные после побед в Италии и за ее пределами.

Обрабатываемые земли разделялись на три группы:

1. Проданные квесторами в полную собственность (ager quaestorius)

2. По жребию отданы римским гражданам в полную собственность по два

югера на человека (agri dati assignati), они переходили по

наследству.

3. Арендованы на длительный срок, арендаторы (mancipes) могли

передавать аренду другим лицам, но земля при этом оставалась

собственностью государства.

Необрабатываемая и пришедшая в запустение земля предоставлялась в

бессрочное пользование частным лицам, оставаясь собственностью государства.

Этот вид землепользования назывался оккупацией (ager occupatiorius),

держатели земли должны были платить государству десятину урожая хлебов и

одну пятую часть урожая винограда и плодов. Владение этими землями было

временным, до отказа со стороны казны, давность владения значения не имела.

Все эти виды владения землей порождали многочисленные злоупотребления,

держатели земли (в древнейшие времена это были только патриции) прекращали

платить сборы, считая государственную землю своей собственностью. После

второй пунической войны стала происходить концентрация земли в руках

малого числа лиц, в основном представителей аристократии. Мелкие крестьяне,

не в силах боли выдерживать конкуренцию со стороны крупных хозяйств

использующих более дешевый рабский труд. К этому также добавился приток

дешевого зерна из Сицилии, который окончательно обесценил труд мелкого

крестьянского хозяйства. Разорившееся крестьянство стекалось в Рим, еще

более увеличивая люмпенскую прослойку населения столицы, которая

представляла взрывоопасный материал для любого бунта. Это прекрасно

понимали Гракхи предлагавшие свои аграрные законопроекты, основной целью

которых было в предоставлении неимущему населению Рима земли и как

следствие этого снижение социальной напряженности. Более подробно

рассматривать аграрное законодательство Гракхов в данной работе не

представляется возможным, но «аграрный вопрос» их законопроектов стал на

многие годы основным вопросом внутренней политики Рима, используемым

демократами в своих политических целях.

Аграрный законопроект Сервилия Рулла предусматривал образование

комиссии из десяти человек (децемвиров), которые избирались на пять лет,

пользовались судебной властью и правами пропреторов, им придавался больший

вспомогательный персонал, они могли совмещать свою деятельность с любой

магистратурой, оставаясь неподсудными в течение всего пятилетия. Децемвиры

могли по своему усмотрению отчуждать любые земли признанные ими

государственными, или же оставлять их владельцам назначив арендную плату.

Столь жесткие полномочия обуславливались тем, что неразделенных

государственных земель (ager publicus) оставалось очень мало, хотя и

предусматривалась закупка частной земли у владельцев с их согласия и за

полную собственность. Средства для этих закупок должны были образовываться

от распродажи земель в провинциях, а так же на территориях завоеванных

Помпеем. Все это представляло определенные сложности, так не каждый

владелец согласится продать свою собственность, а земли на завоеванных

территориях могли и не найти сразу своего покупателя. К этому следует

добавить и то, что Помпей на завоеванных землях, относительно собственности

на нее, издавал свои собственные указы, и следовательно отрицательно

отнесся бы к фактической отмене его указов коллегией децемвиров. Как уже

было сказано выше, основными держателями общественных земель в Италии были

патриции, т.е. партия оптиматов, и уже в этих условиях чрезвычайные

полномочия децемвиров превращались в средство политического давления.

Основная задача децемвиров состояла в устройстве колоний и

распределении государственных земель в Италии. Вначале подлежали

распределению земли в Кампании (по 10 югеров) и в Стеллатской области (по

12 югеров). В Капую должны были вывести 5000 колонистов. Кампанские земли

уже давно представляли фактически собственность патрициев, хотя и

юридически оставались общественными землями. Уже одно только упоминание о

Кампанских землях должно было вызвать патологическую ненависть оптиматов.

Если учесть то, что они уже практически считали эти земли своей

наследственной собственностью, и после принятия данного законопроекта над

ними нависала угроза фактической конфискации этих земель. Естественно

оптиматы не могли отдать свои земли без боя.

Избрание децемвиров также было обставлено необычно, избрание должно

состоятся на народном собрании (трибунных комиссиях) но не во всех 35

трибах, а лишь в 17 назначаемых по жребию. Таким образом, для избрания

комиссии достаточно большинства в 9 трибах. Избранными могли лишь те

кандидаты, которые находились в это время в Риме, что полностью исключало

возможность избрания Помпея находившегося на Востоке. Это предоставляло

демократам полностью контролировать весь ход выборов, и составлении

комиссии из своих сторонников. Практика манипулирования жребием слишком

широко была распространена в Риме, и оптиматы прекрасно понимали что проход

в комиссию, их сторонников так же невозможен. Характерно отметить, что

истинными вдохновителями законопроекта стояли Красс и Цезарь, т.е. те же

политические деятели, что и за заговором Катилины. На оба эти момента в

своем трусливом духе и намекает Цицерон «… когда я в январские календы

приступил к своим обязанностям, я знаю хорошо: все были в тревоге и в

страхе, не было такого зла, не было такого несчастья, которого не опасались

честные и не ожидали дурные люди; ходили слухи, что против нынешнего

положения государства и против нашего спокойствия мятежные замыслы частью

составляются, частью, в бытность нашу избранными консулами, уже

составлены»(1), «… и те, кто все это задумал, с полным основанием не

считают возможным довериться народу»(1), но впрочем, не называя имен

истинных вдохновителей Катилины и Сервилия Рулла. При этом Цицерон не

забывает большую часть своей речи посвятить восхвалению Помпея «Те, кто

подстроили все это, поняли, что, если вам предоставить право выбирать из

всего народа, то всякое дело, требующее честности, неподкупности, мужества

и авторитета, вы без каких бы то ни было колебаний передадите в ведение

Помпея», прекрасно понимая что основное острие закона направленно именно

против Помпея. При этом Цицерон, заранее ищет будущей поддержки со стороны

Помпея, зная что отношение оптиматов к Помпею более чем прохладное.

Действительно предоставление децемвирам чрезвычайных полномочий, а

особенно возможность продажи завоеванных Помпеем земель на востоке, могла

свести к нулю все распоряжения Помпея на завоеванных им территориях, и

потери им своих сторонников. Не следует забывать, что в руках Помпея было

войско, которое так же надо было наделять землей. При принятии этого закона

вся прерогатива распределения земель принадлежало только децемвирам, в этом

случае возникала возможность перетянуть на свою сторону если не всех, то

наверняка часть солдат Помпея на свою сторону, притом что по закону

децемвирам так же полагалось большое количество помощников, которые вполне

могли составить основу их собственной армии. Кстати Цицерон в своей речи

напрямую говорит «Кроме того, Рулл предоставляя децемвирам власть, на

словах преторскую, а в действительности же царскую; он ограничивает ее срок

пятилетием, но делает ее вечной; ибо он подкрепляет ее такими мощными

средствами, что отнять ее у них, против их воли, не будет никакой

возможности»(1). К этому можно добавить и неограниченные денежные средства,

поступившие бы к децемвирам при продаже земель, что создавало финансовую

опору для набора войск.

Выступление Цицерона сначала в сенате, где он обращается с

торжественным заверением восстановить авторитет «нашего сословия», и второе

где он, обращаясь уже к народу демагогически объявляет себя истинным

демократом. Обрушиваясь с критикой на законопроект Сервилия Рулла с

позицией якобы истинного друга и защитника народа, Цицерон приписывает

себе понимание подлинных интересов народа, лучше других – в том числе и

самого народа.

К провале данного законопроекта привело также и то что времена братьев

Гракхов и Сатурнина уже безвозвратно канули в прошлое. Если во времена

Гракхов их аграрные законы были жизненно необходимы, и поддержка плебса

была поистине безграничной, чего стоит только кровавое побоище устроенное

оптиматами над сторонниками Гая Гракха, а так же кровавая расправа над

Сатурнином. Плебейское население столицы развращенное бесплатными

раздачами хлеба, уже не хотела в поте лица работать на земле, ей достаточно

было того что предоставляет им жизнь в Риме. Характерно что на следующий

год, Катон выбранный народным трибуном, убедил сенат увеличить

продовольственные раздачи римскому пролетариату, с целью снизить

напряженность возникшую в столице в результате казни катилинариев. Сведя

тем самым на нет, угрозу со стороны демократов, разжигавших волнения в

Риме, которые испугали даже этого непримиримого сторонника аристократии.

Цицерон сознательно в своей речи напрямую говорит об том что одна из

основных целей данного законопроекта это – устранение Помпея из

политической жизни и уменьшение его влияния в Риме. Влияние Помпея в

столице было еще велико, по выражению Плутарха любовь к Помпею у

плебса возрастала когда его не было в Риме и уменьшалась когда он там

был. Кроме того демократы все еще сохраняли видимость союза с Помпеем.

Демократам было политически невыгодно, если в случае провала

законопроекта на народном собрании, Помпей мог понять что законопроект

направлен не против оптиматов, а в основном против него. Это могло

привести к открытому разрыву Помпея с демократами и бросало его в

объятия оптиматов. Все это вместе взятое привело к тому что римская

чернь встретила законопроект с полным равнодушием. Сервилию Руллу 1

января 63 года пришлось снять проект закона еще до его обсуждения.

Можно полагать что законопроект Сервилия Рулла надо рассматривать в

общем контексте с первым и вторым заговорами Катилины, как общую политику

демократического движения направленную на захват власти любым как мирным,

так и вооруженным путем. Только отсутствие у демократов подлинных

руководителей, молодость Цезаря и медлительность Красса, разрозненность

самого движения привели к провалу всех попыток. Наставало время

политических демагогов любой направленности, Клодий, Милон и т.п.,

буквально через несколько лет вооруженные банды этих демагогов наводнили

римский форум, устраивая настоящие битвы в столице.

4. Борьба Цицерона против демократического движения в Риме в 60 годы 1

века до н.э.

Несмотря на обилие данных относящихся к биографии Цицерона, так же

его богатое литературное наследие, но различные источники по разному

определяют Цицерона как политического деятеля, хотя его славу как оратора

не оспаривает никто. Время его политической деятельности совпало с

переломным моментом в риской истории. Старая полисная система управления

республикой не отвечала требованиям управления республикой. Полибий в

своей «Всеобщей истории», уже называет римскую систему управления как

достигнувшую наивысшей точки, после которой следует неминуемый закат. Это

мнение особенно важно чем что Полибий сам жил во 2 веке в Риме и был

близким другом Сципиона Африканского Младшего, т.е. был знаком с

политической элитой римской республики того времени, да и к тому же был

крупным политическим деятелем «Ахейского союза». Вся система управления

римским государством, с ежегодной сменой выборных магистратов, была

рассчитана на небольшую общину, члены которой, в мирное время

преимущественно занимались сельским хозяйством, а за оружие брались во

время войны. Эта система оказалась совершенно непригодной для большой

державы, имеющей заморские провинции населенные различными народами. К

концу второго века римская республика вступила в полосу политического

кризиса который продолжался до установления принципиата Августа. Одной из

основных точек этого кризиса были 60-тые годы, на которые пришлось

консульство Цицерона.

Марк Туллий Цицерон родился 3 января 103 года в поместье своего отца

вблизи города Арпина. Этот небольшой город ранее прославился тем что в нем

родился знаменитый Гай Марий, отношение к которому самого Цицерона было

двойственным, благосклонно отзываясь о нем как о полководце, он

отрицательно относился к нему как к политическому деятелю, что определялось

политическими ориентирами самого Цицерона. Так как сам Цицерон принадлежал

к всадническому сословию, и ранее его семья не поставляла в Рим

политических деятелей, то можно понять его стремление в глазах сенаторов

быть большим оптиматом чем они сами, хотя неоднократно подчеркивал, что он

«новый человек» (homo novus).

В принципе говорить о политических взглядах Цицерона невозможно, вся

его жизнь (и это можно проследить как на основании его собственных

сочинений, так и более поздних исследователей его творчества) прошла под

знаком патологической трусости и неумеренного честолюбия, хвастовства и

завышенной оценкой своих действий. У Плутарха мы можем найти такие строки:

« В ту пору сила и влияние Цицерона достигли предела, однако именно тогда

многие прониклись к нему с неприязнью и даже ненавистью – не за какой-

нибудь дурной поступок, но лишь потому, что он без конца восхвалял самого

себя. Ни сенату, ни народу, ни судьям не удавалось собраться и разойтись,

не выслушав старой песни про Катилину и Лентула. Затем он наводнил

похвальбами свои книги и сочинения, а его речи, всегда такие благозвучные и

чарующие, сделались мукой для слушателей – несносная привычка въелась в

него точно язва.»(3). Это весьма меткое и точное определение Плутарха по

моему в полном объеме характеризует Цицерона. К данной характеристики можно

прибавить и то, что Цицерон находился под сильным влиянием своей жены

аристократки Теренции. Плутарх так характеризует ее «… Теренция, женщина

от природы не тихая и не робкая, но честолюбивая, скорее участвовавшая в

государственных заботах своего супруга, чем делившая с ним заботы по дому»,

она кстати и сыграла роль злого гения, когда решался вопрос о казни

сторонников Катилины.

Марк Цицерон с самого начала своей политической карьеры заигрывал с

любой влиятельно силой, и с демократами , и с Помпеем, и хотя несколько

отдаленно и с аристократией. Одно то в числе защищаемых им на суде лиц был

и сам Катилина, которого он впоследствии в бытность уже консулом обвиняет

во всех смертных грехах, показывает его полную политическую

беспринципность. Если точнее ему близка была только одна партия – партия

материальных интересов.

В качестве доказательства его политического лицемерия можно привести

вторую речь против Сервилия Рулла, где «первый демократический консул»

весьма забавным образам дурачит свою публику, поучая ее, что такое

«истинная демократия». Само начало этой речи посвящено только восхвалению

самого себя, якобы первого «нового человека», выбранного в консулы

«истинного демократа». Он даже готов воздать должное Гракхам и не считает

как некоторые другие консулы, положительную оценку их деятельности

преступлением. Но если мы просмотрим другие его сочинения, то найдем там

уже совершенно другую оценку «… но его сыновья (т.е. Гракхи) при жизни

своей не снискали одобрения, а после их смерти их относят к числу людей,

убитых по справедливости»(5), и это слова «истинного друга народа»! Далее в

своем стремлении разоблачить «антидемократическую» сущность законопроекта

Сервилия Рулла, Цицерон ловит его на слове, Рулл имел неосторожность

высказаться в сенате о городском плебсе что его следует вычерпать, (что

кстати и входило в планы демократов для снятия напряженности в столице), «…

и сказал в сенате, что городской плебс чересчур много силы забрал в

государстве и что его следует вычерпать; ведь он употребил именно это

слово, точно говорил о какой-то выгребной яме, а не о сословии честнейших

граждан»(3). Но настолько ли «искренним» было это возмущение Цицерона,

можно судить на основании того, что впоследствии он неоднократно

употребляет это же выражение, но уже от своего имени, так во второй речи

против Катилины он произносит «… пусть они удаляться, пусть уезжают; не

допускать же им, чтобы несчастный Катилина чах от тоски по ним. … О, какое

счастье будет для государства, если он извергнет эти подонки Рима.» (1).

Более подробно разбирать борьбу Цицерона против Катилины и Рулла

нецелесообразно, так как она была рассмотрена в предыдущих главах.

Попробуем более подробно остановиться на деятельности Цицерона, как на

отрабатывания «векселя доверия» выданного ему оптиматами. Необходимо

вспомнить что в 66 году Цицерон активно поддерживал закон Манилия о

предоставлении неограниченных полномочий Помпею на востоке. Помпей в это

время находился в коалиции с демократами, и это выступление Цицерона, не

могло прибавить ему популярности у оптиматов. В последующем выступление на

суде против Гая Вереса, которого защищали представители таких известнейших

патрицианских родов, как Корнелии и Меттелы, конечно не говорило в пользу

Цицерона в глазах аристократии. Только страх перед избранием в консулы

Катилины, и неимение у самих оптиматов достойных кандидатур, вынудило их

сделать ставку на Цицерона. Естественно Цицерон прекрасно понимал, чему и

кому он обязан своим избранием. Сохранилось и высказывание самого Цицерона,

о том что он решил «держатся пути оптиматов». Решительно он говорит о

переходе на этот путь и называя точную дату, в письме Лентулу Спинтеру: «В

мое консульство, помню уже с самого начала январских календ, были заложены

прочные основания для укрепления сената».

Своей победой над Катилиной, Цицерон завоевал прочные симпатии

оптиматов. Он стал для них «своим», что он неоднократно подчеркивает в

своих сочинениях, достаточно просмотреть его трактат «Об обязанностях», он

так и пересыщен высказываниями «мы отцы сенаторы» и т.п. в том же духе, с

вполне понятным желанием человека вышедшего из всаднической среды, быть

большим оптиматом чем сами оптиматы. Но победа Цицерона была иллюзорной,

демократия потерпела лишь тактическое поражение. Цицерон просто не мог

понять того, что уже поняли демократы, этого не понимал так же и Помпей, в

современном состоянии римской республики эффективное управление ею, могла

обеспечить только единоличная власть основанная на опоре на армию. Уже во

время войны между Суллой и популярами авторитет сената начал

расшатываться. Хотя в консульство Цицерона авторитет казался незыблемым, но

это состояние было иллюзорным, он перестал быть единственным центром

политического руководства. Военная реформа Гая Мария, приведшая к появлению

профессиональной армии, которая воевала в ожидании хорошей оплаты лично от

своего полководца, а не от сената, давала возможность полководцу обладающим

достаточным авторитетом, вести их даже против своего родного города. В

политической жизни римской республики появился новый, и самый сильный

фактор – армия. Время блестящих речей в сенате и на форуме неотвратимо

приближалось концу. Поддержка сената и опора на него теперь уже не

гарантировали устойчивого положения в политическом руководстве республики.

Цицерон еще принимал поздравления и восхваления за подавления заговора

Катилины, но уже после 10 декабря 63 года вновь избранные народные трибуны

Метелл Непот и Кальпурний Бестиа (кстати бывший катилинарец), стали открыто

обвинять его в незаконной казни римских граждан. Цицерону даже запретили

выступать с прощальной речью по окончании его консульства, разрешив

произнести только обычную в этих случаях клятву. Эти нападки вынудили сенат

принять решение, что бы защитить своего глашатая, что всякий кто попытается

потребовать отчета от участников казни катилинариев, будет объявлен врагом

государства. Но демократы добились своего, в 58 году т.е. через четыре

года народный трибун Клодий, отправляет Цицерона в изгнание, а Катона якобы

с заданием, но на самом деле в почетную ссылку на Кипр. Сенат уже

практически устраненный от руководства республикой уже не смог защитить

своих верных сторонников.

Консульство Цицерона, это вершина его политической карьеры, его

возвышение в конце жизни, когда он поддерживал Октавиана его борьбе против

Марка Антония, только с большими натяжками можно считать возвращением

Цицерона к руководству государством. Можно смело утверждать что консульство

Цицерона , было вершиной не только его политической карьеры, но последней

победой оптиматов над демократами. Тактическая победа сената обернулась его

поражением, демократы опять сблизились с Помпеем, и против такой коалиции

сенату нечего было противопоставить, как говорилось выше оптиматы уже не

могли выдвинуть из своей среды лидеров, способных бороться с демократией.

Цицерон в силу своей патологической трусости просто не мог стать лидером

оптиматов. Как уже было сказано выше новое время диктовало и свои условия,

политическую силу мог иметь только тот за кем стояла армия, преданная

своему руководителю и идущая за ним куда угодно. А Цицерон который всегда

называл себя «человеком тоги, а не меча», просто физически не мог управлять

армией, а тем более претендовать на роль лидера римской республики.

5. Заключение.

Поражение катилинариев можно рассматривать как общее поражение

демократического движения. Планы сторонников Катилины поджечь Рим,

обнародованные Цицероном, привели к тому, что умеренная часть римского

общества, традиционно поддерживающая демократию, примкнула к партии

оптиматов. Косвенные улики участия в заговоре Марка Красса и Гая Цезаря,

чье участие если не в самом заговоре, то в общей подготовке и подталкиванию

заговорщиков можно считать доказанным. Привело к окончательному сближению

Помпея с аристократией, и как следствие временному поражению

демократического движения. Но и победа аристократии так же не была полной.

Так заявление на заседании сената одного из доносчиков об участии в

заговоре Красса, было кассировано сенатом, а самого свидетеля заставили

отказаться от своих показаний. Общая слабость аристократии, и отсутствие в

ее рядах лидеров подобно Сулле, не позволила ей укрепить свое довольно

шаткое положение. Сближение Помпея с оптиматами так же не было прочным.

Косность мышления, политическая близорукость, оптиматов не смогли

образовать достаточно прочный союз с Помпеем. Когда он предложил Катону,

породниться, этот «Дон Кихот» аристократии, в силу собственной

ограниченности не мог понять всех выгод создавшегося союза, и с

негодованием отверг предложение Помпея. Фактически Катон сам снова направил

Помпея на союз с демократами. Что и случилось в 60 году когда Цезарь

объединил Красса и Помпея в «Первом триумвирате», и фактически поделив

власть над Римом.

Буквально через четыре года народный трибун Клодий, поднимает вопрос о

незаконном убийстве римских граждан, участников заговора Катилины, и

отправляет в почетную ссылку Марка Катона, и Цицерона в изгнание.

Демократия берет реванш, отомстив двум главным инициаторам казни

заговорщиков.

Поражение выступления Катилины было неизбежно, даже в случае победы

заговорщиков в Риме и в самой Италии, повторялась ситуация времен Мария и

Цинны, когда Сулла прибывший с востока с прекрасно обученной армией

наголову разбил более превосходящие силы демократов. Помпей находившийся на

востоке с победоносной армией состоящей из ветеранов, вряд ли бы принял

создавшееся положение, и как оплот аристократии вторгся бы в Италию. Исход

войны был предсказуем, демократическое движение при всей своей

неоднородности, не могло выдвинуть из своей среды общепризнанного лидера.

При всех своих способностях и энергии Катилина был слишком одиозной

личностью для возможного лидера демократического движения, и его можно

рассматривать скорее всего как наемника демократов.

6. Список литературы:

1. Цицерон «Речи» 1 том, Наука, М. 1993

2. Саллюстий Крисп «Сочинения» Наука, М. 1981

3. Плутарх «Сравнительные жизнеописания» 2 том, Наука, М. 1991

4. Теодор Момзен «История Рима» 3 том, СПет. 1995

5. Цицерон «Об обязанностях» Наука, М. 1993

6. С. Л. Утченко «Цицерон и его время» Мысль 1985

-----------------------

[1] Все даты в тексте даны до н.э.