Начало самодержавия в России, государство Ивана IV

Начало самодержавия в России, государство Ивана IV

ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ СФЕРЫ БЫТА И УСЛУГ

УФИМСКИЙ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ СЕРВИСА

Кафедра истории и культуры

Начало самодержавия в России.

Государство Ивана IV (Грозного)

Контрольная работа

Студентка

заочного факультета

группа ГУЗ 01-40 Буренин А.А.

шифр 2399 – 303

Проверила:

доцент кафедры истории

и культуры,

канд.ист.наук

Шафикова А.В.

г.Салават, 1999 г.

Содержание

стр.

1. Иван IV (Грозный) – первый Российский царь ……..….. 2

2. Реформы середины XVI в. Формирование сословно-представительной монархии

…………………………………. 8

3. Опричнина, её причины и последствия …………….… 18

4. Внешняя политика Ивана IV ………………………….. 25

5. Список использованной литературы ……………………. 32

1. Иван IV (Грозный) – первый Российский царь

К исходу первой трети XVI века Россия была большой страной, но все же

намного меньше, чем в последующее время. На западе пограничной областью

была Смоленская земля (в 1514 г. отвоевана у Литовского княжества), Калуга

была границей на юго-западе, за ней простиралась степь, находившаяся под

постоянной угрозой нападения крымского хана. На востоке Россия кончалась

Нижегородским и Рязанским уездами. На востоке с Россией граничили Казанское

и Астраханское ханства. Лишь на севере рубежи страны, как и сейчас,

доходили до Ледовитого океана. На северо-западе в руках России было и

побережье Финского залива.

Объединение русских земель завершилось при сыне Ивана 3-го Василии 3-

м, который княжил в Москве с 1505 г. по 1533 г. В Восточной Европе возникло

огромное Российское государство, раскинувшееся на 2800 тысяч квадратных

километров. Это было единое централизованное государство, все города и

земли которого подчинялись великому московскому князю. Население России

составляло 9 миллионов человек.

Государство было уже единым, но объединение его закончилось лишь за

полвека до вступления на престол Ивана IV (для средневековых темпов жизни

срок совсем небольшой). Политическое объединение было отнюдь не равнозначно

централизации. Князья многих из тех территорий, что вошли в состав единого

государства, владели еще обломками своих прежних княжеств как вотчинами,

сохраняли частички своей былой власти. Феодалы из разных частей страны

перемещаются, получают вотчины и поместья в новых местах. Постепенно

складывается единый общерусский класс феодалов. К концу княжения Василия

III осталось всего два удельных княжества. Принадлежали они младшим братьям

Василия III: Юрию, владевшему Дмитровом и Звенигородом, и Андрею, в удел

которого входили Старица в Тверской земле и Верея на юго-западе.

Бывшие удельные князья стали боярами великого князя. Они вошли в

состав Боярской думы - сословного органа княжеско-боярской аристократии.

Боярская дума ограничивала власть великого князя. Все важнейшие вопросы

внутренней и внешней политики князь решал вместе с ней. В правительственных

указах так и писали: ”Великий князь приказал, и бояре приговорили”.

Но в стране оставались значительные следы феодальной раздробленности.

Потомки удельных князей - их называли бояре-княжата - сохранили свои

земельные владения. В своих вотчинах они чувствовали себя полновластными

правителями, имели дружины, устанавливали свои порядки и не всегда

выполняли указания Москвы.

В 16 веке Московское правительство вело напряженную борьбу с

сепаратизмом бояр-княжат за укрепление центральной власти. Эта внутренняя

борьба осложнялась непрерывными войнами с соседними государствами.

Брак Василия III с Соломонией Сабуровой оказался неудачным: у супругов

в течение 20 лет не было детей. В конце концов, Василий III решился на

неслыханный поступок развод, а Соломонию заточили в Покровский женский

монастырь. Новой женой Василия III стала княжна Елена Глинская молодая

красавица.

Перед смертью в 1533 г., Василий III завещал московский престол

трехлетнему сыну Ивану. Государством стала управлять мать Ивана княгиня

Елена с братьями князьями Глинскими. Воспользовавшись малолетством

государя, различные группы бояр начали борьбу за престол. Претендентами

выступили братья Василия III - удельные князья Юрий из Дмитрова и Андрей из

Старицы. Но Глинские сурово расправились с ними. Отправленные в заточение

они там и погибли.

Правительство Глинских проводило политику укрепления централизованной

власти. В 1538 г. мать Ивана IV неожиданно умерла. Ходили слухи, что ее

отравили. Власть захватили противники централизации - князья Шуйские.

Вскоре их оттеснили князья Бельские. В 1543 г. к власти пришли сторонники

возвышения Москвы бояре Воронцовы; затем снова Шуйские. Наконец в 1546 г. к

управлению государством вернулись Глинские во главе с бабкой Ивана IV

княгиней Анной. Каждый раз смена правящей группировки сопровождалась

кровавой расправой с противниками. Боярские временщики использовали

пребывание у власти для своего обогащения.

Иван родился 25 августа 1530 г. II. Будучи трех лет от роду, он

лишился отца, а в неполных восемь лет - матери Елены Глинской. Его

четырехлетний брат Юрий не мог делить с ним детских забав. Ребенок был

глухонемым от рождения. В соответствии с завещанием отца правление

государством перешло в руки бояр, которые должны были передать власть

княжичу по достижении им совершеннолетия.

От природы он получил ум гибкий и бойкий, вдумчивый и немного

насмешливый, настоящий великорусский, московский ум. Но обстоятельства,

среди которых протекало его детство, рано испортили этот ум, дали ему

неестественное, болезненное развитие. В душе его рано и глубоко врезалось и

на всю жизнь сохранилось чувство сиротства, брошенности и одиночества, о

чем он твердил при всяком случае: "родственники мои не заботились обо мне".

Как все люди, выросшие среди чужих, Иван рано усвоил привычку ходить,

оглядываясь и прислушиваясь. Это развило в нем подозрительность, которая с

летами превратилась в глубокое недоверие к людям. В детстве ему часто

приходилось испытывать равнодушие и пренебрежение со стороны окружающих.

Необходимость сдерживаться, дуться, глотать слезы питала в нем

раздражительность и затаенное, молчаливое озлобление против людей. Сцены

боярского своеволия и насилия, среди которых рос Иван, превратили его

робость в нервную пугливость, из которой с годами развилась наклонность

преувеличивать опасность, что заставляло его быть всегда настороже. Как все

люди, слишком рано начавшие борьбу за существование, Иван преждевременно

повзрослел.

Иван быстро развивался физически и в 13 лет выглядел сущим верзилой.

Посольский приказ официально объявил за рубежом, что великий государь “в

мужеский возраст входит, а ростом совершенного человека уж есть, а с божьею

волею помышляет уже брачный сезон приняти”. Дьяки довольно точно описали

внешние приметы рослого юноши, но они напрасно приписывали ему степенные

помыслы о женитьбе. Подросток очень мало напоминал прежнего мальчика,

росшего в “неволе” и строгости; освободившись от опеки и авторитета

старейших бояр, великий князь предался диким потехам и играм, которых его

лишали в детстве.

Окружающих поражали буйство и неистовый нрав Ивана. Лет в 12 он

забирался на островерхие терема и спихивал оттуда кошек и собак “тварь

бессловесную”. В 14 лет он начал “человечков уроняти”. Кровавые забавы

тешили “великого государя”. Мальчишка отчаянно безобразничал. С ватагой

сверстников, детьми знатнейших бояр, он разъезжал по улицам и площадям

города, топтал конями народ, бил и грабил простонародье “скачущие и

бегающие всюду неблагочинно”.

Создавшееся в следствие “бесчиния и самовольства” бояр положение

представляло серьезную опасность для целостности государства и должно было

вызвать попытки укрепить власть со стороны тех групп государствующих

классов, которые опасались развала государствующего единства. Под

руководством высокообразованного для того времени митрополита Макария Иван

IV получил хорошее образование. Он много читал, глубоко изучил историю

Киевской Руси, Владимирского княжества и европейских государств. Иван IV

рано понял, что многие княжата и бояре не заинтересованы в укреплении

единства России, а хотят остаться самовластными правителями в своих

вотчинах. Он поставил своей целью упрочить централизованное Российское

государство.

Первую такую попытку сделал Митрополит Макарий. По убеждениям он был

горячим сторонником сильной самодержавной власти. Под несомненным влиянием

Макария сложилась и политическая идеология Ивана Грозного. Макарию,

вероятно, принадлежала мысль о венчании на царство молодого Ивана. Этот акт

должен был не только повысить международное значение Русского государства,

но и укрепить расшатавшуюся центральную власть.

В 17-20 лет он поражал окружающих непомерным количеством пережитых

впечатлений и передуманных мыслей, до которых его предки не додумались и в

зрелом возрасте. Когда Великому князю исполнилось 17 лет он собрал двор и

объявил о своем намерении жениться, но еще до своей женитьбы он объявил им

свое намерение венчаться на царство. Принятие царского титула знаменовало

начало его самостоятельного правления.

Венчание на царство происходило 16 января 1547 г. Было сделано все,

чтобы придать ему как можно больше блеска и торжественности.

Над Москвой плыл колокольный звон. Звонили во всех кремлевских

соборах, им вторили окраинные церкви и монастыри. Они возвещали московским

жителям о торжественном событии - венчании молодого государя великого князя

всея Руси Ивана Васильевича на царство.

В Кремле медленно и чинно двигалась процессия. Из великокняжеского

дворца она направлялась к главному московскому собору Успения Богородицы,

отстроенному при Иване III, деде нынешнего великого князя. В тяжелых

меховых шубах, соболиных, горностаевых, беличьих, крытых то восточными

шелками с яркими разводами, то итальянским бархатом, то фландрским сукном,

плавно двигались бояре. Завороженная великолепием шествия и серьезностью

происходящего, толпа застыла. Шутка ли, венчание на царство. Такого Москва

еще не видела.

В Успенском соборе Кремля в присутствии дворцовой знати и иностранных

послов впервые в истории России был совершен обряд коронации. Во время

долгой, по обычаю православной церкви, торжественной службы митрополит

возложил на Ивана крест, венец и бармы и провозгласил его самодержавным

царем. В торжественной речи он подчеркнул божественное происхождение власти

царя.

Устами митрополита была начертана программа деятельности царя: в союзе

с церковью, которая отныне объявлялась “матерью” царской власти, царь

должен был укрепить “суд и правду” внутри страны, вести борьбу за

расширение государства.

По завершении чина венчания великий князь стал “боговенчаным царем”.

По алому бархату, струившемуся, словно поток крови, на ослепительно белом

снегу, шел в свои хоромы первый русский царь, носивший этот титул на

законных, с точки зрения того мира основаниях.

Столица государства, Москва, отныне украсилась новым титулом - она

стала “царствующим городом”, а русская земля - Российским царством. Но для

народов России начался один из самых трагических периодов его истории.

Наступало “время Ивана Грозного”.

Венчание на царство укрепляло авторитет Ивана IV и способствовало

росту международного престижа Российского государства.

С этого времени российские монархи начали не только в сношениях с

другими державами, но и внутри государства, во всех делах и бумагах,

именоваться царями, сохраняя и титул великих князей.

А между тем знатные сановники объехали Россию и представили лучших

невест государю, он избрал из них юную Анастасию, дочь вдовы Захарьиной,

которой муж был окольничий, а свекор - боярином Иоанна III. Но не

знатность, а личные достоинства невесты оправдывали его выбор. Современники

приписывают ей все женские добродетели: целомудрие, смирение, набожность,

чувствительность, благость, ум; не говоря о красоте.

В феврале 1547 г. Иван IV женился на Анастасии. С момента женитьбы по

русскому обычаю Иван IV признавался совершеннолетним и мог самостоятельно

управлять страной.

Венчание прошло в храме богоматери. Прервав веселые пиры двора, Иоанн

и супруга ходили пешком зимою в Троицкую Сергиеву лавру и провели там

первую недели великого поста, ежедневно молясь над гробом святого Сергия.

Но такая набожность Иоаннова, неискренняя любовь к добродетельной супруге

не могли укротить его пылкой беспокой души, приученный к неуемной

праздности, к грубым, неблагочинным забавам. Он любил показывать себя

царем, но не в делах мудрого правления, а в наказаниях, в необузданности

прихотей. Играл, «милостями и опалами»; умножал число любимцев, еще более

умножал число отверженных; своевольничал, чтобы доказать свою

независимость; он не знал, что государь истинно независимый бывает только

государь добродетельный. Никогда Россия не управлялась хуже. Глинские,

подобно Шуйским, делали что хотели именем юноши-государя; наслаждались

почестями, богатством и равнодушно видели неверность частных властителей;

требовали от них раболепства, а не справедливости.

Иван IV обладал природным острым умом, блестящим красноречием и

талантом писателя-публициста. Он был тонким политиком, искусным дипломатом

и крупным военным организатором. Но человек бурных страстей, нервный,

резкий, вспыльчивый, Иван IV был наделен очень тяжелым деспотичным

характером. Он быстро терял самообладание, приходил в страшную ярость. С

ранней юности у него проявились две черты: подозрительность и жестокость.

Иван IV не терпел ни малейшего ослушания. Князя Репнина по распоряжению

царя казнили за отказ надеть шутовскую маску. Мстительность Ивана IV

приводила к тому, что гибли ни в чем не повинные люди. Вместе с боярами

казнили их слуг, дворню, даже холопов и крестьян. Первый царь России вошел

в историю как беспощадный тиран, прозванный народом Грозным.

Для исправления Иоаннова надлежало сгореть Москве. Столица ежегодно

разрастила своим пространством и числом жителей. Дворы более и более

стеснялись, новые улицы примыкали к старым, дома строились лучше для глаз,

но не безопаснее прежнего: тленные громады зданий ждали только искры огня,

чтобы сделаться пеплом. Летописцы Москвы часто говорят о пожарах, называя

некоторые великими; но никогда огонь не свирепствовал в ней так ужасно, как

в 1547 г. Сгорели все дома от Арбата и Неглинной до Яузы и до конца Великой

улицы, Варварской, Покровской, Мясницкой, Дмитровской, Тверской. Ни

огороды, ни сады не уцелели: дерева обратились в уголь, трава - в золу.

Сгорело 1700 человек, кроме младенцев. Нельзя, по сказанию современников,

ни описать, ни вообразить сего бедствия. Обратились в пепел 25 тысяч

дворов.

Почти все московские жители остались без крова. Пожар нарушил

снабжение столицы продовольствием. Начались эпидемия, голод. В народе

поползли слухи, что Москву подожгли Глинские. Посадские люди восстали.

Толпа ворвалась в Успенский собор и растерзала князя Юрия Глинского.

Восставшие разгромили московские дома Глинских, затем пришли в село

Воробьево, где находился Иван IV, и стали требовать выдачи бабки Анны и

других Глинских. Царь с трудом убедил их, что Глинских он не прячет.

Прошли долгие и долгие годы, прежде чем Иван IV добился послушания от

бояр, пока же он сам стал орудием в руках придворных.

В период боярского правления жизнь крестьян и городских масс резко

ухудшились. Бояре распоряжались в свою пользу государственным земельным

фондом, государственная казна была разграблена Боярские наместники

беззастенчиво грабили население, взимали большие подати. В ряде мест

вспыхнули народные восстания.

Народные восстания произвели на Ивана IV сильное впечатление. Он

писал: «От этого вошел страх в душу мою и трепет в кости мои» Царь

отстранил от управления Глинских и других бояр, злоупотреблявших властью, и

приблизил к себе родственников жены бояр Захарьиных-Романовых. Не доверяя

княжеско-боярской аристократии, он стал больше опираться на служилых людей

- дворян, получивших свое название от дворецкого, управляющего царским

дворцом, в распоряжении которого они находились.

Дворяне (они же помещики) были заинтересованы в укреплении власти

царя, который предоставлял им поместья и должности.

К концу 40-х годов при молодом царе складывается кружок придворных

деятелей, которым он доверяет ведение государственных дел. К власти пришла

новая группировка, которая вошла в история под названием Избранной рады.

Всего десятилетие суждено было существовать “Избранной раде”, всего

десятилетие было отпущено исторической судьбой для деятельности решительных

и энергичных реформаторов, протекавшей в условиях относительного мира между

всеми классами и сословиями русского общества. Но за этот краткий период

государственное и социальное устройство России претерпело столь сильные

изменения, какие не происходили за целые века спокойного развития.

“Избранная рада” возникла в 1549 г., а в 1560 г. ее уже не существовало.

2. Реформы середины XVI в. Формирование сословно-представительной

монархии.

За это время, во-первых, сформировалась развитая система “приказов”

(свод действующих законов). Каждый из приказов отвечал за определенную

сферу управления: так, например, Посольский приказ - за дипломатическую

службу, Разрядный приказ - за большую часть военных дел, Челобитный приказ

- за контроль над остальными приказами.

Во-вторых, в 1550 г. был введен в действие новый Судебник (свод

действующих законов), расширенный, систематизированный, включающий все

новое, что накопилось в судебной практике со времен введения старого

Судебника в 1497 г.

В-третьих, было реорганизовано местное управление. Власть наместников,

которые раньше назначались великим князем на определенное время, была

заменена властью выборных земских органов.

В-четвертых, церковный собор 1551 г. привел к единообразию все обряды,

поставил задачу улучшить нравы духовенства. Этот собор вошел в историю под

названием Стоглавого, так как его решения были сведены в сто глав.

Наконец, наиболее целенаправленным изменениям подверглось военное

дело. Было подготовлено и принято Уложение о военной службе, определяющее,

с какого количества земли (поместья) воин должен был выходить в поход

“конно, людно, оружно”. Под Москвой была выделена земля для

привилегированных дворян, из числа которых впоследствии назначались

воеводы, “головы” (низшие офицеры), дипломаты и администраторы. Возник

корпус первого русского постоянного войска - стрельцов получавших из казны

жалованье, вооружение и обмундирование.

Государственный и политический талант Ивана Грозного раскрывают

реформы 50-х годов XVI века. Важнейшей чертой политической истории Русского

государства 50-х годов являются многочисленные реформы, направленные на

дальнейшее развитие и укрепление Русского централизованного государства.

Общей чертой реформ 50-х годов является их антибоярская

направленность. Провозглашая эти реформы, правительство Ивана IV изображало

их как мероприятия, цель которых заключалась в том, чтобы ликвидировать

последствия боярского правления и укрепить экономические и политические

позиции тех социальных групп, чьи интересы оно выражало и на которые

опиралось, - дворян, помещиков и верхи посада. При этом есть основание

говорить о наличии у правительства Ивана IV целого плана реформ,

охватывающих широкий круг вопросов внутренней политики и включавших в себя

мероприятия в области землевладения, и финансовые реформы, и, наконец,

реформы церковные.

Исходным моментом в проведении реформ явилась речь Ивана IV 27 февраля

1549 г. на заседании Боярской думы совместно с “освященным собором” (т. е.

высшими представителями церкви). Эта речь носила программный характер и

представляла собой декларацию, излагавшую основные принципы политики

правительства; давалась резко отрицательная оценка боярского правления как

времени. Основной вопрос, рассматриваемый в декларации Ивана IV, - это

вопрос о боярских детях и их интересах. Дети боярские занимают центральное

место в декларации Ивана IV, все три пункта которой посвящены им: сначала

оценке положения детей боярских в прошлом, во время боярского правления,

затем требованию о недопустимости продолжения “сил”, “обид” и “продаж” по

отношению к детям боярским и формулировке санкций в случае, если они все же

будут иметь место.

В прямо противоположном плане трактуется вопрос о боярах. Бояре

рассматриваются как основной источник насилий, “обид” и “продаж”,

причинявшихся детям боярским в прошлом, в годы боярского правления, и как

потенциальный источник таких же действий в настоящем и будущем. Поэтому

обращение Ивана IV ко “всем боярам” носило характер ультимативного

требования о прекращении таких актов насилий со стороны бояр в отношении

детей боярских под угрозой опал и “казни” для тех бояр, кто попытался бы

продолжать или возобновить такого рода действия.

В тот же день, 27 февраля 1549 г., состоялось другое выступление Ивана

IV. По своему значению оно представляло как бы повторение правительственной

декларации, но только не перед боярами, против которых было направлено

острие политики, провозглашенной в декларации Ивана IV, а перед детьми

боярскими и дворянами, чьи интересы отражала и защищала декларация

правительства.

Закономерным итогом политических событий 27 февраля явился закон 28

февраля 1549 г., представляющий собой начало реализации политики,

провозглашенной в декларациях Ивана IV от 27 февраля. Закон 28 февраля был

принят без участия “всех бояр”: добившись от них принятия требований,

сформулированных в царской декларации, правительство Ивана IV не сочло

нужным передавать на рассмотрение “всех бояр” текст нового закона и он был

принят на заседании “ближней думы” с участием митрополита Макария.

К времени февральской декларации Ивана IV, политика правительства уже

определилась как политика защиты интересов помещиков (детей боярских) и

борьбы за ликвидацию последствий боярского произвола времен боярского

правления.

Правительство Ивана IV, выступая против бояр и в защиту детей боярских

- помещиков, стремилось представить себя защитником также и “всех крестьян

царствия своего”. Очевидна цель, состоящая в том, чтобы заявлениями о

защите всех “крестьян” прикрыть классовый характер политики Ивана IV как

органа власти господствующего класса феодалов-крепостников. Особенно ярко

тенденция изобразить политику правительства Ивана IV как имеющую

“всенародный” характер выступает в речи Ивана IV на Стоглавом соборе 1551

г. Царь выносил на рассмотрение освященного собора и “всех бояр” следующие

вопросы (“Царские вопросы”):

1. О борьбе с местничеством

2. О пересмотре вотчин, поместий и кормлений

3. О монастырских, княжеских и боярских слободах

4. О ликвидации корчем

5. О ликвидации мытов

6. О пошлинах за перевоз через реку и за проезд по мосту

7. О заставах по рубежам

8. Об установлении вотчинных книг и о регламентации службы с вотчин

9. Об упорядочении дела раздачи поместий

10. О порядке обеспечения вдов боярских детей

11. О порядке надзора за ногайскими послами и гостями

12. О всеобщей переписи земель

Главное место в программе правительственных мероприятий занимает

земельный вопрос. Удельный вес земельного вопроса в разработанном

правительством Ивана IV плане реформ выступает уже в том факте, что из 12-

ти пунктов, из которых состоят “Царские вопросы”, пять посвящены земельным

делам. План правительства намечал общий пересмотр земель, находящихся во

владении служилых людей. Необходимость этого мероприятия мотивировалась

тем, что годы боярского правления привели к крупнейшим переменам в области

землевладения, выражавшимися в сосредоточении огромного количества земель,

по сравнению с временами до смерти Василия III, в руках одних и в столь же

больших масштабах обезземеления других. Задача, стоявшая перед

правительством, заключалась в том, чтобы пожаловать “недостаточного” за

счет “лишков” земель, выявленных у тех, кто увеличил свои владения в годы

правления бояр.

Судебник 1550 г.

Издание Судебника 1550 г. было актом огромной политической важности.

Основные стадии, через которые проходит вновь издаваемый закон:

1 Доклад царю, мотивирующий необходимость издания закона

2 Приговор царя, формулирующий норму, которая должна составить

содержание нового закона.

Само же составление закона и окончательная редакция текста

производится в приказах, точнее, казначеями, по приказу царя выполняющими

эту работу. Наконец, на основе новых законов составляются дополнительные

статьи Судебника, которые и приписываются к его основному тексту. Такова

общая схема законодательного процесса в Русском государстве второй половины

XVI века. Она конкретизируется указанием на разновидность законов.

Основанием для установления нескольких разновидностей законов служит то,

что различные законы по-разному проходят намеченные выше стадии

законодательного процесса. Основные различия падают на вторую стадию. Если

доклад является общим для всех разновидностей законов второй половины XVI

века, то вторая стадия законодательного процесса - “приговор” -

осуществляется для различных законов по-разному:

1. Приговором одного царя.

2. Приговором царя с боярами.

3. Устным приказом царя (“государевым словом”).

Вряд ли можно говорить о какой-либо зависимости применения той или

иной законодательной процедуры от содержания закона. Привлечение или

непривлечение Боярской думы к обсуждению закона зависело целиком от

конкретных обстоятельств момента.

Традиция предписывала участие бояр в обсуждении новых законов и для

большинства их отмечено участие бояр в “приговорах” об издании законов.

Дает ли участие бояр в законодательном процессе основание говорить о

дуализме законодательных органов Русского государства? Можно ли

рассматривать царя и Боярскую думу как два фактора законодательства, как

две самостоятельные политические силы? Ответ на это может быть только

отрицательным. Боярская дума во второй половине XVI века представляла собой

одно из звеньев в государственном аппарате Русского централизованного

государства. И хотя аристократический состав думы давал ей возможность

занимать позицию защиты княжеско-боярских интересов, но как учреждение дума

являлась царской думой, собранием советников царя, к выяснению мнений

которых по тем или иным вопросам обращался царь, когда он считал это

нужным. Поэтому видеть в обсуждении закона в Боярской думе нечто похоже на

обсуждение закона в парламенте - значит совершенно произвольно переносить

на Боярскую думу Русского самодержавного государства черты законодательного

учреждения конституционного государства. Поэтому нельзя видеть в обсуждении

законов в Боярской думе ограничения царской власти.

Рассмотрение вопроса о законодательстве в Русском государстве второй

половины XVI века дает возможность сделать еще один вывод большой важности.

Это вывод об огромной роли приказов в законодательстве. Сосредоточивая свое

внимание на вопросе о Боярской думе и ее роли, дворянско-буржуазная

историография недооценила роль приказов. Между тем именно приказы, в

частности казначеи, фактически держали в своих руках московское

законодательство как в подготовительной стадии, разрабатывая проекты

законов, так и в заключительных этапах законодательного процесса, где

именно в руках казначеев находилось формулирование и редактирование текста

законов на основе норм царского приговора.

В этой роли приказного аппарата в законодательстве нашло свое яркое

выражение развитие и укрепление централизованного Русского государства.

Приговор о местничестве.

Местничество являлось одним из тех институтов феодального государства,

которые обеспечивали монопольное право на руководящую роль в важнейших

органах государства представителям феодальной знати. Сущность местничества

состояла в том, что возможность занятия тем или иным лицом какого-либо

поста в административных органах или в армии предопределялась местническими

счетами, то есть взаимными соотношениями между отдельными феодальными -

княжескими или боярскими - фамилиями, а внутри этих фамилий - взаимными

соотношениями между отдельными членами этих фамилий. При этом исключалась

возможность изменения этих соотношений, так как это означало бы изменение

порядка мест в служебной, придворной или военной иерархии. Это приводило к

тому, что для занятия каким-либо лицом того или иного поста нужно было,

чтобы положение данного лица в местнической иерархии соответствовало тому

положению, какое занимал в этой иерархии тот пост, на занятие которого

претендовало данное лицо.

Московские великие князья (а затем цари) вели упорную борьбу против

местничества, так как местничество связывало их и ставило их действия под

контроль феодальной знати. Однако феодальная знать в свою очередь упорно

боролась за сохранение местнических привилегий. Выражением и проявлением

этой борьбы вокруг проблемы местничества являются местнические счеты, рост

которых на протяжении XVI века отражает в себе усиливающееся стремление

русских государей к слому местнической иерархии.

Особую остроту местничество и местнические счеты приобрели в области

военной, в армии. Здесь с особой очевидностью выступала реакционная роль

местничества.

Основным недостатком в организации русской армии того времени было то,

что управление армией было построено на местнических началах. Это лишало

командование армии возможности оперативного руководства войсками и,

напротив, позволяло княжатам и боярам, недовольным политикой правительства

Ивана IV, саботировать путем местнических счетов и распрей распоряжения

верховного командования. Местнические счеты лишали правительство

возможности руководствоваться при назначении на посты воевод соображениями

политического и персонального порядка, а требовали предоставления

воеводских постов тем, кто имел на них привилегию в соответствии с

местнической иерархией.

В ноябре 1549 г. был издан приговор о местничестве. В “Вопросах” Ивана

IV Стоглавому собору обстоятельства и мотивы издания приговора о

местничестве изложены следующим образом: “Отец мой, Макарий митрополит, и

архиепископы, и епископы, и князи, и бояре. Нарежался есми х Казани со всем

хрисолюбивым воинством и положил есми совет своими боляры в пречистой и

соборной перед тобою, отцем своим, о местех в воеводах и в сяких посылах в

всяком разряде не местничатися, кого с кем куды ни пошлют, чтобы воиньскому

делу в том порухи не было; и всем бояром тот был приговор люб”. Таким

образом, целью издания приговора “О местах” было создать условия,

позволяющие не допустить “порухи” “воинскому делу” во время похода,

проистекавшие от местничества в “посылках” и в “разряде”.

Приговор о местничестве от ноября 1549 г. состоит из двух частей.

Первая часть приговора посвящена воеводам основных пяти полков, на которые

делилась армия: Большого, Правой руки, Левой руки, Передового и

Сторожевого. Во второй части речь идет об остальных служилых людях -

невоеводах.

По своему содержанию приговор 1549 г. формально представляет собой

акт, определяющий местнические соотношения между отдельными воеводскими

должностями. В рамках признания правомерности местничества находится и

другая группа норм, формулируемых приговором: о порядке регулирования тех

случаев, когда служебные отношения между теми или иными служилыми людьми не

соответствуют местническим счетам между ними. Однако существо приговора

1549 г. о местничестве заключалось не в простой регламентации местнических

счетов в полках, а в борьбе против местничества.

Для понимания политической направленности приговора о местничестве

очень много дает то толкование, которое было дано этому приговору во время

похода 1549-1550 гг. после приезда во Владимир митрополита Макария, когда

вопрос о местничестве являлся предметом обсуждения царя, митрополита и

бояр, и только что принятый приговор о местничестве был вновь подтвержден.

Опираясь на это подтверждение, Макарий в своем обращении к служилым людям

следующим образом сформулировал тот порядок, которым должна была

определяться служба всех категорий служилых людей во время похода: “А

лучитца каково дело, кого с ким царь и великий князь на свое дело пошлет, а

хотя будет кому с кем и не пригож быти своего для отечества, и бояре б, и

воеводы, и князи, и дети боярские для земского дела все ходили без мест. А

кому будет каково дело о счете, и как, оже даст бог, с своего дла и с

земского придет, и государь им счет тогды даст”.

Речь Макария, внесенная в текст официальной Разрядной книги, может

рассматриваться как своего рода официальный комментарий к тексту приговора

о местничестве. Совершенно так же излагается существо приговора 1549 г. и в

“Царских вопросах” Стоглавому собору, где приговор о местничестве

характеризуется как закон, устанавливающий принцип: “О местех в воеводах и

в всяких посылках в всяком разряде не местничатися, кого с кем куды ни

пошлют”.

Таким образом, как по свидетельству Макария, так и по заявлению самого

Ивана IV, смысл приговора о местничестве заключался в установлении службы в

полках “без мест” и в запрете “местничаться” во время похода.

Будучи одной из наиболее ранних по времени политических реформ 40-50

годов, приговор о местничестве отразил в себе общий характер политики

правительства и продемонстрировал формы и пути реализации этой политики.

Испомещение “тысячи”.

Центральным вопросом внутренней политики 50-ых годов являлся земельный

вопрос. Характер земельной политики 50-ых годов определился вполне уже в

первом крупном мероприятии в области земельного вопроса. Этим мероприятием

было испомещение приговором 3 октября 1550 г. знаменитой “1000” детей

боярских вокруг Москвы.

Приговор устанавливал: “учинить. . . помещиков, детей боярских -

лутчих слуг 1000 человек” путем раздачи им поместий в местностях вокруг

Москвы “верст за 60 и 70” - “в Московском уезде, да в половине Дмитрова, да

в Рузе, да в Звенигороде, да в Числяках, и в Ординцах, и в перевесных

деревнях, и в тетеревинчих, и в оброчных деревнях”. Размеры подмосковных

поместий детям боярским определялись в 200, 150 и 100 четвертей в

зависимости от того, к какой из трех статей (на которые была разбита

“1000”) относится данный сын боярский. При этом делалась оговорка: “А за

которыми бояры или за детьми боярскими вотчины в Московском уезде или в-

ыном городе, которые блиско Москвы верст за 50 или за 60, и тем поместья не

давати”. Приговор далее устанавливал порядок пополнения “1000” в случае

смерти кого-либо из входивших в нее лиц: “А который по грехам ис той тысячи

вымрет, а сын его не пригодитца к той службе, ино в того место прибрать

иного”.

Земельное законодательство.

Одним из важнейших актов политики правительства Ивана IV является

приговор 11 мая 1551 г. Значение этого приговора заключается в том, что он

формулирует основные принципы политики правительства Ивана IV в отношении

двух важнейших категорий феодального землевладения: монастырского и

княжеского. Приговор устанавливал целый ряд мер, направленных против

монастырского землевладения. Во-первых, запрещалась покупка монастырями (и

другими представителями церковного землевладения) вотчин “без доклада”

царю. Другой пункт приговора распространял обязательность “доклада” и на

земельные вклады в монастырь: “а кто без государева ведома в которой

монастырь вотчину свою дасть по душе, и та вотчина у монастырей безденежно

имати на государя”. Третье положение приговора устанавливало особые

ограничения для вотчинников ряда местностей, для князей в первую очередь.

Наконец, особый раздел приговора регулировал порядок “выкупа” родичами

вотчин, данных в монастыри.

Перечисленные пункты, однако, не исчерпывали содержания приговора 11

мая 1551 г. Более того, можно сказать, что основное политическое острие

приговора заключалось не в них.

Регулируя вопросы монастырского землевладения на будущее, приговор 11

мая 1551 г. одновременно включал в себя и ряд пунктов, направленных на

ревизию прошлого в вопросах развития монастырского землевладения. И здесь

перед нами вновь выступает тот основной политический мотив, который с

неизменностью обнаруживается во всех мероприятиях 50-ых годов в области

земельной политики, - ликвидация в интересах дворянства результатов

земельной политики времен боярского правления.

Приговора 11 мая 1551 г., - это последовательно проведенный принцип

восстановления “старины”, понимаемый как восстановление тех порядков,

которые были при Василии III, и ликвидации тех “новшеств”, которые

относятся ко времени после Василия III. Приговор дает яркую характеристику

монастырской экспансии в земельном вопросе, которой отличалась деятельность

монастырей во время боярского правления. Деятельность шла по четырем

направлениям:

1) приобретение поместных и черных земель за долги;

2) насильственный захват земель “у детей боярских и у христиан”;

3) расширение владений путем подкупа писцов;

4) постановка монастырских починков “на государевых землях”.

Эта характеристика методов и путей увеличения монастырями своих

земельных владений, применявшихся монастырями в годы боярского правления,

дается в приговоре 11 мая 1551 г. с вполне определенной целью - полной

ликвидации результатов монастырской экспансии: в отношении всех земель,

приобретенных монастырями в годы боярского правления, предписывалось

“сыскати, чьи земли были изстари, за тем же земли и учитини”.

Ставя под правительственный контроль дальнейший рост монастырского

землевладения, приговор одновременно устанавливает ряд мероприятий,

сводящих на нет все те успехи, которые сделало монастырское землевладение

за годы господства княжеско-боярской реакции.

Наряду с монастырским землевладением другой категорией земель, о

которых идет речь в приговоре 11 мая 1551 г., является княжеское

землевладение.

В вопросе о княжеских вотчинах и вотчинах Твери и других городов, как

и в вопросе о монастырском землевладении, приговор 11 мая 1551 г.

восстанавливал нарушенную после Василия III “старину” и означал возвращение

к той политике по отношению к княжескому землевладению, которая проводилась

до времени господства княжеско-боярских группировок 30-40 годов XVI века.

Сформулированная в приговоре 11 мая 1551 г. эта политика характеризуется

одной особенностью. Вводимые приговором 11 мая ограничения относительно

вотчинного землевладения не носили всеобщего характера, а распространялись

лишь на три княжеских рода и на определенную группу местностей Русского

государства. Такой “местный” характер приговора 11 мая не являлся

случайным. Ярославские, Стародубские и Суздальские князья “были особенно

густо разросшимися ветвями генеалогического дерева северо-восточных

Всеволодовичей”. Таким образом, приговор 11 мая, знаменующий собой начало

политики борьбы правительства Ивана IV за ликвидацию экономической основы

мощи княжат, - их вотчин, - наносил первый удар по наиболее мощной группе

бывших независимых феодалов - княжат.

Выражением той же самой политики являются и положения приговора 11

мая, направленные против всех вотчинников в целом Твери и других

перечисленных в нем местностей. Все эти местности представляли собой

территории бывших самостоятельных феодальных государственных образований,

вошедшие в состав Русского централизованного государства во второй половине

XV века и в первые десятилетия XVI века, и установление контроля

центрального правительства над вотчинным землевладением этих местностей

выражало собой политику борьбы за подчинение бывших феодальных

землевладельцев удельных княжеств правительству Русского централизованного

государства.

Следующим этапом в законодательстве о княжеских вотчинах явился закон

15 января 1562 г. По сравнению с приговором 11 мая 1551 г., закон 15 января

1562 г., во-первых, охватывал более широкий круг княжеских родов, во-

вторых, еще больше стеснял права распоряжения княжескими вотчинами со

стороны их владельцев. Закон 15 января не только запрещал мобилизацию

земель для основного ядра княжеских вотчин, но и устанавливал возможность

ликвидации княжеских вотчин путем поимания их “на государя” в случае

отсутствия у владельца вотчины сыновей, которые только и могли наследовать

княжеские вотчины. Развивая постановление приговора 11 мая 1551 г. о

княжеском землевладении, закон 15 января 1562 г. продолжает и ту линию

приговора 1551 г., которая состояла в борьбе за ликвидацию мероприятий в

области земельного вопроса, осуществлявшихся княжеско-боярскими

группировками в период боярского правления. Законы о княжеском

землевладении, будучи ярким выражением земельной политики правительства

Ивана IV, определили принципиальную линию этой политики, выражавшуюся в

стремлении к ликвидации княжеского землевладения. И хотя окончательная

реализация этой политики относится уже ко времени опричнины, тем

показательнее то, что начало и общая формулировка политики правительства

Ивана IV в отношении княжеских вотчин падает именно на период реформ 50-ых

годов.

Завершением земельного законодательства 50-ых годов является “Уложение

о службе” 1555 г.. Будучи издано одновременно с приговором об отмене

кормлений, точнее говоря, являясь составной частью единого “Приговора

царского о кормлениях и о службе”, как этот законодательный акт назван в

Никоновской летописи, “Уложение о службе” по своему содержанию и значению

выходит за рамки земельного законодательства, представляя собой в такой же

степени земельный закон, как и закон об армии.

“Уложение о службе” 1555 г. завершает не только выработку правовых

основ поместного землевладения, но вместе с тем является и завершением

процесса перестройки армии Русского государства - процесса, начало которого

падает еще на вторую половину XV века и который заключался в создании армии

нового типа на месте старых военных дружин времен феодальной

раздробленности. К середине XVI века эта армия окончательно определяется

Страницы: 1, 2