Концепция Л.Н. Гумилева Этногенез и биосфера земли и ее значение в развитии философии истории

Концепция Л.Н. Гумилева Этногенез и биосфера земли и ее значение в развитии философии истории

Концепция Л.Н. Гумилёва «Этногенез и биосфера земли» и её значение в

развитии философии истории.

В моей работе я бы хотела не только изложить теорию этногенеза по

Л.Н.Гумилёву, но и обосновать её как важную философско-

историческую концепцию, объясняющую

природу существования человечества. Я думаю, удобнее будет начать со

второго вопроса, указанного в моей теме - это значение концепции Гумилёва

в развитие философии истории. Для этого предлагаю вспомнить, что за предмет

сей философия истории?

Термин «философия истории» изобрел в восемнадцатом веке Вольтер,

который понимал под ним всего лишь критическую, или научную, историю, тот

способ исторического мышления, когда историк самостоятельно судит о

предмете, вместо того чтобы повторять истории, вычитанные из старинных

книг. Этим же термином пользовались Гегель и другие авторы в конце

восемнадцатого века, но они придали ему другой смысл: у них он означал

просто всеобщую, или всемирную, историю. Третье значение данного термина

можно найти у некоторых позитивистов девятнадцатого века: для них философия

истории означала открытие общих законов, управляющих ходом событий, о

которых обязана рассказать история. Задачи, поставленные перед «философией

истории» Вольтером и Гегелем, способна решить только сама историческая

наука. Возможно, здесь будет уместно вспомнить, что же такое история в

контексте исторического сознания.

Известный русский историк В.О. Ключевский так писал об истории как

науке: «в научном языке слово «история» употребляется в двояком смысле:

1. Как движение во времени, процесс

2. Как познание процесса.

Поэтому все, что совершается во времени, имеет свою историю.

Содержанием истории, как отдельной науки, специальной отрасли научного

знания, служит исторический процесс, т.е. ход, условие и успехи

человеческого общения или жизнь человечества в ее развитии и результатах. »

(В.О.Ключевский Соч. в 8и т.т., Т. 1 «Курс русской истории» Часть 1, М.

1956г.). В ходе изучения истории формируется историческое сознание. Под

историческим сознанием в науке понимается совокупность представлений

общества в целом и его социальных групп в отдельности, о своем прошлом и

прошлом всего человечества. Как и всякие другие формы общественного

сознания, историческое сознание имеет сложную структуру. Необходимо

выделить четыре уровня.

1. (низший) Уровень исторического сознания формируется такими же

способами, как и обыденное, на основе накопления непосредственного

жизненного опыта, когда человек на протяжении своей жизни наблюдает

какие то события, или даже является их участником.

2. Уровень исторического сознания может формироваться под влиянием

художественной литературы, кино, радио, ТВ, театра, живописи, под

влиянием знакомства с историческими памятниками. На этом уровне

историческое сознание также еще не превращается в системное знание.

Образующие его представления еще отрывочны, хаотичны, не упорядочены в

хронологическом отношении. Они, как правило, отличаются яркостью,

большой эмоциональностью, Так например, государственная деятельность и

образ Петра 1 у широких масс населения чаще всего складывается по

роману А. Толстого «Петр 1» и снятом по нему фильмам.

3. Следующая ступень исторического сознания формируется на основе

собственно исторических знаний, приобретаемых на уроках истории в

школе, где учащиеся впервые получают представления о прошлом в

систематизированном виде. К сожалению как школьное, так и преподавание

истории в ВУЗах не способствует глубокому и внимательному изучению

истории по разным причинам: в школе материал слишком растянут так, что

заканчивая изучать курс истории школьники плохо помнят с чего

начинали. В ВУЗах наоборот: все слишком сжато, пунктирно и крайне

нелогично.

4. (высший) Формирование исторического сознания происходит на базе

всестороннего, теоретического осмысления прошлого, на уровне выявления

тенденций исторического развития, получение более четкого

представления о природе и движущих силах человеческого развития, его

периодизации и смысла истории.

Именно достигнув развития четвертого уровня исторического сознания,

перед человечеством встала проблема ответа на наиболее фундаментальные

вопросы человеческого бытия.

Итак, для Вольтера философия означало независимое и критическое

мышление, для Гегеля – мышления о мире в целом, для позитивистов 19го

столетия – открытие однообразных законов. Сама по себе философия

рефлективна. Философствующее сознание никогда не думает просто об объекте,

но, размышляя о каком бы то ни было объекте, оно также думает о своей

собственной мысли об этом объекте. Философия поэтому может быть названа

мыслью второго порядка, мыслью о мысли. Это не означает, что философия –

наука о сознании, или психология. Психология – мысль первого порядка, она

рассматривает сознание точно так же, как биология рассматривает жизнь.

Философия никогда не имеет дела с мыслью самой по себе, она всегда занята

отношением мысли к ее объекту и поэтому в равной мере имеет дело как с

объектом, так и с мыслью. Мысль в ее отношении к своему объекту – уже не

просто мысль, а знание. Отсюда – то, что для психологии является только

теорией мысли, для философии – теория познания. Там, где психолог

спрашивает себя: «Как историки мыслят?»,– философ задает себе вопрос: «Как

историки познают?», «Как им удается проникнуть в прошлое". » И наоборот,

дело историка, а не философа – познание прошлого как вещи в себе, например

того, что столько-то лет назад действительно произошли такие-то и такие-то

события. Философ занимается этими событиями не как вещами самими по себе,

но как вещами, известными историку, и интересуется не тем, какие события

происходили, когда и где они имели место, но тем их свойством, которое

делает возможным для историка их познание. Таким образом, философ должен

думать о мышлении историка, но при этом он не дублирует работу психолога, и

для него мысль историка — не комплекс психических феноменов, но система

знания. Он также думает и о прошлом, но не дублирует при этом работу

историка, ибо прошлое для него — не серия событий, но система познанных

объектов. Философия не может отделить исследование познания от исследования

того, что познается. Невозможность такого разделения прямо вытекает из идеи

философии как мысли второго порядка. Если такова природа философского

мышления, то что же имеется в виду, когда к слову «философия» добавляют

уточняющую характеристику «истории»? В каком смысле существует особая

философия истории, отличная от философии вообще и от философии чего-то еще?

Почему философия истории должна быть предметом специального исследования,

а не включаться в общую теорию познания ? В процессе развития европейской

цивилизации люди в известной степени мыслили исторически; однако мы редко

задумываемся над теми видами деятельности, которые даются нам очень легко.

Только наталкиваясь на трудности, мы начинаем прилагать усилия, чтобы их

преодолеть. Так и предмет философии, понимаемой как организованное и

научное развитие самосознания, зависит время от времени от тех особых

проблем, при решении которых люди определенной эпохи сталкиваются с особыми

трудностями. Вникая в вопросы, особенно значимые в философии какого-нибудь

народа в тот или иной период его истории, мы получим известное

представление о том, на какие кон кретные проблемы люди считали необходимым

направить всю энергию мысли. Периферийные же и второстепенные темы

свидетельствуют о том, что по отношению к ним не испытывалось никаких

особых трудностей. Наша же философская традиция, представляя собой

непрерывную линию, восходит к Греции шестого столетия до н.э., а в то время

особой задачей было создание оснований математики. Греческая философия

поэтому поместила математику в центр своих построений, и когда она

разрабатывала проблему познания, то она имела в виду прежде всего

математическое знание. С той поры вплоть до прошлого столетия были две

великие конструктивные эпохи в европейской истории. В средние века основные

проблемы перед мыслью ставила теология, и проблематика философии возникала

поэтому из размышлений над нею и касалась отношений между богом и

человеком. От шестнадцатого до девятнадцатого века мысль была устремлена в

основном на то, чтобы создать фундамент естественных наук, и основной темой

философии было отношение человеческого ума как субъекта познания к внешнему

миру природных явлений вокруг него как объекту познания. Но в восемнадцатом

столетии люди начали думать об истории критически, как до этого они уже

научились критически думать о внешнем мире, потому что история стала

рассматриваться как особая форма мысли, не совсем похожая на математику,

или теологию, или естественные науки. Результатом этих раздумий был иной

подход к теории познания: последняя, которую разрабатывали до сих пор,

исходя из предположения, что математика, или теология, или естествознание,

или же все они, вместе взятые, могут исчерпать проблематику познания

вообще, перестала удовлетворять людей. Так возникла необходимость в

специальном исследовании этой новой проблемы или группы проблем, проблем

философских по своему характеру и рожденных самим фактом существования

организованной и систематизированной исторической науки. Это новое

направление с полным основанием могло претендовать на то, чтобы называться

философией истории. Современная философия истории - это относительно

самостоятельная область философского знания, которая посвящена осмыслению

качественного своеобразия развития общества в его отличии от природы. В ХХ

веке большой вклад в развитие данной отрасли знания был внесен

Н.А.Бердяевым, К.Ясперсом, Р.Ароном. Одними из наиболее известных трактовок

философии истории являются конценции А. Тойнби и У. Ростоу.

Философия истории рассматривает несколько важнейших проблем:

• направленность и смысл истории,

• методологические подходы к типологизации общества,

• критерии периодизации истории,

• критерии прогресса исторического процесса.

Приступая к рассмотрению этих проблем, обратим внимание на то, что в

философии истории нет единства мнений ни по одному из названных выше

вопросов. Точки зрения различны настолько, что скорее, они противоположны,

а не дополняют друг друга. Так, некоторые философы признают исторические

законы, другие - их отрицают. Ряд философов считает, что у истории есть

смысл, другие же считают, что смысла у истории нет и быть не может. Я же

считаю, что эти споры бессмысленны и по определению не могут ответить ни на

один вопрос, касающийся фундаментального бытия человечества. Полезно и

целесообразно пытаться либо самому создавать обобщающие версии развития

человечества, либо знакомиться с концепциями того или иного автора.

Наиболее интересной я считаю концепцию Л.Н.Гумилева «Этногенез и биосфера

земли».

«Знание фактов – это еще не знание истории»

Ортега – и – Гассет.

В своей концепции о развитии общества и зарождения и становления

этноса Л.Н.Гумилев выделяет следующие фазы:

Подъем: скрытый

Явный

Акматическая фаза

Фаза надлома

Инерционная фаза

Фаза обскурации

Мемориальная фаза:

Регенерация

Реликт

Но прежде, чем подробно описать каждую фазу, следует вначале ввести и

объяснить следующие понятия, без которых концепция Гумилева не

состоятельна. Это – влияние биосферы на этносферу (на основе работ

В.И.Вернадцкого), принцип комплементарности и пассионарность.

Как известно, человек является частью биосферы. Что такое биосфера?

Это не только биомасса всех живых существ, включая, вирусы и

микроорганизмы, но и продукты их жизнедеятельности - почвы, осадочные

породы, свободный кислород воздуха, трупы, животных и растений, которые

задолго до нас погибли, но обеспечили для нас возможность существования.

Все это - энергия нас питающая. Максимальное количество энергии, которую

потребляет Земля, согласно В. И. Вернадскому, - это энергия Солнца. Она

аккумулируется путем фотосинтеза в растениях, растения поедают животные,

эта солнечная энергия переходит в плоть и кровь всех живых существ,

которые есть на Земле. Избыток этой энергии создает тепличные эффекты, т.е.

условия очень неблагоприятные. Нам не нужно ее больше, чем требуется, нам

нужно столько, сколько мы привыкли осваивать.

Второй вид энергии - это энергия распада внутри Земли радиоактивных

элементов. Когда-то давно этих элементов было много. Постепенно идет

радиораспад внутри планеты, планета разогревается, и когда-нибудь, когда

все эти элементы распадутся, она либо взорвется, либо превратится снова в

кусок камня. Радиоактивные элементы действуют на наши жизненные процессы

весьма отрицательно (все знают, что такое лучевая болезнь). Тем не менее

эти явления внутри Земли, так называемые атонические, оказывают на нас

большое воздействие, но локально. Дело в том, что скопления урановых и

прочих руд распределены по Земле неравномерно. Есть большие пространства,

где радиоактивность ничтожна, а там, где руды близко подходят к

поверхности, она очень велика; поэтому воздействие этого вида энергии на

животных и людей совершенно различно.

И есть третий вид энергии, который мы получаем небольшими порциями из

космоса, - это пучки энергий, «приходящие» из Солнечной системы, иногда

пробивающие ионосферу, достигающие дневной поверхности планеты и ударяющие

нашу Землю, как, скажем, ударяют плеткой шарик, обхватывая какую-то часть

ее, молниеносно производят свое энергетическое воздействие на биосферу,

иногда большое, иногда малое. Приходят они более или менее редко,

во всяком случае неритмично, а время от времени, но не учитывать их,

оказывается, тоже невозможно.

Этот последний вид космической энергии стал исследоваться совсем

недавно, и поэтому те ученые, которые привыкли представлять Землю как

совершенно замкнутую систему, не могут привыкнуть к тому, что мы живем не

оторванными от всего мира, а внутри огромной Галактики, которая тоже

воздействует на нас, как и все другие факторы, определяющие развитие

биосферы. Описанное явление и есть механизм сопричастности каждого

человека и каждого человеческого коллектива с космосом.

Разумеется, это относится не только к людям, но тема наша - народоведение

- заставляет нас сосредоточить интерес именно на людях и посмотреть,

как влияют эти энергетические воздействия на судьбы каждого из нас и тех

коллективов, к которым мы относимся. Что, нужно для того, чтобы решить этот

вопрос? Оказывается, нужно тут, как ни странно, знание истории - этнической

и обыкновенной.

Неравномерность распределения биохимической энергии живого существа

биосферы за длительное историческое время должна была отразиться на

поведении этнических коллективов в разные эпохи и в разных регионах.

Эффект, производимый вариациями этой энергии, как особое свойство характера

людей, мы называем "пассионарностью" (от лат. слова passio - страсть).

Пассионарностъ - это характерологическая доминанта, необоримое

внутреннее стремление (осознанное или, чаще, неосознанное) к деятельности,

направленной на осуществление какой-либо цели (часто иллюзорной). Заметим,

что цель эта представляется пассионарной особи иногда ценнее даже

собственной жизни, а тем более жизни и счастья современников и

соплеменников.

Пассионарность отдельного человека может сопрягаться с любыми

способностями: высокими, средними, малыми; она не зависит от внешних

воздействий, являясь чертой психической конституции данного человека; она

не имеет отношения к этике, одинаково легко порождая подвиги и

преступления, творчество и разрушения, благо и зло, исключая только

равнодушие; она не делает человека "героем", ведущим "толпу", ибо

большинство пассионариев находятся в составе "толпы", определяя ее

потентность в ту или иную эпоху развития этноса.

Модусы пассионарности разнообразны: тут и гордость, стимулирующая

жажду власти и славы в веках; тщеславие, толкающее на демагогию и

творчество; алчность, порождающая скупцов, стяжателей и ученых, копящих

знания вместо денег; ревность, влекущая за собой жестокость и охрану очага,

а примененная к идее - создающая фанатиков и мучеников. Поскольку речь идет

об энергии, то моральные оценки неприменимы: добрыми или злыми могут быть

сознательные решения, а не импульсы.

Хотя мы можем обнаружить феномен пассионарности и на отдельных людях

(ярких и тусклых), но нагляднее она на примерах этнической истории. Когда

прочие факторы взаимно компенсируются, выявляется статистическая

закономерность, отличающая этногенез от социогенеза и культурогенеза. При

всем различии эпох и стран модель пассионарности в этногенезе одна и та же.

Проследим ее на разных примерах этнической истории Востока и Запада.

Древние люди приписывали возникновение этносов полубогам или

героям. Племенами эллинов были: доряне (потомки Геракла), ионяне

(наследники Тезея) и эоляне (потомки Кадма, пришельца из Финикии). Японцев

породила богиня Аматерасу, монголов - серый волк и пятнистая лань... Но за

всеми этими мифологическими персонажами просвечивают образы предков,

искаженные манерой передачи, хотя в древности люди, видимо, понимали мифы

точнее, примерно так, как мы читаем исторические тексты. Нас не удивляет и

не шокирует, что в середине VIII в. дo н.э. в Италии вокруг Ромула

собрались 500 бродяг, положивших начало римлянам; так же собрались "верные"

вокруг царя Давида в XI в. до н.э., а люди "длинной воли" — вокруг

Чингисхана, бароны - вокруг Карла Великого.

Из этих и подобных консорций (от лат. Sors. – судьба, называется група

людей объединенная одной исторической судьбой. В этот разряд входят кружки,

артели, секты, банды и т.п. нестойкие объединения. Чаще всего они

распадаются, но иногда сохраняются на протяжение жизни нескольких

поколений. Тогда они становятся конвикциями – группа людей с

однохарактерным бытом и семейными связями. Конвикции малорезистентны. Их

разъедает экзогамия и резкое изменение исторического окружения.) Уцелевшие

конвикции вырастают в субэтносы, потом этносы и, наконец, суперэтносы -

своего рода этнические галактики, объединяющие группы этносов в целостности

высшего порядка. Так, римские граждане объединили Средиземноморье в Pax

Romana (Римский мир); франки стали ядром "Христианского мира"

(католического), реформированного в "цивилизацию" с заокеанскими

продолжениями; евреи распространились по всей Ойкумене, выделив несколько

этносов: сефардов, ашкинази, фаллашей; монголы создали оригинальный

"Кочевой мир". Эти целостности столь же реальны, как и этносы, наблюдаемые

непосредственно.

А теперь вернемся к энергии которая создает этнические системы.

Большая система может создаться и существовать только за счет

энергетического импульса, производящего работу (в физическом смысле),

благодаря которой система имеет внутреннее развитие и способность

сопротивляться окружению. Назовем этот эффект энергии пассионарным толчком

и рассмотрим историко-географические условия, облегчающие его активизацию.

Согласно наблюдениям, новые этносы возникают не в монотонных

ландшафтах, а на границах ландшафтных регионов и в зонах этнических

контактов, где неизбежна интенсивная метисация. Равно благоприятствуют

пусковым моментам этногенеза сочетания различных культурных уровней, типов

хозяйства, несходных традиций. Общим моментом тут является принцип

разнообразия, который можно интерпретировать с наших позиций.

Представим себе этносферу как сочетание нескольких широких плит,

соприкасающихся друг с другом. По этой конструкции наносится удар по

вертикали. Естественно, наиболее деформируются не плиты, а контакты между

ними, а там уже идет цепная реакция, деформирующая сами плиты.

Теперь обратим внимание, как проявляют себя такого типа люди в

зависимости от тех целей, к которым они стремятся. Ведь не все они хотят

лидерствовать и быть вождями. Вот Ньютон. Он потратил свою жизнь на

решение двух кардинальных научных проблем - создание механики и толкование

Апокалипсиса, только это его и интересовало. Жены не завел, богатства не

накопил, ничем не интересовался, кроме своих идей, жил дома с экономкой и

работал. Вот пример человека, который отнюдь не стремился к лидерству, но

вместе с тем он вел полемику, спорил, доказывал свою правоту. Он был

искренний протестант и враг католиков, т.е. у него были все человеческие

качества, но целью его жизни была жажда знаний, которую мы можем назвать

модусом алчности. Скупой рыцарь собирал деньги, а Ньютон - знания: тот и

другой были алчными, но не тщеславными.

И наоборот, мы можем найти сколько угодно актеров, которые безумно

тщеславны, или поэтов, которые ради своей популярности готовы пожертвовать

всем, чем угодно.

История зафиксировала и крайне экстремальные случаи поведения людей,

когда они до такой степени влюбляются в свой идеал, что жертвуют ради него

своей жизнью, а это совсем нецелесообразно с нормальной точки зрения. Жанна

д'Арк было девушкой очень впечатлительной и очень патриотичной. Несмотря на

то что она по-французски плохо говорила, она решила спасти Францию и, как

известно, она ее спасла. Но все-таки после того как она освободила Орлеан и

короновала Карла в Реймсе, превратив его из дофина в законного короля, она

попросила, чтобы ее отпустили. Она не стремилась к тому, чтобы занять место

при дворе. Ее не отпустили, и дальнейшая ее судьба была печальна.

Я попытался показать, что есть люди, которые стремятся в большей

или меньшей степени к идеальным иллюзорным целям. Мнение, что все люди

стремятся исключительно к личной выгоде и что если они рискуют жизнью, то

только ради получения денег или прочной материальной выгоды, - это мнение

не Маркса с Энгельсом, а барона Гольбаха, французского

материалиста XVIII в., который считается вульгарным материалистом и

никакого отношения к марксизму не имеет. Это тот материализм, который

Марксом и Энгельсом был преодолен.

А если так, то мы можем совершенно спокойно поставить вопрос о том,

как же понять это самое "что-то", т.е. пассионность - качество, толкающее

людей на следование иллюзорным целям, а не реальным. Что это за страсть,

которая иногда оказывается даже сильнее самого инстинкта самосохранения?

Несомненно, что подавляющее число поступков, совершаемых людьми,

диктуется инстинктом самосохранения либо личного, либо видового. Последний

проявляется в стремлении к размножению и воспитанию потомства.

Однако пассионарность имеет обратный вектор, ибо заставляет людей

жертвовать собой и своим потомством, которое либо не рождается, либо

находится в полном пренебрежении ради иллюзорных вожделений: честолюбия,

тщеславия, гордости, алчности, ревности и прочих страстей. Следовательно,

мы можем рассматривать пассионарность как антиинстинкт, или инстинкт с

обратным знаком.

Как инстинктивные, так и пассионарные импульсы регулируются в

эмоциональной сфере. Но ведь психическая деятельность охватывает и

сознание. Значит, нам следует отыскать в области сознания такое деление

импульсов, которое можно было бы сопоставить с описанным выше. Иными

словами, все импульсы должны быть разбиты на два разряда:

а) импульсы, направленные к сохранению жизни

б) импульсы, направленные к принесению жизни в жертву идеалу -

далекому прогнозу, часто иллюзорному.

Положительным импульсом сознания будет только безудержный эгоизм,

требующий для осуществления себя как цели рассудка и воли. Под рассудком мы

условимся понимать способность выбора реакции при условиях, допускающих

это, а под волей - способность производить поступки согласно сделанному

выбору. Следовательно, из этого разряда исключаются все тактильные и

рефлекторные действия особей, равно как и поступки, совершенные по

принуждению других людей или достаточно весомых обстоятельств. Но ведь

внутреннее давление - императив либо инстинкта, либо морали, либо

пассионарности - также детерминирует поведение. Значит, и его надо

исключить наряду с давлением этнического поля и традиций. Для "свободных"

или "эгоистичных" импульсов остается небольшая, но строго очерченная

область, та, где человек несет за свои поступки моральную и юридическую

ответственность.

"Разумному эгоизму" противостоит группа импульсов с обратным вектором.

Она всем хорошо известна, как, впрочем, и пассионарность, но также никогда

не выделялась в единый разряд. У всех людей имеется искреннее влечение к

истине (стремление составить о предмете адекватное представление), к

красоте (тому, что нравится без предвзятости) и к справедливости

(соответствию морали и этике). Это влечение сильно варьируется в силе

импульса и всегда ограничивается постоянно действующим "разумным эгоизмом",

но в ряде случаев оказывается более мощным и приводит к гибели не менее

неуклонно, чем пассионарность. В сфере сознания оно как бы является

аналогом пассионарности и, следовательно, имеет тот же знак. Назовем его

аттрактивностъю (от лат. attractio — влечение). Природа аттрактивности

неясна, но соотношение ее с инстинктивными импульсами самосохранения и с

пассионарностью такое же, как в лодке соотношение двигателя (мотора) и

руля. Равным образом соотносится с ними "разумный эгоизм" - антипод

аттрактивности. Поэтому мы можем положить выделенные нами разряды импульсов

на координаты: подсознание на абсциссу, сознание – на ординату.

Но есть еще и субпассионарии, у которых, пассионарность меньше, чем

импульс инстинкта. Для иллюстрации опять-таки приведу литературные образы,

всем хорошо известные, -это герои Чехова. У них как будто все хорошо, а

чего-то все-таки не хватает.

Наличие субпассионариев для этноса так же важно, как и наличие

пассионариев, потому что они составляют известную часть этнической системы.

Если их становится очень много, то они начинают резко тормозить своих

духовных и политических вождей, твердя им: "Что вы, что вы, как бы чего не

вышло". С такими людьми совершенно невозможно предпринять какую-нибудь

крупную акцию. Об акции агрессивного характера здесь уже и говорить нечего,

равно как и оборонительного: эти люди и защищать-то себя не могут.

Впрочем, и субпассионарии разные. Доза пассионарности может быть столь

мала, что не погашает даже самых простых инстинктов и рефлексов. Носитель

такой пассионарности готов пропить последний рубль, ибо его тянет к

алкоголю, и он забывает обо всем. Таковы босяки из ранних рассказов А. М.

Горького. Еще ниже дебилы и кретины.

А если пассионарное напряжение выше инстинктивного? Тогда точка,

обозначающая психологический статус особи, сместится на отрицательную ветвь

абсциссы. Здесь будут находиться конкистадоры и землепроходцы, поэты и

ересиархи и, наконец, инициативные фигуры вроде Цезаря и Наполеона. Как

правило, их очень немного, но их энергия позволяет им развивать бешеную

деятельность, фиксируемую везде, где есть историческая литература -

письменная или устная.

Пассионарность имеет еще одно качество, которое чрезвычайно важно: она

заразительна! Пассионарность ведет себя как электричество при индуцировании

соседнего тела.

Приведу простой пример. Мы знаем, что есть полководцы очень опытные,

стратегически подготовленные, но которые совершенно не умеют увлечь солдат

в битву. Я беру военную историю, потому что это самая яркая иллюстрация.

Там, где человек рискует жизнью, там все процессы обострены до предела, а

нам надо понять крайности, для того чтобы потом вернуться к бытовым

ситуациям. Вот был у нас генерал Барклай-де-Толли-Веймар, очень толковый,

очень храбрый человек, очень умный, составивший план победы над Наполеоном.

Все он умел делать. Единственное, чего он не мог, - это заставить солдат и

офицеров себя любить, за собой идти, слушаться. Поэтому пришлось заменить

его Кутузовым, и Кутузов, взяв план Барклая-де-Толли и в точности его

выполнив, сумел заставить солдат идти бить французов. Поэтому совершенно

правильно у нас перед Казанским собором памятники этих двух полководцев

стоят рядом. Они оба одинаково много вложили в дело спасения России в 1812

г., но Барклай-де-Толли вложил свой интеллект, а Кутузов - свою

пассионарность, которая у него бесспорно была. Он сумел как бы

наэлектризовать солдат, он сумел вдохнуть в них тот самый дух

непримиримости к противнику, дух стойкости, который нужен для любой армии.

И тут мы вспомним то, о чем говорили ранее. Каждый живой организм

обладает энергетическим полем, теперь мы уже можем сопоставить его с

описанием особенностей этноса и, следовательно, назвать этническим полем,

создаваемым биохимической энергией живого вещества.

Так вот. Если принять эту энергетическую модель, модель силового поля,

и применить ее к проблеме этноса, то этнос можно представить себе в

качестве системы колебаний определенного этнического поля. А если это так,

тогда мы можем сказать, в чем различие этносов между собой. Очевидно, в

частоте колебаний поля, т.е. в особом характере ритмов разных этнических

групп. И когда мы чувствуем своего, это значит, что ритмы попадают в

унисон или строятся в гармонию; когда в унисон ритмы не попадают, мы

чувствуем, что это чужой, не свой человек.

Эта гипотеза на современном уровне наших знаний удовлетворительно

объясняет все наблюдаемые этнические коллизии.

Ставя проблему первичного возникновения этнической целостности из

особей (людей) смешанного происхождения, разного уровня культуры и

различных особенностей, мы вправе спросить себя: а что их влечет друг к

другу? Люди объединяются по принципу комплиментарности. Комплиментарность

- это неосознанная симпатия к одним людям и антипатия к другим, т.е.

положительная и отрицательная комплиментарность. Когда создается

первоначальный этнос, то инициаторы этого возникающего движения подбирают

себе активных людей именно по этому комплиментарному признаку - выбирают

тех, кто им просто симпатичен.

"Иди к нам, ты нам подходишь" - так отбирали викинги юношей для своих

походов. Они не брали тех, кого считали ненадежным, трусливым, сварливым

или недостаточно свирепым. Все это было очень важно, ибо речь шла о том,

чтобы взять его к себе " в ладью, где на каждого человека должна была пасть

максимальная нагрузка и ответственность за собственную жизнь и за жизнь

своих товарищей.

Принцип комплиментарности фигурирует и на уровне этноса, причем весьма

действенно. Здесь он именуется патриотизмом и находится в компетенции

истории, ибо нельзя любить народ, не уважая его предков. Внутриэтническая

комплиментарность, как правило, полезна для этноса, являясь мощной

охранительной силой. Но иногда она принимает уродливую, негативную форму

ненависти ко всему чужому; тогда она именуется шовинизмом.

Но комплиментарность на уровне культурного типа всегда умозрительна.

Обычно она выражается в высокомерии, когда всех чужих и непохожих на себя

людей называют "дикарями".

Принцип комплиментарности не относится к числу социальных явлений. Он

наблюдается у диких животных, а у домашних известен каждому как в

позитивной (привязанность собаки или лошади к хозяину), так и в негативной

форме.

Но когда мы берем этот феномен в исторических, больших масштабах, то

эти связи вырастают в очень могучий фактор - на комплиментарности строятся

отношения в этнической системе.

Поэтому эти зародышевые объединения мы назвали консорциями. Не каждая

из консорций выживает; большинство при жизни основателей рассыпается, но те

которым удается уцелеть, входят в историю общества и немедленно обрастают

социальными формами, часто создавая традицию. Те немногие, чья судьба не

обрывается ударами извне, доживают до естественной утраты повышенной

активности, но сохраняют инерцию тяги друг к другу, выражающуюся в общих

привычках, мироощущении, вкусах и т.п.

Эту фазу комплиментарного объединения мы назвали конвиксией. Она уже

не имеет силы воздействия на окружение и подлежит компетенции не

социологии, а этнографии, поскольку эту группу объединяет быт. В

благоприятных условиях конвиксии устойчивы, но сопротивляемость среде, у

них стремится к нулю, и тогда они рассыпаются среди окружающих консорций.

И еще, прежде чем рассмотреть, как этнос проходит каждую фазу своего

исторического развития необходимо ввести понятие этноса. Какой же системой

является этнос? По моему мнению, этнос - это замкнутая система дискретного

типа - корпускулярная система. Она получает единый заряд энергии и,

растратив его, переходит либо к равновесному состоянию со средой, либо

распадается на части.

Именно как системы такого типа существуют в биосфере природные

коллективы людей с общим стереотипом поведения и своеобразной внутренней

структурой, противопоставляющие себя ("мы") всем другим коллективам ("не

мы"). Это явление противопоставления связывает социальные формы со всеми

природными факторами. Это как раз тот механизм, при помощи которого человек

влияет на природу, воспринимает её составляющие и кристаллизует их в свою

культуру.

Теперь зададимся вопросом: как рождаются и созревают такие системы,

как этносы?

Во всех исторических процессах - от микрокосма (жизни одной особи) до

макрокосма (развития человечества в целом) общественная и природные формы

движения соприсутствуют и взаимодействуют, подчас столь причудливо, что

иногда трудно уловить характер связи. Это особенно относится к мезокосму,

где лежит феномен развивающегося этноса, т.е. этногенез, если понимать под

последним весь процесс становления этноса от момента возникновения до

исчезновения или перехода в состояние гомеостаза. Но значит ли это только

то, что феномен этноса - продукт случайного сочетания биогеографических и

социальных факторов? Нет, этнос имеет в основе четкую и единообразную

схему.

Тем не менее путем эмпирических обобщений удалось установить кривую

этногенеза.

[pic] Изменение пассионарного напряжения этнической системы

(обобщение)

Видимо наиболее правильно объяснить ее как инерционную, возникающую

время от времени вследствие "толчков", которыми могут быть только

мутации, вернее микромутации, отражающиеся на стереотипе поведения, но не

влияющие на фенотип.

Как правило, мутация почти никогда не затрагивает всей популяции

своего ареала. Мутируют только отдельные относительно

немногочисленные особи, но этого может оказаться недостаточно для того,

чтобы возникла новая консорция, которая при благоприятном стечении

обстоятельств вырастает в этнос. Пассионарность членов консорции -

обязательное условие этого перерастания. В этом механизме - биологический

смысл этногенеза, но он не подменяет и не исключает социального смысла.

Но перед нами встает другая трудность: еще не найдена мера, которой бы

можно было определять величину пассионарности. На основании доступного нам

фактического материала мы можем говорить только о тенденции к подъему или

спаду, о большей или меньшей степени пассионарного напряжения. Однако для

поставленной нами цели это препятствие преодолимо, ибо мы рассматриваем

процессы, а не статистические величины. Поэтому мы можем описать явления

этногенеза с достаточной степенью точности, что послужит в дальнейшем базой

новых уточнений.

Теперь перейдем к описанию. основных фаз того процесса, который

отображает в общем виде приведенная нами кривая, и попытаемся

показать, как происходит реально процесс постепенного расходования

первичного заряда пассионарности.

Мы уже говорили, что исходный момент любого этногенеза - специфическая

мутация небольшого числа особей в географическом ареале. Такая мутация не

затрагивает (или затрагивает незначительно) фенотип человека, однако

существенно изменяет стереотип поведения людей. Но это изменение -

опосредовано: воздействию подвергается, конечно, не само поведение, а

генотип особи. Появившийся в генотипе вследствие мутации признак

пассионарности обусловливает у особи повышенную по сравнению с нормальной

ситуацией абсорбцию энергии из внешней среды. Вот этот-то избыток энергии и

формирует новый стереотип поведения, цементирует новую системную

целостность.

Что же мы можем отметить для фазы подьема этногенеза? Общество (все

равно из кого состоящее: будь то арабы, монголы, древние евреи, византийцы,

франки) говорит человеку одно: "Будь тем, кем ты должен быть!" В этой

иерархической системе, если ты король - будь королем, если ты министр -

будь министром, если ты рыцарь - будь рыцарем и не вылезай никуда; исполняй

свои функции, если ты слуга - будь слугой, если ты крестьянин - будь

крестьянином, плати налог. Никуда не вылезай, потому что в этой крепко

слаженной иерархической системе, составляющей консорцию, каждому человеку

выделяется определенное место. Если они начнут бороться друг с другом за

теплые места, а не преследовать одну общую цель, они погибнут. И если это

случается, то они и гибнут, а в тех случаях, когда они выживают, действует

этот же самый императив.

Итак, вспышка пассионарности — обязательное условие начала этногенеза,

но характеристики этого процесса различны. Они зависят от уровня техники,

которая либо развивается, либо нет, если нет металлов и глины, как на

островах Полинезии. Очень большое значение имеет первичная расстановка сил.

Она может и сохраниться, и измениться. Культура наиболее консервативна и

устойчива, вследствие чего новые этносы наследуют знания и навыки старых,

уходящих в небытие. Из-за этого часто создается иллюзия непрерывности

прогресса, но надо помнить, что и он подвластен законам диалектики, или,

как их называли в древности, превратности.

В предыдущей главе мы описали подъем пассионарности, но не ответили на

вопрос: а почему этот подъем кончается? Казалось бы, если пассионарность

как признак появилась и переносится обычным половым путем, передачей

соответственного гена потомству, а пассионарии в силу своей повышенной тяги

к действительности, естественно, оставляют большое потомство, не всегда

законное и часто самое разнообразное, то, казалось бы, количество

пассионариев должно в данном регионе накапливаться и накапливаться, пока

они не сделают великие, прогрессивные дела.

Однако ничего подобного не получается. Наступает акматическая фаза.

После определенного момента, некой красной черты, пассионарии ломают

первоначальный императив поведения. Они перестают работать на общее дело и

начинают бороться каждый сам за себя.

Поэтому повышенная пассионарность этнической, а тем более

суперэтнической системы дает положительный результат, иначе говоря, успех,

только при наличии социально-культурной доминанты-символа, ради которого

стоит страдать и умирать. При этом желательно, чтобы доминанта была только

одна, если их две или три, то они накладываются друг на друга и тем гасят

пассионарные порывы, разнонаправленные так, как бывает при алгебраическом

сложении разных векторов. Но даже без такой интерференции может возникнуть

анархия за счет эгоистических действий сильно пассионарных особей. Усмирить

или запугать их очень трудно; подчас легче просто убить.

И тут нужно сказать несколько слов об этике. Этика рассматривает

отношение сущего к должному, поэтому особая форма ее вырабатывается при

каждой фазе этногенеза. Существуют, конечно, социальная этика и социальная

мораль - это всем известно, но мы сейчас будем говорить не об этом, а о

влиянии фаз этногенеза на этические системы. В фазе подъема, когда в силе

был императив: "Будь тем, кем ты должен быть!" - этика заключалась в

безусловном подчинении индивидуума принципам системы. Нарушение принципов

системы рассматривалось как преступление, наказуемое безоговорочно. Хорошо

- значит выполнить то, что положено; плохо - значит не выполнить.

При акматической фазе, когда каждый говорил: "Я хочу быть самим

собой! Я выполняю то, что положено; государству служу 40 дней в году на

войне, а в остальные дни волен делать все, что мне вздумается, у меня есть

своя фантазия!" тут возникла другая этика.

Ознакомившись с первыми двумя фазами этногенеза - подъема и перегрева,

мы можем сделать предварительный, но важный вывод. В фазе подъема

складывается, а в акматической фазе кристаллизуется оригинальный для

каждого случая стереотип не только поведения, но и мировосприятия и

мироосмысления, или то, что мы называем культурным типом.

Разумеется и здесь не обходится без "пассионарности", так как для

того, чтобы выработать новую, ни на что не похожую систему взглядов и

воззрений, нужны огромные затраты "пассионарной энергии", пожалуй,

не меньше, чем для освободительных и завоевательных войн.

Акматическая фаза этногенеза недолговечна. Пассионарность, как огонь,

и греет, и сжигает. Перегревы в акматической фазе сменяются временными

спадами, когда правительствам удается навести кое-какой порядок. Но

следующая вспышка пассионарности ломает установившиеся нормы, и регион

событий опять становится ареной соперничества страстных и отчаянных персон,

умеющих находить себе сторонников среди субпассионариев. Так акматическая

фаза начинает постепенно переходить в фазу надлома.

Внешне этот спад пассионарного напряжения кажется прогрессом, так как

успехи затемняют подлинное снижение энергетического уровня. Такое, вполне

поверхностное наблюдение находит подтверждение в последующем развитии

культуры. При невысокой пассионарности и достаточных способностях люди

самопроявляются в областях, не связанных с риском: в искусстве, науке,

преподавании и технических изобретениях. В предыдущую фазу они бы с мечами

боролись за свои идеалы, а теперь они читают лекции о классиках и ставят

эксперименты по теории тяготения, как Ньютон и Галилей. А другие жгут

женщин, объявленных ведьмами, как Шпренгер и Инститорис, и ученых, как

Кальвин.

Спад пассионарности этнических систем проявляется медленно. В

угасающей системе еще долго появляются пассионарные особи, тревожащие

соплеменников несбыточными стремлениями. Они всем мешают, и от них

избавляются. Постепенно приближается уровень "золотой посредственности"

эпохи Августа, крепкой власти Македонской династии и упорядоченности

великого кардинала Ришелье. Но процесс этого "умиротворения" долог и

мучителен.

Первая половина этой фазы носила в Европе название "Возрождение",

хотя, по сути была вырождением; вторая — называлась "Реформацией", которая

была не только перестройкой устарелых воззрений, но и поводом к жуткому

Страницы: 1, 2