РУБРИКИ

Борьба Руси с агрессией немецких и шведских феодалов. Александр Невский

   РЕКЛАМА

Главная

Зоология

Инвестиции

Информатика

Искусство и культура

Исторические личности

История

Кибернетика

Коммуникации и связь

Косметология

Криптология

Кулинария

Культурология

Логика

Логистика

Банковское дело

Безопасность жизнедеятельности

Бизнес-план

Биология

Бухучет управленчучет

Водоснабжение водоотведение

Военная кафедра

География экономическая география

Геодезия

Геология

Животные

Жилищное право

Законодательство и право

Здоровье

Земельное право

Иностранные языки лингвистика

ПОДПИСКА

Рассылка на E-mail

ПОИСК

Борьба Руси с агрессией немецких и шведских феодалов. Александр Невский

Борьба Руси с агрессией немецких и шведских феодалов. Александр Невский

ОРЛОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

кафедра отечественной истории

Реферат на тему:

«Борьба Руси

с агрессией немецких и шведских феодалов.

Александр Невский».

Выполнил студент

первого курса третьей группы

юридического факультета

Корнилов Алексей.

Научный руководитель:

Ст. преп. Соколов В. В.

Орёл-2002.

План.

Предисловие.

Крестоносная агрессия в северо-западной Руси.

1. Заключение.

2. Список использованной литература.

(А. С. Корнилов,2002

1.ПРЕДИСЛОВИЕ.

XIII в. стал временем тяжких испытаний для русского народа и

государственности. Геополитически расположенная на стыке Европы и Азии,

Русь оказалась одновременно меж двух огней. С севера продолжались попытки

захвата русских земель потомками варягов(шведами. Положение ещё более

усугубилось с появлением на западных границах немецких рыцарей,

развернувших активную военно-колонизационную деятельность в Прибалтике. А с

восточных степей тем временем накатывалась новая волна кочевников(монголо-

татар.

«Чёрные годы» (вот точное название целой эпохи в истории русской земли,

времен жизни и политической деятельности князя Александра Невского, его

братьев и сыновей. После ураганного нашествия орд Батыя, когда была

перемолота русская воинская сила и сожжены десятки городов, начала

складываться система тяжелой зависимости от ордынских завоевателей,

державшаяся на страхе перед новыми вторжениями. Новгород и Псков, по

счастью, почти не подверглись опустошительному разгрому, но испытали

сильнейший натиск со стороны шведов, немцев, литовцев.

2.КРЕСТОНОСНАЯ АГРЕССИЯ В СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ РУСИ.

Крестоносная агрессия на территории Руси, достигнувшая своего пика в

первой четверти XIII в., берет свое начало еще в XII в. Именно тогда на

землях западных и поморских славян обосновались германские рыцари, из

которых главным образом состояли на первых порах отряды «крестоносных»

захватчиков, они продвигались дальше на восток, вторгались, с одной стороны

в Пруссию, с другой — в Прибалтику.

С конца 80-х годов XII в. «крестоносные» отряды «миссионеров» все чаще

совершают вооруженные нападения на территорию северо-западной Руси,

преимущественно на земли полоцких и смоленских князей, на земли ливов,

прежде всего.

Древняя ливонская летопись конца XIII в., известная под названием

«Рифмованной хроники», содержит ясное указание на то, что земли, заселенные

прибалтийскими племенами, принадлежали в политическом отношении русским и

русские князья получали с них дань: «Земля зелов, ливов, летов находилась в

руках русских до появления «братьев», которые эти земли силой отобрали».

Наша летопись так же подтверждает это известие. Летопись не раз упоминает

названия ряда этих племен, рассказывая о том, как они, сообща со

славянскими племенами, строили русское государство.

С древних времен народы Прибалтики были связаны историческими судьбами

с Русью. Эти отношения укреплялись постоянными торговыми связями и

значительным культурным влиянием. В языке эстов и латышей эти древние

русские влияния сохранились до сих пор. Уже в Х—XI вв. в Прибалтику с Руси

проникает и христианство, свидетельством чего остались древние захоронения,

предметы культа (кресты и т. п.), найденные при раскопках. С середины XII

в. немецкие купцы из Бремена, Любека и других северных городов, торговавшие

различными товарами, добрались до устья Двины и установили эпизодические

связи с Прибалтикой. Вскоре эти связи приобрели более постоянный характер,

вследствие чего росло и крепло стремление немецких купцов создать себе в

Прибалтике прочную базу. Из Прибалтики купцы стремились проникнуть и

дальше, в пределы собственно русских земель. В 1184 г. в Новгороде был

выстроен немецко-латинский купеческий двор, названный именем св. Петра, и

церковь. Этот двор вступил в острую конкурентную борьбу с уже

существовавшей здесь факторией готландских купцов, носившей имя св. Олафа.

На первых порах захватчиками в Прибалтике было само духовенство, в лице

главным образом монахов-цистерцианцев. Действовали они по примеру рыцарей-

разбойников того времени. Вскоре на захваченных землях установились обычные

формы западноевропейского феодализма: местное население превращалось в

крепостных, земли отдавались в бенефициальное пожалование вассалам,

строились церкви и монастыри. Так делалось не только на землях ливов, но и

на землях куров, семигалов и других племен.

Яркую картину этого бесцеремонного хозяйничанья на землях прибалтов

оставил Генрих Латвийский—автор пространной «Хроники Ливонии», сам

являвшийся одним из участников «крестоносного» наступления на восток.

Первые шаги «миссионеров» обычно имели «мирный» характер. Так, около

1188 г. к полоцкому князю Владимиру обратился католический монах ордена

августинцев Мейнард с тем, чтобы ему было разрешено вести проповедь

христианства на земле ливов. Генрих Латвийский пишет о Мейнарде, что он

«начал проповедовать ливам и строить церковь в Икесколе».

Действия «миссионеров» не встречали у местного населения сочувствия,

напротив, вызывали сильную ненависть. Как рассказывает Генрих Латвийский,

ливы едва не принесли в жертву своим богам помощника Мейнарда—Дитриха

(Теодориха), а самого Мейнарда не отпускали из своей земли, опасаясь, что

он приведет христианское войско. Центром своей деятельности Мейнард избрал

отстроенный им замок Икесколе (Икскюль) на Двине, расположенный несколько

выше ее устья.

Придавая большое значение деятельности Мейнарда, епископ бременский

Гартвиг II назначил его в 1186 г. «епископом икскюльским в Русии», а через

два года папа римский Климент III утвердил это назначение и издал особую

буллу об основании нового епископства в подчинении бременского

архиепископа. Таким образом, был создан форпост немецко-католической

агрессии на востоке, откуда началось планомерное вторжение на земли,

входившие в состав Руси и подвластные русским князьям.

Папская курия руководила этой «деятельностью, придавая ей немалое

значение в своей общей политике. Мейнард посылал в Рим донесения о своей

«миссии», и папа не скупился на благословения, похвалы и иные словесные

«дары» и «милости»: помочь новоявленному епископу более существенно папа не

мог. Лишь несколькими годами позже, когда неожиданная гибель императора

Фридриха Барбароссы развязала руки новому папе Целестину III и когда, с

другой стороны, потерпел полный провал III крестовый поход, римская курия

сделала попытку оказать Мейнарду более действенную помощь.

Папа призвал к «крестовому походу» в землю ливов для насильственного их

обращения в христианство. Всем, кто в таком походе примет участие, было

обещано отпущение грехов. Однако народные массы в земле ливов единодушно

противились всем попыткам «обращения» в католичество. Совершенно

справедливо они связывали его с неизбежной окончательной потерей остатков

своей свободы. Крестоносцам удалось использовать только те группы местного

населения, которые уже начали выделяться как господствующая социальная

верхушка: племенных вождей, старейшин рода. Источники сообщают, что Мейнард

именно на них и опирался и перед смертью, осенью 1196 г. созвал их и взял с

них обещание продолжить его «миссионерскую» деятельность. Однако расчеты

Мейнарда и поддерживавших его представителей местной знати не оправдались.

Преемником Мейнарда явился назначенный бременским архиепископом

немецкий монах Бертольд, ранее аббат Локкумский. Он намеревался силой

обратить ливов в христианство, но в первом же кровопролитном столкновении,

вызванном его действиями, 24 июля 1198 г., был убит. Его крестоносцы,

правда, принудили значительную часть ливов согласиться на «обращение», но,

как сообщает источник, не успели торжествующие победители скрыться на своих

кораблях из виду как ливы восстали, бросились сначала в Двину, чтобы смыть

с себя ненавистное им крещение, а затем принялись за истребление столь же

ненавистных монахов и попов. Созданные за предшествующие 14 лет церкви были

сожжены. Все следы навязанного силой христианства были уничтожены в

короткий срок.

На смену Бертольду из Бремена прибыл племянник архиепископа Альберт,

названный Марксом «паршивым бременским каноником». Для Альберта вся его

деятельность среди ливов была от начала и до конца предприятием военно-

разбойничьег характера, в котором «проповедь», «обращение» вообще уже не

играли роли. Молодой отпрыск знатной феодальной семьи графов Буксгевден фон

Аппельдерн, он в духе того времени рассчитывал оружием приобрести богатство

и славу.

В чьих интересах действовал Альберт Аппельдернский, достаточно ясно

говорит тот факт, что из 30 лет своего епископства он 12 лет провел в

Германии. Родственными и социальными узами он был тесно связан с феодальной

аристократией (светской и духовной) северной Германии.

Альберт сумел заручиться более реальной, чем его предшественники,

поддержкой папы, в особенности вступившего в 1198 г. на римский престол

Иннокентия III, который придал разбойничьему предприятию Альберта против

ливов характер «подвига благочестия». Буллой от 5 октября 1199 г. папа

объявил участие в походе против ливов равнозначным выполнению обета, за

который предоставлялось полное отпущение грехов, а спустя 5 лет, во время

IV крестового похода, он другой буллой приравнял крестоносцев в Прибалтике

к крестоносцам, отправляющимся в Палестину, разрешил, в случае если был

принесен обет об участии в походе « в святую землю», заменять его походом в

Прибалтику. Таким образом, папа официально признал так называемую

«ливонскую миссию» военным предприятием и сам же призвал к оружию,

обратившись с особым посланием к бременскому духовенству и к «христианам

Нижней Германии», предлагая принять широкое участие в походе Альберта,

объявленном при этом «великом делом веры».

Епископ Альберт действовал заодно с датским королем Канутом VI и

герцогом Шлезвигским Вальдемаром, которые в эти же годы опустошали земли

эстов, лежавшие севернее земли ливов. Генрих Латвийский упоминает и о

германском императоре Филиппе Швабском, у которого Альберт, по-видимому,

также заручился поддержкой.

После такой основательной подготовки, свидетельствовавшей о том, какое

большое значение придавали властители феодальной Европы католической

экспансии на восток, походу на русские земли, Альберт весной 1200 г. начал

свое вторжение. Несмотря на сравнительно многочисленную рать, которую

Альберт привел с собой на 23 судах, население оказало агрессорам упорное

сопротивление. Хитрый каноник смог обосноваться в этих местах только тогда,

когда он использовал межплеменную вражду и натравил на ливов, совладать с

сопротивлением которых сам был не в состоянии, соседнее племя земгалов, а

также, по примеру Мейнарда, привлек на свою сторону ливскую и куршскую

знать.

Большую роль сыграл захват крестоносцами устья Авины и постройка здесь

в 1201 г. на месте, где давно уже существовало поселение, укрепленного

города, названного Ригой. Отсюда легко было организовать действенный

контроль над Подвиньем, с одной стороны, и над Балтикой—с другой. Папа не

оставил без своей помощи и эти действия агрессоров. Генрих Латвийский

сообщает, что папа запретил под страхом церковного отлучения кому-либо

впредь посещать гавань семигалов. Это должно было обеспечить торговую

монополию захваченной немцами Риги и ухудшить торговлю, которую местное

население издавна вело из своей, какой-то другой, гавани. Интересно и

другое: русские купцы, постоянно поддерживавшие с ливами и остальными

местными племенами торговые отношения, не считали нужным следовать этому

папскому запрещению и пытались торговать по-прежнему, отправляясь для этого

в гавань земгалов. Тогда немцы «напали на них, и после того как двое, а

именно лоцман и капитан, были схвачены и преданы жестокой смерти, прочие

принуждены были вернуться».

В этих кратких сообщениях летописца дано чрезвычайно важное

свидетельство о подлинном характере деятельности крестоносцев. Это было

вторжение ради захвата торговли на Балтике, ради захвата земель.

Враждебные действия крестоносцев в Прибалтике были с самого начала

вероломными по отношению к русским, заключившим еще в 1195 г. торговый

договор «со всеми немцами, готландцами и латинянами». Договор этот,

подписанный князем новгородским Ярославом Владимировичем и послом немцев в

лице некоего Арбуда, был, очевидно, обновлением и расширением прежде

действовавшего соглашения, на что указывает упоминаемый и подтверждаемый в

договоре 1195 г. «мир старый».

Действия крестоносцев имели целью создать торговую блокаду Руси, так

как главные торговые связи шли из Прибалтики в Псков, Новгород, Ладогу.

Полоцк, Смоленск и другие русские города. Даже католические церковные

историки вынуждены признать, что именно торговые интересы направляли

католическую экспансию на восток и что поэтому, говоря словами одного из

таких историков-доминиканцев, «средневековый христианин не мог никак забыть

о существовании этих широких путей в языческий мир».

В 1202 г. был создан специальный военно-монашеский орден под названием

«Братья Христова воинства», которому Иннокентий III предписал устав

созданного в Палестине ордена «храмовников» и в качестве отличительного

знака утвердил для нового ордена изображение красного креста и меча,

нашитых на белый рыцарский плащ. Отсюда и пошло позднейшее название ордена

«меченосцы». В отличие от «храмовников», являвшихся папским орденом,

«меченосцы» были орденом рижского епископа.

В 1207 г. было установлено, что одна треть всех захваченных в

Прибалтике земель передается ордену.

Русские были главным врагом, против которого направлялась агрессия

германских рыцарей и монахов. Захватчики превосходно знали, что они

действуют в пределах русских владений. Наиболее опасными их противниками

были русские князья — полоцкий, псковский, смоленский, особенно же «великий

князь» новгородский. Эти князья оказывали постоянную поддержку местному

населению, ведшему нелегкую борьбу с захватчиками. Особенно часто русские

оказывали существенную помощь своим ближайшим соседям эстам, против которых

усиленно действовали датско-шведские рыцари, руководимые архиепископом

Андреем Лундским, в свою очередь получившим поддержку с двух сторон — от

короля датского и от папской курии. В 1206 г. папа Иннокентий III в особом

послании писал архиепископу, явно подстрекая его к разбойничьему походу

против эстов: «Так как ты, по правильному и благочестивому решению,

отправляешься против язычников… мы препоручаем тебе в стране, которую ты с

христовой помощью приведешь после уничтожения язычества к познанию веры

христовой, установить католического епископа».

На первых порах эсты оказывали агрессорам стойкое сопротивление,

особенно успешное благодаря постоянной помощи русских. Быстро подоспевавшая

по Двине помощь воинов княжества полоцкого не раз создавала на пути

захватчиков неодолимые препятствия, отбрасывала их, заставляла искать мира.

Ярко описывает Генрих Латвийский кровопролитную борьбу, которую приходилось

вести эстам в союзе с русскими против крестоносцев.

Стремясь нейтрализовать русских в начинавшейся новой войне крестоносцев

с эстами епископ Альберт заключил в 1210 г. «вечный мир» с Полоцком,

обязавшись даже уплатой дани за ливов в пользу полоцкого князя («короля»),

на условиях свободной торговли между немцами и русскими. С другой стороны,

папская агентура стремилась привлечь на свою сторону неустойчивые элементы

среди населения русских городов. Известного успеха она добилась в Пскове.

Ей удалось склонить на свою сторону князя Владимира Мстиславовича. В 1210

г. он вступил в союз с крестоносцами и повел совместно с ними предательскую

войну против эстов, вразрез с исконно дружественными отношениями,

существовавшими у псковичей, новгородцев и других русских с их нерусскими

соседями на западе и севере. Политика псковского князя вызвала всеобщее

возмущение, и в феврале 1212 г. он был изгнан.

Псковичи же совместно с новгородцами во главе с князем Мстиславом

двинулись на помощь эстам, чтобы остановить продвижение крестоносцев.

Нанеся им, поражение и получив с них большой выкуп, русские вернулись в

свои земли. Кровью скреплялось боевое содружество русских с прибалтами в

борьбе против общего врага.

В этой связи интересно описание летописцем осады и взятия русской ратью

с помощью эстов захваченной крестоносцами крепости Отепяа. 17 дней длилась

осада. Из Риги на помощь запертым в крепости «тевтонам», как называет

немецких захватчиков Генрих Латвийский, было послано подкрепление, но его

встретили русские войска и разбили. Погибли многие знатные военачальники.

Когда остальные вошли в осаждённый замок, то вскоре «от множества людей и

коней сделался голод в замке, недостаток съестного и сена, то стали

объедать хвосты друг у друга». Через три дня после первого столкновения

осажденные сдались и вынуждены были оставить захваченную ими крепость.

Епископу Альберту пришлось отправить послов в Новгород к русским и в

Саккалу к эстам «для утверждения мира». В 1212 г. «тевтоны» вынуждены были

заключить «вечный мир» с Владимиром, князем полоцким, на том условии, что

русским купцам предоставляется свободный путь по Двине, за что князь

отказался от получения дани, которую исстари ливонцы выплачивали Полоцку.

Получая все новые пополнения, направляемые по призыву папы из всех

концов Европы, а особенно из Германии и скандинавских стран, феодально-

католические агрессоры проникали все дальше вглубь прибалтийских земель.

Отчаянное сопротивление оказывало в неравной борьбе с хорошо вооруженными

рыцарями местное население. Злодеяния крестоносцев с трудом поддаются

описанию. «Толпы освященных убийц устремились в Лифляндию. Они купались в

крови и возвращались затем с отпущением грехов и даже святыми домой или

поселялись в разбойничьем вертепе попов».

Даже участники этих истребительных грабительских войн, в которых

проявилась и беспощадная жестокость средневекового феодального рыцарства, и

безграничное лицемерие и ханжество церковных деятелей, не могут скрыть

истинный характер этих предприятий. Автор «Ливонской хроники» священник

Генрих, принимавший непосредственное участие в грабительских походах, в

таких словах описывает «подвиги» крестоносцев в Прибалтике: «. . . мы

разделили свое войско по всем дорогам, деревням и областям и стали все

сжигать и опустошать. Мужского пола всех убили, женщин и детей брали в

плен, угоняли много скота и коней… И возвратилось войско с большой добычей,

ведя с собой бесчисленное множество быков и овец».

Немецкий философ и писатель, буржуазный просветитель XVIII в., Иоганн

Гердер в своем капитальном сочинении по всеобщей истории культуры писал:

«Судьба народов на побережье Балтийского моря составляет печальную страницу

в истории человечества… Человечество ужаснется той крови, которая пролилась

здесь в диких войнах».

Год за годом проходил в напряженной борьбе. Рижский епископ Альберт

получал систематически помощь и поддержку:

из Германии прибывали все новые феодальные ополчения, вооруженные

отряды монахов; значительные денежные поступления шли от купцов из Дании,

король которой, Вальдемар, организовал со своей стороны «крестовый поход» в

Эстонию; с неослабным вниманием следили за ходом завоевательной авантюры в

Прибалтике и из Рима, боявшегося потерять свою руководящую рель в ее

организации.

Эти опасения имели основания. Помимо дальности расстояния до театра

военных действий, на котором подвизалось «христово воинство», политическая

обстановка в Прибалтике становилась для папства все более сложной. Между

участниками разбойных войн против народов Прибалтики разгорелась

ожесточенная борьба за добычу. Особенно обострились отношения между рижским

епископом и орденом меченосцев, а также между епископом и датским королем.

Еще больше беспокоило папу явное стремление рижского (ливонского)

епископа Альберта создать в Прибалтике самостоятельное церковное княжество,

подобное рейнским архиепископствам. Недовольство этой политикой Альберта

было в Риме тем большим, что рижский епископ искал поддержки у германского

императора. В 1207 г. он передал императору захваченные в Прибалтике земли,

получив их обратно в качестве императорского лена. Тем самым ливонский

епископ стал имперским князем, а его зависимость от папства ослабела.

Вероятно, этим объясняется отказ Рима возвести Альберта в сан архиепископа.

Столкновения между отдельными группировками в лагере крестоносцев

отражали борьбу главных сил в мире западноевропейского феодализма —

борьбу Империи с папством. Иннокентий III в 1211 г. отлучил императора

Оттона IV от церкви и принялся за мобилизацию сил, которые могли бы нанести

императору окончательный удар. Определенное место в планах папы уделялось и

ордену меченосцев, который получил с его стороны материальную поддержку".

В ответ на это 7 июля 1212 г. Оттон IV утвердил специальным актом

соглашение, заключенное между епископом и орденом о разделе захваченных ими

земель, и тем самым еще больше укрепил свои отношения с рижской епархией.

Тогда Иннокентий III перешел к решительным мерам с целью усилить папские

позиции в Прибалтике.

Как упоминалось, рижские епископы (ранее икскюльскне) назначались из

Бремена архиепископом, который считал рижского епископа подчиненным себе

(суффраганом). Сам Альберт признавал себя суффраганом бременского

архиепископа. Несмотря на это, папа Иннокентий III в специальном послании

от 21 февраля 1213 г. неожиданно объявил, что рижское епископство подчинено

ему непосредственно и не находится ни в какой зависимости от какого-либо

архиепископа. Что же касается бременского архиепископа, который, как

упомянуто, осуществлял ранее церковное руководство, то ему вменялось в

обязанность помогать и поддерживать дело восточной «миссии», но без каких-

либо прав на руководство.

Вскоре папа еще более выразительно заявил о своем намерении сохранить

новозавоеванные земли в своем исключительном владении. 10—11 октября 1213

г. Иннокентий III подписывает 5 документов, направленных на укрепление

папских позиций в Прибалтике. При этом курия решительно вмешивается во

взаимоотношения епископа и ордена. Папа стремится противопоставить рижскому

епископу других местных князей церкви, поддерживает орден в его

домогательствах и требует строгого выполнения своих распоряжений.

Через три недели папа издает 6 булл, посвященных тем же вопросам и

свидетельствующих о том, что в миродержавной политике Иннокентия III

Прибалтике отводилось первое место. Все эти папские распоряжения относятся

к Эстонии и заканчиваются буллой, освобождающей эстонского епископа, так же

как это было установлено в феврале того же года относительно епископа Риги

от зависимости со стороны какого-либо архиепископа.

Исключительное внимание папской курии к этим самым отдаленным, самым

восточным епархиям римской церкви, неослабный интерес к событиям в

Прибалтике вряд ли можно объяснить только значением этого края самого по

себе. Разумеется, для западноевропейских феодалов и купечества северной

Германии земли и гавани ливов, куров и эстов представляли лакомую приманку.

Соблазнительной была перспектива осесть на этих землях. Немалую выгоду

обещало овладение морской торговлей на Балтике. Наконец, значительный доход

можно было надеяться извлечь из сбора церковной десятины — обязательного и

первого последствия так называемого «обращения». И все же возможности

ограбления Прибалтики для алчных и жадных завоевателей не были безграничны.

Чем дальше, тем все больше встречали они сопротивление среди местного

населения. Экономический уровень развития народов Прибалтики в конце

XII—начале XIII вв. был относительно высок. Здесь существовало земледелие с

сошной обработкой почвы, развитое скотоводство при стойловом содержании

животных, известны были и важнейшие отрасли ремесла задолго до появления

немцев. Эти данные решительно опровергают измышления некоторых историков о

«полудиком» состоянии Прибалтики, об особой отсталости ее народов и о

«культуртрегерской» роли крестоносцев. Ответ на эту лживую пропаганду дал в

свое время еще Маркс, когда, опираясь на исторические источники, он писал,

что рыцари несли в Прибалтику «христианско-германскую скотскую культуру»,

которая «была бы вышвырнута вон», если бы прибалтийские племена «были

единодушны». Между тем единства внутри этих племен не было и не могло быть.

У народов Прибалтики, как и у их соседей, в интересующую нас эпоху

происходило быстрое развитие феодальных отношений. Формировались основные

классы феодального общества — Крупные землевладельцы и зависимое от них

крестьянство. Возникали даже примитивные государственные образования, хотя

ни одно из них не способно было еще охватить всю территорию данной

народности. Тем не менее «темпы феодального развития в Восточной

Прибалтике были несколько медленнее даже по сравнению с окраинными русскими

землями», не говоря уж о территориях, лежавших по Днепру—Волхову, далеко

ушедших вперед в своем социально-экономическом развитии.

Организаторы и вдохновители крестоносной агрессии рассматривали

Прибалтику не только как самоцель, но и как трамплин для дальнейшего

продвижения на восток, против Руси, которая приобрела особое значение в

связи с теми политическими изменениями, которые сложились после захвата

Константинополя в 1204 г. и образования Латинской империи

на Востоке.

Эти изменения вызвали и изменения экономического характера. Венецианцы,

извлекшие главную выгоду из нового положения, сделавшись хозяевами на

средиземноморских торговых путях, парализовали торговые связи,

существовавшие издавна между Западом и Востоком через южную Русь. Главная

роль в торговых отношениях Руси с Западом выпала теперь на долю

северорусских городов: Новгорода, Пскова, Смоленска, Полоцка и других,

особое значение приобрели пути по Волхову, Неве, Даугаве и по Балтийскому

морю. Этим и следует объяснить то большое внимание, которое уделяется в

начале XIII в. на Западе прибалтийским землям. Помимо того, что они

рассматривались западноевропейскими феодалами как объект грабежа и

феодальной эксплуатации, они вызывали к себе особый интерес у воинствующих

ратоборцев феодально-католической экспансии своим стратегическим значением.

Создать здесь базу сосредоточения крупных сил для вторжения в пределы Руси,

блокировать русские границы, взять под свой контроль торговлю на Балтике,

отрезав от нее Русь и обрекая ее тем самым на экономическое удушение,

представлялось многим западноевропейским политикам, и прежде всего папству,

весьма заманчивой возможностью. По их расчетам, владея Прибалтикой, можно

было начать наступление и на богатые русские земли с их многочисленным

населением. Это сулило новые источники обогащения для феодальных

захватчиков и в первую очередь для папской курии.

Пыл феодально-католических агрессоров подогревался еще и тем, что общая

международная обстановка в начале XIII в. для Руси значительно ухудшилась:

половцы и другие степняки отрезали ее от Черного моря и сделали почти

непроходимыми древние торговые пути по Днепру и Дону; Византия захватила

Северный Кавказ, Тмутаракань и часть Крыма; в начале 20-х годов появились

на русской земле и турки-сельджуки, пытавшиеся было утвердиться в Крыму. На

востоке против власти русских (владимиро-суздальских) князей стали

пониматься мордва, мари, буртасы. Усилился вражеский натиск на русские

границы и с запада: венгры вторглись в Галицкую Русь; Литва, делавшая

быстрые успехи в своем феодальном развитии, теснила полоцких князей,

захватив их владения на запад от Двины. От внимания западных политиков не

могло ускользнуть и то, что Русь раздиралась нескончаемыми феодальными

распрями князей, что серьезно ослабляло ее способность к обороне от

внешнего врага.

Католические агрессоры с самого начала своих захватнических действий в

Прибалтике отдавали себе ясный отчет в том, что своим острием эти действия

направлены против Руси. Обрекая народы Прибалтики на поток и разграбление,

крестоносцы не щадили и русских. Православные церкви также подвергались

разрушению, а с православным населением расправлялись, как и с

нехристианами. Так же орудовали феодально-католические агрессоры и на

собственно русских землях: они грабили русские города и села, разрушали

церкви, захватывали в качестве добычи и церковные колокола, и иконы, и

прочее церковное убранство. Тысячи русских людей были истреблены или

уведены в плен. Немецкий хронист рассказывает, как «братья-рыцари» пошли в

«Руссию» и как занимались там убийством и грабежом. В 1219 г. крестоносцами

было совершено нападение на Псков: «Стали грабить деревни, убивать мужчин,

брать в плен женщин и обратили в пустыню всю местность вокруг Пскова, а

когда они вернулись, пошли другие и нанесли такой же вред и всякий раз

уносили много добычи». Делались попытки обосноваться на исконных русских

землях и хозяйничать здесь: «... они поселились в русской земле, устраивали

засады на полях, в лесах и деревнях, захватывали и убивали людей, не давая

покоя, уводили коней и скот и женщин их».

Спустя два года (в 1221 г.) «братья-рыцари» из Риги, погнав с собой

орды местных лэттов, вступили, как рассказывает летописец, «в королевство

Новгородское и разорили всю окрестную местность, сожгли дома и деревни,

много народу увели в плен, а иных убили».

Эти факты, во множестве приводимые в источниках (особенно у Генриха

Латвийского, который со своими грубо-наивными представлениями типичного

«крестоносца» — феодального разбойника—не считал даже нужным эти факты

смягчить) показывают, что религиозные соображения не играли никакой роли в

разбойных действиях крестоносцев и что главной их целью были грабеж и

порабощение населения.

Епископ Альберт, рыцари ордена упорно стремились установить в

Прибалтике свое полное владычество. Особой буллой от 28 октября 1219 г.

Гонорий III подтвердил за епископом ливонским право на владение Эстонией и

Земгалией, зная, конечно, что земли эти входили в состав владений русских

князей.

Но как ни опустошительны были эти набеги, агрессия крестоносцев на

русских землях с русским населением неизменно кончалась провалом. Об этом

свидетельствует тот же Генрих Латвийский. Сохранились сообщения об успешном

отражении натиска рыцарей в эти годы и в русских летописях. В 1221 г. во

главе с князем Всеволодом Мстиславичем новгородская рать совершила

пространно описанный Генрихом успешный поход на Венден. Помимо новгородцев,

в походе приняли участие многие, собравшиеся «из других городов Руссии»,

общим числом 12 тыс. человек. Они разбили немцев под Венденом, дошли до

окрестностей Риги, наказали захватчиков и вернулись обратно. Весь поход был

проведен в союзе с литовцами.

Таким образом, местное население Прибалтики видело в русских людях

своих защитников в общей борьбе с немецко-католическими агрессорами.

Прибалты, особенно эсты, обращались за помощью к своим восточным соседям,

когда на них обрушивалась опасность с запада. Так в 1216—1218 гг. русские

полки, сформированные в Новгороде и Пскове, в союзе с эстамп основательно

оттеснили немцев из захваченных ими земель. Епископу Альберту пришлось

обратиться за помощью к датскому королю Вальдемару.

В 1222 г., когда эсты, доведенные до крайности нескончаемыми насилиями,

которые чинили крестоносцы (здесь орудовали не только немцы, но и датчане),

подняли большое восстание, на помощь им пришли русские. Борьба приобрела

такой ожесточенный характер, что только в сентябре 1223 г. епископу

Альберту совместно с орденом и датчанами удалось подавить восстание:

русская помощь не могла быть усилена, так как на юге Руси показались

монгольские орды.

Агрессоры во всех случаях проявляли особую враждебность к русским. В

1222 г. папа издал буллу, в которой предписывал ливонским судьям

преследовать русских, проживающих в Ливонии и, оказывающих пренебрежение к

католичеству. Булла обязывала силой принуждать русских подчиниться

требованиям римско-католической церкви.

Генрих Латвийский рассказывает, как была разграблена церковь недалеко

от Новгорода, как крестоносцы «захватили иконы, колокола, кадила и тому

подобное и вернулись к войску с большой добычей». Характерно, что боевым

кличем крестоносцев были слова: «Бери, грабь, бей!». Этому кличу они

обучали и местное население, которое заставляли участвовать в их

разбойничьих походах.

Епископ Альберт, не рассчитывая на собственные силы, пытался заручиться

поддержкой извне. В 1220 г. он обратился к императору Фридриху II, который,

однако, «уделил епископу не много благожелательного внимания», но «убеждал

его и уговаривал держаться мира и дружбы с датчанами и русскими». Император

готовился к серьезной борьбе с папством и не желал ввязываться при этих

условиях в трудную борьбу на востоке или считал ее, во всяком случае,

преждевременной.

Возможно, что рижский епископ или папа толкнул и шведов в сторону

Прибалтики. Уже в начале XIII в. тогдашний король Швеции Сверкер воевал

против русских, о чем имеются известия в русских летописях. Сын же его,

Юхан, вместе с ярлом Карлом отправились в 1220 г. во главе сильного флота к

берегам Эстонии, где в это время активно развернули свои наступательные

действия датчане. Усилившееся внимание к Прибалтике со стороны папской

курии можно видеть и в том, что за 25 лет, охватывающих понтификаты Гонория

III и Григория IX, с 1216 по 1240 г., насчитывается свыше 40 папских

посланий по делам Ливонии, среди них—привилегии меченосцам, провозглашения

«покровительства св. Петра» над ливонцами, назначение проповедников,

провозглашение «крестовых походов» в «святую землю, вновь приобретенную в

Ливонии», назначение епископов, легатов и т. п.

Руководство на расстоянии оказалось все же недостаточным, и папа счел

необходимым направить в Прибалтику (а заодно и в Другие страны северо-

западной Европы) для проведения папской политики на месте

особоуполномоченного «апостольского легата» в лице епископа Вильгельма

Моденского (ставшего позднее и кардиналом), который на протяжении целого

ряда лет действовал здесь, подчиняя себе конкурирующих партнеров немецко-

датской католической экспансии.

Впервые этот папский дипломат, не раз бывавший легатом в разных

странах, появляется в Риге летом 1225 г. по приглашению епископа Альберта.

Ловкий политик, он сумел быстро оценить сложную обстановку, создавшуюся в

Ливонии, оттеснил епископа Альберта, отклонив его домогательства о

превращении епископства в архиепископство, и. действуя именем папы,

фактически сам стал руководить католической церковью в Ливонии.

В качестве противовеса Альберту, легат поддерживал и укреплял

авторитет ордена и в известной мере оказывал поддержку притязаниям датского

короля. Папский легат действовал по древнему римскому правилу: «разделяй и

властвуй!». Нельзя отрицать, что эта тактика давала известные результаты.

Вильгельм Моденский добился в Ливонии укрепления папского авторитета, а

ряд земель объявил непойцетвенным владением римского первосвященника. Его

именем он создавал новую администрацию, назначал старейшин в и сам творил

суд по жалобам местного населения. Вместе с тем папский легат вмешивался и

в ход военных событий Зимой 1226. В 1227 г. он организовал кровавое

истребление населения острова Эзель, описание чего у летописца представляет

потрясающую картину жестокости и вероломства немецких агрессоров по

отношению к беззащитному мирному населению.

Одновременно с отправкой Вильгельма Моденского в качестве

«апостолического легата» в При6алтику ( и в прямой связи с его миссией 3

января 1225г. Гонорий III опубликовал буллу, в которой объявил всех

новообращенных в Пруссии и Ливонии подчиненными римско-католической церкви

и притом «совершенно свободными», в том смысле, что «они не могут и не

должны подчиняться никакой другой власти, кроме власти папы римского».

Аналогичный акт был издан папским легатом по прибытии в Ригу. В декабре

1225 г. он выдал «Привилегию» городу Риге, распространявшуюся не только на

ее коренных жителей, но и на «всех тех, кто пожелает вступить в число

горожан», и гарантировавшую также и личную свободу. Эти распоряжения

папской власти имели двойной смысл. С одной стороны, с помощью такой

«Привилегии» рассчитывали привлечь новых участников разбойничьих

крестоносных походов; с другой же стороны, этими актами папство

предостерегало охотников до легкой наживы, вроде короля датского,

императора Фридриха II и т. п., недвусмысленно заявляя о своих правах на

эти земли и население. Вильгельм Моденский пытался превратить захваченную

Ливонию в своеобразное церковное государство, управляемое папской курией.

Подобное же княжество он пытался создать и на территории Эстонии,

захваченной в 1219 г. датчанами. Пользуясь тем, что датский король

Вальдемар II, ведя неудачную войну за северную Германию, находился с 1223

г. в плену, Вильгельм Моденский решил включить и эту часть Прибалтики в

состав папских владений. Наконец, более чем вероятно, что легат стремился

предпринять и некоторые меры относительно Руси. Раздраженные постоянным

вероломством немецко-католических захватчиков, то и дело заключавших мир,

который они тут же новыми нападениями и нарушали, русские сделали попытку

воздействовать на них через легата. Генрих Латвийский сообщает: «Когда

русские в Новгороде и других городах также услышали, что в Риге находится

легат апостольского престола, они отправили к нему своих послов, прося

утвердить мир, давно уже заключенный с тевтонами».

В 1226 г. папский легат, считая, что ему в достаточной мере удалось

укрепить позиции Рима в Прибалтике, подытожил результаты своей двухлетней

деятельности, добившись трехстороннего соглашения между епископом рижским,

орденом и городом Ригой о дальнейших мерах по «обращению» и завоеванию

Прибалтики. В марте—апреле 1226 г. он в пяти посланиях сформулировал

основные положения этого соглашения. Оно установило границы земель,

отдаваемых в управление каждой из этих сторон, но было построено на

принципе неоспоримого приоритета и прямой заинтересованности папской власти

в прибалтийских делах и имело в виду обеспечить подчинение всей Прибалтики

папскому престолу.

Последующие события показали, однако, что планы римской курии шли много

дальше. Они намечали широкую экспансию, направленную непосредственно против

Руси и русского народа. Но, как было ясно папскому легату, для

осуществления этих планов необходимо было, прежде всего, организовать самый

лагерь католической экспансии. С этим он и отбыл из Прибалтики, очевидно,

полагая, что заложил основы мира и порядка в католическом лагере. Перед

отъездом он издал ряд распоряжений о мерах устранения конфликтов, которые

могли бы вспыхнуть между захватчиками. Легатом были назначены и арбитры,

которым поручалось разрешать споры.

После отъезда Вильгельма Моденского внимание курии к Прибалтике не

ослабевает. Папа стремится направить в Прибалтику новые отряды крестоносцев

(послания от 27 и 28 ноября 1226 г.), утверждает распоряжения своего легата

о дележе захваченных земель (послание от 11 декабря 1226 г.). Он обязывает

«новообращенных» противостоять, «как язычникам, так и русским» (послание от

17 января 1227 г.).

Лицемерие папской политики в отношении Руси и русского народа ярко

иллюстрируется другим посланием папы, датированным тем же числом. Это

послание непосредственно связано со встречей Вильгельма Моденского в

августе 1225 г. с представителями от русских городов, о чем легат не

преминул уведомить курию, а может быть, доложил об этом лично по

возвращении туда в конце 1226 или начале 1227 г. На основании этого

сообщения папа Гонорий III и обратился со специальной буллой ко всем

«королям Руссии», в которой, посылая им «привет и добрые пожелания». Папа

«радовался что, услышав, что послы ваши, приходившие к достопочтенному

брату нашему, моденскому епископу, легату апостольского престола, смиренно

просили его посетить лично ваши страны: потому что вы готовы принять

здравое учение и совершенно отречься от всех заблуждений, которым, как

говорят, подвергались по недостатку проповедников и за которые господь, в

гневе своем против вас часто поражал вас различными бедствиями и поразит

еще более, если вы не возвратитесь с пути заблуждений на путь истинный...

Посему, желая узнать от вас самих, точно ли вы хотите иметь легата римской

церкви, чтобы принять от него наставление в католической вере, без которой

никто не может спастись… мы просим, молим и убеждаем всех вас сообщить нам

письмами и через верных послов вашу искреннюю волю. А пока поддерживайте

прочный мир с христианами Ливонии и Эстонии и не препятствуйте им

распространять веру христианскую, дабы вы не подпали под немилость Божию и

апостолического престола, который легко может, когда пожелает, обречь вас

мщению, но лучше заслужить вам в щедрости Божией истинным послушанием и

добровольным подчинением — милость и любовь обоих».

Эту буллу от 17 января 1227 г. можно поставить в один ряд с буллой

Григория VII. И та и другая составлены по принципу: выдавать желаемое за

действительное. В 1075 г. Григорий VII утверждал, что княжич Ярополк

преподнес ему в дар Русь (которая Ярополку никак не принадлежала), в 1227

г. Гонорий III утверждает, будто русские князья (названные «королями»)

изъявили готовность «совершенно отречься от всех заблуждений», что на языке

папской курии означало— «готовы принять католическую веру». Это папское

утверждение было вымышленным. В этом не оставляет сомнения сама булла

Гонория III. Ведь если бы папа верил в свое утверждение, для чего было бы

ему заполнять свое послание множеством угроз, вплоть до «кары божией» в

случае неповиновения. За исключением первых нескольких строк, в которых

автор неуклюже и неубедительно делает попытку представить себя «добрым

пастырем заблудших овец», все послание написано в резком тоне, характерном

для папских требований в отношении «неверных», «еретиков» и т. п. Никакого

успеха эта булла на Руси не имела. Она была пустой декларацией, и, по-

видимому, так ее и расценили на Руси. Ни в каких русских источниках это

папское обращение отражения не нашло.

Послание к русским князьям было, очевидно, последней попыткой папы

Гонория III помочь, чем он мог, крестоносцам в Прибалтике. Через два месяца

он умер, и папский престол занял Григорий IX. Уже на третий день своего

понтификата новый папа издал очередную буллу по вопросам, касающимся споров

Страницы: 1, 2


© 2000
При полном или частичном использовании материалов
гиперссылка обязательна.