Греческая колонизания: Херсонес

Греческая колонизания: Херсонес

части Херсонеса С. Г. Рыжов обнаружил остатки жилых домов IV в. до н. э.,

построенных прямо на скале из мелких плит известняка на глиняном растворе.

Слой содержал наряду с керамикой IV в. до н. э. керамику VI—V вв. до н. э.

Ранее в Херсонесе уже было обнаружено несколько фрагментов сосудов, которые

можно отнести к периоду, предшествующему времени основания города.

Ионийская керамика V в. до н. э. была найдена при раскопках оборонительной

стены и некрополя на Северном берегу (Белов Г. Д.. 1972. с. 17). Она дала

основание В. Д. Блаватскому поддержать высказанное М. И. Ростовцевым

предположение о существовании до основания Херсонеса ионической морской

станции (Ростовцев, V., Л.. 1915. с. 80), на месте которой возникла

торговая фактория или эмпорий (Жебелев С. А., 1953. с. 30; Блаватский В.

Д., 1949б, с. 146; 1954в, с. 16). В пользу наличия временной стоянки судов,

следовавших из Средиземноморья вдоль северного побережья Черного моря

говорит единичность обломков керамики VI и первых трех четвертей V в. до н.

э. (Зедгенидзе А. А.. 1979). Где проходила вся линия городских укреплений V

— начала IV в. до н. э - пока не известно. По местоположению древнейшего

некрополя и керамических свалок, в которых найдена краснофигурная керамика

конца V—IV вв. до н. э. удается примерно очертить территорию раннего

города. Его площадь в это время была небольшой, около 10—11 га. Территория,

позднее вошедшая в границы города в V — IV вв. до н. э. была частично

занята некрополем, остатки которого обнаружены К. К. Косцюшко-Валюжиничем в

1390 г. в южной его части, а затем открыты Г. Д. Беловым па северном

берегу. [12]

Ко времени основания Херсонеса в приморской части Крыма уже

существовали ионийские колонии Пантикапей, Феодосия и Керкинитида. Степи

были заселены скифами. Кроме того, в VI – V вв. до н.э. на Гераклейском

полуострове существовало около десятка поселений кизил-кобинской культуры

(в античной традиции – тавры). По всей видимости, они были небольшими

(большинство из них разрушено позднейшими агротехническими работами). К

середине – второй половине V в. до н.э. эти поселения прекращают свое

существование. Связано ли это со становлением и расширением Херсонеса – не

ясно, достоверно лишь то, что они исчезают до начала размежевки

полуострова. [10]

Гераклейский полуостров, на котором и расположился Херсонес и его хора,

представляет собой прибрежную известнякову равнину на юго-западной

оконечности Крыма на 44037’ с.ш. и 33033’ в.д. (заметим, что у Птолемея

(III.6.2.) он располагается гораздо севернее). Территория полуострова

немногим более 12000 га имеет форму треугольника, основанием которого

являются гряды высот Карагач и Сапун-горы, протянувшиеся сплошной цепью с

юга на восток почти на 8 км, что составляет примерно 40 греческих стадий.

[Приложение 2]

С северо-восточной стороны он ограничен прекрасной судоходной

Севастопольской бухтой длиной более 7 км и дельтой реки Черной, болотистые,

низменные берега которой образуют плодородную долину. Северо-восточный,

северный и северо-западный берега полуострова – правая сторона

треугольника. Они буквально изрезаны глубокими бухтами, образовавшимися в

результате интенсивного погружения западно-крымского мегаблока с перекосом

в сторону Гераклейского полуострова. [8]

У входа в Севастопольскую бухту, на мысу между бухтами Карантинной и

Песчаной, расположен Херсонес Таврический.

При основании колонии на берегу Карантинной бухты переселенцы

руководствовались удачным географическим положением места. Херсонес

находился на перекрестке путей, связывавших два культурно-экономических

центра Северного Причерноморья — северо-западный, охватывавший район рек

Днестра, Днепра и Буга, и северо-восточный, включавший Таманский полуостров

и Восточный Крым. Эти районы, служившие издревле местом интенсивного

торгового обмена с местным населением, привлекли внимание греческих

колонистов, что привело к образованию здесь очагов эллинской жизни — Ольвии

на северо-западе, Пантикапея, Фанагории и более мелких поселений,

объединившихся впоследствии в Боспорское царство, на северо-востоке. В этих

районах у эллинских городов существовали тесные торговые связи с местным

населением, поэтому любое государство, стремившееся наладить активную

торговлю с Северным Причерноморьем, неизбежно вступало с ними в контакт.

Херсонес же был расположен па пересечении морских путей, связывавших два

указанных культурно-экономических центра между собой и все Северное

Причерноморье с греческой метрополией. Для древнегреческих кораблей было

два пути к северным берегам: вдоль западного побережья Эвксинского Понта до

Петра, откуда корабли плыли по прямой до западного берега Крыма, и по

кратчайшему пути между мысами Карамбис (Пафлагония) и Криуметопон (Бараний

Лоб) на южной оконечности Крыма. Оба пути проходили через Херсонес.

[Приложение 3] Со второй половины V в. до н. э. Греческие мореходы

эпизодически уже пользовались кратчайшим путем. По всей вероятности,

гераклейские купцы с конца VI в. до н. э. неоднократно посещали северные

берега Эвксинского Понта. Они плыли туда в основном вдоль западного берега,

где было много удобных бухт и гаваней. Это определило их торговые интересы,

сконцентрированные первоначально в западной части Причерноморья, что

облегчалось существованием в тех местах гераклейской колонии Каллатис.

[Приложение 3] Последнее подтверждается распространением гераклейской

керамической тары, клейменной штемпелями ранних хронологических групп. По

подсчетам В. И. Каца, сделанным но рукописи Б. Н. Гракова и Е. М. Придика

IosРЕ III, выходит, что более всего ранних гераклейских клеим (185)

приходится на Ольвию, в то время как на Херсонес и Керкинитиду

соответственно 118 и 20, Пантикапей - 86, Фанагорию — 19, Феодосию — 19,

Мирмекий — 19, Нимфей — 9 и т. п. В Истрии из приведенных В. Канараке 26

гераклейских клейм 11 принадлежат к ранней группе клеймения. Обнаруженная

на Фракийском побережье и в Добрудже гераклейская керамическая тара в

основном распределяется между I—III группами И. Б. Зеест и датируется

первой половиной IV в. до н. э. Импорт из Гераклеи сбывался и местному

населению, о чем свидетельствуют находки фрагментов гераклейских амфор в

курганах и на поселениях Приднепровья, степного Крыма, Фракии. Гераклейская

торгово-землевладельческая знать стремилась расширить влияние и проникнуть

в Восточный Крым. Этот район на рубеже V—IV вв. до н. э. выдвинулся в ряды

основных экспортеров зерна, а в интересах гераклейской торговли было

получить дополнительные доходы от транзитной торговли хлебом. Но активная

торговля с Феодосией, Пантикапеем и другими городами Восточной Таврики и

Таманского полуострова требовала освоения кратчайшего пути плавания по

Понту. В целях проникновения в Восточный Крым, подчинения своему влиянию

Северного Причерноморья и освоения прямого пути плавания по Понту

гераклеотам требовалось создать опорный пункт на северном берегу. Поселение

у Карантинной бухты представлялось наиболее удобным, поскольку здесь

скрещивались западный и кратчайший пути плавания. Как показали исследования

М. И. Максимовой, в начале IV в. до н. э. краткий путь стал использоваться

значительно интенсивней. В середине IV в. до н. э., как следует из

подсчетов клейм П. И. Кацом, центр тяжести гераклейской торговли

перемещается в Восточный Крым. Поэтому основание Херсонеса гераклеотами в

конце V в. до н. э. явилось необходимым этапом для проникновения в Северо-

Восточное Причерноморье. [11]

Ныне же не может вызывать никаких сомнений факт появления эллинских

колонистов на месте будущего херсонесского городища еще в конце VI в. до

н.э. Однако как шло освоение ближайших территорий в столь ранний период,

как, впрочем, и в первые десятилетия после вывода сюда колонии гераклеотами

и делосцами, мы не знаем. Первые работы по устройству сельско-хозяйственной

территории города, результаты которых отчетливо прослеживаются, относятся

ко второй четверти IV в. до н.э. Хорошо зная геологическое строение

полуострова, маломощность почвенного слоя и недостаточность влаги, жители

Херсонеса были вынуждены пойти на проведение целого ряда агротехнических

работ, направленных на изменение окружающей среды. Там, где естественный

почвенный слой недостаточно мощный, удалялась подстилающая его скала

толщиной 0,3-0,5 м, лежащая на глинах, и верхний гумустный слой смешивался

с глиной – так создавался искусственный почвенный слой. Вынутый известняк,

как уже упоминалось выше, шел на устройство оград. Повсеместно проводилось

террасирование склонов тех участков, которые включали в себя балки и овраги

с одновременным строительством подпорных стен из камня. На наделах не

встречается бугров и котлованов, что свидетельствует об искусственном

выравнивании рельефа. Расположение плантажных стен поперек склонов

способствовало удержанию осадков, а сами стены, сложенные из камня, в

ночное время конденсировали влагу из воздуха. [10]

Таким образом, Херсонес, несмотря на варварское окружение, имел чисто

греческий облик, проявившийся, прежде всего в организации пространства

города и его хоры по Системе Гипподама. Вместе с тем великолепно

сохранившиеся памятники земледельческой округи являются свидетельством

умения греков рационально использовать природные условия местности. [8]

Ситуация на Гераклейском полуострове после основания там Херсонеса не

переходила за ту опасную черту, где никакие контакты уже были бы

невозможны. Скорее характер этих отношений [между греками и варварами],

вероятно, можно было бы определить как длительное балансирование на грани

взаимного недоверия и взаимной же заинтересованности и тяготения друг к

другу. [1]

2.2. «Старый» Херсонес.

Существует неоднозначное толкование первоначального месторасположения

первого поселения колонистов, связанное с существование на Маячном

полуострове поселения, так называемого Старого Херсонеса.

В свое время А. Л. Бертье-Делагард выдвинул предположение, что

древнейший город, основанный гераклеотами в Юго-Западном Крыму, находился

па перешейке, соединявшем Казачью бухту с морем, и что именно в этом месте

был город классической и эллинистической эпохи. Это предположение

оспаривалось уже при его авторе. Находки же эллинистического времени в

«новом» Херсонесе, в особенности открытие древнего некрополя, подтвердили

его ошибочность. До последнего времени мнение А. Л. Бертье-Делагарда

находило своих сторонников. Так, С. Ф. Стржелецкий, признавая клеры на

Маячном полуострове древнейшими наделами первых поселенцев из Гераклеи,

полагал, что пространство между двумя параллельными стенами, отделявшими

Маячный полуостров от остальной территории Гераклейского полуострова,

занимал город. Получило распространение и предположение, что в Юго-Западном

Крыму было основано два города: один в районе Казачьей бухты — поселение

гераклеотов-земледельцев, другой — у Карантинной бухты — объединение

переселенцев, связанных с торговой деятельностью. Оба поселения находились

в непосредственной близости друг от друга и были связаны экономически и

политически. Эти предположения являются, по сути дела, попыткой примирить

два взаимоисключающих миопия о характере колонизации Херсонеса

Таврического.

По поводу местоположения, времени возникновения и характера этого

поселения, упомянутого только Страбоном (VII, 4. 3), давно ведется

дискуссия, что в значительной степени объясняется отсутствием публикаций и

материалов из раскопок Н.М. Печенкина (1911 г.) и Р. X. Лепера (1914 г.).

Время основания «старого» Херсонеса определяется по-разному — от конца V до

конца IV в. до н. э. (Белов Г. Д., 1948а, с. 35 сл.; Стржелецкий С. Ф.,

1959б, с. 69 сл.). Что касается характеристики локализации самого

поселения, то здесь сложилось две основные точки зрения, базирующиеся

главным образом на результатах более ранних исследований К. К. Косцюшко-

Валюжинича и Н.М. Печенкина. Согласно одной, «старый» Херсонес занимал весь

Маячный полуостров и представлял собой разбросанное по указанной территории

сельское поселение, состоявшее из изолированных усадеб с земельными

участками при них. От Гераклейского полуострова это поселение было отделено

двойной линией крепостных стен с башнями, пересекавшей перешеек Маячного

полуострова у Казачьей бухты: пространство между стенами оставалось

незастроенным, образуя своего рода убежище для населения на случай военной

опасности (Белов Г.Д., 1948а, с.35 сл.; Гайдукевич В.Ф. 1955, с. 142 сл.;

1955. с. 68 сл.) Согласно второй гипотезе — «старый» Херсонес лежал на

перешейке у Казачьей бухты между двумя линиями оборонительных стен и был

поселением городского типа, а территорию Маячного полуострова занимала его

сельская округа, поделенная на наделы, занятые загородными усадьбами

(Стржелецкий С. Ф.. 19596. с. 71 ел.). Как показали дополнительные

исследования, городище «старого» Херсонеса занимает перешеек Маячного

полуострова. Поперек всего перешейка были возведены две крепостные стены с

башнями, отстоящие одна от другой на 210 м. Внешняя сторона, обращенная в

сторону Гераклейского полуострова, имеет толщину 2.75 м, а внутренняя,

обращенная в сторону Маячного полуострова, только 1.6 м. Кроме того,

некоторые башни внутренней стены сообщались двумя входами, как с

территорией Маячного полуострова, так и с домами, стоявшими внутри

крепостных стен. Таким образом, оборонительная система на перешейке была

направлена, прежде всего, в сторону Гераклейского полуострова. Само по себе

это указывает на то, что западная часть Гераклейского полуострова к моменту

строительства стен еще не была освоена херсонесцами. О том же

свидетельствует и сохраненная при размежевании Гераклейского полуострова

дорога, связывавшая «старый» Херсонес с Херсонесом. [13]

Площадь «старого» Херсонеса внутри крепости стен составляла около 18

га, но, как показывают раскопка Н. М. Печенкина (Архив ЛОИА. ф. 27) и Р. X.

Лепера (ОАК за 1913-1915 гг., с. 68), она была застроена не полностью.

Внутри крепостных стен поселение, очевидно, делилось на ряд прямоугольных

кварталов. Один из них, частично раскопанный И. М. Печенкиным в 1911 г.

примыкал непосредственно к внутренней оборонительной стене и состоял из

трех пристроенных друг к другу вплотную домов, имевших сообщение, как с

улицей, так и выходы на земледельческую территорию, расположенную на

Маячном полуострове. Такие же дома были раскопаны Р. X. Лепером. Дома вмели

внутренние дворики, вокруг которых располагались помещения различного

назначения.

Земледельческая территория «старого» Херсонеса надежно защищенная

оборонительными стенами самого поселения, была разделена сетью

магистральных дорог на квадратные и прямоугольные участки. В северной части

полуострова участки были квадратными (420Х420 м), в прибрежной западной и

южной частях продольные дороги, проложенные на расстоянии от 200 до 420 м

параллельно одна другой, делили территорию на участки различной длины—от

325 до 710—715 м. Направление системы продольных и поперечных дорог строго

соответствует общей конфигурации и рельефу Маячного полуострова. Каждый

участок, ограниченный дорогами, был в свою очередь разделен массивными

каменными оградами на два — четыре самостоятельных земельных надела. Более

крупные участки делились соответственно на большее количество наделов.

Подавляющее большинство земельных наделов были стандартными, площадью около

4,4 га. Незначительные отклонения объясняются топографическими условиями

размежевания, когда нельзя было нарезать участок стандартной величины.

Всего на землях «старого» Херсонеса было около 80—100 наделов. На

большинстве из них зафиксированы следы усадеб, несколько усадеб

раскапывались Н. М. Печенкиным и К. Э. Гриневичем (Печенкин Н. М., 1911;

Гриневич К. Я., 1931;. Стржелецкий С. Ф., 1961; Щеглов А. Д., 1976а).

Усадьбы на Маячном полуострове были меньших размеров, чем на Гераклейском.

Известно два типа построек: усадьбы замкнутого плана 18Х22 м; 17,6Х20,5 м,

неукрепленные, с внутренним двором, по двум или трем сторонам которого шли

жилые и хозяйственные помещения и изолированные дома-башни (пирги),

прямоугольные в плане, размерами 10х8,7 м. К дому-башне примыкал небольшой

огражденный двор с хозяйственными постройками. Башня была, по меньшей мере,

двухэтажной, на что указывают остатки каменной лестницы внутри одного из

помещений в ее первом этаже. На сохранившихся наделах выявлен садово-

виноградный плантаж того же типа, что и на Гераклейском полуострове. По-

видимому, здесь так же ведущей земледельческой культурой было

виноградарство, что подкрепляется находками переносных и стационарных

тарапанов. Керамический комплекс из раскопок «старого» Херсонеса и усадеб

на его сельскохозяйственной территории позволяет датировать время

возникновения этого поселения, по-видимому, в пределах второй четверти —

середины IV в. до н. э. Время гибели на основании свидетельства Страбона и

археологического материала—конец II в. до н. э. - наиболее напряженный

период скифо-херсонесских войн. Совокупность археологического материала

позволяет предполагать, что «старый» Херсонес был, вероятно, первым

херсонесским военно-хозяйственным укрепленным поселением, основанным с

целью освоения западной оконечности Гераклейского полуострова, тогда еще,

возможно, не принадлежащей Херсонесу. В связи с этим, по-видимому, были не

так уж и далеки от истины М. И. Ростовцев, увидевший в открытых Н. М.

Печенкиным наделах следы «древнейшей клерухии Херсонеса» (Ростовцев М. Я.

1916. с. 8) и Э. Р. Штерн, который предположил, что «старый» Херсонес был

одним из teic — укреплений, упоминавшихся в херсонесской присяге и в

декрете в честь Диофанта (Штерн Э. Р., 1908, с. 40 ел.). [13]

Однако это все же не было первоначальное поселение колонистов. Скорее

всего, оно существовало параллельно с основной колонией, но образовалось

позже нее. Это поселение пришло в упадок уже во второй половине II в. до

н.э. в результате войн Херсонеса со скифами. [2]

2.3. Социально-экономическое развитие полиса.

«Новый» Херсонес имел оборонительные стены, остатки которых,

относящиеся к двум строительным периодам, выявлены в юго-восточной части, у

берега Карантинной бухты. К концу V—IV вв. до н. э. относятся: первый пояс

со стороны города у 20-й куртины, остатки оборонительной стены у калитки 19-

й куртины, близ XVI башни. К IV в. до н. э. относятся: ядро XVII так

называемой башни Зенона, утолщение первого пояса 20-й куртины, связанное с

ядром XVII башни, XVIII башня, заканчивающая 20-ю куртину на берегу

Карантинной бухты, и, наконец, стена, которая выходит с внутренней стороны

16-й куртины. Линия обороны, топография, граница некрополя вполне четко

определяют территорию, занимаемую городом и его незначительную площадь.

Культурный слой этого периода, в противоположность последующим, и

погребальный инвентарь из могил не дали ни одного обломка сосуда местного

херсонесского производства. Анализ керамики выявил соотношение продукции

различных античных городов в импорте Херсонеса, в котором на первом месте

(свыше 50% всех обломков) стоит продукция гераклейских мастерских, второе

место занимает Фасос, третье место — Синопа. Количество прочей продукции

незначительно, но не поддается точному определению. Совершенно очевидно не

местное ее производство. Это говорит о слабом развитии местного ремесла и

позволяет судить о роли этих городов в торговле Херсонеса. Значение

торговли в экономике раннего Херсонеса IV в. до н. э. подчеркивается

чеканом своей монеты. Выпускается первая серия серебряных монет (малого

номинала).

Земельные владения города весьма ограничены. Ни в ближайших его

окрестностях, ни на территории Гераклейского полуострова (за исключением

современного Херсонесского мыса у маяка) не имеется остатков

сельскохозяйственных сооружений этого периода. Наличие греческого и

таврского погребальных обрядов на некрополе города свидетельствует о

смешанном греко-таврском характере его населения.

Все это позволяет наметить в общих чертах облик Херсонеса IV в. до н.

э., который представлял собой незначительный город со слабыми

оборонительными сооружениями, окруженный небольшими земельными владениями.

Городские ремесла (даже гончарное) были развиты крайне слабо. В экономике

города значительную роль играла торговля. Гераклея Понтийская занимала

первое место в торговле Херсонеса с греческими городами.

Малая площадь поселения говорит о том, что численность населения также

не могла быть сколько-нибудь значительной на первых этапах колонизации.

Однако во второй половине IV в. до н.э. происходит быстрый рост

численности населения Херсонеса, сопровождавшийся почти двукратным

увеличением площади города и возникновением поселков за пределами городских

стен. В это же время начинается экспансия Херсонеса в Северо-Западный

Крым. Подчинение Керкинитиды и основание нескольких десятков населенных

пунктов (самым крупным из которых был Калос Лимен) свидетельствует не

только о возросших экономических возможностях города, но и о значительном

увеличении греческого населения Херсонеса. Последнее обстоятельство, надо

думать, не в последнюю очередь диктовало необходимость подчинения новой

территории и, вместе с тем, было причиной быстрого заселения и

хозяйственного освоения обширной территории.

Резкое увеличение численности греческого населения херсонесского

государства во второй половине IV в. до н.э. - факт примечательный и,

несомненно, требующий объяснения. Объяснить его только естественным

приростом населения, видимо, невозможно. В этом случае непонятной остается

синхронность возникновения многих населенных пунктов и освоения земельных

массивов, которая предполагает если не один, то, во всяком случае,

несколько этапов заселения, следующих один за другим с незначительными

интервалами. Поэтому нам представляется совершенно справедливой уже

высказывавшаяся в литературе мысль о том, что в указанном явлении следует

видеть, прежде всего, результат притока дополнительного контингента

переселенцев. [9]

Практика приема полисами - колониями дополнительных переселенцев

(эпойков) хорошо засвидетельствована как литературной Традицией (Herod.,

IV, 159; Тhuс., I, 27, 1; Аrist. Роl., V, 2, 10 - 11), так и

эпиграфическими памятниками для многих районов колонизации» В последнее

время вопрос об эпойкии во второй половине VI в. до н.э. был поставлен и

получил в целом положительное решение в отношении ближайшего западного

соседа Херсонеса - Ольвии. Относительно территории Боспора, где, как

считается, часть населенных пунктов возникла в результате так называемой

вторичной колонизации в конце архаического периода, имеется прямое

свидетельство Диодора (XX,25), относящееся к концу IV в. до н.э. и тем

самым особенно интересное для нас, ибо в какой-то степени перекликается с

ситуацией, сложившейся приблизительно в то же время в Херсонесе.

Речь идет о переселении на территорию Боспора тысячи граждан из

осажденной Лисимахом Каллатии в конце IV в. до н.э. Боспорский правитель

Эвмел, как видно из краткой заметки Диодора. предоставил переселенцам

"город для поседения" и, кроме того, "разделил на участки" и передал им

земли в местности Псоя, которую локализуют обычно в азиатской части

Боспорского государства. Наделение переселенцев землей говорит, как нам

кажется, о том, что каллатийцы искали на Боспоре не временного убежища, а

постоянного пристанища, что они, таким образом, составили часть греческого

населения боспорской хоры, наделенного определенными экономическими

правами. Это позволяет видеть в переселенцах из Каллатии именно ту часть

населения колоний, которую древние авторы и надписи называют обычно

эпойками. Упоминание о переселении каллатийцев мы встречаем в сохранившемся

у Диодора подробном рассказе о междоусобной борьбе сыновей Перисада за

власть, развернувшейся на Боспоре после смерти Перисада в 310 г. до н.э.

(Diod., XX, 22-26). Как полагает С.А. Жебелев, Диодор использовал какой-то

местный источник, следовательно, в поле его зрения могли попасть лишь

события, связанные с миграцией греческого населения и имевшие отношение к

Боспору и, конкретно, к событиям, развернувшимся на Боспоре в конце IV в.

до н.э. Между тем, сам факт перемещения значительного числа граждан в

Черноморском бассейне в конце IV в. до н.э. не исключает возможности

оседания какой-то части переселенцев и в Херсонесе. В данном случае это

облегчалось бы общностью происхождения Каллатии и Херсонеса.

Говоря о центрах, откуда могла исходить волна вторичной колонизации

Западного Крыма, необходимо сразу же оговорить, что все соображения на этот

счет могут иметь лишь сугубо предварительный характер. Следует надеяться,

что в будущем картина эта станет более ясной. Сейчас можно ограничиться, по-

видимому, лишь самыми общими предположениями. Учитывая то обстоятельство,

что экономические и политические связи Херсонеса в IV в. почти не выходили

за пределы Черного моря, следует, видимо, искать центр вторичной

колонизации в Черноморском бассейне. Нельзя исключать возможности появления

новой волны переселенцев из метрополии Херсонеса - Гераклеи, где около

середины IV в, до н.э. сложилась обстановка, которая как раз и могла дать

повод к массовому выселению. В 364 г. до н.э. в обстановке обострения

социальной борьбы в Гераклее установилась тирания Клеарха. Если в первые

годы правления можно определенно говорить об изгнании оппозиционно

настроенной части аристократии (Justin., ХVI,4), то в конце правления,

когда тиран перешел к массовому террору и обстановка в Гераклее стала еще

более напряженной (Athen., III, 85; Роlyаеn, II, 30, З; Меmnоn , I, 3),

возможно выселение и других слоев населения. [9]

Не исключено выселение части граждан и в период регентства Сатира (352-

345 гг. до н.э.), правление которого древние авторы изображают как самую

мрачную страницу в истории гераклейской тирании (Justin., ХVI,, 5; Меmnоn

, II, 3) Сохранилось свидетельство о том, что часть гераклейских граждан

находилась в изгнании в последний период существования тирании (Меmnоn ,

II, 3), что дает основания предполагать наличие политической эмиграции и на

раннем, наиболее драматическом этапе становления гераклейской тирании.

Говоря о политических мотивах выселения, нельзя сбрасывать со счетов и

возможное действие других факторов. О том, что эти фактору существовали в

Гераклее во второй половине ХV в. до н.э. и приводили к образованию

значительной массы лишних людей, говорит, по-видимому, факт основания в 301

г. до н.э. Амастрии и выведение туда части граждан Гераклеи (Меmnоn, IV,

10). [9]

Конечно, все сказанное не дает еще оснований для решительных суждений.

Окончательное решение вопроса на данном этапе невозможно; мы можем лишь

отметить, что в пользу Гераклеи и, возможно, Каллатии, говорит сохранение

Херсонесом черт дорийского города во всех сферах политической и культурной

жизни.

Если вопрос о центре (или нескольких центрах) вторичной колонизации

Западного Крыма не может быть решен положительно, то сам факт вторичной

колонизации, т.е. притока дополнительных колонистов вряд ли может вызвать

сомнения. Обращение к проблеме формирования гражданской общины Херсонеса

заставляет нас особенно внимательно отнестись к той группе источников,

которая ввязана с дорийской колонизацией. В этом плане особенно интересные

параллели могут дать такие города, как Византий, Фера, Кирена, Сиракузы,

колония иссейцев на Черной Керкире. Источники позволяют выявить

определенную закономерность социально-политического развития этих колоний,

овязанную с приемом дополнительных переселенцев. Введение в состав

гражданской общины эпойков становилось, как правило, важным исходным

моментом в социальной стратификации населения колоний. Первые колонисты,

получавшие экономические преимущества в виде неотчуждаемого "первого" клера

из лучших земель в ближайшей округе города, закреплявшие за собой во всей

полноте политические права, составляли в дальнейшем привилегированный слой

полисной гражданской общины (Arist., Pol., IV, 3, 8). Прибывшие позднее в

уже основанный город дополнительные переселенцы образовывали часть

гражданства c урезанными политическими и экономическими правами.

Последнее, в частности, выражалось в том, что новые поселенцы получали, как

правило, участки меньшего размера в более отдаленных и неудобных местах

хоры. Имеющиеся в нашем распоряжении источники свидетельствуют о том,

что политическое и экономическое неравноправие эпойков часто становилось

одной из причин сословной борьбы в колониях, Аристотель отмечает, что для

многих полисов принятие синойков и эпойков стало причиной гражданских смут,

исход которых зависел от конкретной ситуации и соотношения сил двух

противоборствующих групп населения. К многочисленным примерам, которые

приводит в этой связи Аристотель (Ро1., V, 2, 10-11), можно добавить

сообщение Диодора о борьбе старых и новых колонистов в Фуриях (Diod., ХII,

II, I), и, возможно, рассказ Геродота о событиях в Кирене, завершившихся

реформой Демонакта (IV, 159-161). [9]

Свидетельства древних авторов и эпиграфических памятников об эпойкии

позволяют, таким образом, видеть в ней широкомасштабное явление,

составлявшей важное звено в ходе греческой колонизации. Археологические

исследования, проводимые на хоре Ольвии, Херсонеса и Боспора, убедительно

свидетельствуют о размахе и значении этого процесса в ходе формирования

полисов Северного Причерноморья.

Выше уже отмечалось, что подчинение Северо-Западного Крыма стало

возможным и необходимым именно в связи с резким увеличением греческого

населения Херсонеса за счет прибытия новых поселенцев. Они, надо полагать,

и составили ядро греческого населения городов и поселений Северо-Западного

Крыма. Все исследователи, обращавшиеся к изучению гражданской присяги

Херсонеса, отмечают, что в присяге нашел отражение территориальный рост

херсонесского государства. А.И. Тюменев, заостряя эту мысль, рассматривает

сам факт появления присяги как следствие приобретения городом внешних

владений в Северо-Западном Крыму. Мы вправе теперь, несколько уточняя смысл

этого положения, оказать, что присяга [в хронологическом плане] создается

вскоре после появления на территории херсонесского государства новой волны

греческих поселенцев. Учитывая общегреческую практику, мы вправе

предположить, что социально-правовой статус этих новых поселенцев был ниже

статуса коренного населения Херсонеса. Имеющиеся в настоящее время

источники позволяют говорить о политической и экономической зависимости

населенных пунктов Северо-Западного Крыма от Херсонеса. Соотнося это с

данными присяги, можно с известной долей вероятности предположить, что в

основе событий, предшествовавших созданию присяги, лежала борьба греческих

поселенцев Северо-Западного Крыма против власти полиса - гегемона. К этому

основному конфликту могли присоединиться и другие осложнения, как это часто

бывало в кризисных ситуациях. Внутренние потрясения в херсонесском

государстве могли, с одной стороны, спровоцировать активизацию борьбы

скифов за овладение землями херсонесской хоры (либо заключение

антихерсонесского альянса между скифами и греческим населением хоры). С

другой стороны, гражданские смуты и возможная потеря какой-то части

земельных владений в Северо-Западном Крыму (отторгнутых либо скифами, либо

«отпавшими» гражданами) могли вызвать определенные осложнения и в среде

полноправных членов гражданской общины Херсонеса. Таким представляется на

основании данных гражданской присяги социально-политический кризис в

Херсонесе в конце IV в. до н.э. [9]

Рассмотрев вопрос о гражданской общине Херсонеса, было бы логично

приступить к вопросу об управлении этой общиной. Сведения о государственном

управлении Херсонеса мы можем почерпнуть в основном из памятников

эпиграфики: государственных декретов и почетных надписей, в которых

упоминаются некоторые политические институты и магистратуры. Но в

большинстве случаев херсонесские надписи представляют за редким исключением

лишь одни названия магистратур, без присущих им функций. Поэтому приходится

нередко прибегать к существующим сведениям о государственном устройстве

других греческих государств.

Народное собрание Херсонеса впервые упоминается в двух декретах III в.

до н. э. Однако мы можем предположить, что оно появилось в Херсонесе в

более ранний период, не нашедший отражения в источниках. О функциях этого

органа государственной власти Херсонеса мы можем судить на основании

проксении родосцу Тимагору (IOSРЕ, I ,340) и декрету в честь Сириска

(IOSРЕ, I ,344). На основе этих надписей мы можем утверждать, что народное

собрание Херсонеса в первый период существования полиса выполняло функцию

утверждения решений Совета, но также и обладало законодательной

инициативой. В его состав входило все взрослое мужское население Херсонеса

в количестве 2000-2500 человек. Народное собрание решало вопросы о

даровании прав и привилегий иностранным гражданам, о чествовании своих

сограждан и, как мы полагаем, внешнеполитические проблемы.

О херсонесском Совете мы располагаем столь же немногочисленными

сведениями, как и о народном собрании. В отличие от аттических декретов,

где в преамбулах обычной является формула «постановление народа», в

херсонесских декретах подобная формулировка не встречается вообще. Здесь

речь идет о постановлениях Совета и народа. Иными словами, члены Совета

готовили проекты постановлений, которые затем выносились на рассмотрение

народного собрания. Численность Совета составляла 156 человек. Он состоял

из 12 эсимнетов и одного секретаря, которые сменялись раз в месяц.

Поскольку Херсонес входил в куст мегарской колонизации, то община в нем

делилась на филы и сотни, по которым и проходили выборы в Совет. По всей

вероятности, в Херсонесе существовали три традиционные дорийские филы:

гиппеиды, диманы, памфилы. [6]

В Мегарах и их колониях, в том числе и Херсонесе, должность,

аналогичную афинским пританам, занимали эсимнеты. Они являлись активной

дежурной частью Совета и избирались сроком на один месяц для ведения

текущих дел. В других местах эсимнеты с подобными функциями не встречаются.

Согласно имеющимся в наличии эпиграфическим памятникам, из среды эсимнетов

избирали проэсимнета (председателя эсимнетов), главу Совета и секретаря

Совета и народа. Круг вопросов, обсуждавшихся в Совете, был тот же, что и в

народном собрании. Способ избрания и социальный состав Совета неизвестны. В

отличие от Мегар, в Херсонесе был только один секретарь.

Кроме народного собрания и Совета в Херсонесе существовали

магистратуры. Говоря о финансовом управлении государства, следует назвать

казначеев. Для поддержания порядка в городе и на агору избирались агораномы

и астиномы. [6]

Нужно отметить, что к числу наименее известных в Херсонесе магистратур

относятся военный магистратуры. Должность стратега считалась очень важной,

так как в декретах она упоминается наравне с царем и секретарем Совета и

Народа. Стратеги выполняли ведущую роль в руководстве государством,

выносили предложения о проксениях, устанавливоли дипломатические связи,

возглавляли гражданское ополчение. В интересующий нас период о данных

существования в Херсонесе должности демиурга не обнаружено.

В Херсонесе существовали и экстаординарные магистратуры, выполнявшие

специальные поручения в течение более или менее продолжительного срока. По

свидетельству источников в Херсонесе были попечители построек, гимнасиархи

и тиасиархи. Предполагается, что в этот период каждый гражданин

херсонесского государства мог проявить свою политическую активность и

гражданскую позицию (за исключением, разве что, колонистов второго потока,

как было рассмотрено выше, так как они обладали лишь экономическими

правами). [6]

Полис активно развивался в первые века своего существования. Одной из

главных статей дохода была торговля, но в большей степени с другими

греческими полисами, нежели с местным населением. Предметом вывоза в

Херсонесе было, прежде всего, вино, а также другие продукты собственно

сельского хозяйства, соль и рыба. [5] Возможно, экспортируемым товаром

могла быть и древесина, так как Крым богат лесами, особенно по сравнению со

многими другими местами, где греки проживали уже давно и израсходовали все

доступные в то время лесные ресурсы. Импортировались керамические изделия,

предметы роскоши, украшения, оружие, художественная посуда, ткани. О

торговых связях Херсонеса говорят многочисленные амфорные ручки и обломки

черепицы с клеймами Синопы, Гераклеи, Родоса, Фасоса и других, афинская

керамика (чернофигурная, краснофигурная, черно-лаковая) и терракоты. Об

этом говорят также херсонесские надписи – почетные декреты в честь граждан-

иноземцев, связанных с Херсонесом торговыми интересами. [5]

Заключение.

Подводя итог можно сделать следующие выводы. Херсонес является той

греческой колонией, которая вызывает колоссальный интерес историков и

археологов. Однако, как уже отмечалось, письменных источников довольно

мало, что затрудняет изучение столь важного пункта на пути из восточного в

западный Понт. Кроме этого, неоспоримым минусом является то, что город не

прекратил свое существование с падением Римской Империи, а продолжал

существовать и в Средние века, и в последующее время и застраивался вплоть

до наших дней. Огромный археологический материал был утерян при построении

Севастополя, так как камни использовались для постройки укреплений.

Херсонес находился на пересечении основных торговых путей, но являлись

ли торговые интересы основными при основании этой колонии? Если исходить из

двух основных теорий греческой колонизации – аграрной и торговой – то

данный факт, безусловно, указывает на торговое происхождение города. Тем

более что данная местность не очень пригодна для земледелия, так как

плодородный слой очень тонок. Но некоторые ученые все же утверждали

земледельческое происхождение колонии.

Согласно утверждению А. И. Тюменева, поддержанному рядом

исследователей, колонизация Херсонеса определялась интересами земледелия,

поскольку окружавшие город племена тавров не достигли высокого уровня

общественного развития, позволявшего вступать в торговые отношения с

греками. С. Ф. Стржелецкий приводил в подтверждение факт размежевания

территории Маячного полуострова на клеры.

Противоположного мнения придерживались А. А. Иессен и Г. Д. Белов,

считавшие колонизацию из Гераклеи торговой и в качестве доказательства

выдвигавшие довод, что сельскохозяйственная территория раннего города

находилась на значительном от него отдалении, а прилегающая территория была

непригодна для земледелия.

Но ведь возможность торговли с таврами в раннюю эпоху существования

Херсонеса была ограничена, поскольку последние не достигли заметной

имущественной и социальной дифференциации. Никаких следов торговой

деятельности греков в горном Крыму, т. е. собственно Таврике, в VI—V вв. до

н. э. не обнаружено. Вот почему стремление извлечь выгоду из торговли с

окружающим населением не могло быть решающим для гераклеотов при

переселении в Юго-Западный Крым. В то же время нет необходимости отстаивать

и чисто земледельческий характер Херсонеса, поскольку при основании любой

греческой колонии первые поселенцы получали земельные участки в качестве

непременного условия гражданства в новооснованной общине.

Мне видятся следующие причины основания Херсонеса: во-первых, не стоит

связывать их ни с аграрными, ни с торговыми целями колонистов. Рассмотрев

разные теории основания города, кажется очевидным, что колонисты, кем бы

они ни были, не стремились непосредственно основать колонию. Исторические

условия вынудили их покинуть родину и искать новое место поселения.

Гераклейский полуостров мог привлечь их внимание, т.к. он действительно

располагался на пересечении морских путей, что позволяло переселенцам

поддерживать связь с другими полисами, и в первую очередь, со своей

метрополией. Кроме того, если принять во внимание тот факт, что от

Херсонеса до Гераклеи корабль плыл напрямую по новому пути через Понт, то

можно сделать вывод, что наиболее удобного места для колонии греки найти и

не могли. [Приложение 3]

Здесь уже существовало некое поселение, поэтому колонисты не прибыли на

пустое место, а, возможно, уже имели некоторую информацию о будущем месте

поселения. Гераклейский полуостров отделен от Крыма горными грядами,

которые послужили естественной защитой от варваров. В Крыму уже

существовали колонии, но наибольший интерес могла представлять Керкинитида,

так как она располагалась на той же стороне Крыма, что и Херсонес. На

первых этапах жизни поселения связь с ней могла сыграть немалую роль,

потому что Керкинитида как колония была основана раньше и уже смогла

укрепить свой статус и наладить жизнь, и она могла помогать вновь

основанной колонии, продавая ей, например, продукты сельского хозяйства.

Как отмечалось, Гераклейский полуостров изрезан бухтами. Для любой

колонии это очень удобное обстоятельство, как с точки зрения торговых, так

и с точки зрения оборонительных интересов. [Приложение 2] Хотя в этом

районе кроме пиратов некому было нападать на колонистов с моря.

Как показывают проведенные исследования, дальнейший рост числа

прибывающих колонистов может свидетельствовать об удачности выбранного

первоначально места для жизни.

Не следует забывать все-таки о социальных причинах основания Херсонеса,

которые, на мой взгляд, являются основополагающими.

Дальнейшее экономическое развитие колонии не проясняет ситуацию с

причинами организации Херсонеса. С одной стороны, удачное расположение

колонии способствовало развитию торговли, с другой - размежевание

Гераклейского полуострова указывает и на активное развития сельского

хозяйства в этой местности.

В остальном же полис развивался, как и все греческие полисы этого

периода, управляемый народным собранием, стратегом и рядом магистратур.

Литература.

1. Андреев Ю.В. Греки и варвары в Северном Причерноморье. (Основные

методологические и теоретические аспекты проблемы межэтнических

контактов).//Вестник Древней Истории, 1996, №1

2. Гайдукевич В.Ф. История античных городов Северного Причерноморья:

краткий очерк.//Античные города Северного Причерноморья. – М.-Л., 1955. -

448 с.

3. Доманский Я.В. Некоторые закономерности колонизационного движения греков

(Эллада – Северный Понт).//Проблемы античной государственности. – Л.,

1982. – 196 с.

4. Жебелев С.А. Северное Причерноморье. Исследования и статьи по истории

Северного Причерноморья античной эпохи. – М., 1953. - 288 с.

5. Каллистов В.П. Северное Причерноморье в античную эпоху. – М., 1952

6. Колышницына Н.В. Становление политических демократических институтов в

Херсонесе Таврическом.//Античное общество IV: власть и общество. – С-Пб.,

2001. – 272 с.

7. Кругликова И.Т. Античная археология. Учеб. Пособ. Для студ. Вузов. – М.,

1984. – 216 с.

8. Николаенко Г.М. Херсонес Таврический и его хора.// Вестник Древней

Истории, 1999, №1

9. Пальцева Л.А. К вопросу о формировании гражданской общины

Херсонеса.//Проблемы политической истории античного общества. – Л., 1985.

– 182 с.

10. Рогов Е.Я. Экология Западного Крыма в античное время.// Вестник Древней

Истории, 1996, №1

11. Сапрыкин С.Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический.

Взаимоотношения метрополии и колонии в VI – I вв. до н.э. – М., 1986.-

248 с.

12. Стржелецкий С.Ф. Основные этапы экономического развития и периодизации

истории Херсонеса Таврического в античную эпоху.//Проблемы истории

Северного Причерноморья в античную эпоху – М., 1959. - 304с.

13. Щеглов А.Н. Херсонесское государство и Харакс.//Археологические

открытия 1983 года. – М., 1985

-----------------------

ПРИЛОЖЕНИЯ

Поморский Государственный Университет им. М.В. Ломоносова

Курсовая работа

на тему:

Греческая колонизация Северного Причерноморья. Херсонес Таврический.

Выполнил:

студентка III курса 1 группы

исторического факультета

дневного отделения

Жигарева Оксана Михайловна

Проверил:

Д.к.в.и., к.и.н.

Шубин Владимир Ильич

Архангельск

2002

Страницы: 1, 2