Люди и события смутного времени

Люди и события смутного времени

ЛЮДИ И СОБЫТИЯ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ

ЦАРЬ БОРИС ФЁДОРОВИЧ ГОДУНОВ И САМОЗВАНЕЦ

В Роковую ночь с 17 на 18 марта 1584 г. в своих кремлёвских покоях,

изнемогая от страшной боли, уже целый год железными тисками сковывавшей

позвоночник, умирал всесильный царь Иван Васильевич Грозный... Последние

дни его были отягощены не только физическими страданиями, но и мучительными

размышлениями о своём преемнике. Выбор у царя был невелик. После

трагической смерти старшего сына Ивана, собственноручно убитого им в порыве

необузданного гнева, наследовать престол могли его второй сын царевич Фёдор

или младший сын царевич Дмитрий. Однако личность первого заставляла

серьёзно сомневаться в его способностях управлять государством. Последний

же находился ещё в младенческом возрасте.

Воспитанный в мрачной атмосфере Александровской слободы, постоянно

подвергавшийся издевательствам отца, безвольный царевич Фёдор не отличался

ни задатками государственного мужа, ни подобающим для этого отменным

здоровьем. С детства он был «слаб в ногах» — болел водянкой. На лице его

нередко блуждала повергавшая всех в растерянность бессмысленная улыбка.

Основными занятиями царевича были долгие истовые молитвы в уединении,

посещение монастырей и совершение разного рода церковных обрядов. Хорошо

зная характер сына. Грозный назначил ему в помощь для управления

государством регентский совет из числа наиболее влиятельных представителей

знати того времени.

Сразу же после церемонии венчания на царство не обладавшего политической

силой нового монарха, состоявшейся 31 мая 1584 г., в его окружении

развернулась борьба за влияние на царя. На волне этих дворцовых интриг,

сопровождавшихся коварными заговорами и кровавыми стычками, одним из первых

по степени влияния в Кремле оказался близкий родственник нового царя —

Борис Годунов. Годуновы вели свою родословную от исконных костромских бояр,

издревле служивших московским князьям, но не входивших в число высшей знати

Московского государства.

Восхождение Бориса Годунова началось после того, как он, будучи мало кому

известным и незнатным дворянином, вступил в опричнину и сблизился с

любимцем Ивана Грозного — Малютой Скуратовым. При покровительстве

последнего он получил придворные чины сначала «стряпчего» при самом царе, а

затем и «постельничего» у Грозного. Дружеские отношения с Малютой

обеспечили ему прекрасную партию: вскоре Борис женился на дочери главного

царского опричника. Несколько позже царевич Фёдор выбрал сестру Годунова

Ирину своей невестой. Это только упрочило положение зятя Скуратова при

дворе и гарантировало ему получение боярского чина.

И вот теперь царь Фёдор жаловал своего шурина: Годунов стал ближним

боярином, наместником Казанского и Астраханского царств, получил большие

земельные владения, исключительные права на взимание различных казённых

сборов. Постепенно росло и укреплялось влияние Годунова на политику

государства. Это многим не нравилось, особенно представителям известнейших

аристократических фамилий — князьям Мстиславским и боярам Шуйским. В

развернувшейся между ними и Борисом схватке не на жизнь, а на смерть

последний сумел одержать верх. К 1598 г. все его наиболее серьёзные

противники были либо уничтожены, либо пострижены в монахи, что было

равнозначно политической смерти.

Однако угроза для единоличной власти царского шурина хотя и отступила, но

продолжала существовать в лице царевича Дмитрия. Родившийся за два года до

смерти Ивана Грозного, малолетний царевич с матерью Марией Нагой,

ближайшими родственниками и свитой в 1584 г. был выслан в завещанный отцом

удел — город Углич. Там он пребывал под неусыпным наблюдением московских

властей. Общий надзор за сановной семьёй осуществлял дьяк Михаиле

Битяговский, соглядатай Бориса, приставленный к угличскому двору в качестве

главного казначея, который ведал деньгами, выделявшимися на содержание

царевича.

Современники, знавшие малолетнего наследника, отмечали в нём те же черты

характера, которые были присущи его покойному отцу. Так, Дмитрий любил

смотреть, как резали домашний скот, и сам иногда потехи ради забавлялся

тем, что до смерти забивал палкой бродячих собак. Кроме того, царевич

страдал падучей (эпилепсией). Приступы, во время которых он падал на пол

без сознания и бился в судорогах, повторялись со зловещей регулярностью.

Были и другие симптомы душевного расстройства.

Однако история не дала возможности развиться его садистским наклонностям.

При невыясненных обстоятельствах царевич Дмитрий погиб во дворе своей

угличской резиденции 15 мая 1591 г. Как только скорбная весть, о кончине

наследника престола достигла столицы, в Углич была спешно направлена

следственная группа под началом боярина Василия Ивановича Шуйского.

Проведённое расследование вскрыло следующую картину происшествия.

В тот день в 6 часов пополудни царица с сыном возвратились из церкви. Пока

готовилось застолье, мамка (т.е. нянька) царевича боярыня Василиса Волохова

позвала Дмитрия гулять, благо во дворе дети играли в «тычку». Она взяла

Дмитрия за руку и собственноручно вывела его во двор.

Что происходило дальше, доподлинно неизвестно. Факт заключается в том, что

Дмитрий был убит или же погиб вследствие трагической случайности на глазах

у Василисы Волоховой. Ударили в набат. Выбежавшая из сеней царица увидела

окровавленного мальчика. Когда народ сбежался к княжескому двору, царица

билась в истерике над ещё не остывшим телом сына. Мария указывала на

стоявших поблизости сына дьяка Михаилы Битяговского — Даниила, племянника

Битяговского — Никиту Качалова и сына Василисы Волоховой — Осипа Волохова

как на убийц Дмитрия. Появившийся в этот момент Михайло Битяговский пытался

как-то совладать с ситуацией, разогнать толпу, унять звонаря, продолжавшего

бить в набат. Однако всё оказалось тщетно. Народ принялся ловить убийц.

Последние попробовали скрыться, но это только усилило ярость толпы. Все они

были пойманы и убиты.

Таким образом, прибывшие московские следователи не имели возможности

допрашивать самих обвиняемых, довольствуясь лишь показаниями

непосредственных свидетелей обвинения. Те дали несколько иные показания:

почти единодушно они повторяли слово в слово то, что сообщил главный

свидетель по делу, игравший с царевичем в «тычку» Петрушка Колобов:

«...Играл-де царевич в тычку ножичком на заднем дворе, и пришла на него

болезнь, падучий недуг, и набросился он на нож».

Эти показания и легли в основу выводов следственной комиссии,

квалифицировавшей происшедшее как несчастный случай. Однако такой вывод

убедил отнюдь не всех. В народе стали поговаривать о политическом убийстве.

Тень руководителя и организатора заговора легла по сути на единственное,

как казалось, заинтересованное в таком исходе событий лицо — царского

шурина.

В довершение всего в 1598 г. безвременно ушёл из жизни, не оставив

наследника, царь Фёдор Иванович. Разразился династический кризис. Чтобы как-

то преодолеть его, многие потребовали венчать на царство царицу Ирину.

Однако она неожиданно для всех постриглась в монахини. Тогда-то патриарх

Иов высказал мысль о венчании на царство Бориса Годунова. Поначалу Борис

наотрез отказался от этой идеи. Иов продолжал упорствовать и даже предложил

собрать Земский собор для утверждения своего предложения авторитетом «всей

земли». Но и добившись требуемого постановления Земского собора, патриарх

не смог убедить Годунова взойти на престол. Лишь угрозы отлучить его от

церкви заставили Бориса изменить своё решение. 21 февраля 1598 г. после

организованного патриархом в этих целях крестного хода Годунов сделал

выбор.

По случаю его восшествия на престол в столице были проведены большие

празднества, объявлена всеобщая амнистия. Вдовы, сироты, нищие получили от

царя щедрую милостыню. На некоторое время были прекращены все казни. Однако

не многие были удовлетворены правлением нового государя. Да и в народе

Годунов не получил широкой поддержки. Защищая интересы дворян-помещиков,

Борис издал непопулярные указы о прикреплении крестьян к земле. Все попытки

сделать это на помещичьих землях вызывали отпор. Крестьяне целыми сёлами

покидали обжитые места и уходили в дальние земли Поволжья и Восточной

Сибири.

В дополнение ко всем бедам в Центральной России 1602 и 1603 гг. выдались

очень неурожайными. Хлеб из-за поздних заморозков вымерз на корню. Страна

наполнилась толпами голодных и нищих. И несмотря на то что Борис открыл

государственные закрома и раздавал деньги на пропитание нуждающимся,

напряжение в обществе росло. В народе сложилось убеждение, что «Борис-де

несчастен в царстве...».

И вот в этот напряжённый момент, как раз в начале 1604 г., на русско-

шведской границе было перехвачено письмо одного иноземца из Нарвы, где

чёрным по белому было написано, что будто бы сын Ивана Грозного Дмитрий не

был убит в 1591 г., а счастливо спасся, сейчас находится у казаков и скоро

собирается в Москву с большим войском.

Согласно первым свидетельствам о Лжедмитрии I, этот человек на рубеже

XVI—XVII вв. появился в Киеве в монашеском одеянии. Далее след будущего

самозванца обнаруживается в городе Гоще на Волыни. Там жили тогда известные

деятели польской духовной оппозиции — отец и сын Гойские. Оба были

приверженцами так называемой арианской секты и всемерно распространяли

основные положения этого учения. В этих целях они содержали в Гоще две

духовные школы. Тут и провёл будущий самозванец три года перед тем, как

попасть в свиту богатого польского магната Адама Вишневецкого.

Тогда-то и возникли слухи о том, что скромный молодой человек из свиты

вельможного польского пана — это сам счастливо спасшийся русский царевич.

После того как такая сногсшибательная новость стала известна князю Адаму,

он поделился ею со своим братом князем Константином Вишневецким, и уже

вдвоём они повезли самозванца в дом к тестю последнего, сандомирскому

воеводе пану Юрию Мнишку. В доме Мнишка Лжедмитрию были оказаны поистине

царские почести, а весть об этом событии полетела дальше и вскоре достигла

столицы Речи Посполитой — Кракова.

Пребывавший в то время на польском престоле король Сигизмунд III был ярым

поборником католической церкви и находился под влиянием иезуитов. Они-то и

убедили короля, что благодаря появлению самозванца король может сыграть

решающую роль в утверждении католицизма в православной России. Король

повелел привезти молодого человека в столицу.

В конце марта 1604 г. самозванец был доставлен в Краков, и иезуиты

занялись им вплотную. В конце концов Лжедмитрий после длительного общения с

ними согласился принять католическое причастие и обещал в случае достижения

русского трона разрешить строительство костёлов в России, а позже обратить

всю страну в католическую веру. Одновременно с этим за оказанную помощь

самозванец дал Сигизмунду слово подарить ему Смоленск и новгород-северские

земли. Те же территории были им обещаны и пану Мнишку, дочери которого,

Марине, молодой человек сделал официальное предложение. Юрий Мнишек в связи

с этим взял с самозваного царевича не только обязательство жениться на

Марине и отдать ей во владение новгородские и псковские земли, но и

оплатить его, Мнишка, собственные старые долги и поездку свадебного кортежа

до Москвы.

Ещё ранее, когда слух о появлении самозванца лишь достиг Москвы, царское

правительство провело собственное расследование, чтобы установить его

личность. Согласно выводам этого расследования, самозванцем был не кто

иной, как беглый монах Чудова монастыря Григорий (в миру — Юрий) Отрепьев.

Вот вкратце история этого человека. Он происходил из обедневшего

дворянского рода. Предки Юрия приехали в Россию из Литвы. Отец его, Богдан

Отрепьев, находился на государевой военной службе, дослужился до чина

стрелецкого сотника и впоследствии нелепо погиб в пьяной драке в Москве, в

Немецкой слободе. Поэтому Юрий с малолетства воспитывался матерью. Позже он

отправился в Москву, где попал на подворье бояр Романовых. После того как

один за другим все представители этого рода по мужской линии попали в

опалу, Юрий постригся в монахи под именем Григория. Приняв постриг, он стал

скитаться по разным монастырям и пустыням. В конце концов Отрепьев опять

оказался в столице, в стенах Чудова монастыря.

Здесь его заприметил сам патриарх Иов. Он взял Григория к себе для

книжного дела и даже посвятил чернеца (т.е. монаха) в дьяконы. Добившись

расположения патриарха, Отрепьев получил доступ в царский дворец и был в

курсе всех придворных сплетен и интриг. В 1602 г. он тайно бежал за рубеж.

Следы его теряются где-то на русско-польской границе... И появляется

самозванец. Вряд ли возможно доказать, что он и беглый дьякон Чудова

монастыря — одно и то же лицо.

Тем не менее на сегодня именно это предположение и является наиболее

научно аргументированным. Однако помимо этого в разное время разные

историки в самозванце видели то поляка или литовца по происхождению, чуть

ли не сына польского короля, специально подготовленного иезуитами; то

неизвестного русского, засланного для этой роли самими боярами, чтобы

сместить Бориса Годунова; то истинного представителя великокняжеской

династии Рюриковичей («счастливо спасшегося» царевича Дмитрия).

ЛЖЕДМИТРИЙ I

В августе 1604 г. войска Лжедмитрия, состоящие из польских наёмников,

перешли русско-польскую границу. Повсюду к ним присоединялись недовольные

правлением Бориса Годунова. 18 октября без боя сдался Моравск. 26 октября

перед самозванцем открыл ворота Чернигов. 11 ноября войска самозванца

осадили Новгород-Северский. Здесь Лжедмитрия постигла первая военная

неудача. Предпринятый им штурм города встретил стойкое сопротивление

осаждённых.

А тем временем на выручку осаждённым спешила правительственная армия из

Брянска.

Решительное сражение произошло 21 января 1605 г. недалеко от города Севска.

Армия самозванца была наголову разбита. Уверившись в своей полной победе,

царские воеводы занялись карательными операциями, полагая, что Лжедмитрий

был убит в сражении. Такая беспечность воевод позволила самозванцу

беспрепятственно добраться до Путивля. Узнав, что его противник жив, Борис

Годунов приказал своим военачальникам продолжить преследование самозванца.

Армии Василия Шуйского и Фёдора Шереметева соединились под Кромами и

приступили к осаде города.

В это время сам царь Борис разительно переменился. Обычно активный и

деятельно участвовавший в управлении страной, он всё более и более отходил

от дел. Всё чаще давала о себе знать его застарелая болезнь — подагра. Мало

того, окружающие стали замечать ранее несвойственную ему раздражительность

и мнительность. Всё больше времени царь посвящал молитвам, во дворце

появились ведуньи и предсказатели, которых царь расспрашивал о своём

ближайшем будущем и будущем своей семьи.

13 апреля 1605 г. Борис Годунов умер при невыясненных обстоятельствах у

себя во дворце в Кремле. После присутствия на дипломатическом обеде с

иноземными послами в Золотой палате Борис поднялся на балкон в верхних

покоях своего дворца. Здесь его и настиг, по официальной версии,

апоплексический удар. Кровь хлынула изо рта, носа и ушей. Прибежавшие

лекари уже ничем не смогли помочь ему. Царь успел лишь благословить на

царство своего сына Фёдора.

Присяга новому царю прошла в Москве без особых осложнений. Для принятия

аналогичной присяги в войсках туда был послан воевода Пётр Басманов.

Появившись в действующей армии под Кромами, он переметнулся в лагерь

образовавшейся там оппозиции. Как только это произошло, заговорщики подняли

мятеж. По их сигналу осаждённые в городе казаки, поддерживавшие самозванца,

совершили дерзкую вылазку и ударили по лагерю правительственных сил. В

возникшей панике оставшиеся верными семейству Годуновых части не смогли

организовать отпор мятежникам, и военный лагерь осаждающих перестал

существовать.

Самозванец же вновь начал поход на Москву. Впереди себя он высылал гонцов

с письмами, в которых призывал народ поддержать его. Напряжение в столице

продолжало нарастать. Годуновы готовились к отпору Лжедмитрию. 1 июня 1605

г. в подмосковное село Красное прибыли посланники самозванца Гаврила Пушкин

и Наум Плещеев. Они и спровоцировали давно зревший мятеж. Вооружившись,

жители села двинулись к столице, смяли крепостную стражу и, проникнув в

Китай-город, заняли Красную площадь. Здесь Гаврила Пушкин с Лобного места

принародно зачитал «прелестные грамоты», в которых Лжедмитрий обещал свои

милости всем жителям столицы. Посланные на разгон толпы стрельцы не смогли

справиться с этой задачей. Возбуждённая толпа ринулась в Кремль. Фёдор был

низложен и вместе с матерью посажен под домашний арест, а впоследствии

задушен.

20 июня этого же года самозванец торжественно въехал в столицу. Москва

встречала его колокольным звоном. Для того чтобы убедить москвичей в том,

что он тот, за кого себя выдаёт, Лжедмитрий встретился с инокиней Марфой (в

миру Марией Нагой, последней женой Ивана Грозного и матерью царевича

Дмитрия). Бывшая царица признала в нём своего сына и обошлась с ним

ласково. Вскоре после этого состоялось венчание его на царство.

Поведение нового царя в период его краткого одиннадцатимесячного правления

со всей очевидностью свидетельствует против того портрета лукавого чернеца

Григория Отрепьева, который был нарисован пропагандой Бориса Годунова.

После традиционной в подобных случаях раздачи милостей своим сторонникам и

возвращения утраченных почестей тем, кто был в опале при прежнем режиме,

Лжедмитрий вскоре даровал прощение оставшимся в живых Годуновым и их

приверженцам.

С самого начала царствования новый монарх энергично принялся за

переустройство своего государства. Прежде всего он стал бороться с

мздоимством чиновников: под страхом смерти запретил им брать взятки,

одновременно повысив должностные оклады. Каждый день царь присутствовал на

заседаниях Боярской думы и деятельно участвовал в её работе, чем поражал

даже видавших виды думных дьяков. Два раза в неделю, по средам и субботам,

он лично принимал челобитные, и все могли беспрепятственно объясняться с

ним по своим делам.

Нарушив вековой русский обычай послеобеденного отдыха, царь часто

прогуливался по московским улицам, заходил в лавки ремесленников,

разговаривал с купцами и торговцами, что-то выспрашивал у мастеров. Как и

прежние цари, он любил охоту. Однако в отличие от своих предшественников,

обычно лишь участвовавших в общей травле зверя, он лично ходил с рогатиной

на медведя и удивлял подданных своей ловкостью.

В своих беседах с боярами Лжедмитрий не уставал говорить о том, что нужно

дать народу образование, убеждал их путешествовать по Европе и посылать

своих детей за границу для обучения. Он даже высказывал желание открыть в

Москве университет. Часто в таких беседах царь сводил лицом к лицу

католических и православных священнослужителей и вовлекал их в свободные

диспуты.

Почти через год в Москву прибыла Марина Мнишек в сопровождении своего

отца, воеводы Юрия Мнишка, и отряда из 2 тыс. польских шляхтичей.

8 мая 1606 г. она была предварительно коронована, а затем совершилось

бракосочетание. 15 мая, в самый разгар свадебных торжеств, какие-то люди

донесли Басманову, что в Москве зреет заговор. Тот сразу же доложил об этом

царю. Однако Лжедмитрий не придал этому сообщению должного внимания. Эта

беспечность ему дорого стоила.

ПРАВЛЕНИЕ ВАСИЛИЯ ШУЙСКОГО

Бояре-заговорщики во главе с Василием Шуйским в ночь с 16 на 17 мая 1606

г. тайно выпустили из московских тюрем всех уголовников и раздали им

оружие. На рассвете тревожно зазвонили московские колокола. Народ хлынул на

Красную площадь, где в полном боевом вооружении уже ждали бояре. Они

послали толпу на расправу с поляками, расквартированными в городе. Шуйский

с ближайшими помощниками направился в Кремль. В поднявшейся суматохе стража

не смогла оказать серьёзного сопротивления, и заговорщики проникли в

царские покои. Самозванец пытался бежать, но был схвачен и зарублен мечами.

Когда с самозванцем было покончено, «народ» на Красной площади выкликнул

царём Василия Шуйского. 1 июня 1606 г. Василий венчался на царство, а 3

июня в Москву были спешно перевезены из Углича и выставлены на всеобщее

обозрение в Архангельском соборе мощи царевича Дмитрия. Он был

канонизирован как новый русский святой, дабы положить конец череде его

«воскрешений».

Однако все эти меры не внесли успокоения в общество. Мало того, спустя два

месяца на юге разнёсся слух, что Дмитрий вовсе не погиб в Москве. Хотя

самого Дмитрия никто не видел, вскоре вся Северская земля, Белгород, Елец,

Оскол провозгласили Дмитрия царём. Ратные люди, собранные под Ельцом,

отказывались подчиняться Шуйскому. На юго-западе даже появился некий

человек, заявивший, что он — воевода Дмитрия, посланный им для организации

нового войска. Казака этого звали Иван Болотников.

Центром нового похода на Москву стал Путивль. Именно оттуда в июле 1606

г. отряды Болотникова направились к Москве. Ряды восставших против Шуйского

ширились, и восстание охватывало всё большую территорию. За один месяц

восстание охватило почти все города Курско-Орловского края. Оно начинало

приобретать масштабы народной войны. В армии повстанцев были казаки,

крестьяне и дворянские отряды.

Остановить продвижение восставших к Москве удалось с большим трудом.

Болотников отступил к Туле и обосновался там. Сам царь Василий Шуйский во

главе огромной армии направился к Туле, чтобы покончить с восставшими.

Взять город штурмом не удалось. Тульский кремль, где обосновались

повстанцы, был блокирован. Чтобы принудить восставших к сдаче, Шуйский

велел перегородить плотиной протекающую в городе речку Упу, которая,

разлившись, его затопила. Наконец, израсходовав все имевшиеся в городе

резервы продовольствия, осаждённые согласились сдаться. Когда

правительственные войска взяли город. Болотников и другие руководители

движения были схвачены. Самого «царского воеводу» сослали в Каргополь,

ослепили и утопили.

Не успели ещё отгреметь последние залпы этой кампании, как некто,

личность которого до сих пор остаётся неустановленной, летом 1607 г. в

городе Стародубе объявил себя новым Дмитрием, вторично спасшимся от рук

наёмных убийц. В истории этот человек получил имя Лжедмитрия II. Вокруг

него не замедлило собраться новое разношёрстное воинство искателей

приключений. Здесь были польско-литовские отряды, пришедшие в Россию ещё с

первым самозванцем, беглые крестьяне и холопы, стрельцы и казаки во главе с

атаманом Иваном Заруцким.

К весне 1608 г. Северская земля снова присягнула очередному самозванцу.

Укрепившись и почувствовав силу, вновь «воскресший» Дмитрий двинул свою

армию на Москву. Спешно собранная для отпора войску нового самозванца

московская рать во главе с братом царя Дмитрием Ивановичем Шуйским была

наголову разбита в сражении под Волховом. В начале июня того же года

Лжедмитрий II уже стоял под стенами столицы. Однако Москву он захватить не

смог и закрепился со своими отрядами в подмосковном селе Тушине, почему и

получил в истории прозвище «Тушинский вор».

Все попытки Василия Шуйского разгромить Тушинский лагерь успеха не имели.

Наоборот, на некоторое время Тушино превратилось в подобие второй столицы

государства. Здесь были: свой царь — Лжедмитрий II, своя «Боярская дума»,

свой патриарх, своя армия. Убедившись в невозможности одолеть противника,

московский царь обратился за помощью к шведскому королю. Тот охотно

согласился предоставить в распоряжение Василия Шуйского 5-тысячный

экспедиционный корпус в обмен на уступку Швеции Россией города Корела с

уездом.

Шведы прибыли в Новгород весной 1609 г. и совместно с русскими войсками

начали успешно освобождать земли, захваченные «тушинцами». Численность

шведов втрое превышала предусмотренную по договору. Польский король — а

Польша находилась в состоянии войны со Швецией — усмотрел в приглашении

шведов в Россию недопустимое усиление своего врага и сам с многотысячной

армией вторгся в русские пределы.

Польские войска не смогли взять Смоленск и, осадив его и оставив далеко

позади себя, стремительно приближались к Москве. 40-тысячное московское

войско, возглавляемое всё тем же Дмитрием Шуйским, братом царя, и усиленное

шведами, было наголову разбито у села Клушино между Вязьмой и Можайском.

По стране продолжали рыскать и отряды Лжедмитрия П. Всё это окончательно

решило судьбу боярского царя Василия Шуйского. 17 июля 1610 г. он был

низложен, выдан польскому королю в качестве заложника и умер в плену.

Страной стала править Боярская дума, состоявшая тогда из семи человек и

потому получившая в народе ёмкое название «Семибоярщина», или «Семибоярская

дума».

Новые правители России больше опасались возмущения собственного народа,

нежели поражения от иностранного неприятеля. Поэтому они ночью 21 сентября

1610 г. тайно впустили поляков в Кремль и согласились венчать на русский

престол польского королевича Владислава. Однако жадный и недальновидный

польский монарх Сигизмунд III отказался подписать такое соглашение,

рассудив, что для его сына быть царём России — это слишком много. Война

продолжалась...

В отличие от московских бояр русский народ упорно сопротивлялся

захватчикам. Героическую оборону держали защитники осаждённого Смоленска.

Полякам удалось захватить его ценой огромных потерь и неимоверных усилий

лишь спустя два года после начала осады. Обличал предательство московских

властей сам престарелый патриарх Гермоген. Его речи пробуждали в людях

патриотические чувства, звали к борьбе. Было создано Первое земское

ополчение. Однако его попытки освободить Москву от поляков не увенчались

успехом.

ЗЕМСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ МИНИНА И ПОЖАРСКОГО. ОСВОБОЖДЕНИЕ МОСКВЫ ОТ ПОЛЯКОВ.

В Нижнем Новгороде возникло народное движение, направленное на освобождение

русской земли от интервентов. Возглавил его нижегородский земский староста,

купец Кузьма Минин, получивший впоследствии всенародную известность как

«выборный от всея земли человек». Не раз выступая перед нижегородцами на

площади перед съезжей избой в центре города, он призывал жителей подняться

на борьбу с иноземными захватчиками за освобождение Российского

государства, за православную веру, не жалеть жизни своей, а на содержание

ратных людей отдать «всё злато и серебро и, если надо будет, продать

имущество, заложить жён и детей своих». Призывы Минина были услышаны и

получили поддержку. В городе начали собирать средства на создание нового

ополчения. Размер налога на эти цели составил пятую часть всего имущества

каждого горожанина.

Военной стороной движения руководил опытный воевода князь Дмитрий

Пожарский, который к тому времени залечивал раны, полученные в предыдущих

боях, в своём родовом имении Мугрееве. Ко времени начала похода в феврале

1612 г. о своей поддержке движения заявили многие русские города и земли:

Дорогобуж, Вязьма, Коломна, Арзамас, Казань и др. Ратные люди из многих

областей страны со своим вооружением и обозами вливались в состав

ополчения.

В середине февраля 1612 г. передовой отряд ополчения направился в

Ярославль. В конце марта туда подошли и основные силы во главе с князем

Дмитрием Пожарским. Путь войска пролегал через города Юрьевец, Кинешму,

Кострому. Ополчение пробыло в Ярославле четыре месяца. За это время были

сформированы руководящие органы движения, создан «Совет всей земли» и

временные приказы (органы управления) при нём.

Когда земское войско подошло к Троице-Сергиевой лавре, его руководители

впервые узнали о том, что на помощь засевшим в Москве польским войскам

движется корпус под командованием гетмана Ходкевича. Было решено спешно

продолжить марш ополчения к столице.

Передовые отряды ополченцев подошли к Москве немногим ранее поляков и

расположились полукругом от Тверских до Пречистенских ворот. Первое

столкновение между противниками произошло 22 августа близ Новодевичьего

монастыря. В ходе этого боя полякам удалось переправиться через Москва-

реку, и лишь вмешательство казацких сотен князя Трубецкого, стоявших под

Москвой ещё задолго до прихода Минина и Пожарского и выступивших на их

стороне, спасло положение. Не ожидавшие флангового удара польские роты

вынуждены были отступить за реку к Поклонной горе.

В ночь с 23 на 24 августа отряд из 500 человек, посланный Ходкевичем, под

покровом темноты проник в осаждённый Кремль. Усиленные этим отрядом,

засевшие там поляки совершили дерзкую вылазку из ворот Китай-города,

переправились через реку и овладели позициями ополченцев близ церкви

Святого Георгия. В то же время Ходкевич двинул свои полки к Донскому

монастырю, стараясь зайти в тыл ополченцев с незащищённой, юго-восточной

стороны. Однако земская пехота остановила продвижение поляков. Завязался

упорный бой, в котором колоссальные потери были с обеих сторон, но удача

всё же сопутствовала полякам. Ополченцы вынуждены были отступить на левый

берег Москва-реки. Польские роты начали преследование и также переправились

на левый берег.

В этот момент Кузьма Минин снова обратился к казакам с просьбой помочь в

отражении атаки. Казаки ринулись в бой и опрокинули боевые порядки

наступавших поляков. Пока шло это сражение, Минин сам вместе с отборной

дворянской дружиной переправился на другой берег Москва-реки и ударил в тыл

польским войскам. В стане Ходкевича поднялась паника. Бросив весь обоз,

артиллерию и провиант, гетман спешно отступил из русской столицы. В

значительной степени это предрешило судьбу польского гарнизона в Кремле. 26

октября 1612 г., убедившись в своей обречённости, он капитулировал.

Земская рать со стороны Арбата торжественным маршем, с развёрнутыми

знаменами, под шум ликующей толпы горожан проследовала на Красную площадь.

Там она соединилась с участвовавшими в освобождении столицы отрядами князя

Трубецкого. Войска сошлись возле Лобного места и через Спасские ворота

вошли в Кремль. Москвичи праздновали победу.

А в 1613 г. на заседаниях Земского собора (одного из самых известных в

истории России) был избран на царство представитель новой династии — Михаил

Романов. Таким образом окончание Смутного времени было закреплено в России

юридически.

Смута была испытанием Московского государства на жизнестойкость.

Подточенное внутренними конфликтами, расшатанное натиском интервентов, оно

чуть было не рухнуло, чуть было не распалось... Однако в этот критический

момент русскому народу хватило сил и мудрости «собрать землю», вывести её

из состояния всеобщей войны и хаоса, отстоять свою независимость и

государственность. В результате войны Московское государство было унижено,

ограблено, потеряло многие свои территории, в том числе Смоленск, но оно

выстояло и показало тем самым свою небывалую, колоссальную внутреннюю

прочность. И это явилось главным залогом его блестящего будущего.