Подготовка и ход реформы 1861г.

Подготовка и ход реформы 1861г.

«Подготовка и ход реформы 1861 г.»

С половины или с конца XVIII столетия поставлены были два коренных вопроса,

от разрешения которых зависело правильное устройство политического и

хозяйственного быта России: 1) вопрос об освобождении от обязательного

крепостного труда крестьянского населения и 2) вопрос о восстановлении

прерванной прежде совместной деятельности сословий в делах политических и

хозяйственных. Эти два коренных вопроса и были разрешены известным образом

в царствование Александра II. Первый был разрешен освобождением крестьян с

землею; второй — введением земских учреждений. Посмотрим, как разрешался

первый вопрос.

Крепостное население

Познакомимся с некоторыми цифрами. В 1857 г. произведена была по всей

империи Х ревизия. По данным этой ревизии, населения в империи, не исключая

Царства Польского и Великого Княжества Финляндского, оказалось 62,5 млн.

душ обоего пола. Громадное большинство этого населения составляли сельские

классы, а именно: удельных крестьян, по закону императора Павла 1797 г.

приписанных на содержание членов императорской фамилии, было 3,5 млн. душ

обоего пола; крестьян государственных со включением немногочисленных

свободных хлебопашцев - 23,1 млн. душ обоего пола. Ревизских подданных душ

в том числе значилось 10,5 млн.; действительных душ обоего пола - 23080

тыс. Любопытно, что крепостное право в последнее время своего существования

стало, видимо, падать в количественном отношении. В начале 30-х годов

произведена была VIII ревизия; по этой ревизии, в Европейской России и

Сибири, без Закавказья, Царства Польского и Финляндии, значилось несколько

больше крепостных, чем по X, следовательно, в продолжение промежутка с

начала 30-х годов до конца 50-х годов (почти 30 лет) крепостное население

не только не имело естественного прироста, но и уменьшилось. Главным

образом это уменьшение происходило за счет перехода крепостных крестьян в

положение государственных. Но наблюдатели замечали и необыкновенно тугой

естественный прирост – знак того, что они находились в худшем положении

сравнительно с другими классами. Уменьшение это выражалось в таких цифрах:

по VIII ревизии, в Европейской России крепостное население составляло почти

45% всего населения империи; по Х ревизии - 34,39% (процент крепостного

населения в течение 22 лет уменьшился на 10,5%).

Помещичье хозяйство

Можно заметить и другой процесс, рассматривая распределение крепостных

между владельцами. Условия, начавшие действовать чрезвычайно давно, еще

когда устанавливалась древнерусская поместная система, содействовали у нас

развитию мелкого дворянского землевладения; вот почему не удивительно

количество дворян-землевладельцев. По VIII ревизии, в Европейской России

(без земли Донского войска) было всего 127 тыс. дворян, владевших

крепостными душами (в том числе дворян, не имевших земли, а владевших

только крепостными, т. е. дворовыми, было без малого 18 тыс., в руках

которых сосредоточивалось 52 тыс. крепостных душ), значит, дворян

землевладельцев было 109 тыс. По Х ревизии, оказалось, что количество

душевладельцев уменьшилось: их насчитано без малого 107 тыс. (в том числе

дворян беспоместных, владевших только дворовыми, без земли, - меньше 4

тыс.; так сильно растаял класс безземельных душевладельцев: в их руках

оставалось всего 12 тыс. обоего пола). Значит, дворян-землевладельцев было

около 103 тыс. Любопытно видеть, как распределены были между ними души:

дворян мелкопоместных, имевших не более 21 души, значилось 43 тыс.; дворян,

имевших не менее 21 души, но и не больше 100 душ - 36 тыс.; землевладельцев

крупных, имевших более тысячи душ, числилось около 14 тыс.; итак, более

трех четвертей землевладельцев состояло из дворян мелкопоместных. Несмотря

на такой громадный перевес землевладельцев мелких, огромное большинство душ

принадлежало крупным землевладельцам; из землевладельцев большинство

принадлежало к мелкопоместным, но по количеству душ большинство крепостного

населения принадлежало к крупным, именно в руках 43 тыс. мелких

землевладельцев было всего 340 тыс. душ мужского пола; в руках крупных

землевладельцев, которых было около 14 тыс., сосредоточивалось 8 млн. душ

мужского пола. Следовательно, уменьшилось число дворян-землевладельцев;

быстро исчезал класс дворян — безземельных душевладельцев. Кроме того, в

промежуток между VIII и Х ревизиями рос заметно класс средних владельцев и

уменьшался класс мелкопоместных и крупных, значит, одновременно с ростом

середины сокращались оконечности. В социальной, как и в физической жизни,

такое замирание оконечностей с сосредоточением кровообращения к сердцу, к

центру всегда служит признаком того, что организм скоро станет мертвым.

Далее, крепостное помещичье хозяйство, основанное на невольном труде,

очевидно, расстраивалось, несмотря на все искусственные меры, которыми

старались его поддержать. Одной из этих мер было развитие барщинного

хозяйства вместо оброчного. В XVIII в. оброчное хозяйство преобладало над

барщинным; в XIX в. помещики усиленно переводят крестьян с оброка на

барщину; барщина доставляла землевладельцу вообще более широкий доход, чем

оброк; помещики старались взять с крепостного труда все, что только можно

было. Это значительно ухудшило положение крепостных в последнее десятилетие

перед освобождением. Особенным бедствием для крепостных была отдача их на

фабрики в работники; в этом отношении успехи фабричной деятельности в

России в XIX в. значительно совершались за счет крепостных крестьян.

Помещичьи хозяйства, несмотря на замену оброка барщиной, падали одно за

другим; имения закладывались в государственные кредитные учреждения; но

взятые оттуда капиталы в большинстве случаев не получали производительного

занятия; так дворянские имения, обремененные казенными долгами, не

увеличивали производительного оборота в помещичьем хозяйстве. Сами собой

дворянские имения, обременяясь неоплатными долгами, переходили в руки

государства. Если бы крепостное право задержалось бы еще на два-три

поколения, то и без всякого законного акта, отменившего крепостную

зависимость, дворянские имения стали бы государственной собственностью. Так

экономическое положение дворянского хозяйства подготовило уничтожение

крепостного права, еще в большей степени подготовленное необходимостью

нравственною.

Настроение крестьян

Настроение крестьян к концу царствования Николая было уже очень

опасным. Один случай ярко вскрывает это настроение. В 1853 г. началась

Восточная война; в начале 1854 г. был обнародован манифест об образовании

государственного ополчения, о призыве ратников на помощь регулярным

войскам; это обычный манифест во время тяжелых войн, и прежде такие

манифесты не приводили ни к каким особенным последствиям. Но теперь время

было не то; между крепостными распространился тотчас слух, что, кто из них

добровольно запишется в ополчение, тот получает волю со всею землею.

Крестьяне (сначала в Рязанской губернии) стали обращаться к начальству с

желанием записаться в ратники. Напрасно местные власти уверяли, что

никакого такого закона нет; крестьяне решили, что закон есть, но помещики

положили его под сукно. Волнение, обнаружившееся в Рязанской губернии,

отозвалось на соседних: Тамбовской, Воронежской, Пензенской,

распространилось и далее, до Казанской губернии. Всюду крестьяне приходили

в губернские города и требовали у начальства государева закона о воле тех,

кто запишется в ополчение; пришлось прибегать к вооруженной силе, чтобы

усмирить это волнение.

Вступление на престол Александра II

Таково было положение дел, когда 19 февраля 1855 г. вступил на престол

новый император. Он был известен за представителя дворянских привилегий, и

первые акты его царствования поддерживали в дворянском обществе это

убеждение. Актами этими было выражено и подчеркнуто намерение нового

правительства нерушимо охранять дворянские права. Вот почему желавшие

развязки тяжелого вопроса мало ждали от нового царствования. Пока

правительство было отвлечено внешней борьбой, доставшейся по наследству от

прежнего царствования. Наконец, 18 марта 1856 г. был заключен Парижский

мир. В этот промежуток некоторые сравнительные перемены еще более убедили

дворянство, что его права останутся неприкосновенными. При воцарении нового

императора министром внутренних дел был Бибиков, некогда на должности

генерал-губернатора Западной Руси, т. е. в Киевской и прилежащих губерниях,

показавший себя приверженцем крестьянских интересов; тогда он выработал в

Западной и Юго-Западной Руси известные свои инвентаре т. е. акты, которыми

определялось по каждому Имению, сколько крестьяне должны платить или

работать на помещика; инвентари, таким образом, стесняли произвол

землевладельцев по отношению к крестьянам. Инвентари произвели сильный

ропот в западнорусском дворянстве. Вскоре по вступлении нового императора

на престол, в августе 1855 г., Бибиков, всегда неприятный Александру, был

удален и на место его был назначен министром внутренних дел человек,

равнодушный к вопросу •и считавшийся другом дворян,—Ланской. Бибиков,

стесняя произвол дворян, на министерском посту настоял, чтобы исправники,

которые прежде выбирались дворянством, назначались от короны. В начале

нового царствования этот закон был отменен, и уездная полиция опять была

возвращена дворянству в лице выборного исправника. Итак, дворянское

общество остановилось на мысли, что новое царствование будет царствованием

дворянским, и довольно спокойно встретило манифест о мире, который призывал

общество «к устранению вкравшихся в нем недостатков». Это принято было за

фразы, которые писались из приличия, а не за программу нового царствования.

Подготовка крестьянской реформы

Вдруг случилось нечто необычное. В марте 1856 г., т. е. вскоре по

заключении мира, император отправился в Москву. Здешний генерал-губернатор,

известный крепостник граф Закревский, ходатайствовал перед императором о

желании местного дворянства представиться государю по поводу

распространившегося среди него слуха, что правительство замышляет отмену

крепостного права. Император принял московского губернского предводителя

дворянства князя Щербатова с уездными представителями, и вот что

приблизительно сказал им: «Между вами распространился слух, что я хочу

отменить крепостное право; я не имею намерения сделать это теперь, но вы

сами понимаете, что существующий порядок владения душами не может остаться

неизменным. Скажите это своим дворянам, чтобы они подумали, как это

сделать». Эти слова, как громом, поразили слушателей, а потом и все

дворянство, а дворяне только что надеялись укрепить свои права и с такой

надеждой готовились встретить коронацию, назначенную на август того года.

Новый министр — Ланской обратился к императору за справкой, что значат его

московские слова. Император отвечал, что он не желает, чтобы эти слова

остались без последствий.

На коронации в августе 1856 г. собрались в Москву по обычаю губернские

и уездные предводители дворянства. Товарищу (заместителю) министра

внутренних дел Левшину поручено было узнать, как они отнеслись к вопросу

«об улучшении участи крепостных крестьян» (тогда еще избегали слова

«освобождение»). Левшин позондировал и с печалью донес, что дворянство ни с

той, ни с другой стороны не поддается; некоторый луч надежды подавало лишь

одно западнорусское дворянство, преимущественно литовское. Недовольные

бибиковскими инвентарями, предводители этих дворян как будто выразили

готовность содействовать правительству, поэтому виленскому генерал-

губернатору Назимову поручено было так настроить дворян, чтобы они сами

обратились к правительству с заявлением желания улучшить положение своих

крестьян; тем дело и кончилось.

Секретный комитет по крестьянским делам

Между тем по старому обычаю составлен был секретный комитет по

крестьянским делам подобно тем, которые составлялись в царствование

Николая. Этот комитет был открыт 3 января 1857 г. под личным

председательством императора из особо доверенных лиц. Комитету поручено

было выработать общий план устройства и улучшения положения крепостных

крестьян. Работы этого комитета показывают нам, что в 1857 г. не

существовало еще никакого плана, не собрано было еще сведений о положении

дела, не выработаны были даже основные начала освобождения; так, например,

еще не решили, освобождать ли крестьян с землею или без земли. Комитет

принялся за дело. Между тем в ноябре прибыл в Петербург давно ожидаемый

виленский генерал-губернатор Назимов с результатами своих совещаний с

местным дворянством. Назимов явился, повесив голову; предводители

дворянства, может быть, под влиянием праздничных впечатлений в Москве,

наговорили лишнего, за что получили должное наставление от своих

избирателей, дворян литовских губерний. Местные губернские комитеты,

составленные для рассмотрения инвентарей Бибикова, решительно объявили, что

не желают ни освобождения крестьян, ни перемены в их положении. Когда

Назимов об этом доложил, составлен был следующий рескрипт на его имя,

помеченный 20 ноября 1857 г., в котором значилось, что государь с

удовольствием принял выраженное Назимовым желание литовских дворян улучшить

положение крепостных, поэтому позволяет местному дворянству образовать

комитет из своей среды для выработки положения, которым осуществилось бы

это доброе намерение. Комитеты эти должны быть составлены из депутатов от

уездных дворян губерний, по два от каждого уезда, и из опытных помещиков,

назначенных генерал-губернатором. Эти губернские дворянские комитеты,

выработав свои проекты нового устройства крестьян, должны были внести их в

комиссию при генерал-губернаторе; она, рассмотрев проект губернских

комитетов, должна выработать общий проект для всех трех литовских губерний.

Рескрипт указывал и начала, на которых должны быть основаны эти проекты.

Вот эти три начала: крестьяне выкупают у помещиков свою усадебную

оседлость; полевой землей они пользуются по соглашению с землевладельцем.

Дальнейшее устройство крестьян должно быть таково, чтобы оно обеспечивало

дальнейшую уплату крестьянами государственных и земских податей. Крестьяне,

получив усадьбу и землю от землевладельцев, устраиваются в сельские

общества, но остаются под властью помещика как вотчинного полицейского

наблюдателя. С большим удивлением встретили местные дворяне рескрипт,

данный Назимову, с трудом понимая, чем они подали повод.

Но тут блеснула еще другая искра в Петербурге. Решено было обращенное к

литовскому дворянству приглашение заняться устройством положения крестьян

сообщить к сведению дворянства остальных губерний на случай, не пожелают ли

они того же, чего пожелало дворянство литовское. Говорят, мысль обобщения

дела впервые подана была великим князем Константином, который перед тем был

введен в состав секретного комитета; скоро эта мысль получила гласное

выражение. Около того времени представлялся государю воронежский губернатор

Смирин; государь неожиданно сказал ему, что дело крепостных крестьян решил

довершить до конца и надеется, что он уговорит своих дворян помочь ему в

этом. Смирин обращается к Ланскому за разъяснением этих слов и с вопросом,

не получит ли на этот счет воронежское дворянство какое-нибудь предписание.

«Получит», — отвечал Ланской, засмеявшись. Около того времени кто-то

вспомнил, что некоторые петербургские дворяне выразили желание определить

точнее положение крестьянских повинностей в пользу землевладельцев; акт был

заброшен; теперь его откопали и 5 декабря последовал новый рескрипт: «Так

как петербургское дворянство выразило желание заняться улучшением положения

крестьян, то ему разрешается устройство комитета и т. д.» Дворянство с

широко открытыми от удивления глазами встретило этот рескрипт, данный на

имя петербургского генерал-губернатора графа Игнатьева. Наконец, все эти

рескрипты Назимову и циркуляры министра внутренних дел разосланы были

губернаторам всех губерний, с тем чтобы эти акты приняты были к сведению. С

большим нетерпением ожидали в Петербурге, как отнесутся дворяне к этому

сообщению.

Губернские комитеты

Первым выступило рязанское дворянство, оно выразило желание устроить из

своей среды комитет для выработки проекта нового устройства крепостных

крестьян. Волей-неволей одна за другой следовали этому примеру и прочие

губернии, причем наша Московская была в числе последних. К половине июля

1858 г. во всех губерниях открыты были губернские комитеты, составленные

подобно тому, как ведено было составить губернские комитеты литовским

генерал-губернаторствам, именно они составились под председательством

губернского предводителя из депутатов — по одному из уездного дворянства —

и из назначенных особо местным губернатором помещиков. Эти губернские

комитеты и работали около года, выработав местные положения об устройстве

быта помещичьих крестьян. Так пущено было в ход неясно задуманное,

недостаточно подготовленное дело, которое повело к громадному

законодательному перевороту.

В феврале 1859 г., когда открывались первые губернские комитеты, тогда и

секретный комитет по крестьянским делам получил гласное официальное

существование, как главный руководитель предпринятого дела. При нем, по

мере того как начали поступать выработанные губернскими комитетами проекты,

образованы были две редакционные комиссии, которые должны были дать

окончательную выработку губернским проектам. Одна из них должна была

выработать общие положения об «освобождении» крестьян, как, наконец, решили

говорить о деле; другая должна была выработать местные положения для разных

частей России, которые по своим условиям требовали изменения в общих

положениях. Первая комиссия общих положений составилась из чиновников,

прикосновенных к делу освобождения ведомств (это были министерство

внутренних дел, финансов, государственных имуществ и второе отделение

Собственной е. в. канцелярии, как учреждение кодификационное) ; вторую

редакционную комиссию составили из представителей дворянств, но не

выборных, а из экспертов по назначению председателя комиссии из состава

губернских комитетов или вообще из среды дворянства. Председателем

редакционной комиссии назначен был человек, пользовавшийся особым доверием

императора, начальник военно-учебных заведений Ростовцев, который плохо

знал положение дел, никогда не занимаясь изучением экономического положения

России, но теперь, обнаружив искреннее желание помочь делу, внушал доверие.

Ростовцев и составил редакционную комиссию местных положений, призвав к ней

опытных людей из среды губернских комитетов; работа преимущественно

сосредоточивалась в тесном кругу наиболее мыслящих и работавших людей,

приглашенных в состав комиссии; то были новый министр внутренних дел,

Николай Милютин, и дворяне-эксперты: из самарского комитета - Юрий Самарин

и из тульского комитета — князь Черкасский. Они вместе с

делопроизводителями комиссии Жуковским и Соловьевым и составили тот круг,

который, собственно, и понес на себе всю тяжесть работы. В главном комитете

поддерживал их великий князь Константин; оппозицию дела составили

преимущественно два приглашенных в редакционную комиссию члена:

петербургский губернский предводитель дворянства граф Шувалов и князь

Паскевич, к которым также присоединился принадлежавший к составу

московского дворянства граф Бобринский.

Эти две редакционные комиссии должны были, выработав общие и местные

положения, внести их на рассмотрение общей комиссии. Работы эти и шли в

продолжение 1859—1860 гг., постоянно развивая и выясняя основания нового

закона. Губернские комитеты закончили свои занятия к половине 1859 г.

Проекты реформ

Когда разобрали проекты губернских комитетов, то нашли, что они по

характеру своему представляли три различных решения дела. Одни проекты были

против всякого освобождения, предлагая только меры улучшения положения

крестьян; во главе их стоял проект московского губернского комитета. Другие

допускали освобождение крестьян, но без выкупа земли; во главе их стоял

проект петербургского комитета. Наконец, третьи настаивали на необходимости

освобождения крестьян с землею; первый губернский комитет, высказавший

мысль о необходимости выкупа земли, которая должна была отойти во владение

крестьян, был тверской, руководимый своим губернским предводителем

Унковским. Вот из какой среды вышли главные начала, на которых основано

Положение 19 февраля.

Редакционные комиссии

Работы редакционной комиссии, шли среди шумных и ожесточенных толков

дворянского общества, которое, не знаю как захваченное в дело, теперь

старалось остановить его. Тьма адресов, записок, представленных в комиссию,

с ожесточением нападала на либералов в редакционных комиссиях. Согласно с

обнародованным указом редакционные комиссии должны были выработанные ими

проекты положений представить на обсуждение особо вызванным из губернских

комитетов депутатам дворянства.

К осени 1859 г. редакционные комиссии обработали проекты по 21 губернии.

Из этих губерний вызваны были депутаты; эти депутаты названы были

депутатами первого призыва. Депутаты шли с мыслью, что они примут

деятельное участие в окончательной выработке положений, составив, так

сказать, сословное представительство; вместо того министр внутренних дел

встретил их в своем утреннем наряде в передней, сухо поговорил с ними и

предложил им, когда понадобится, дать некоторые сведения и разъяснения

редакционным комиссиям. Депутаты, которых даже не называли именем

депутатов, пришли в негодование и обратились к правительству с просьбой

позволить им собираться на совещание; им это позволили, и они стали

собираться в кабинете Шувалова. Нет надобности рассказывать, о чем они там

говорили; а там говорили о многом, шедшем дальше вопроса о крепостных

крестьянах. Характер этих толков был таков, что потом посоветовали

прекратить эти собрания. Раздраженные депутаты первого призыва разъехались

по домам.

К началу 1860 г. обработаны были остальные проекты и вызваны были новые

депутаты из губернских комитетов: депутаты второго призыва. Между тем

натянутые отношения между правительством и дворянством так сильно

подействовали на председателя редакционной комиссии, живого и подвижного

Ростовцева, что он заболел и в феврале 1860 г. умер. Все общество,

ожидавшее благополучного разрешения вопроса, было поражено, узнав его

преемника; то был министр юстиции граф Панин. Он был крепостник в глубине

души, и назначение было истолковано дворянством как признание, что

смущенное правительство хочет отложить дело. Но сверху настойчиво вели дело

дальше, и редакционные комиссии, руководимые Паниным, должны были

выработать и принять окончательное положение. Депутаты второго призыва были

приняты радушно; однако никто, даже Шувалов, не позвал их обедать. Этот

второй призыв, уже заранее настроенный против дела, высказался

консервативнее первого. В редакционных комиссиях тогда окончательно была

принята мысль о необходимости обязательного выкупа помещичьей земли во

владение крестьян; самые доброжелательные помещики желали только выкупа,

чтобы скорее развязаться с крепостным трудом. Депутаты второго призыва

решительно восстали против обязательного выкупа и настояли на поземельном

устройстве крестьян по добровольному их соглашению с землевладельцами. Этот

принцип добровольного соглашения внесен, следовательно, представителями

консервативного дворянства вопреки комиссиям. Выслушав замечания от

депутатов второго призыва, редакционные комиссии продолжали дело. Оно еще

не было приведено к концу, когда наступил 1861 год; тогда последовало

высочайшее распоряжение кончить дело ко дню вступления на престол.

Ускоренным ходом редакционные комиссии, давши окончательный вид общим

положениям, провели их сначала через общую комиссию, в комитет

Государственного совета, так что можно было напечатать общие и местные

положения к 19 февраля 1861 г. Так шла работа над этим законом, лучше

сказать, над этим сложным законодательством, которое разрешило самый

трудный вопрос нашей истории.

Основные черты Положения 19 февраля 1861 г.

В продолжение столетий, предшествовавших 19 февраля 1861 г., у нас не

было более важного акта. Вот основные его черты. Общие положения начинаются

объявлением крепостных крестьян лично свободными без выкупа; это

практическое развитие мысли, скрытой, как мы видели, в законе об обязанных

крестьянах 1842 г. Но крестьяне, получая личную свободу, вместе с тем в

интересах исправного платежа государственных и других повинностей

наделяются землей в постоянное пользование. Эти наделы совершаются по

добровольному соглашению крестьян с землевладельцами. Там, где такого

соглашения не последует, поземельное обеспечение крестьян совершается на

общих основаниях местных положений, которые были изданы для губерний

великорусских и белорусских. Крестьяне, освободившись от крепостной

зависимости и получив от землевладельца известный земельный надел в

постоянное пользование, платят землевладельцу деньгами или трудом, т. е.

платят оброк или несут барщину. Пользуясь на таком условии помещичьей

землей, крестьяне эти составляют класс временнообязанных. По желанию своему

они выкупают у землевладельца свои усадьбы; они могут покупать и полевые

угодья, но по взаимному соглашению с помещиком. Выкупая усадьбу или землю,

они пользуются известной казенной ссудой; как скоро крестьяне выкупят

землю, они выходят из положения временнообязанных. До выкупа помещик

сохраняет вотчинно-помещичий надзор над крестьянами; с выкупом прекращаются

все обязательные отношения крестьян к землевладельцу, и они вступают в

положение крестьян собственников. Вот общее основание, на котором

совершалось освобождение крестьян.

Выходя из крепостной зависимости, крестьяне устраиваются в сельские

общества, получают известное самоуправление. Таким образом, весь акт

освобождения слагался из трех моментов: 1) из устройства сельского

общества, 2) из наделения крестьян землею в постоянное пользование и 3) из

выкупа этой земли, отведенной в постоянное пользование. Для нас

второстепенное значение имеет устройство земского сельского управления;

замечу только, что все крепостные крестьяне устроены были в особые сельские

общества. Сельское общество—это поселок, принадлежавший одному владельцу,

или часть большого поселка, принадлежавшего нескольким владельцам. Сельские

общества, соседние друг к Другу, соединяются в волости; волость, вообще

приход. Иногда, впрочем, могут быть соединены принадлежащие, например,

одному землевладельцу смежные сельские общества разных приходов, но так,

чтобы в волости было не меньше 300 и не больше 2 тыс. ревизских душ.

Сельское общество, как волость представляет хозяйственно-административное

учреждение. Сельское общество управляется волостным старостой и сельским

сходом; волость управляется выборным волостным старшиной и волостным

сходом, составленным из домохозяев волости. Сельский сход, как и сельский

староста, имеет чисто хозяйственное административное значение. Волостное

управление сосредоточивало в себе еще и сословный суд, органом которого

была коллегия выборных судей.

Поземельное устройство крестьян

Разумеется, главные трудности заключались в устройстве поземельного

положения крестьян; разрешение этого вопроса затруднялось разнообразным

положением главных условий, созданных историей. Вот основания этого

устройства. Крестьяне, выходившие из крепостной зависимости, обязательно

наделялись землею в количестве, необходимом для обеспечения их быта и

исправной уплаты казенных и земских повинностей. Этот надел землею должен

был соображаться, разумеется, с густотой крепостного населения в известной

местности, как и с качеством почвы; для этого вся Россия разделена была на

три полосы: нечерноземную (северная и частью центральная), черноземную и

степную; по качеству почвы и густоте населения каждая полоса разделялась на

местности, которых во всех трех полосах было 29. Для каждой местности по

соображению густоты населения и качеству почвы установлялись две нормы

подушного надела, т. е. участка земли на каждую ревизскую душу, независимо

от количества действительных рабочих рук; за основание расчисления приняты

были цифры последней, Х ревизии. Одна норма представляла высший размер

подушного надела, другая - низший. Низший размер всюду равнялся одной трети

высшего. Для примера приведу несколько цифр первой нечерноземной полосы. В

некоторых уездах Московской губернии высший надел на душу - 3 десятины

(разумеются казенные десятины в 2400 квадратных саженей), следовательно,

низший надел - 1 десятина; в других уездах Московской и смежных губерний

этот надел возвышается. В нечерноземной полосе высший надел - 7 десятин на

душу; таков, например, надел в некоторых уездах Вологодской, Вятской,

Новгородской и Олонецкой губерний. Итак, высший надел - 7 десятин, низший -

3 десятины, высшей нормы, а не низшей. В два первых года со времени

обнародования Положения 19 февраля по всем имениям должны были определиться

действительные наделы с точным указанием повинностей, какие будут нести

временнообязанные крестьяне в пользу землевладельца. Количество земли,

отведенной в надел, как и размер повинностей в пользу землевладельца,

определялось в особенном договоре крестьян с помещиками, называющемся

уставной грамотой; в продолжение первых двух лет со времени обнародования

Положения 19 февраля по всем имениям должны были составить уставные грамоты

по добровольному соглашению или по закону, если добровольное соглашение не

состоялось. В большей части имений за основание принималось то количество

земли, которым пользовались крестьяне при крепостном праве, если они сидели

на оброке; правительство наблюдало только, чтобы этот надел не превышал

высшего размера и не падал ниже низшего, т. е. ниже одной трети; последнее

не допускалось, первое могло быть только при согласии на то помещика.

Помещик мог уступить крестьянам, если желал, надел и высшей нормы; где не

было этого желания, производились отрезки от крестьян так, чтобы надел

равнялся высшему размеру подушного участка, назначенного для той местности.

Эти отрезки во многих местностях испортили крестьянские (наделы) участки.

Надел мог быть и ниже высшей нормы, только если он не падал ниже его трети.

Теперь известно, что в больших имениях крестьяне получили надел, почти

равный низшей норме.

Крестьянские повинности и выкуп земли

За отводимый надел назначался соответственный оброк или соответственное

количество барщинной работы. Высшему наделу по каждой местности

соответствовал и высший размер оброка с подушного надела участка. Вот эти

нормы оброка, изменявшиеся по характеру местности, т. е. по качеству и

доходности земли: за высший подушный надел для имений, находившихся не

далее 25 верст от Петербурга,—12 руб. Справимся, как велик подушный надел

по Петербургской губернии. Этот надел—3 десятины 600 квадратных саженей на

душу, т. е. 3'/4 десятины. Если подушный оброк 12 руб., то вы можете

расчислить тяжесть оброка на каждую десятину; он менее 4 руб. Далее, для

прочих имений (для губерний Московской, Ярославской и некоторых уездов

Владимирской) — 3—5 руб.; для пунктов наиболее фабрично-промышленных

подушный оброк— 10 руб.; для остальных местностей первой, второй и третьей

полосы, т. е. для всей остальной России, за исключением нескольких уездов

некоторых губерний — 9 руб. (для этих исключительных губерний—8 руб.). Если

сельское общество получало от землевладельца надел низшей нормы, то

соответственно этому уменьшался и подушный оброк. Любопытно, как

расчислялся этот оброк по количеству десятин в случае уменьшения его

сравнительно с высшим наделом. Не думайте, что когда, например, общество

положит вместо 4 десятин по 3 на душу, так тогда и высший размер оброка

уменьшится на четверть; расчисление производилось иначе, и вот как: в

первой нечерноземной полосе на первую десятину относилось при 12-рублевом

оброке—6 руб., т. е. половина всего оброка; при 10-рублевом—5 руб. На

вторую десятину отводимого надела относилась четверть высшего оброка, т. е.

при 12 руб., например, 3 руб.; остальная четверть высшего подушного оброка

расчислялась затем уже на все остальные десятины надела.

Подобным образом поступали и при определении уменьшенного оброка в

черноземной полосе. Степная отличалась тем от черноземной, что там не было

низшего размера, а был один указанный; это объясняется обилием незаселенной

земли в степных губерниях; именно в нечерноземной и степной полосе на

первую десятину отчислялось 4 руб., а оставшиеся затем 5 руб. равномерно

раскладывались на остальные части надела. Помещики хотели оценить дороже

первую десятину; взявши первую десятину, крестьянину не было расчета

отказываться от остальных: тяжела была первая десятина. Эту подробность об

оценке первой десятины внесли депутаты второго призыва, действовавшие

против обязательного выкупа. Таким образом, депутатам второго призыва мы

обязаны двумя принципами, внесенными в Положение: принципом добровольного

соглашения, оказавшимся во многих отношениях невыгодным для крестьян, и

законом о первой десятине. Так совершился надел в барщинных имениях, так же

было определено высшее количество работы: за высший подушный надел — 40

мужских дней и 30 женских. Так крестьяне становились в положение

временнообязанных, получая от землевладельца земельный надел в постоянное

пользование. Легко понять значение этого временнообязанного положения,

которым крестьяне становились в такое отношение к земле и землевладельцам,

в какое приблизительно они поставлены были Уложением царя Алексея;

восстановлялось поземельное прикрепление крестьян с освобождением их от

крепостной зависимости, но с сохранением вотчинного полицейского надзора

помещика над крестьянами.

Последним моментом освобождения был выкуп крестьянской земли, отведенной

в их постоянное и неотъемлемое пользование. Выкуп этот представляет сложный

процесс. Выкуп земель, отведенных в постоянное пользование крестьян,

совершился на основании оброка, определенного уставной грамотой. Земля,

которую выкупали крестьяне, ценилась посредством капитализации назначенного

за нее оброка 6°/о; это значит, что сумма оброка, обозначенного в уставной

грамоте, помножалась на 16р. 67 к., и, таким образом, получалась сумма,

определявшая стоимость выкупаемой земли, каждый рубль оброка соответствовал

16 р. 67 к. капитала. При этом установлен был особый порядок для выкупа

усадьбы и полевого участка. Усадьба выкупалась по желанию крестьян, т. е.

даже без согласия землевладельца; стоимость усадьбы, т. е. земли под

крестьянским двором и огородом, определялась посредством капитализации

части оброка, отчисленной на усадьбу. Для этого все усадьбы разделены были

на четыре разряда по своей стоимости; на усадьбы низшего размера

отчислялось от оброка 1,5 руб., на усадьбу высшего—3,5 или более; эти 1,5 и

3,5 или более помножались на 16 р. 67 к., и получалась стоимость усадьбы.

Полевой надел мог быть выкуплен двояким образом: по добровольному

соглашению крестьян с землевладельцами и по одностороннему требованию

землевладельца. Выкуп не мог совершаться по одностороннему требованию

крестьян. Стоимость участка вычислялась точно так же, как и стоимость

усадьбы, т. е. сумма оброка, оставшаяся за вычислением доли, падавшей на

усадьбу, капитализовалась из 6%.

Ссуда

Кто платил за выкупаемую землю терявшим ее землевладельцам? Сами

крестьяне, разумеется, не имели достаточно средств для этого, поэтому

государство приняло на себя содействовать операции, выдавая крестьянам

выкупную сумму в известном размере. Очень незначительная часть крестьян

могла выкупить свои наделы без помощи этой ссуды. Размер этой ссуды

определялся также сложным способом. Если выкуп совершался по добровольному

соглашению обеих сторон и притом крестьяне выкупали полный надел,

обозначенный в уставной грамоте, то правительство брало на себя заплатить

землевладельцу за крестьян 80 коп. с рубля капитальной суммы, предоставляя

остальные 20 коп. уплатить самим крестьянам по соглашению с

землевладельцем. Они могли уплатить и больше 20 коп., только казна брала на

себя уплату четырех пятых капитальной суммы, которая пришлась за надел. Эти

20 коп. как дополнительный платеж, вносимый самими крестьянами, обыкновенно

переводились на работу, т. е. крестьяне уплачивали его не деньгами, а

трудом; иные помещики отказывались от дополнительного платежа. Если выкуп

совершался по требованию помещика без согласия на то крестьян,

принудительно, то казна выдавала ему по 75 коп. за рубль, причем

дополнительный платеж пропадал для него, так как его не обязывались вносить

крестьяне, не давшие согласия на выкуп. Это, очевидно, служило косвенным

побуждением совершать выкуп по добровольному соглашению. Если помещик по

соглашению с крестьянами, дарил им часть земли, то они могли отказаться от

остальной части отведенного им надела, которая поступала в собственность

землевладельца. По общему правилу, надел, который выкупали крестьяне, не

мог быть меньше одной трети высшего размера, назначенного для той

местности; дарственный надел они могли принять в размере не менее одной

четверти высшей нормы; это так называемый четвертной, или нищенский, надел,

на который крестьяне бросались в тех местностях, где на землю был назначен

слишком высокий оброк, т. е. где эту землю нужно выкупать по дорогой цене.

Землевладелец в черноземных губерниях имел выгоду предлагать крестьянам

четвертной надел, а крестьянам казалось, что им выгодно получать маленький

надел без выкупа. До сих пор на таком четвертном наделе сидит свыше 0,5

млн. душ преимущественно, если не исключительно, в черноземных губерниях.

Выкупные платежи

Ссуда, выданная правительством помещику за землю, ложилась на крестьян

как казенный их долг. За этот долг они обязывались выкупным платежом,

который определялся как процент со взятой из казны ссуды. Выкупной платеж —

6% ссуды; в эти 6°/о входит и рост с 'капитала и процент

погашения. Выкупной платеж погашает падающий на крестьян казенный долг в

продолжение 49 лет со времени выкупа. Выкупные платежи большей части

местностей равняются или даже превышают сумму всех остальных платежей,

падающих на крестьян.

При выдаче землевладельцу казенной ссуды банковыми билетами вычитался

казенный долг, лежавший на имении. Мы видели, что таких долгов, лежавших на

заложенных имениях, к 1861 г. накопилось до 450 млн. До сих пор выкупная

операция потребовала из казны свыше 700 млн. ссуды, следовательно, выкуп

обошелся в миллиард с лишком. До конца царствования Александра II выкуплено

более 80°/о всех временнообязанных крестьян, так что оставалось 1,5 млн.

ревизских душ в положении временнообязанных. В начале царствования

Александра III, именно декабрьским указом 1881 г., предположено было эти

1,5 млн., или около миллиона душ, выкупить обязательно по требованию

правительства, чтобы развязать последний узел, оставшийся от крепостного

права. Так как этот выкуп совершался не по требованию помещиков и не по

добровольному соглашению его с крестьянами, то возникал вопрос, кто же

заплатит землевладельцу двугривенный; землевладелец имеет право на него,

так как он не требовал выкупа, но крестьяне не обязаны платить его, так как

они не давали согласия на выкуп; казна приняла этот двугривенный на свой

счет, и теперь совершается этот обязательный выкуп последних крестьян,

сохранивших еще обязательное отношение к землевладельцам.

Таков был общий ход реформы. Благодаря ей общество уравнялось перед

законом.