Античное гражданское общество

Античное гражданское общество

из Рима из-за унижавшей его травли не “страдавших гениальностью”

представителей среднего класса.

Более плодотворно можно было проявить себя за пределами досягаемости своих

сограждан. Поэтому наиболее энергичные из греков отправлялись колонизовать

неведомые земли, свободные от сковывающего давления традиций. Многие из них

жили метеками в чужих полисах, платя за личную свободу особый налог в

пользу принявшей их общины (метейкион). Именно поэтому метеки зачастую

имели больше денег, чем граждане, и в большей степени увлекались роскошью

быта. По-настоящему проявить свою энергию и смекалку можно было только в

занятиях, не в полной мере контролируемых согражданами. Например, в морской

торговле, на войне, занимаясь откупами в далеких провинциях и т.п. Это,

конечно же, не способствовало ни прогрессу античной экономики в целом, ни

росту благосостояния отдельных античных граждан.

Поэтому в эпоху расцвета античного строя даже богатейшие из греков жили

относительно скромно, особенно в сравнении с современной им восточной

знатью и владыками. Рассказывают, что во время битвы при Иссе Александр

Македонский, воспитанный греком Аристотелем в уважении к полисным

добродетелям, вбежав в захваченную походную палатку персидского царя Дария,

остановился пораженный ее роскошью и воскликнул: “Так вот, что значит

царствовать!” Македонские цари, только что подкупившие своим золотом

половину Греции, выглядели “жалкими провинциалами” по сравнению с царем

Персидской державы. Таково же было благосостояние и римлян в эпоху расцвета

их республиканского строя. Знаменитый победитель Ганнибала Публий Корнелий

Сципион Африканский жил на вилле, которая казалась на удивление простенькой

современникам первых римских императоров, и пользовался столь маленькой

банькой, что они не могли писать об этом без стеснения за его бедность.

Зато общественное одобрение вызывали беднеющие или не сумевшие

приспособиться к новым экономическим условиям аристократические роды вроде

Эмилиев, представитель которых Луций Эмилий Павел после победы над

македонянами при Пидне из богатейшей добычи взял себе только библиотеку

царя Персея (и ту не для себя, а для воспитания сыновей). Его сын Сципион

Эмилиан навека стал лучшим образцом римской добродетели и заодно первым

распространителем стоицизма в Риме.

Увеселения римской знати эпохи кризиса республики, такие например, как пиры

Лукулла, известны нам прежде всего потому, что вызывали осуждение

современников. Кстати, будучи блестящим полководцем, Луций Лициний Лукулл

так и не сумел сделать достойную гражданскую карьеру не в последнюю очередь

из-за своей страсти к роскоши. В более раннюю эпоху, когда богатства

побежденных стран Востока только начали притекать в Рим, немало сил

затратил на борьбу с нарождавшейся любовью к блеску и роскоши знаменитый

Марк Порций Катон. Он прославился не только агитацией за разрушение

процветавшего Карфагена и изгнанием из Рима греческих философов. В своей

борьбе за чистоту завещанных предками обычаев он столь активно использовал

цензорскую должность, в круг полномочий которой входило не только

проведение цензов, но и наблюдение за нравами, что навека заслужил прозвище

Цензора. Одним из известнейших его актов было исключение из списка

сенаторов некоего Манилия только за то, что тот поцеловал свою жену на

глазах несовершеннолетней дочери. В другой раз он прославился попыткой

запретить римским матронам носить драгоценные украшения. В Риме и более

поздней эпохи золотые кольца разрешалось носить только сенаторам и

всадникам. Прочие довольствовались лишь серебряными или железными. Поэтому

нувориши типа разбогатевшего вольноотпущенника Тримальхиона из романа

Петрония “Сатирикон”, уснащавшие пальцы золотыми перстнями в эпоху Империи,

были вынуждены густо покрывать их железными звездочками и другими подобного

рода “украшениями”.

Однако наиболее жесткие меры, препятствовавшие имущественному расслоению

гражданского коллектива, были проведены спартанским реформатором Ликургом.

Его законы до мелочей регламентировали и упростили быт спартиатов, уровень

их потребления, создав так называемую “общину равных”. Попробовав

спартанской пищи, знаменитый афинский политик Алкивиад полушутя-

полусерьезно сказал, что теперь он понимает причину самоотверженности

спартиатов и почему они так легко расстаются с жизнью на поле боя,

подразумевая, что от такой суровой и безрадостной жизни и смерть покажется

избавлением. В спартанском обществе была запрещена торговля, в роли денег

сохранялись вышедшие было из употребления архаические железные прутья

немалой длины, не конвертировавшиеся с валютой других греческих городов.

Экономическая неразвитость и культурная изоляция Спарты позволили ей дольше

других греческих полисов сохранить единство гражданского коллектива и его

сплоченность, важную в военном деле. Оборотной стороной столь жесткой

ориентации на равенство и умеренность стала культурная неразвитость

спартанцев.

Свобода граждан в частной жизни

Чем консервативнее и архаичнее была жизнь античных гражданских коллективов,

тем в большей степени они стремились сохранить первобытный контроль за

своими согражданами и жесткую регламентированность их частной жизни.

Наиболее жестко такое положение соблюдалось в военизированном обществе

Спарта. Видевший в спартанском строе социальный идеал Платон и в проекте

своего идеального государства предусматривал жесткую регламентированность

частной жизни. То же стремление контролировать частную жизнь и личные

поступки граждан очевидно в этических идеалах римских стоиков конца

республики, создававших легендарную традицию о древних героях Цинцинате,

Юнии Бруте, Дециях Мусах, Муции Сцеволе, Горации Коклесе, Манлии Торквате,

жертвовавших личным ради общественного. Оно же просматривается и в нарочито

консервативном цензорстве Катона Старшего, стремившегося удержать

ускользавшую полноту контроля за частной жизнью. В развитом обществе с

динамичной экономикой и тем более демократическим режимом граждане были

почти полностью предоставлены самим себе в частной сфере.

В то же время Аристотель отмечал, что политические свободы далеко не всегда

совпадали с личными: тираны, например, господствуя над обществом полиса, не

в большей степени вмешивались в частную жизнь граждан, чем демократически

управлявшиеся общины, предоставляя им жить как хочется. Более того,

развитию науки, философии, литературы и искусства политическая активность

гражданина только мешала, отбирая у него время досуга. Одним из очагов

культурного переворота в Греции конца архаического периода был Милет,

управлявшийся тиранами. Культурный расцвет римских городов приходится

отнюдь не на эпоху республики, а на период империи, устранившей граждан из

политической (но не общественной) жизни.

Наличие досуга, обеспеченного гарантированным минимумом со стороны

гражданского коллектива, и свободы от жесткой регламентации поведения

индивида в рамках сообщества своих граждан – были необходимыми

предпосылками развития творческой активности античного гражданина. В рамках

системы греческих полисов, а затем системы римских муниципиев и колоний

граждан античный гражданин имел возможность свободно и беспрепятственно

перемещаться и активно включаться в культурную жизнь на новом месте. Такая

“горизонтальная мобильность” способствовала разрушению традиций культурной

замкнутости, основанной на жесткой регламентации быта. Результатом был

качественный культурный скачок античных народов, искусство, архитектура,

религия или философия которых явно отличается от соответствующих культурных

достижений других древних народов, прежде всего динамичностью,

реалистичностью, близостью к человеку и способностью к развитию и

совершенствованию. Поэтому и наука, основанная на рациональной логике как

системе, возникла именно в античном мире, хотя не все ее направления имели

предпосылки для развития.

Освобождение от традиционных канонов вело к распространению религиозного

индифферентизма. Если в других обществах этот процесс сопровождался

появлением новых форм религиозности, то в античности на смену религии как

орудия познания мира приходит философия. Такой же рационализации

подверглись и наиболее социально значимые архаические ритуалы. Испытания

священных царей “выродились” в атлетические состязания. Хоровое пение

гимнов богам, призванных формировать порядок и гармонию в космосе, стало

певческими состязаниями. Дионисийские ритуалы породили театр. Ритуальные

сражения с олицетворявшими периода годового цикла животными стали заурядной

травлей зверей в цирках. Человеческие жертвоприношения духам умерших

превратились в гладиаторские бои.

Рационализация практики шла рука об руку с рационализацией мышления.

Сомнение и неприятие на веру стало характерным явлением общественной жизни.

Большую роль в его распространении сыграли софисты. Их рассуждения особенно

остро высветили диалектическую двуединость привычных понятий. Это порождало

тесную связь оптимизма и пессимизма в мироощущении. Отчетливо осознавая

несовершенство человеческой природы, неодолимость смерти, недостижимость

абсолютной истины, греки и римляне тем не менее чувствовали себя достаточно

свободно и комфортно в мире, очерченном пределами их гражданского

коллектива. Даже удаляясь от него, они могли рассчитывать на возможность

поддержки родного коллектива в случае неудачи их личной инициативы.

Вероятно, в этом ключ жизнеутверждающего мироощущения античного человека.

Эпоха становления полисного строя оставила в наследство античной

цивилизации дух состязательности (агон) в различных сферах деятельности. На

его формирование оказала влияние обстановка территориальной экспансии,

технического и экономического подъема, возникновения новых общественных

отношений, условия постоянной борьбы за власть различных социальных групп.

Агонистическое начало выражалось в стремлении быть не хуже других, а по

возможности и лучше, то есть отличиться в тех сферах деятельности, которые

лучше отвечают личным способностям. Широко известны атлетические

соревнования древних греков, как то Олимпийские, Истмийские и другие игры.

Традиция называет атлетами таких известных “гуманитариев” как Платон,

Пифагор и Эврипид. Постоянными были соревнования хоров, драматургов.

Философы постоянно вступали в публичную полемику. Специально преподается и

изучается искусство спора (эристика). На пирах соревновались в исполнении

сколий, а простоватые спартиаты – в лаконизме. Стремясь к славе,

сиракузский тиран Дионисий Старший сочинял трагедии и в 367 г. до н.э. его

“Выкуп Гектора” получил первую награду в Афинах.

Вместо анонимности творческих достижений, присущей другим древним и

средневековым цивилизациям, античность славила личную творческую

индивидуальность. Люди, завоевавшие известность различными проявлениями

интеллектуального превосходства, считались у греков мудрецами. Уже в начале

классической эпохи сложился канон семи мудрецов, к которым относили Фалеса

из Милета, Солона из Афин, Хилона из Спарты, Бианта из Приены, Периандра из

Коринфа, Питтака из Митилены, Клеобула из Линда (иногда называли другие

имена). Римляне мудрейшим из греков признавали Пифагора. Жизнь ради

познания не столь уж редко встречалась в античности. Даже в более

консервативном и склонном к коллективизму Риме интеллектуалы и эрудиты

вроде Квинта Муция Сцеволы или Марка Туллия Цицерона отдавали политике лишь

часть своей натуры, а такие как Помпоний Аттик или Марк Теренций Варрон и

вовсе сторонились ее.

Отсутствие строгой регламентации давало античному гражданину относительную

свободу в выборе приложения своих сил. Это стимулировало поиски своего

места в жизни: конкретные – в полисном мире, и интеллектуальные – поиски

места в космосе. Широкая вариативность мировосприятия грека и римлянина

существенно расширяла степень его внутренней свободы и готовность к

принятию нового – следовательно, обеспечивала повышенную приспособляемость

к разнообразным условиям. Античное общественное мнение поощряло личные

творческие достижения. В Греции это было художественное, философское,

научное творчество. В Риме – политическое, экономическое, военное. Родной

город Анаксагора Клазомены выпустил монету с изображением знаменитого

философа. А Лампсак, где Анаксагор умер, устроил ежегодные каникулы для

детей в его честь.

Почитание традиций

Идеологическим обоснованием сплоченности гражданского общества было

почитание предков и богов. Древние греки и римляне имели “веселую” с

современной точки зрения религию. Их боги поведением и поступками были

близки и понятны человеку. Произошло это потому, что отношения с богами в

гражданском обществе подверглись столь же предельной рационализации, как и

отношения людей между собой. Однако рационализм древних греков и римлян

имел те же ограничения, что и прочие проявления их личностных устремлений.

Как и у других народов древности, жизнь греков и римлян была пронизана

магико-мифологическими представлениями. Проникновение правового

рационализма в отношения античных граждан и общества обусловило и

рационализм в общении с богами. Каждая община имела своих богов, но при

этом естественно было почитание и чужих богов. Очень рано свои и чужие боги

были объединены мифологическими генеалогиями, которые имели выход и в мир

людей. Религия объединяла античных людей, так сказать, “по горизонтали”,

сглаживая социальные барьеры между полисами. Религиозные праздники и игры в

честь наиболее почитаемых богов, таких как Зевса Олимпийского, Посейдона

Истмийского, Аполлона Дельфийского и др., стали общегреческими. Тем самым

формировалось представление о единстве всех эллинов.

В то же время связь аристократических родов с богами в качестве предков

делала богов важнейшим стабилизатором общественных отношений в самих

полисах, гарантом незыблемости традиций, перешедших от предков. Гражданский

коллектив, много давая своим членам, поэтому и сам выступал в качестве

высочайшей ценности для своих граждан. Отнюдь не случайно в период рождения

римской историографии М. Порций Катон в сочинении о началах римской

государственности не упомянул ни одного конкретного персонажа, ни одного

имени. Героем его труда выступала сама римская община. Незыблемость устоев

гражданского общества обеспечивалась не только сплоченностью сограждан, но

и их верностью поколениям граждан, живших до них.

Поэтому традиции, у истоков которых стояли боги, были важнейшим ориентиром,

обеспечивавшим стабильность полисной жизни. Естественно, что греки и

римляне с подозрением относились к создателям интеллектуальным новшеств,

ставивших под сомнение авторитет традиций, почитание богов и, как

следствие, подвергавшие опасности единство и прочность гражданского

коллектива. Даже в эпоху культурного расцвета Афин друг Перикла философ

Анаксагор был осужден, а затем изгнан из города за сомнения в существовании

богов и проповедь рационализма в трактовке космических явлений. В частности

он считал Солнце раскаленным камнем, вращающимся вокруг Земли, а не богом

Гелиосом, совершаюшим ежедневный объезд неба на квадриге солнечных коней.

Космос, в котором правили боги, был гарантом устойчивости включенного в

него полисного мира. Свобода, допускавшаяся обществом для гражданина в его

частной жизни, была недопустима в публичной практике, где следовало в

первую очередь считаться с мнением коллектива.

Великий скульптор Фидий умер в тюрьме, обвиненный в святотатстве, когда

вопреки религиозному запрету изобразил на щите богини Афины себя и Перикла.

Незыблемость религиозных норм обеспечивала стабильность мира. Одним из

пунктов обвинения Сократа, приведшего его к гибели, было непочитание богов,

которых чтят афинские граждане. Вдобавок чрезмерное увлечение Сократа идеей

“Познай самого себя” привело к обвинению его в развращении юношества,

поскольку, уча полагаться на свои силы и ум, он тем самым подвергал

сомнению авторитет гражданской традиции, мнение коллектива. В его учении

право индивида на свободное волеизъявление столкнулось с правом

гражданского коллектива на контроль за поступками и образом мыслей своих

членов.

Боги освящали это право коллектива, а наиболее почитаемый из них в

конкретном полисе олицетворял единство гражданского коллектива. Поэтому

римская императорская власть, возникшая для поддержания порядка в среде

римского гражданства, сразу же приступила к обожествлению самой себя. Культ

императора должен был олицетворять единство римских граждан, рассеянных по

громадной державе, одновременно выступая ориентиром для не имевших

гражданства провинциалов. По сути это был культ не личности, а такого же

символического знака общественной потребности, каковыми были и все

языческие боги. Античное христианство сумело заместить его потому, что не

было связано с различием между гражданами и негражданами. Но это произошло

только тогда, когда в реальной жизни Римской империи были уравнены в

гражданских правах все ее жители.

Античной культуре и ментальности античных граждан был свойственен своего

рода диалектизм, уходящий корнями в двойственную природу почти всех

проявлений их общественной жизни. С малых лет античный гражданин учился

сообразовывать свои личные устремления с общественным мнением. Поэтому

греки во всем видели и вторую сторону. Особенно ярко это бросается в глаза

в изречениях, имевших характер поговорок, например: “Ошибаться свойственно

человеку, но глупо упорствовать в своих ошибках”. Недетской мудростью

(горечью) веет от ментальности народа, являющегося для нас символом “юности

человечества”. Стремление к компромиссу – главный принцип общественной

жизни античных граждан. Античный индивидуализм проявлялся в личной

закрытости человека при его внешней постоянной готовности нести дань

господствующему коллективизму. Выход сдерживающимся внутренним чувствам

находился в тирании над чужими, прежде всего, над рабами и в военной,

цивилизаторской и т.п. активности на чужбине, то есть за пределами своего

гражданского коллектива. Вероятно, поэтому с началом кризиса полисного

строя появляется множество интеллектуально-этических направлений, общей

характерной чертой которых был монологизм лежавшей в их основе идеи:

кинизм, стоицизм, гедонизм и т.п.

Воспитываемый стилем жизни в правовом обществе рационализм в духовной сфере

был уделом лишь удачно устроившихся в жизни образованных интелектуалов из

аристократии или чрезвычайно талантливых людей. Будучи творцами большинства

шедевров, представляющих для нас античную культуру в целом, они тем не

менее жили в особой, в значительной мере уединенной от общества, атмосфере

общения с себе подобными. Этой цели служили такие античные сообщества как

гетерии, коллегии, братства, кружки.

Система ценностей

Таким образом, общинное устройство античных государств определяло всю

систему ценностей, составлявшую основу морали античного гражданина. Ее

составными частями были:

Автономия – жизнь по собственным законам, проявлявшаяся не только в

стремлении полисов к независимости, но и в стремлении отдельных граждан

жить своим умом.

Автаркия – самообеспеченность, выражавшаяся в стремлении каждой гражданской

общины иметь полный комплекс жизнеобеспечивающих профессий и

стимулировавшая отдельного гражданина к ориентации на натуральное

производство для собственного потребления в своем хозяйстве.

Патриотизм – любовь к своему отечеству, в роли которого выступали не Греция

или Италия, а родная гражданская община, поскольку именно она была гарантом

благополучия граждан.

Свобода – выражавшаяся в независимости гражданина в его частной жизни и

раскованности в суждениях гражданина по поводу общественного блага,

поскольку оно было производным от усилий каждого. Это давало ощущение

ценности своей личности.

Равенство – ориентация на умеренность в быту, формировавшая привычку

соотносить свои интересы с чужими, а чужие со своими, считаться с мнением и

интересами коллектива.

Коллективизм – ощущение слитности с коллективом своих сограждан, своего

рода братства, поскольку участие в общественной жизни считалось

обязательным.

Традиционализм – почитание традиций и их хранителей – предков и богов, что

было условием устойчивости гражданской общины.

Уважение к личности – выражавшаяся в ощущении тыла или уверенности в себе и

в своих силах, которую давало античному гражданину гарантированное

гражданской общиной существование на уровне прожиточного минимума.

Трудолюбие – ориентация на общественно полезный труд, в качестве которого

выступала любая деятельность, прямо или косвенно (через личное благо)

приносившая пользу коллективу.

Система ценностей задавала определенные рамки творческой энергии античных

людей. В области гуманитарного знания и искусств, обслуживавших духовные и

общественные потребности (архитектура, живопись, скульптура, спорт,

философия, филология, поэзия и т.п.), греки и римляне достигли больших

успехов. Ориентация их культуры на человека и общество в качестве высших

ценностей подчиняла ее творцов и их произведения цели создания условий для

комфортного бытия. Абсолютную истину они вполне рационально передоверили

богам, четко определив себе границы действия. Лишь в теории и то только

отдельные философы (буквально: любители мудрости) выходили за эти пределы.

Античное рабство

Рабовладельческая ментальность архаического периода в жизни любого общества

определялась тем, что отношение к человеку формально было таким же, как и к

прочим существам, населявшим космос. Представление об общем противостоянии

мира людей миру природы отсутствовало. А следовательно, отсутствовала и

почва для гуманизма. Растворенность человека в мире природы осмыслялась в

том, что человек мог продаваться, быть в собственности, приноситься в

жертву и т.п. точно так же, как и прочие объекты мира (вещи или животные).

Античное гражданское общество в силу своей относительной малочисленности и

противостояния внешнему миру не могло позволить гражданам опуститься до

положения рабов. Повсеместно в Греции в VI в. до н.э. и в Риме в конце IV

в. до н.э. было запрещено долговое рабство. Личность гражданина была

неприкосновенна, поэтому за его долги должно было отвечать только его

имущество, но не тело. Гражданин не мог подвергаться телесным наказаниям.

Конечно, гражданин мог отрабатывать задолженность своим трудом. Однако это

не поощрялось общественными установками. Ценность личности гражданина была

слишком велика, чтобы позволить ему служить кому-то еще, кроме самого

гражданского коллектива. Гражданин был нужен государству как воин и

участник “общих дел”. Все другие занятия рассматривались как второстепенные

и соотносились с людьми, стоявшими вне гражданского коллектива – метеками,

перегринами и рабами. Эти люди “второго сорта” были нужны только для того,

чтобы освободить досуг граждан для занятий первостепенной важности –

политики и войны. Поэтому в античности сложилось представление, что

работающий на другого человека подобен рабу и, следовательно, не может быть

свободным. Античным гражданам было проще ничего не делать (то есть не

участвовать в производстве) и ждать помощи от государства, чем идти

наниматься к кому-то на работу.

В качестве побочного эффекта такая общественная установка имела

формирование особого типа рабовладельческих отношений, который именуется

классическим или античным. Суть его состоит вовсе не в том, что, как часто

считается, в Греции и Риме рабы подвергались более жестокой и изощренной

эксплуатации, чем в других странах древнего мира, и поэтому античное

рабство представляло собой более высокую ступень в развитии

рабовладельческих отношений. Античное рабство было не более высоким уровнем

развития, скажем, рабства египетского, а совершенно другим типом

рабовладельческих отношений, отличным от египетского. Это отличие

определялось не развитием самого рабства как такового, а принципиальным

отличием организации греческого и римского общества свободных от

египетского общества свободных. В античном мире рабами могли быть только

чужеземцы, которые в социально-правовом плане могли быть приравнены к вещи

по той причине, что гражданские законы и нормы не имели к ним, как

чужеземцам, отношения. Это сравнение рабов с вещью или, по выражению М.

Теренция Варрона, говорящим орудием труда, так полюбившееся историкам

марксистско-ленинской ориентации, возникло отнюдь не вследствие особой

жестокости эксплуатации рабов в античном мире. Оно было естественным для

античных философов-теоретиков и юристов потому, что, будучи чужаком,

античный раб в глазах общества был абсолютно ничем рядом с античным

гражданином, имевшим абсолютно все права. В античности существовала

глубокая пропасть между свободой и полноправием граждан и полной несвободой

и бесправием рабов. Такой пропасти не могло возникнуть между рядовым

подданным древнеегипетского или средневекового турецкого государства,

имевшим минимум прав и находившимся в зависимости от чуждого ему

государства, и тем же рабом, зависимость которого подчиняла его не

государству, а частному лицу.

Во многих греческих полисах роль бесправных рабов принадлежала местному

населению, покоренному переселившимися греческими общинами, составившими

коллектив граждан. На Крите такие земледельческие рабы назывались мноиты и

клароты, в Сиракузах – киллирии, в Сикионе – коринефоры, в Фессалии –

пенесты, в Спарте – илоты, в Гераклеее – мариандины, в Аргосе – гимнеты.

Распространение такого рабства, похожего на крепостничество, было

обусловлено господством натурального хозяйства в период возникновения

полисов. Античный характер такого рабства был обусловлен его развитием в

качестве оборотной стороны полисной гражданской жизни, а не степенью

экономической эксплуатации рабов.

Развитие производства и хозяйственных связей повысило значение покупного

рабства. Особенно велика его роль была в полисах с развитой городской

жизнью, морской торговлей и товарно-денежными отношениями. Но причина

развития в них античного типа рабства состояла не в товарном характере их

экономики, а все в том же античном гражданском устройстве. Приобретая рабов

и наращивая применение их труда в общественном производстве, античные

рабовладельцы стремились таким образом освободить себя для занятий подлинно

гражданской деятельностью – политикой и военным делом точно так же, как это

делали спартанцы с их неразвитой экономикой, основанной на господстве

принципов натурального хозяйства. Ориентация только на одну форму

эксплуатации приводила в некоторых полисах (правда, уже в период кризиса

гражданского коллектива) к чрезмерному росту числа рабов. По данным Афинея,

в 312 г. до н.э. в Афинах было 400 тысяч рабов, на Эгине – 470 тысяч, в

Коринфе – 640 тысяч. Число рабов существенно превосходило число граждан.

Тот же Афиней сообщает, что в Афинах в 312 г. до н.э. была 21 тысяча

граждан, 10 тысяч метеков и 400 тысяч рабов. Практически небольшое

сообщество граждан полиса находилось в тесном окружении рабов, которые

численно превосходили их в несколько раз. Это налагало отпечаток на

характер всей системы общественных отношений, придавая ей ярко выраженный

рабовладельческий характер. Поэтому античное общество выглядело прежде

всего как рабовладельческое общество. Гражданский коллектив и античное

рабство были двумя взаимосвязанными сторонами одного общества. Такое

положение никогда не складывалось и не могло сложиться в других, неполисных

государствах древности, которые современными исследователями часто

считаются “рабовладельческими”. Там не граждане находились в окружении

рабов, а наоборот, рабы, составлявшие численное меньшинство, были

инкорпорированы в коллектив свободных (который отнюдь не был социально

единым “монолитом”, как гражданский коллектив античного мира). Но во многих

рядовых полисах Греции число рабов было невелико. Поэтому в целом в

античном мире рабы вовсе не являлись главной производительной силой в

общественном производстве.

Римляне, завоевав практически все Средиземноморье, ввозили в Италию десятки

и сотни тысяч рабов. Их использование охватило все сферы жизни, превратив

античное общество в действительно рабовладельческое. Общими чертами всех

рабов были их оторванность от гражданской жизни и прав, а также то, что

любой раб находился в собственности другого лица. Реальное же положение

античных рабов было самым разным. В каменоломнях и на мельницах рабы

занимались тяжелым трудом наряду с преступниками и рабочим скотом. В

земледелии и ремесле ценились рабы-специалисты. Многие городские рабы с

позволения хозяев самостоятельно вели дела, заключали сделки и владели

собственными рабами. В Риме такие рабы-рабовладельцы назывались

ординариями, а рабы рабов назывались викариями. Рабами были гладиаторы,

педагоги, артисты, литераторы. Иногда, находясь в рабстве, они были

знаменитыми и состоятельными людьми.

Отпуск рабов на свободу не прерывал связи между ними и их хозяином, который

из господина превращался в их патрона. Особенно привилегированное положение

занимали личные рабы и вольноотпущенники римских императоров, игравшие

немалую роль в управлении государством. Отсутствие настоящего

административного аппарата управления Империей заставляло использовать

таких рабов вследствие их большей, нежели свободные лица, зависимости и

подчиненности императору как господину или патрону. Однако при всей

влиятельности и богатстве рабы в античности были людьми второго сорта.

Римский бедняк из плебеев был дороже для гражданского общества, нежели

любой раб. Завоевания римлян в Средиземноморье отдали под власть римской

общины столь большие массы людей, что они первоначально не могли ни

включить их в число граждан или союзников, ни обратить в рабов. За

пределами Италии была создана система провинций – своего рода “заповедник

потенциальных рабов”, - население которых долгое время было абсолютно

бесправно по отношению к гражданскому коллективу римлян.

Ведущее общественное разделение труда

Основное общественное разделение труда, которое обычно порождает деление

общества на классы, в античном обществе проходило между гражданами и

рабами. Поэтому основными общественными классами античного общества были не

рабы и рабовладельцы, а класс граждан и класс рабов. В качестве

рабовладельцев могли выступать люди разной сословной принадлежности – как

граждане, так и метеки или даже сами рабы. Естественно, что у

представителей этих групп рабовладельцев объективно были слишком разные

общественные интересы, чтобы их можно было считать единым классом

рабовладельцев. Поэтому владение рабами вообще не является конституирующим

класс признаком, и, следовательно, понятие “класс рабовладельцев” в

принципе невозможно.

Общественные установки античности требовали, чтобы гражданин занимался и

хозяйством, и военным делом, и политикой. Это создавало не только

мировоззренческие и психологические, но и фактические препятствия для

специализации граждан и совершенствования ими экономики, военной техники

или систем управления. Античный гражданин в идеале должен был быть

“специалистом широкого профиля”. Занятия наукой, искусством, чрезмерное

увлечение практическим хозяйством не возбранялись, но и не поощрялись.

Экономика как специализированное занятие не была в числе престижных видов

деятельности, ее развитие имело вторичный вспомогательных характер. Поэтому

античные граждане по возможности старались переложить экономические заботы

на плечи либо неграждан, либо рабов. Последнее, то есть эксплуатация рабов,

было особенно актуально потому, что рабы и были теми негражданами, которые

вдобавок еще и были непосредственно подчинены гражданами, находились в их

собственности и были инкорпорированы в их бытовую практику.

Рабы же имели ограниченные пределы заинтересованности в тех областях

общественного производства, которые приходились на их долю. Поэтому

античное общество не было ориентировано на углубление специализации,

расширение производства, товарное хозяйство, совершенствование техники и

изобретательство. Для облегчения жизни свободных существовали рабы.

Облегчение жизни рабов заботило их хозяев постольку, поскольку раб был

ценным имуществом, способным приносить доход или иную выгоду. Забота о

здоровье, бытовых удобствах или питании рабов носила характер заботы о

своей собственности, имуществе или рабочем скоте. Принципиальное

совершенствование производства с целью облегчения эксплуатируемого

положения рабов не интересовало их господ. Сами же рабы себе не

принадлежали. В таком положении крылась бесперспективность и тупиковость

развития общества, основное разделение общественного труда в котором

выносило экономический прогресс за рамки коллектива свободных.

Часто встречающиеся заявления о незаинтересованности рабов в результатах

своего труда являются чрезвычайно большим упрощением реального положения

дел. Тезис о незаинтересованности рабов в труде верен лишь в качестве

сугубо теоретического положения, акцентирующего внимание на принципе, но не

на реальном положении дел. Степень заинтересованности раба (как и любого

работника) в труде зависела от реальных условий его жизни. В разные эпохи

существовали различные способы стимулирования заинтересованности рабов. В

эпоху архаики раб был включен в фамильный коллектив на правах его младшего

члена. В классическую эпоху рабовладения производственные коллективы

организовывались по типу фамильного коллектива, где рабы оказывались спаяны

кооперацией труда и взаимной зависимостью, которая порождала

ответственность друг перед другом. С укрупнением производства стали

вводится формы прямой заинтересованности результатом труда, как то

предоставление пекулия, отпуск на оброк, поощрение семейных отношений в

рабской среде и т.п., что уподобляло фактическое положение рабов положению

свободных.

Экономическая основа

В экономической сфере античное общество было ориентировано на

самодостаточность, поддержание устойчивости личного и общественного

благосостояния. Такой идеал сформировался на основе изначально связанной с

общинным бытом натуральности хозяйства. В классическом полисе товарное

хозяйство было вторичным, побочным следствием привходящих внешних

обстоятельств: близости моря и торговых путей, скудости почв неспособных

прокормить население полиса, политического или военного возвышения,

делавшего полис центром притяжения других городов и народов, и т.п.

Вероятно, поэтому в качестве типичной ячейки античного гражданского

общества выступала патриархальная семья как более или менее крупная домовая

община, которую преставляли перед гражданским сообществом ее взрослое

мужское население, а в экономической сфере – домовладыка. Следствием такой

социально-экономической структуры было то, что всякое производство, в каком

бы значительном объеме оно не выступало, являлось дополнением и

продолжением организации труда в домовой семейной общине (римляне называли

такие производственные формы, равно как и коллективы занятых в них

работников, - городская фамилия и сельская фамилия). Поэтому, несмотря на

значительное число рабов, в некоторых полисах существенно превосходивших

численность свободных граждан, ведущей силой в хозяйстве и, следовательно,

экономической основой античного общества был труд свободных.

Самообеспечение (автаркия) рассматривалось как высшая экономическая

ценность. Целью производства было создание комфорта на уровне

существовавших потребностей. Производительный труд был важной составной

частью общественного бытия, но не единственной. Кроме участия в

политической жизни, существовала еще обширная сфера культурно-религиозной

практики, которая была естественной и обязательной для всех античных

граждан. На религиозные и календарные праздники в разных общинах

приходилось от трети до половины дней года. Эти дни были посвящены богам и

наполнены ритуалами и обрядами в их честь. Они были исключены из

производственного цикла. В южноиталийском Сибарисе, например, число

праздничных дней даже превышало число рабочих. Возможно, поэтому имя

жителей этого города – сибариты – стало впоследствии нарицательным для

обозначения бездельников и любителей комфорта.

Даже рабов было не принято заставлять работать в праздничные дни, и, чтобы

обойти эту религиозную установку знаменитый Катон Старший рекомендовал

буквально следовать предписаниям религии: Если нельзя пахать в поле, то нет

запрета копать огород, если нельзя косить луг, то не запрещено обкашивать

опушки и т.п.

Производство в расширенных масштабах, ориентация на техническое творчество

были чужды грекам и римлянам. Выдающиеся открытия и изобретения античных

ученых и инженеров почти не находили применения, у общества не было на них

спроса. Великий Архимед стеснялся своих изобретений, ставя их много ниже

своих теоретических изысканий. Экономический прогресс и античное

гражданское общество были лишь в ограниченной степени совместимы друг с

другом. Развитие экономики и расширение связей с внешним миром подрывали

основы государства-общины и приводили ее к кризису.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

Андреев Ю.В. Раннегреческий полис. Л.: Изд. ЛГУ, 1976.

Античная Греция: Проблемы развития полиса. Т.1-2. М.: Наука:, 1983.

Античная цивилизация. Под ред. В.Д. Блаватского. М.: Наука, 1973.

Античный полис. Межвузовский сборник. Вып. 5. Л.: Изд. ЛГУ, 1979.

Боннар А. Греческая цивилизация. М.: “Искусство”, 1995.

Винничук Л. Люди, нравы, обычаи древней Греции и Рима. М., 1988.

Гаспаров М.Л. Занимательная Греция: рассказы о древнегреческой культуре.

М., 1995.

Гиро П. Частная и общественная жизнь греков. СПб.: “Алетейя”, 1995.

Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н.э. Л.:

Изд. ЛГУ, 1985.

Кошеленко Г.А. Греческий полис на эллинистическом Востоке. М.,1979

Кошеленко Г.А. Полис и город: к постановке проблемы. – Вестник древней

истории. 1980. № 1. С.3-28.

Кнабе Г.С. Древний Рим – история и повседневность. М., 1986.

Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре

античного Рима. М.: “Индрик”, 1993.

Кузищин В.И. Античное классическое рабство. М.: Изд. МГУ, 1990.

Культура Древнего Рима. Под ред. Е.С. Голубцовой. Т.1-2. М.: Наука, 1985.

Куманецкий К. История культуры древней Греции и Рима. М., 1990.

Рожанский И.Д. Античная Наука. М.: “Наука”, 1980.

Рожанский И.Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи.

М.: “Наука”, 1988.

Сергеенко М.Е. Жизнь древнего Рима. Очерки быта. М.- Л., 1964.

Тронский И.М. История античной литературы. М.: “Высшая школа”, 1983.

Утченко С.Л. Кризис и падение Римской республики. М.: Наука, 1965.

Утченко С.Л. Политические учения Древнего Рима. М.: Наука, 1977.

Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. Л.: Изд. ЛГУ, 1988.

Фролов Э.Д. Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли. Л,: Изд.

ЛГУ, 1991.

Фюстель де Куланж Н.Д. Гражданская община древнего мира. Пер. с франц. под

ред. Д.Н. Кудрявского. СПб., 1906.

Штаерман Е.М. Эволюция идеи свободы в Древнем Риме. – Вестник древней

истории. 1972. № 2. С.41-61.

Штаерман Е.М. Кризис античной культуры. М.: Наука, 1975.

Штаерман Е.М. Социальные основы римской религии. М.: Наука, 1988.

АНТИЧНОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО

|Понятия полис и гражданская община |

|Понятие гражданин |

|Античная форма собственности |

|Земледельческий труд |

|Военная служба |

|Политическая жизнь |

|Государственные органы |

|Численность гражданского коллектива |

|Общинный коллективизм |

|Уравнительные начала в общественной жизни |

|Свобода граждан в частной жизни |

|Почитание традиций |

|Система ценностей |

|Античное рабство |

|Ведущее общественное разделение труда |

|Экономическая основа |

|РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА |

Страницы: 1, 2