Кавказский фронт Крымской войны 1853-1856 гг.

Кавказский фронт Крымской войны 1853-1856 гг.

Введение

Крымская война 1853-1856 гг., начавшаяся как русско-турецкая, но в

последствие ставшая общеевропейской, возникла после длительной и сложной

политической борьбы между государствами (Россией – с одной стороны;

Турцией, Англией и Францией – с другой), интересы которых сталкивались на

Ближнем Востоке. Война завершилась поражением русской армии и подписанием

Парижского мирного договора в 1856 г.

Кроме военных операций на Дунае, в Крыму, на Черном море особое

место занимает Кавказский фронт Крымской войны, где военные действия велись

еще и при национально-освободительном движении многих народов Кавказа под

предводительством Шамиля. Кавказский фронт сыграл немалую роль на исход

войны и ее нельзя недооценивать.

Проблеме Крымской войны посвящены труды многих исследователей.

Русская дореволюционная историография Крымской войны весьма обширна. Такие

представители монархического направления в русской исторической науке, как

М.И. Богданович, Н.Ф. Дубровин, А.М. Зайончковский, выступали после 60-х

годов XIX в. В основном это были военные историки, принадлежавшие к

царскому офицерству. И поэтому их военно-теоретическое и военно-

исторические работы строго основывались на существовавших в то время

взглядах правительства на историю войн и военного искусства.

Одним из видных представителей дореволюционной военной историографии

второй половины XIX в. был генерал Модест Иванович Богданович. Он

принадлежал к числу немногих русских официальных военных историков, которые

уделяли внимание освещению роли кавказских национальных ополчений и

иррегулярных войск в Крымской войне.

Уделив внимание политическим и дипломатическим аспектам Крымской

войны больше, чем другие дореволюционные историки, Богданович тем не менее,

по понятным причинам, объяснял причины поражения России в войне

случайностями, неумелыми действиями армии и некоторых военачальников. Но

при всех своих недостатках работа М.И. Богдановича «Восточная война 1853-

1856 гг.» не утратила своей ценности и в наше время, так как она насыщена

богатым фактическим материалом из архивов и особенно тем, что в отличие от

других дореволюционных военных историков М.И. Богданович много места

уделяет освещению военно-политических событий на Кавказе и участию

национальных ополчений в войне.

Еще одним видным историком того времени был А.М. Зайончковский. Как

и Богданович, он подробно, в деталях, осветил ход боевых действий на

Кавказском театре войны. Но его работа пропитана духом великодержавного

шовинизма, ненависти к народам Кавказа и апологии политики царизма. Но

обилие фактического материала делает эту работу очень полезной в изучении

данного вопроса.

Крымская война стала предметом особенного внимания советских ученых.

Многие в своих работах, объясняя поражение в войне, клеймили позором

русский царизм и проводимую им внутреннюю и внешнюю политику.

Ученый М.Н. Покровский еще в 1907-1912 гг. дал глубокий исторический

анализ внешней политики царской России, объяснив ее исключительно

интересами дворянства, помещиков и буржуазии. В силу того, что М.Н.

Покровский писал свои работы в дореволюционное время, его главной задачей

как ученого-марксиста была борьба против царского самодержавия.

В третьем томе «Истории России» Покровский излагает историю Крымской

войны 1853-1856 гг., но совершенно не упоминает о роли народов Кавказа в

успешных боевых действиях русской армии на Кавказском театре Крымской

войны, освещая лишь одну сторону истории народов Кавказа в XIX в. – их

национально-освободительную борьбу. Этим самым ученый игнорирует борьбу

народов Кавказа с турецкими и персидскими завоевателями.

Значительным вкладом в советскую историографию войны 1853-1856 гг.

явилось капитальное двухтомное исследование крупного историка Е.В. Тарле

«Крымская война». Его работа – бесценный труд по дипломатической истории

войны и международным отношениям того периода.

В этом труде достаточно полно раскрыты противоречия европейских

держав и царской России в борьбе за господство на Ближнем и Среднем Востоке

в середине XIX в. Е.В. Тарле последовательно излагает дипломатическую

борьбу между этими государствами, давая подробную характеристику ей как в

период военных действий, так и в периоды затишья, когда эта борьба

становилась более обостренной.

К сожалению, в этой работе не нашло должного отражения участие

населения и воинских формирований из народов Кавказа в Крымской войне в

составе русской армии.

Замечательной работой, касающейся непосредственно Кавказского фронта

Восточной войны, является книга Хаджи Мурата Ибрагимбейли «Кавказ в

Крымской войне 1853-1856 гг.» Автор, ссылаясь на архивные материалы,

действительно показал роль кавказских народов и их помощь в войне. В работе

подробно затронут вопрос о национально-освободительном движении народов

Кавказа.

История участия некоторых народов в войне частично рассмотрена

советскими историками – Е.Е. Бургуладзе, Крымская война и Грузия; А.

Погосян, Кавказский фронт Крымской войны и армяне.

Зарубежная историография, особенно англо-американская, умышленно

сужает понятие о так называемом Восточном вопросе, трактуя его

исключительно как борьбу царской России и Османской империей за обладание

черноморскими проливами.

Большинство работ зарубежных авторов, подобно русским, посвящено

рассмотрению Крымского и Дунайского театров военных действий. Стремясь

изобразить народы Кавказа лишь противниками России, показать, что они в

большинстве своем якобы боролись на стороне султанской Турции, зарубежные

историки игнорируют факты вооруженной, материальной и моральной помощи

широких масс населения Кавказа русской армии.

Интересными работами, затрагивающими 1853-1856 гг., являются книга

Мосса «Конец крымской войны и создание системы международных договоров 1855-

1871 гг.» и труд Нью-Йоркского ученого Андерсона «Восточный вопрос в 1774-

1923 гг. Международные отношения»

Многие западные историки сводят всю суть Восточной войны к

«бескорыстному» вмешательству Англии и Франции в русско-турецкий конфликт с

целью пресечения агрессии России против «обиженной Порты Оттоманской».

Что касается темы Кавказского театра Крымской войны, то зарубежная

(особенно английская) историография этому вопросу уделяла и уделяет особое

внимание.

Цель работы – показать влияние Кавказского фронта на ход военных

действий на других фронтах; выявить причины успеха Отдельного Кавказского

корпуса и местных иррегулярных отрядов в ходе боевых действий на Кавказе и

в Закавказье; показать влияние Кавказского фронта на решение Парижского

конгресса в 1856 г.

1.1. Причины Крымской войны 1853- 1856 гг.

В основе политики Николая I в начале его правления лежала заветная

мечта Екатерины II — изгнание турок из Европы и установление российского

контроля над черноморскими проливами. С другой стороны, император имел

имидж правителя, непреклонно стоящего на страже принципа легитимизма и

сохранения статус-кво в Европе.

Такая двойственность ограничивала для российской дипломатии

возможность маневра. Сыграть на руку России могло массовое движение

православного населения на Балканах, аналогичное восстанию греков. Поэтому

в основе планов и записок Николая I и его сподвижников, относящихся к 1853

году, находится мысль о том, что в случае массовых волнений в Оттоманской

Порте достаточно выделить относительно небольшие силы и осуществить дерзкий

десант 13-й и 14-й дивизий на берега Босфора1.

В начале 50-х годов, по мнению Николая, сложилась наиболее

благоприятная обстановка для осуществления его грандиозного замысла.

Монархи Австрии и Пруссии были его партнерами по Священному союзу; Франция,

по его мнению, ещё не окрепла после революционных потрясений,

Великобритания отказалась участвовать в войне, и, кроме того, царю

казалось, что Великобритания и Франция, являясь соперницами на Ближнем

Востоке, не заключат между собой союза. Однако эти обнадеживающие взгляды

царя на международное положение были не до конца верны. После революций

1848 г. французский император Наполеон III, памятуя о лаврах Наполеона I

Бонапарта, желал укрепить свой трон с помощью какого-нибудь победоносного

военного конфликта. А перед Великобританией открылась перспектива

образования антироссийской коалиции, и при этом добиться ослабления влияния

России на Балканах2.

Известно, что 9 января 1853 г. на одном из великосветских балов в

Петербурге состоялась первая беседа Николая I с сэром Джорджем Гамильтоном

Сеймуром, британским послом в России. Разговор шел о разделе Османской

империи. Называя Турцию «больным человеком», Николай I предложил принять

соглашение о разделе ее на сферы влияния между Россией и Англией. При

второй встрече с Сеймуром, состоявшейся 14 января 1853 г., Николай I

настаивал на заключении нового англо-русского неофициального устного

соглашения по поводу совместных действий в случае падения Османской

империи. Царь подчеркнул, что ни одна из великих держав не должна владеть

Константинополем (кроме России), а Дунайские княжества должны быть под

защитой России. Англии он предложил в качестве компенсации Египет и Крит.

Сеймур сообщил в Лондон подробное содержание переговоров с русским

императором. Когда министр иностранных дел британского кабинета Рассел

получил это сообщение, он ответил 9 февраля, что «падение Оттоманской

империи — дело очень далекого будущего и что соглашение между Англией и

Россией может скорее привести к войне на Ближнем Востоке, чем предотвратить

ее»3.

Не добившись успеха в переговорах с Великобританией по поводу

разграничения сфер влияния на Ближнем востоке, Николай I решает действовать

в одиночку.

Поводом для начала войны послужила распря между католическим и греко-

православным (ортодоксальным духовенством), вспыхнувшая из-за обладания

религиозными святынями христиан в Палестине. Еще один найденный Николаем I

повод была невыдача Турцией России и Австрии польских и венгерских

эмигрантов. Российский император в феврале 1853 г. потребовал от Порты

(турецкого правительства) поставить всех православных подданных Османской

империи под его покровительство, одновременно приказав морскому министру

князю А.С. Меншикову, отличавшемуся чрезмерным самомнением, недоверчивостью

и нерешительностью, снарядить военный линейный корабль и плыть в

Константинополь с требованиями к султану. В случае неполного удовлетворения

российских требований Меншикову разрешалось предъявить ультиматум, т.е.

официальное объявление войны. Меншиков довольно бесцеремонно повел себя во

время встречи с султаном Абдул-Меджидом, хотя тот соглашался на некоторые

уступки. После нескольких дней переговоров Меншиков представил султану

проект конвенции, которая делала российского царя фактически вторым

турецким султаном. Разумеется, Абдул-Меджид не ожидал такого от российского

посланника и отклонил конвенцию4.

В ответ Русская армия начала оккупацию турецких владений в Румынии,

надеясь тем самым склонить Порту к уступкам и не доводить дело до войны.

Первоначальные планы русского командования отличались особой

смелостью и решительностью. Предполагалось провести в жизнь план Босфорской

экспедиции, составленный на основе проекта адмирала Лазарева и поддержанный

начальником штаба Черноморского флота адмиралом Корниловым. План Босфорской

экспедиции предусматривал снаряжение сильной экспедиции «с помощью флота

прямо в Босфор и Царьград». По плану войска, предназначенные для десанта,

должны были произвести посадку на корабли в один день в Севастополе и

Одессе и идти к Босфору на соединение с остальной частью войск. В случае

выхода турецкого флота в море предполагалось разбить его и затем уже

следовать к Босфору. Прорыв русской эскадры в Босфор ставил под удар

столицу Турции, Константинополь. Чтобы помешать Франции в оказании помощи

Турции, план предусматривал занятие Дарданелл5.

Николай I, как всегда в подобных случаях, одобрил этот проект, но

выслушав очередные анти-доводы князя А.С. Меншикова, отверг его.

Впоследствии были отвергнуты и другие активно-наступательные планы и выбор

императора пал на очередном безликом плане отличавшемся, как и большинство

решений императора, отказом от каких-либо активных действий6.

Войскам, под командованием генерал-адъютанта Горчакова,

предписывалось, в июне 1853 г. переправиться через Прут, достигнуть Дуная,

не переправляться через него и избегать военных действий. Черноморскому же

флоту надлежало оставаться у своих берегов и уклоняться от боя, выделить

лишь крейсера для наблюдения за турецким и другими иностранными флотами.

Такой демонстрацией силы Николай I надеялся склонить Турцию к уступкам. О

том, что эти действия приведут к войне в окружении русского императора и не

думали.

В результате таких действий царского правительства Россия в очень

скором времени окажется втянутой в самую тяжелую и проигранную для нее

войну в XIX в.

1.2. Положение союзников перед началом войны.

Англия в Крымской войне хотя и располагала самым мощным флотом в мире,

однако ее сухопутная армия насчитывала не более 150 тыс. человек.

Англия, оттеснившая после падения Наполеона Францию на второй план,

установила свое господство в восточной части Средиземного моря, на

подступах к проливам, Малоазиатскому полуострову.

К середине XIX в. Англия добилась полной монополии на мировом рынке.

Она стала самой мощной индустриальной державой мира.

Главной задачей британского правительства было любой ценой добиться

ослабления русского влияния на Востоке, особенно в Турции, Иране и в

бассейне Черного моря7.

Включение Кавказа в состав России очень беспокоили британское

правительство, для которого господство слабого, распадавшегося турецкого

государства над богатейшими землями Кавказа и Закавказья было выгоднее,

нежели господство России, ибо власть Турции создавала определенные

возможности колониальной экспансии и закабаления народов Кавказа английским

капиталом.

Французская армия накануне Крымской войны насчитывала в мирное время

до 350 тыс. человек, а в военное время могла развернуться и достигнуть 500-

550 тыс. человек. Общая численность французской пехоты накануне войны

составляла 330 тыс. человек. Кавалерия состояла из 60 полков8.

Австрия, Пруссия и Швеция непосредственного участия в Крымской войне

не приняли, но армии этих государств, насчитывавшие в общей сложности свыше

1 млн. человек заняли угрожающее положение на западных границах России.

Недавние друзья России по Священному союзу поставили ее в такое

положение, которое вынудило ее оставить на западных рубежах до ѕ своей

сухопутной армии. Понятно, какое влияние на ход и на исход Крымской войны

оказало это обстоятельство9.

1.3. Положение Османской империи перед началом войны.

В начале 50х гг. XIX в. огромная Османская империя представляла

эфемерный конгломерат слабо связанных между собой отдельных народностей.

По свидетельству Жоли Виктора10 Турция к началу Крымской войны имела

все учреждения европейских государств. Но турецкий султан заимствовал у

европейской цивилизации только то, что могло способствовать утверждению и

распространению его деспотизма.

С середины XVIII в. огромным влиянием на Турцию стала пользоваться

Франция, направлявшая как внешнюю, так и внутреннюю политику султана. Но

уже накануне Крымской войны Англия приобрела исключительное влияние в

Константинополе, и это положение сохранялось и в последующие годы.

Вооруженные годы Турции состояли из регулярной действующей армии –

Низамийе, резерва регулярной армии – Редиф, иррегулярных войск и

вспомогательных контингентов, набиравшихся в вассальных владениях Османской

империи, под общим названием «Неферам-аскер». Численность Низамийе доходила

до 136 тыс. человек11. Вспомогательные войсковые контингенты, набранные в

завоеванных странах, составляли 116 тыс. человек12.

Рекрутский набор в регулярную турецкую армию был введен с 1839 г.

Согласно этому закону каждый солдат обязан прослужить в Низамийе 6 лет,

после чего отпускался в бессрочный отпуск с обязательством собираться в

продолжение 7 лет на одномесячные сборы. Из солдат, увольняемых в

бессрочный отпуск создавался Редиф13.

Артиллерия турецкой армии придерживалась больше прусской системы.

Турецкая конница была исключительно легкой и напоминала

организационной структурой и вооружением французские уланские полки.

В регулярной турецкой армии могли проходить службу только мусульмане.

Исходя из всего этого, можно сделать вывод, что турецкая армия,

принявшая многие заимствования Европейских стран, комплектовалась несколько

лучшим образом, чем российская (где срок рекрутской службы доходил до 25

лет). К тому же помощь Западной Европы повышал военный потенциал турецкой

армии.

1.4. Положение России перед началом войны.

Россия еще перед началом боевых действий находилась в тяжелом

международном положении. Однако царь, не желая признавать этого, решался на

активизацию боевых действий с надеждой в быструю и легкую победу.

Перед началом Крымской войны Россия располагала обученной сухопутной

регулярной и иррегулярной армией, насчитывавшей 1 397 178 человек, в том

числе 31 392 генерала и офицера. К январю 1853 г. на действительной военной

службе состояло 938731 человек регулярных войск, в бессрочном и годовом

отпусках — 212677 человек (регулярных войск). В иррегулярных войсках на

действительной службе состояло 89168 человек, остальные 156682 человека не

были в строю и не несли действительной службы14.

Таким образом, накануне Крымской войны русская армия под ружьем

насчитывала 1 027 899 солдат и офицеров.

Регулярные войска делились на действующие, или так называемые

линейные, резервные и запасные местные и вспомогательные.

Действующая русская пехота делилась на линейную и легкую (карабинеры,

егеря, стрелки).

К началу Крымской войны русская пехота состояла из 110 полков, в

каждом полку 3—5 батальонов, которые состояли из 6 рот каждый. Кроме

пехотных полков в русской армии было 9 стрелковых и 84 линейных батальона.

Вся регулярная русская пехота перед самым началом Крымской войны была

сведена в 30 дивизий четырехполкового состава и 6 отдельных бригад.

Регулярная кавалерия русской армии накануне Крымской войны состояла из

15 кавалерийских дивизий, в которые входило 59 шести- и десятиэскадронных

полков. Вся кавалерия делилась на тяжелую (кирасиры и драгуны) и легкую

(уланы и гусары)15.

Вооружение как регулярных, так и иррегулярных войск по качеству было

низкое. Медленное заряжание стрелкового оружия, его низкие баллистические

качества снижали боеспособность и огневую маневренность пехоты и кавалерии.

Русская пехота и конница накануне Крымской войны были вооружены

гладкоствольными, заряжавшимися с дула кремневыми. ударными ружьями

семилинейного калибра. Дистанция стрельбы из этих ружей достигала только

600 шагов. Стрелковые батальоны были вооружены штуцерами с нарезным каналом

ствола, также заряжавшимися с дула. Дистанция стрельбы из штуцеров

достигала 1200 шагов16.

Предельная дальность стрельбы полевой артиллерии едва доходила до

500—600 саженей при стрельбе гранатой и до 200—300 саженей при стрельбе

картечью. Разумеется, при таких свойствах артиллерия не способна была своим

огнем осуществлять мощную подготовку атаки пехоты, что приводило к большому

числу потерь в людях17.

Кроме полевой артиллерии в русской армии в этот период была и осадная,

на вооружении которой были чугунные, гладкоствольные, заряжавшиеся с дула

орудия (18-фунтовые пушки, пудовые единороги, двух- и пятипудовые горные

орудия — мортиры). Для обороны крепостей кроме перечисленных систем

применялись 36-фунтовые и трехпудовые бомбовые пушки.

Военно-морской флот перед Крымской войной имел очень мало паровых

судов. В Балтийском и Черноморском флотах, в Архангельской, Камчатской и

Каспийской флотилиях насчитывалось немногим более 90 тыс. человек. На

первое место по численности личного состава и кораблей накануне Крымской

войны выдвигался Черноморский флот. Благодаря руководству и неутомимой

деятельности патриотов родины адмиралов М. П. Лазарева, П. С. Нахимова, В.

Л. Корнилова и В. И. Истомина Черноморский флот по организации и боевой

подготовке превосходил английский и французский флоты. Но в Черноморском

флоте, как и в Балтийском и во флотилиях, накануне Крымской войны не было

ни одного винтового корабля18.

Перед началом Крымской войны Черноморский флот насчитывал 17 линейных

кораблей, вооруженных 84—120 пушками, 7 фрегатов, 7 пароходо-фрегатов, 5

корветов, 12 бригов и много мелких кораблей. 28 пароходов, состоявших в

числе кораблей флота, приводились в движение колесами19.

В Черноморском флоте насчитывалось 1472 офицера и 36667 матросов20.

Так же как и Отдельный Кавказский корпус, Черноморский флот отличался

от всех остальных флотов царской России.

Огромное значение Черноморскому флоту придавали враги России, и потому

в планах войны основное внимание уделялось Севастополю с его «самым

страшным жупелом», которым был Черноморский флот. Именно потому, что он был

лучшим флотом России, его опасались англичане и французы. Уничтожение

Черноморского флота, этого «жупела», и захват первоклассной военно-морской

базы — Севастополя — было первоочередной стратегической и политической

целью англо-франко-турецкой коалиции в Крымской войне.

Таким образом, мы видим, как сильно проявляются недостатки русского

войска и каковы их глубинные корни, т.е. влияние пережитков феодально-

крепостнического строя.

1.5. Положение войск на Кавказе

Почти 500-километровая Кавказская пограничная линия — от устья реки

Чорох на Черном море до горы Арарат—была прикрыта слабо укрепленными,

лишенными значительных фортификационных сооружений и слабыми по огневой

оснащенности крепостями.

Центральным опорным пунктом русских войск на Кавказском театре войны

была пограничная крепость Александрополь. Крепость Ахалцых, стоявшая к

северо-западу от Александрополя, прикрывала коммуникацию Карс — Ардаган, а

крепость Эривань, находившаяся к юго-востоку от Александрополя,

обеспечивала безопасность границы со стороны Турции и Ирана.

Русско-турецкая граница замыкалась на севере Чалдырским горным

хребтом, а на юге, по правому берегу Аракса, — хребтами Агри-даг и Кара-

даг. Пограничная река Арпа-чай, приток Аракса, протекавшая по границе на

протяжении 100 км, серьезной преграды для противника не представляла, так

как с конца мая становилась проходимой вброд.

Кавказ граничил с Турцией и Ираном также по Черному и Каспийскому

морям. Обширная морская граница с Турцией, так называемое Черноморское

побережье, перешедшее под власть России еще по Адрианопольскому трактату

1829 г., прикрывала подступы к горским владениям Центрального Кавказа.

К началу боевых действий на Кавказском театре Крымской войны русская

армия имела так называемый Отдельный Кавказский корпус, составляла 32Ѕ

пехотного батальона при 68 орудиях, 10 кавалерийских эскадронов регулярной

кавалерии, 21 сотню, 4 дружины и 36 сотен национальных кавказских

ополчений21.

В начале войны из 200-тысячной армии царское командование могло

выставить против Турции лишь 6 батальонов пехоты, 400 казаков и 12 горных

орудий.

В середине октября 1853 г. по инициативе адмирала Нахимова на судах из

Севастополя на кавказское побережье Черного моря была переброшена 13-я

пехотная дивизия с артиллерией (16393 человека, 824 лошади, 2 батареи и

обоз) под командованием генерал-лейтенанта А. А. Обручева, а часть этой

дивизии была придана Ахалцыхскому гарнизону22.

К началу войны, в октябре — ноябре 1853 г., силы Отдельного

Кавказского корпуса, предназначенные для боевых действий против

Анатолийской армии турок, были сведены в отдельный небольшой действующий

корпус под командованием генерал-лейтенанта В. О. Бебутова, по

национальности армянина, состоявшего на русской военной службе. Вся

остальная масса частей Отдельного Кавказского корпуса была оставлена на

Северном Кавказе и Лезгинской кордонной линии для борьбы с национально-

освободительным движением горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля.

Царское командование кавказских войск не провело никаких

подготовительных мероприятий на случай войны с Турцией, хотя сведения о

разрыве с ней уже стали поступать задолго до начала внезапного нападения на

кавказские границы России.

К началу Крымской войны царская Россия имела на Северном Кавказе

группировки войск, распределенных в следующем порядке:

1) Центр Кавказской линии (т. е. Кабарда, Балкария и Карачай) — 17

пехотных батальонов, 16 пеших и 8 конных орудий и 12 сотен конницы;

2) Владикавказский округ (т. е. Северная Осетия и район Военно-

Грузинской дороги до Дарьяльского ущелья) — 13 пехотных батальонов, 8

орудий и 6 сотен конницы;

3) левый фланг Кавказской линии (т. е. нагорный Дагестан и Чечня) — 14

пехотных батальонов, 20 пеших и 10 конных орудий и 32 сотни конницы;

4) Прикаспийский край (т. е. прибрежный Дагестан и часть Азербайджана)

— 24 пехотных батальона, 8 пеших, 20 горных, 2 конных орудия и 30 сотен

конницы;

5) Лезгинская линия — 10 пехотных батальонов, 2 пеших, 8 горных и 4

конных орудия, 5 пеших и 19 конных сотен23.

Таким образом, в начале Крымской войны для борьбы против национально-

освободительного движения горцев под руководством Шамиля царизм бросил 78

пехотных батальонов, 5 пеших, 99 конных сотен, 106 орудий.

На Кавказский театр Крымской войны царское правительство выделило

следующее количество войск в группировках по отрядам:

1) Гурийский отряд — 18 пехотных батальонов, 26 пеших и 8 горных

орудий, 9 сотен казаков, 26 пеших и 3 конные сотни национальных кавказских

ополчений;

2) Ахалцыхский отряд — 7 пехотных батальонов, 16 пеших и 4 горных

орудия и 6 сотен казаков24.

Гурийский и Ахалцыхский отряды составляли отдельную группировку под

командованием генерала Андроникашвили.

Другую действующую группировку составлял корпус под командованием

генерал-лейтенанта В. О. Бебутова. В этот корпус входили:

Ахалкалакский отряд — 2 пехотных батальона, 4 пеших орудия, 3 сотни

казаков и сотня национального ополчения; главный Александропольский отряд —

18 пехотных батальонов, 48 пеших и 16 конных орудий, 26 эскадронов

кавалерии и 21 сотня казаков; Эриванский отряд — 6 пехотных батальонов, 8

пеших орудий, 6 сотен казаков и 2 сотни местных ополчений25.

Таким образом, против Турции на Кавказском театре Крымской войны было

сосредоточено 41 пехотный батальон, 130 орудий, 26 эскадронов, 45 сотен

казаков и 32 сотни национальных кавказских ополчений.

В резерве оставалось четыре пехотных батальона, восемь пеших и четыре

конных орудия.

На Черноморском побережье и на Западном Кавказе оборону заняли 25

батальонов пехоты, 90 сотен конницы и 50 орудий. Эти войска были разделены

на Таманский и Закубанский отряды.

На Кавказе, как и во всей армейской системе страны были видны

недостатки в комплектовании, снабжении, мобилизации, транспортировки и

передвижении войск.

1.6. Национально-колониальная политика царского правительства на Кавказе

накануне и в начале Крымской войны.

К концу 40-х годов XIX в. почти весь Кавказ оказался под властью

русского самодержавия. До присоединения к России он представлял собой

пестрый, слабо связанный между собой конгломерат «мелких и мельчайших

феодальных и родовых объединений, находившихся в постоянной вражде между

собой и сильно отстававших в своем развитии»26.

Перед началом Крымской войны на Кавказе сложилась весьма

своеобразная, сложная политическая обстановка, обусловленная тем, что

завоевание и присоединение к России владений, расположенных к югу от

главного Кавказского хребта (т.е. земель за правым берегом Терека,

прикаспийских земель и феодальных государств Закавказья), произошло гораздо

раньше (в 1801-1829 гг.), чем покорение и присоединение нагорной и горной

частей Северного и Западного Кавказа, которое происходило с большим

кровопролитием и завершилось лишь в 1864 г.

В результате двух русско-иранских и двух русско-турецких войн первой

трети XIX в. к России были присоединены почти все Закавказье, Дагестан,

Чечня, Северная Осетия, Кабарда, Балкария, кавказское побережье Черного

моря, а также территория Ахалцыхского пашалыка.

После присоединения Кавказа к России прекратились опустошительные

нашествия турецких и персидских феодалов. Царское правительство, упразднив

постепенно местное управление, ввело свою военную и гражданскую

администрацию на территории Кавказа и Закавказья. Если в первой половине

XIX в. царское правительство не внесло внутреннее управление ханств и

других феодальных государств кардинальных изменений, то в 40-х годах XIX в.

оно для более удобного управления Кавказом внесло новые порядки и создало

генерал-губернаторства и военные округа, которые соответственно разделило

на уезды и провинции27.

В канун и во время Крымской войны Кавказ получил трех

главнокомандующих кавказскими войсками – наместников царя. Ими были генерал-

адъютант граф М.С. Воронцов, исполнявший должность главнокомандующего,

генерал-лейтенант Реад и генерал-лейтенант Н.Н. Муравьев. Впоследствии,

после Муравьева, наместником стал князь Барятинский.

Таким образом, Россия была втянута и во внутриполитическую борьбу за

подчинение императору Кавказских народов и распространение суверенитета

Российской Империи и на эти территории. Происходило это подчинение долго, в

условиях национально-освободительного движения.

1.7. Начало войны и народы Кавказа.

Боевые действия на Кавказском фронте Крымской войны охватывают 3

периода: первый – от 27 октября до 24 ноября 1853 г., второй – от 20 мая до

конца ноября 1854 г., третий – от 24 мая до конца ноября 1855 года. Каждый

из этих периодов насыщен крупными военными операциями, завершившимися

победой русской армии, невзирая на численное и технологическое

превосходство противника.

По подсчетам Ибрагимбейли Хаджи Мурата в военных действиях 1853 г. в

составе русских войск против турецкой армии приняло активное участие более

12 тысяч грузин, армян, азербайджанцев. В военной кампании второго периода,

т.е. в 1854 г. – около 10 тысяч тех же представителей народов Закавказья. В

кампании 1855 г. наиболее важной и насыщенной активными боевыми действиями

местных ополчений, в составе Отдельного Кавказского корпуса сражалось до 30

тысяч воинов из народов Кавказа, включая народы Дагестана, Северной Осетии,

Кабарды и других областей28.

От населения Кавказа с 1853 по 1856 г. было выставлено до 52 тысяч

конных и пеших воинов29.

Кавказ с его богатейшими природными богатствами, будучи краем больших

экономических возможностей, являлся узлом противоречий между Англией,

Францией и Турцией, с одной стороны, и Россией – с другой. Но главным

образом Кавказ расценивался этими державами как «мост», переброшенный из

Европы в Азию, как важный узел военных и торговых коммуникаций, имеющих

огромное стратегическое и политическое значение.

Бесспорно, как со стороны европейских держав, так и со стороны России

содержание и цели борьбы были реакционны, агрессивны и, следовательно,

несовместимы ни с интересами народов Кавказа, ни с интересами турецкого

народа.

По признанию многих Кавказ занимал первенствующее место в смысле

стратегическом и политическом30.

Царское правительство придавало большое значение Азербайджану как

территории, удобной для связи центра России с районом, непосредственно

прилегающим к Кавказскому театру Крымской войны и, в частности,

коммуникацией, проходившим по Каспийскому морю к Дербенту, Баку и к устью

Куры.

Дербентско-бакинское направление царское правительство считало

«имеющим первостепенную важность, в особенности ввиду начавшейся войны,

когда путь через Черное море временно перестал существовать. Каспийское

море соединяло через Баку центр России непосредственно с центром

Закавказья»31.

Из областей Западного Кавказа наибольшее внимание англо-франко-

турецкой коалиции привлекала Абхазия. Этот интерес союзников был обусловлен

огромным стратегическим значением Абхазии. Не меньшее внимание привлекали и

другие прибрежные области Грузии – Гурия и Мингрелия, составлявшие Западную

Грузию.

В Абхазии к началу Крымской войны происходила острая борьба между

феодалами и крестьянством, а также борьба угнетенного населения Абхазии

против царизма. Похожая ситуация была и в Гурии, и в Мингрелии.

Выставляя вооруженные ополчения для помощи русской армии население

Кавказа руководствовалось стремлением предотвратить вторжение турецких

полчищ в пределы своей родины и не допустить отторжения от России.

1. 8. Система народных ополчений и воинской повинности на Кавказе в период

Крымской войн. Социальный состав ополчений.

Для обороны границ по берегу Черного моря еще перед началом боевых

действий от населения Гурии, Мингрелии и Имеретии были выставлены конные и

пешие иррегулярные войска, так называемые сотни. Гурийских сотен было 12,

мингрельских – 5, имеретинских – 2. Наряду с этим почти все князья и

дворяне Кутаисской губернии с подвластными им вооруженными крестьянами

добровольно явились в Гурийский отряд для участия в войне. В эти ополчения

были приняты мужчины в возрасте от 15 до 80 лет. Силы, выставленные

населением кутаисской губернии, состояли из 20 конных сотен, «все время

служивших на собственном иждивении». Помимо перечисленных ополчений летом

1853 г. в пограничном районе по берегу Черного моря заняли оборону 17 сотен

национальных пеших и конных дружин32.

Вместе с тем следует отметить, что количество добровольцев было

недостаточным, поэтому царское правительство вносило в это мероприятие

элемент обязательной воинской повинности и даже приказывало приставам

горских народов производить набор путем так называемой раскладки. При

раскладке количества всадников на каждое приставство царское командование

исходило не из числа населения той или иной области, а из его

«благонадежности»33.

Таким образом, фактически еще до начала военных действий местное

население предоставляло российской армии отдельные отряды для участия в

намечавшихся боевых действиях.

1.9. Уничтожение Черноморской береговой линии

Перед угрозой нападения англо-французского флота, вошедшего в воды

Черного моря, царское правительство претворило в жизнь давнишнюю мысль об

упразднении слабых укреплений на Черноморском побережье Кавказа, так

называемой Черноморской береговой линии. За несколько дней до появления

кораблей противника русские моряки спасли гарнизоны береговых укреплений,

насчитывавших свыше 4 тыс. солдат и офицеров.

После срытия укреплений Черноморской береговой линии на побережье

Кавказа были оставлены только крепости Новороссийск, Геленджик, Анапа и

Сухум. Располагая сухопутным сообщением с Черноморской кордонной линией на

Кубани, укрепления эти в любое время могли быть ликвидированы, а гарнизоны

их спасены43.

Эти меры были проведены «не из боязни союзного флота, а для усиления

положения русской армии в Грузии»44.

2.1. Кризис имамата в период Крымской войны.

Шамиль из многочисленных, раздираемых феодальными междоусобицами и

внутренними противоречиями мелких дагестанских и чеченских владений сумел

создать единое государство в горах Северо-Восточного Кавказа – имамат.

Последнее представляло собой теократическое по форме и феодальное по

социальной сущности государство.

Объединение горцев Дагестана и Чечни в единую государственную

систему – в имамат – в тех исторических условиях, несомненно, было

прогрессивным шагом. В имамате деятельности органов управления впервые в

истории Дагестана и Чечни стала регулироваться законодательством.

Но, несмотря на это, имамат, особенно в период Крымской войны и к

концу своего существования, носил характер грубой военной диктатуры.

Руководство в этом государстве осуществлялось через Главный совет

(Диван-хане). Шамиль объединял в своих руках духовную и неограниченную

светскую власть. В Диван-хане входили высшие духовные лица, мудиры (генерал-

губернаторы) и наибы (наместники)34.

Огромной заслугой Шамиля было создание им единого, централизованного

государство и 60-тысячной регулярной армии, состоявшей из пехоты, сильной

конницы и артиллерии.

В годы Крымской войны все внимание Шамиля было направлено на

внутреннюю жизнь имамата. Именно в эти годы основная масса горцев

отшатнулась от мюридистского движения, так как наибы Шамиля и другие

верхушечные слои государства переродились в феодалов и усилили гнет

народных масс.

Наибы Шамиля, которые еще вчера по приказу имама уничтожали горскую

феодальную знать, сами превратились в феодалов и грабили горцев-крестьян.

Хотя вождь горцев и принимал эффективные меры для предотвращения обогащения

наибов и даже создал специальную комиссию по проверке деятельности наибов и

других руководящих лиц, но было уже поздно: остановить процесс обогащения и

феодализирования знати Шамиль был не в состоянии. С 1850 г. до конца

движения Шамиль заменил 65% наибов и управителей, многих наказал, но это не

помогло35.

Хотя государство Шамиля – имамат – было создано в процессе народно-

освободительного движения, однако интересы основного представителя этого

движения – крестьян не были удовлетворены. Горская беднота, крестьянские

массы продолжали оставаться эксплуатируемым большинством. Это выразилось и

на последнем этапе движения (1851-1859).

Борьба горцев за независимость и Шамиль заинтересовали Турцию и ее

англо-французских покровителей только тогда, когда началась Крымская война,

когда сам султан стал нуждаться в помощи.

Горцы, ведущие борьбу с царской армией, могли быть сильными

союзниками султана. И, сознавая это, султан Турции Абдул-Меджид в начале

Крымской войны писал Шамилю, что он должен собрать войска, выступить на

защиту ислама и показать свою «решительность во имя пророка». При этом

Абдул-Меджид, льстя Шамилю, писал, что последний завоевал симпатии всех

мусульман, и обещал привлечь на его сторону «правоверных» Азербайджана,

Дербентского ханства, Табасарана, Кумыкии, Акуши и других владений36.

Однако для Шамиля и горцев султан-халиф не представлял собой уже

«повелителя правоверных», для них он оказался нечестным мусульманином,

нарушившим шариат, священные правила Корана.

Когда началась Крымская война и англо-франко-турецкие союзники,

понимая, какую эффективную силу они могут обрести в тылу русской армии,

стали засыпать Шамиля многочисленными посланиями, фирманами с громкими

обещаниями о совместных ударах по царским войскам, ни Шамиль, ни его

сподвижники уже не прельщались ничего не стоящими посулами.

Боевые действия горцев не были согласованы с турецким командованием.

Они предпринимались по самостоятельным планам Шамиля и его сподвижников. Об

этом свидетельствуют многие источники, в том числе даже царские официальные

документы.

Шамиль и другие руководители восставших горцев Дагестана, Чечни и

Северо-Западного Кавказа относились с недоверием к турецкому правительству

и отзывались о Турции весьма нелестно.

В своих «Записках о Шамиле» современник и очевидец изучаемых событий

царский офицер Руновский, приводя беседу Шамиля с его сподвижником,

руководителем закубанских горцев Магомет-Амином, сообщал, что «рассказы его

о Турции произвели, по-видимому, на Шамиля то действие, что утвердили в нем

невыгодное о ней мнение, которое он имел прежде»37.

Тому же Руновскому Шамиль в беседе с ним заявил: «турецкий султан

знал, что я — глава мусульман Кавказа, знал, какое большое дело я делаю, и

ни одного раза не полюбопытствовал узнать о моем положении, никогда не

присылал спросить о здоровье и о делах»38.

Далее Руновский писал: «Говоря о Турции, Магомет-Амин отзывался о

турецком правительстве... не в слишком лестных выражениях и даже попросту

поругивал их, к чему, впрочем, он имеет некоторое основание»39.

Другой представитель военной историографии Н. Ф. Дубровин,

признавал, что Шамиль «не желал соединения с турками»40.

А главнокомандующий русскими войсками на Кавказе в последний период

Крымской войны Н. Н. Муравьев писал: «Горцам, воюющим с нами за

независимость, равно противно было всякое иго, и введение порядков, которых

они могли ожидать от наших врагов, столько же было бы для них тягостно, как

и наше владычество... Шамиль имел к соперникам нового рода едва ли не

большее отвращение, ибо он мог ожидать, что мнимые благотворители —

союзники, хотя бы то были единоверные ему турки, потребуют от него

покорности»41.

На протяжении всей 25-летней борьбы горцев Турция всегда обманывала

Шамиля, так и не оказав ему помощи. И потому Шамиль заявлял гневно, что

турецкий султан и его двор хуже всяких гяуров. Он восклицал: «...если бы

турки попались в мои руки, я изрубил бы их на двадцать четыре куска,

начиная с султана»42.

В период Крымской войны движение Шамиля уже шло к закату. Большого

влияния на исход военных действий на Кавказском фронте Шамиль не оказал.

Его поход в1854 г. – на Кахетию и Тифлис окончился не так удачно, как он

ожидал. В итоге, в начале августа 1859 г. на горе Гуниб состоялось

последнее сражения Шамиля, в котором он попал в плен и был доставлен в С.-

Петербург.

3.1. Действующий Кавказский корпус в военных операциях 1853- 1854

гг.

Крымская война на Кавказском фронте началась для России в конце 1853

г. с вторжения турецких войск на территорию Армении. Передовые

подразделения Анатолийского корпуса турок внезапно вторглись в пределы

Армении и начали грабить и опустошать армянские и азербайджанские села45.

В связи с этим нападением, 31 октября в Александрополь прибыл

командующий действующим корпусом генерал-лейтенант В.О. Бебутов, который

немедленно сформировал ударную группу в составе большинства

Александропольского отряда.

2 ноября 1853 г. под Баяндуром (в 10 км от Александрополя)

разыгрался бой между авангардом Александропольского отряда (17 тыс.

человек) и 30-тысячным корпусом турок под командованием Абди-паши. В

неравном бою русский отряд понес большие потери, но отбил все атаки. Исход

битвы во много решил подоспевший вовремя отряд под командованием самого

Бебутова, заставивший турецкую армию обратиться в бегство.

Один из участников этого сражения после писал: «неудача эта,

конечно, не способствовала поддержанию обаяния русской силы и русского

Страницы: 1, 2