Столыпин

Столыпин

прочь принять участие в общем переделе, если при этом не уменьшалась

площадь их надела (например, при переходе на "широкие полосы"). Что - бы

власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы иногда

производились тайно. Бывало, что такой же взгляд на укрепляемую землю

усваивало и местное начальство. Министерская ревизия 1911 г. обнаружила в

Орловской губернии многочисленные случаи долевого укрепления. Значит,

укреплялись не определенные полосы, а доля того или иного домохозяина в

мирском землевладении. Да и само правительство в конце концов встало на

такую же точку зрения, присвоив себе по закону 29 мая 1911 г. право

передвигать укрепленные полосы при выделении хуторов или отрубов.

Поэтому массовое укрепление чересполосных земель фактически приводило

только к образованию беспередельных общин. К началу столыпинской реформы

около трети общин в Европейской России не переделяли землю. Иногда рядом

соседствовали две общины - переделяющаяся и беспередельная. Большой

разницы в уровне их земледелия никто не отмечал. Только в беспередельной

богатые были побогаче, а бедные победнее.

В советской литературе долгое время господствовало

представление, будто указ 9 ноября 1906 г. ставил своей задачей отдать

общинные земли на разграбление кучке богатых крестьян. В действительности

правительство, конечно, не хотело сосредоточения земли в руках немногих

мироедов и разорения массы земледельцев, т.к. не имея средств пропитания в

деревне, безземельная беднота должна была хлынуть в город, а

промышленность, до 1910 г. находившаяся в депрессии, не смогла бы

справиться с наплывом рабочей силы в таких масштабах. Массы бездомных и

безработных людей грозили новыми социальными потрясениями. Поэтому

правительство поспешило сделать дополнение к своему указу, запретив в

пределах одного уезда сосредоточивать в одних руках более шести высших

душевых наделов, определенных по реформе 1861 г. По разным губерниям это

составляло от 12 до 18 дес. Установленный для "крепких хозяев" потолок был

весьма низким. Соответствующая норма вошла в закон 14 июня 1910 г.

Для доказательства того, что указ 9 ноября 1906 г. был издан с

целью возвысить и укрепить немногочисленную деревенскую верхушку, часто

используется речь Столыпина в Думе, где он говорил о том, что правительство

сделало "ставку не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных".

5 декабря 1908 г., когда была произнесена эта речь, в Думе возник

вопрос, признавать ли укрепляемые участки личной или семейной

собственностью. Настроение Думы заколебалось под воздействием

многочисленных известий о том, что некоторые домохозяева пропивают

укрепленные наделы и пускают по миру свои семейства. Но создание

семейной собственности вместо общинной не устраивало Столыпина, ибо

большая семья напоминала ему общину. На месте разрушенной общины, полагал

он, должен быть мелкий собственник. Видя угрозу одному из основных

положений своей реформы, Столыпин решил вмешаться в спор.

"Пропивание наделов, - доказывал он в своей речи, - это

исключительно удел "слабых". "Нельзя создавать общий закон ради

исключительно уродливого явления, нельзя убивать этим кредитоспособность

крестьянина, нельзя лишать его веры в свои силы, надежд на лучшее

будущее, нельзя ставить преграды обогащению сильного для того, чтобы

слабые разделили с ним его нищету". (Когда говорились эти слова,

правительство уже само запроектировало такие "преграды" в виде правила о

шести наделах, но Столыпин, видимо, считал главными "преградами" общину

и семейную собственность). Для борьбы с уродливыми явлениями, продолжая

Столыпин говорил, что надо создавать специальные законы, устанавливать

опеку за расточительность, но при выработке общих законов надо "иметь

в виду разумных и сильных, а не пьяных и слабых". Заканчивая эту мысль, он

выразил уверенность, что "таких сильных людей в России большинство".

Из всех этих обстоятельств отнюдь не вытекает, что "разумными и

сильными" Столыпин считал лишь богатых крестьян, а "пьяными и слабыми" -

всех остальных. Любители выпить есть среди всех социальных слоев, и

именно этих людей клеймил в своей речи премьер-трезвенник. Крепкий

работящий собственник, по замыслу Столыпина, должен был формироваться на

основе широких слоев зажиточного и среднего крестьянства. Считалось, что

дух предприимчивости, освобожденный от стеснений со стороны общины и

семьи, в короткое время способен преобразить даже весьма хилое хозяйство

середняка.

Каждый должен стать "кузнецом своего счастья" и каждый такой "кузнец" мог

рассчитывать лишь на крепость своих рук и рук своих ближних, т.к. даже

практичный Столыпин делал ставку на "дух предприимчивости", ведь финансовая

сторона реформы - это ее слабое место. Поэтому Столыпин вольно или невольно

бывал идеалистом, а как известно история шутит с идеалистами невеселые

шуткиИ в реальной жизни из общины выходили в основном беднота, а также

городские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне у них есть

надел, который теперь можно продать. Продавали землю и переселенцы,

уезжавшие в Сибирь. Огромное количество земель чересполосного укрепления

шло в продажу. В 1914 г., например, было продано 60 % площади укрепленных

в этом году земель. Покупателем земли иногда оказывалось крестьянское

общество, и тогда она возвращалась в мирской котел. Чаще же покупали землю

зажиточные крестьяне, которые, кстати говоря, сами не всегда спешили с

выходом из общины. Покупали и другие крестьяне-общинники. В руках

одного и того же хозяина оказывались земли укрепленные и общественные. Не

выходя из общины, он в то же, время имел и укрепленные участки. Свидетель

и участник всей этой перетряски еще мог помнить, где и какие у него

полосы. Но уже во втором поколении должна была начаться такая путаница, в

которой не в силах был бы разобраться ни один суд. Нечто подобное,

впрочем, однажды уже имело место. Досрочно выкупленные наделы (по

реформе 1861 г.) одно время сильно нарушали единообразие землепользования

в общине. Но потом они стали постепенно подравниваться. Поскольку

столыпинская реформа не разрешила аграрного вопроса и земельное утеснение

продолжало возрастать, неизбежна была новая волна переделов, которая

должна была смести очень многое из наследия Столыпина. И

действительно, земельные переделы, в разгар реформы почти заглохшие, с 1912

г. снова пошли по восходящей.

Столыпин, видимо, и сам понимал, что чересполосное укрепление не

создаст "крепкого собственника". Недаром он призывал местные власти

"проникнуться убеждением, что укрепление участков лишь половина дела,

даже лишь начало дела, и что не для укрепления чересполосицы был создан

закон 9 ноября". 15 октября 1908 г. по согласованию министров внутренних

дел, юстиции и главноуправляющего землеустройством и земледелием были

изданы "Временные правила о выделе надельной земли к одним местам".

"Наиболее совершенным типом земельного устройства является хутор, -

говорилось в правилах, - а при невозможности образования такового -

сплошной для всех полевых угодий отруб, отведенный особо от коренной

усадьбы".

С 1909 г. все инструкции по землеустройству стали издаваться

Комитетом по землеустроительным делам, межведомственным органом,

находившимся под эгидой Главного управления землеустройства и

земледелия. Аграрные теоретики из Главного управления (А.А. Кофод, и др.)

мечтали о том, чтобы разбить на квадратики, наподобие шахматной доски, все

крестьянские земли. При этом в Главном управлении мало считались со

столыпинскими мечтами о "крепком хозяине".

19 марта 1909 г. Комитет по землеустроительным делам утвердил

"Временные правила о землеустройстве целых сельских обществ". С этого

времени местные землеустроительные органы все более ориентировались на

разверстание наделов целых деревень. В новой инструкции, изданной в 1910

г., особо подчеркивалось: "Конечною целью землеустройства является

разверстание всего надела; поэтому при производстве работ по выделам

надлежит стремиться к тому, чтобы эти работы охватили возможно большую

площадь устраиваемого надела..." При назначении работ на очередь первыми

должны были идти дела по разверстанию всего надела, затем - по групповым

выделам и только после них - по одиночным. Практически, при нехватке

землемеров, это означало

прекращение одиночных выделов. Действительно, крепкий хозяин долго мог

ожидать, пока в соседней деревне не выгонят на отруба всех бедняков.

29 мая 1911 г. был издан закон "О землеустройстве". В него вошли

основные положения инструкций 1909-1910 гг. Новый закон устанавливал, что

для перехода к отрубному и хуторскому хозяйству отныне не требуется

предварительного укрепления надельных земель в личную собственность. С

этого времени чересполосное укрепление утратило прежнее значение,

реформа стала переходить из рук МВД в руки Главного

управления землеустройства и земледелия.

Из всего количества хуторов и отрубов, созданных за время

реформы, 64,3 % возникло в результате разверстания целых селений.

Землеустроителям удобнее было так работать, повышалась результативность их

труда, высокое начальство к своей радости получало круглые цифры, но

вместе с тем умножалось число мелких хуторян и отрубников, которых

никак нельзя было назвать "крепкими хозяевами". Многие хозяйства были

нежизнеспособны. В Полтавской губернии, например, при полном разверстании

селений в среднем на одного хозяина приходилось 4,1 дес. Крестьяне

говорили, что на иных хуторах "курицу некуда выгнать".

Только около 30 % хуторов и отрубов на общинных землях образовалось

путем выдела отдельных хозяев. Но это, как правило, были крепкие хозяева.

В той же Полтавской губернии, например, средний размер единичного выдела

составлял 10 дес. Но большинство

таких выделов было произведено в первые годы реформы. Затем это дело

практически сошло на нет.

Со смешанным чувством относился Столыпин к такому развитию. С одной

стороны, он понимал, что только рассечение надела на отрубы изолирует

крестьянские хозяйства друг от друга, только полное расселение на

хутора окончательно ликвидирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по

хуторам, трудно будет поднимать мятежи. А как говорил Столыпин:

"Совместная жизнь крестьян в деревнях облегчала работу революционерам".

Этот полицейский подтекст реформы нельзя упускать из виду.

С другой стороны, Столыпин не мог не видеть, что вместо крепких,

устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство фабрикует массу мелких

и заведомо слабых - таких, которые никак не могли стабилизировать

обстановку в деревне и стать опорой

режима. Однажды, прочитав отчет, подготовленный в Главном управлении

землеустройства и земледелия, Столыпин написал главноуправляющему А.В.

Кривошеину: "Со слишком большою силою хулятся единоличные выделы. Хвалите

и дайте должную оценку сплошному

разверстанию целых селений, но не опорочивайте единоличных выделов".

Однако он не в силах был развернуть громоздкую машину землеустроительною

ведомства таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а

как нужно для пользы дела. Тем более,

что руководители ведомства были уверены, что действуют так, как надо.

Чтобы добиться от крестьян согласия на разбивку всего надела,

чиновники из органов землеустройства, случалось, прибегали к самым

бесцеремонным мерам давления. Об одном таком типичном случае с нетипичным

окончанием рассказывает в своих воспоминаниях земский начальника В.

Поливанова. Автор служил в Грязовецком уезде Волошской губернии. Однажды

рано утром в страдную пору в одну из деревень нагрянул непременный член

землеустроительной комиссии. Был созван сход, и непременный член объяснил

"мужичкам", что им надо выходить на хутора: общество небольшое, земли

достаточно и вода с трех сторон. "Я как план посмотрел, так и говорю

своему писарю: скорей Лопатиху на хутора переводить надо". Посовещавшись

между собой, сходчики ответили отказом. Ни обещания предоставить ссуду,

ни угрозы арестовать "бунтовщиков" и привести на постой солдат не возымели

действия. Крестьяне твердили: "Как старики жили так и мы будем жить, а на

хутора не согласны". Тогда непременный

член отправился пить чай, а крестьянам запретил расходиться и садиться на

землю. После чаепития непременного потянуло на сон. К ожидавшим под окнами

крестьянам он вышел поздно вечером. "Ну как, согласны?" - "Все согласны!

- дружно отвечал сход. - На хутора, так на хутора, на осину, так на

осину, только чтобы всем, значит, вместе". В. Поливанов утверждал, что ему

удалось дойти до губернатора и восстановить справедливость. Здесь все

отделались легким испугом. Но ведь иногда бывали и кровавые

исходы.

Как например в мае 1910 г. полицейские стражники расстреляли сход в

с. Волотове Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Было убито шестеро

крестьян. Конфликт произошел из-за слишком явного покровительства

отрубщикам со стороны властей. Землеустроительный проект предусматривал

создание отрубов на лучших землях вблизи села. Общинники же должны были

ездить на край надела, даже и за реку Дон.

Как я уже ранее говорил, власти вместе со Столыпиным считали, что

крестьяне сопротивляются переходу на хутора по своей темноте и невежеству,

им то властям из своих удобных кабинетов виднее, как надо жить. А крестьяне

всего лишь полагались на свой опыт и действовали из здравых житейских

побуждений. Ведь в кабинетах капризы погоды не замечаешь, а крестьянское

земледелие от них очень сильно зависело. Например, имея полосы в разных

частях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе ежегодный

средний урожай: в засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый

- на взгорках. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во

власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его отруб

был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться

приходила соседу, оказавшемуся в

низине. Только большой отруб, расположенный в разных рельефах, мог

гарантировать ежегодный средний урожай.

Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было много

надуманного. Сами по себе они не обеспечивали подъем крестьянской

агрокультуры, и необходимость повсеместного их введения никем не

доказана. "Нигде в мире не наблюдалось такого

практического опыта, - пишет американский историк Дж. Ейни, - который бы

показал, что соединенные в одно целое поля принесли с собой агрокультурный

прогресс, и некоторые современные исследователи крестьянской агрокультуры

фактически отрицают подобную причинно-следственную связь... С 40-х годов

ХХ в. в Западной Европе прилагались мощные усилия к объединению владений,

но система открытых полей до сих пор широко распространена среди

некоторых наиболее продуктивных хозяйств". Между тем Столыпин и его

сподвижники все более утверждались в мысли, что хутора и отрубы -

единственное универсальное средство, способное поднять крестьянскую

агрокультуру от Польши до Дальнего Востока, "от финских хладных скал до

пламенной Тавриды".

Такая приверженность отчасти объяснялась тем, что многие ведущие

деятели реформы, начиная с П.А. Столыпина, были связаны с Западным краем и

наиболее близко знакомы именно с западной деревней. В.И. Гурко, сын

прославленного генерала времен русско-турецкой войны, начинал свою

карьеру в Польше, под крылышком у отца, занявшего к тому времени пост

варшавского генерал-губернатора. Затем перебрался на службу в

Петербург. Датчанин А.А. Кофод приехал в Россию в возрасте 22 лет, ни

слова не зная по-русски, и затем долго жил в небольшой датской колонии в

Псковской губернии. Из них троих только Столыпин имел непосредственные

представления о деревенской жизни в центральной России. Хотя и он за два

года в Саратовской губернии, бывая в деревне наездами, не успел глубоко ее

познать. Однако, впрочем, как раз он отличался более мягким, более

терпимым отношением к крестьянской общине. По крайней мере на словах.

Что же касается А.В. Кривошеина, в 1908 г. занявшего должность

главноуправляющего землеустройством и земледелием и ставшего ближайшим

сподвижником

Столыпина, то он вообще мало был связан с деревней. Карьеру он начинал

юрисконсультом Донецкой железной дороги, затем перешел в Переселенческое

управление и стал петербургским чиновником. "Он был талантлив, энергичен,

чрезвычайно импульсивен и обладал счастливой способностью улавливать, в

какую сторону дует ветер", - вспоминал о нем Кофод. Витте, считавший

Кривошеина "величайшим карьеристом", отмечал, что в 1905 г. он был еще

сторонником общины, но после крутого поворота правительственной политики

резко изменил свои взгляды.

Несмотря на все старания правительства, хутора прививались только в

северо-западных губерниях, включая отчасти Псковскую и Смоленскую. Но самое

интересное то, что крестьяне Ковенской губернии еще до начала столыпинской

реформы стали расселяться по хуторам. Такое же явление Кофод наблюдал в

Псковской губернии. Это объясняется тем, что в этих краях сказывалось

влияние Пруссии и Прибалтики. Местный ландшафт, переменчивый, изрезанный

речками и ручьями, тоже способствовал созданию хуторов. А вот в южных и

юго-восточных губерниях главным препятствием для широкой хуторизации были

трудности с водой. Но и здесь (в Северном Причерноморье, на Северном

Кавказе и в

степном Заволжье) довольно успешно пошло насаждение отрубов. Отсутствие

сильных общинных традиций в этих местах сочеталось с высоким уровнем

развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, ее

однородностью на очень больших

пространствах и низким уровнем агрокультуры. Крестьянин, почти не

затратив на улучшение своих полос труда и средств, без сожаления их

оставлял и переходил на отруб.

В Центрально-нечерноземном районе крестьянин, наоборот, много сил

должен был вкладывать в возделывание своего надела. Без ухода здешняя земля

ничего не родит. Удобрение почвы здесь началось с незапамятных времен.

А с конца ХIХ в. участились случаи коллективных переходов целых селений к

многопольным севооборотам с высевом кормовых трав. Получил развитие и

переход на "широкие полосы" (вместо узких, запутанных). "Самый факт

глубокой интенсивности полевого хозяйства... уложившейся в систему

общинно чересполосного землепользования, не только не вызывает

потребности, но даже служит препятствием к переходу на участковое

землепользование", - писал П.Н. Першин, автор одной из лучших книг по этой

проблеме. Деятельность правительства принесла бы гораздо больше

пользы, если бы в центрально-нечерноземных губерниях оно, вместо

насаждения хуторов и отрубов, оказывало помощь интенсификации

крестьянской агрокультуры в рамках общины. Первое время, такая помощь

отчасти оказывалась. Но с приходом Кривошеина землеустроительное

ведомство повело резко антиобщинную политику. В итоге коса нашла на камень:

крестьяне сопротивлялись насаждению хуторов и отрубов, а правительство чуть

ли не открыто препятствовало внедрению передовых систем земледелия на

общинных землях. Единственное в чем нашли общий интерес землеустроители и

местные крестьяне, - это разделение совместного землевладения нескольких

деревень. В Московской и некоторых других губерниях этот вид

землеустройства получил настолько большое развитие, что стал отодвигать на

второй план работы по выделению хуторов и отрубов.

В центрально-черноземных губерниях основным препятствием к

образованию хуторов и отрубов на общинных землях было крестьянское

малоземелье. Побывав в Курской губернии, Кофод жаловался, что так и не

смог найти общий язык с местными крестьянами: "Они хотели помещичью землю

немедленно и даром". Из этого следовало, что прежде чем насаждать хутора

и отруба, в этих губерниях надо было решить проблему крестьянского

малоземелья - в том числе и за счет раздутых помещичьих латифундий.

Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следующих цифрах. К

1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн.

домохозяев. Им принадлежало 14,1 млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев,

живших в беспередельных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8

млн. дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению

(12,7 млн. дес.). Кроме того, как уже говорилось, на банковских землях

образовалось 280 тыс. хуторских и отрубных хозяйств - это особый счет.

Но и другие приведенные выше цифры нельзя механически складывать, поскольку

некоторые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и отруба,

а другие шли на них сразу, без чересполосного укрепления. По

приблизительным подсчетам, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев,

что составляет несколько меньше третьей части от общей их численности в тех

губерниях, где проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из

выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из общинного оборота

было изъято 22 % земель. Около половины их пошло на продажу. Какая-то

часть вернулась в общинный котел. В конечном итоге властям не удалось ни

разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой

крестьян - собственников. Так что можно говорить об общей неудаче

столыпинской аграрной реформы. И все что было сделано – может показаться на

первый взгляд - все зря. Но вместе с тем известно, что после окончания

революции и до начала первой мировой войны положение в русской деревне

заметно улучшилось. Кто-то связывает это с аграрной реформы. На самом же

деле здесь действовали другие факторы. Во-первых, как уже говорилось, с

1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне выплачивали в

течение 40 с лишним лет. Во-вторых,

окончился мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на

зерно. От этого, можно предположить, должно же было кое-что перепасть и

простым крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось помещичье

землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабальные формы

эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период был только один

неурожайный год (1911), но зато подряд два года (1912-1913) были

отличные урожаи. Что же касается аграрной реформы, то такое

широкомасштабное мероприятие, потребовавшее столь значительной земельной

перетряски, не могло положительным образом сказаться в первые же годы

своего проведения.

Тем не менее вряд ли можно считать справедливым то отрицательное

отношение к реформе, которым сильно грешили советские историки в прошлые

годы. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным

делом. Это касается предоставления большей личной свободы крестьянам,

устройства хуторов и отрубов на банковских землях, переселения в Сибирь,

некоторых видов землеустройства.

2.1. Крах Столыпинской Аграрной политики и его причины.

Всего 8 лет проводилась аграрная реформа, а с началом войны она

была отложена - и, как оказалось, навсегда. Столыпин просил для полного

реформирования 20 лет покоя, но эти 8 лет были далеко не спокойными.

Однако не кратность периода и не смерть автора реформы, были причиной краха

всего предприятия. Главные цели далеко не были выполнены. Введение частной

подворной собственности на землю вместо общинной удалось ввести только у

четверти общинников. Не удалось и территориально оторвать от "мира"

зажиточных хозяев, т.к. на хуторских и отрубных участках поселялись менее

половины кулаков. Переселение на окраины так же не удалось организовать в

таких размерах, которые смогли

бы существенно повлиять на ликвидацию земельной тесноты в центре. Все

это предвещало крах реформы еще до начала войны, хотя ее пытались удержать

на плаву огромный чиновничий аппарат во главе с энергичным приемником

Столыпина - главным управляющим землеустройством и земледелием

А.В.Кривошеиным.

Причин краха реформ было несколько:

противодействие крестьянства, недостаток выделяемых средств на

землеустройство и переселение, плохая организация землеустроительных работ,

подъем рабочего движения в 1910-1914 гг. Но главной причиной было

сопротивление крестьянства проведению новой аграрной политики.

2.2. Итоги Аграрной реформы.

Не смотря на все неудачи при проведении Аграрной реформы у нее были

положительные стороны:

- из общины выделилось до четверти хозяйств, усилилось расслоение деревни,

сельская верхушка давала до половины рыночного хлеба;

- из Европейской России переселилось 3 млн. хозяйств;

- 4 млн. десятин общинных земель были вовлечены в рыночный оборот;

- стоимость с/х орудий увеличилась с 59 до 83 руб. на один двор;

- потребление суперфосфатных удобрений выросло с 8 до 20 млн. пудов;

- за 1890-1913 гг. доход на душу сельского населения вырос с 22 до 33

руб. в год;

Но все не так уж и хорошо как может показаться на первый взгляд. У Аграрной

реформы есть и отрицательные стороны и их не мало:

- от 70% до 90% вышедших из общины крестьян так или иначе сохранили связи

с общиной, основную массу крестьян составляли трудовые хозяйства

общинников;

- вернулось назад в Центральную Россию 0,5 млн. переселенцев;

- на крестьянский двор приходилось 2-4 десятины, при норме 7-8 десятин;

- основное с/х орудие - соха (8 млн. штук), 58% хозяйств не имели плугов;

- минеральные удобрения применялись на 2% посевных площадей;

- в 1911-1912 гг. страну поразил голод, охвативший 30 млн. человек.

Крах столыпинской реформы не означал, что она не имела серьезного

значения. Был сделан крупный шаг в сторону капиталистического развития. Так

же повысилось количество применяемых машин и использование удобрений. Это в

свою очередь вызвало увеличение товаропроизводства сельского хозяйства.

3. Разработка рабочего законодательства.

Рабочий вопрос, так же, как и крестьянский достался Столыпину в

наследство от революции 1905-1907 годов. До этого не только царизм, но и

буржуазия отрицала его

существование, доказывая, что в России нет рабочего класса в

западноевропейском смысле этого слова, а есть всего лишь "сословие

фабричных людей", вчерашних крестьян, готовых в любой момент бросить

завод, фабрику, шахту, чтобы вернуться в деревню. Хотя мне кажется, что и

сами рабочие думали также. Вдруг безработица или что-нибудь в этом роде, а

в деревне, по закону, есть надел.

Программа, выработанная рабочей комиссией, во главе которой стоял

В.К.Коковцов, уже целиком исходила из посылки, что в России рабочий вопрос

носит такой же характер, как и на Западе, и, следовательно, решать его

надо так же как, например, решил Бисмарк в Германии. В соответствии с этим

была разработана программа, сводившаяся к четырем основным пунктам:

1. обязательная организация больничных касс на базе совместных взносов и

хозяев и рабочих;

2. создание на фабриках и заводах смешанных органов из представителей

администрации и рабочих;

3. сокращение рабочего дня с 11.5 часа до 10, ограничение законом

количества сверхурочных работ;

4. пересмотр статей закона, карающих забастовки и досрочные расторжения

договора о найме.

В записке "Петербургского общества для содействия улучшению и развитию

фабрично-заводской промышленности" от 12 мая возражения против проекта о

сокращении рабочего дня до 10 часов сводились к двум основным доводам:

- сам факт государственного вмешательства в нормировку рабочего

времени неприемлем;

- сокращение приведет к тому, что русская промышленность "будет

устранена навсегда от какой-либо роли в международном соревновании". Общее

же заключение записки сводилось к ряду требований, в том числе таких:

a) "признавая в принципе излишней законодательную нормировку рабочего

времени, сохранить нормы его продолжительности, установленные законом

1897 года /т.е. 11.5 часовой день/ ввиду того, что таковые существуют";

б) сохранить сверхурочные работы с таким расчетом, чтоб общее число

обязательных и необязательных рабочих часов не превышало 75 часов в

неделю.

Но жадность, эгоизм, неумение видеть ничего, кроме выгоды

сегодняшнего дня, у предпринимателей были таковы, что они не хотели идти ни

на малейшие материальные жертвы.

Тем не менее, несмотря на провал, Определенный итог все же был

достигнут. Он состоял в том, что царизм под влиянием революции твердо взял

курс, так же как и в аграрной политике, на буржуазную политику в рабочем

вопросе, отказавшись от чисто полицейского способа его разрешения, с

репрессиями и зубатовщиной в качестве главных средств. В свою очередь и

буржуазия, несмотря на политический примитивизм, в силу уже самой

своей природы осознала, что иного пути в решении рабочего вопроса нет.

Общественной платформой правительства и промышленников было признание

права рабочих на стачку и свои профессиональные организации. Рабочий вопрос

в буржуазном разрешении наряду с аграрным стал одним из краеугольных

камней крестьянского курса царизма, одним

из проявлений столыпинского бонапартизма, С той лишь разницей, что в одном

случае бонапартистское лавирование шло между помещиками и крестьянством, а

во втором - между буржуазией и пролетариатом. Кроме рабочего

законодательства рассматривался вопрос о внутреннем самоуправлении. В этой

области Столыпин предусматривал расширение прав земских учреждений,

введенных Александром II. Он считал, что эти учреждения не должны быть

политическими, а должны выполнять хозяйственные функции; каждое губернское

земство должно иметь статистическое бюро для выявления нужд населения.

Участвовать в земских учреждениях должны все национальные элементы края. Он

подчеркивал, что земская идея должна подчиняться идее государственной, т.е.

на первом плане необходимо иметь общегосударственные интересы.

3.1. Решение национального вопроса.

Особой проблемой для правительства в эти годы был национальный вопрос. 57%

населения России были нерусского происхождения, и они подвергались

всякого рода дискриминации со стороны русских чиновников. В этих отношениях

Россия не только притесняла те или иные народы, но и сталкивала их между

собой. Многие под давлением русскоязычного населения эмигрировали в

ближайшие страны Запада, там нанимались на работу. Заметную часть

эмигрантов составили люди, которые целью своей жизни ставили борьбу с

царизмом. К решению этого вопроса Петр Аркадьевич подходил особенно

бережно, считал его для России вопросом особой государственной важности.

Суть его национальной политики состояла в том, чтобы объединять, а не

разъединять народы. Он предусматривал создание министерства

национальностей, которое должно было изучать культурную, религиозную,

социальную жизнь каждой нации и создавать условия для того, чтобы все нации

имели равные права и были верны России. В обязанности министерства должна

была также входить задача не забывать о внешних и внутренних врагах

России, которые всячески стремились к ее расчленению.

4. Трагедия Столыпина, как реформатора.

Несмотря на благоприятные экономические, идеологические и политические

обстоятельства, Столыпин совершил все же ряд ошибок, поставивших его

реформы под угрозу провала. Первой ошибкой Столыпина было отсутствие

продуманной политики в отношении рабочих. Как показал опыт Пруссии, для

удачного проведения консервативной политики необходимо было

сочетать жесткие репрессии по отношению к революционным партиям с

одновременными усилиями в области социального обеспечения рабочих. В

России же, несмотря на общий экономический подъем, за все эти годы не

только жизненный уровень рабочих нисколько не повысился, но и

социальное законодательство делало свои первые шаги. Закон 1906 г. о

десятичасовом рабочем дне почти не применялся, также как и закон 1903 г. о

страховании рабочих, получивших увечья на предприятии. Разрешенные

профсоюзы находились под бдительным контролем полиции и не

пользовались доверием среди рабочих. Между тем количество рабочих

постоянно и заметно росло. Новое поколение оказалось весьма

благосклонным к восприятию социалистических идей. Очевидно, Столыпин не

отдавал себе отчета в значении рабочего вопроса, который с новой

силой встал в 1912 г.

Второй ошибкой Столыпина стало то, что он не предвидел

последствий интенсивной русификации нерусских народов. Столыпин не

скрывал своих националистических убеждений; однажды на заседании Думы он

резко ответил польскому депутату, что почитает за "высшее счастье

быть подданным России". Он открыто проводил националистскую

великорусскую политику и, естественно, восстановил против себя и

царского режима все национальные меньшинства. Так например Финляндия

стала прибежищем для многих оппозиционеров. Столыпина возмущало, что

сейм Финляндии состоял преимущественно из социалистов и либералов. В

1908 г. он безуспешно попытался ограничить полномочия сейма, дважды

распускал его,

а затем вновь ввел в стране прежние диктаторские методы. к 1914 г.

неприязнь финнов к "русским оккупантам" стала повсеместной. Что

касается Польши, там ситуация была сложнее, так как отношение поляков к

России не было единодушным. Часть поляков пыталась добиться для своей

страны большей автономии. Другая часть, требовала полной независимости.

Столыпин закрыл польско-язычные школы, а в городах насадил муниципальные

учреждения с преобладанием русских служащих. На Украине, где пресса

и высшие учебные заведения подверглись насильственной

русификации, росло национальное самосознание украинской элиты,

основанное на понимании экономического могущества края, ставшего

житницей и индустриальным центром всей империи. Царские власти жестоко

преследовали украинских националистов, организовавших Союз освобождения

Украины и нашедших прибежище в Галиции, входящей в состав Австро-

Венгрии. Австрийские власти охотно покровительствовали украинским

националистам, желая всячески помешать российским властям в отместку

за поддержку в Богемии и на Балканах антиавстрийских настроений

малых славянских народов. По тем же причинам тюркские меньшинства

на территории Азербайджана, объединившиеся в партию "Муссават"

("Равенство"), решительно пошли на сближение с обновленной после

младотюркской революции Турцией. Часть мусульманской интеллигенции

татарского происхождения, проживающей на территории Крыма и на Нижней

Волге, пыталась возродить тюркско-татарскую цивилизацию, добиваясь ее

признания наравне с русской. Царское правительство, естественно, не желало

идти на подобные уступки, считая мусульманские народы

слаборазвитыми. Оно также поощряло внедрение русских колонизаторов и

переселенцев в Среднюю Азию не менее жестко, чем это делали другие

европейские государства-завоеватели по отношению к странам Азии и

Африки.

Столыпин совершил ошибку и в вопросе об учреждении земств в

западных губерниях (1911 г.), в результате чего он лишился поддержки

октябристов. Дело в том, что западные губернии экономически продолжали

зависеть от польской шляхты. Дабы

укрепить в них положение белорусского и русского населения,

составлявших большинство, Столыпин решил учредить там земскую форму

правления. Дума охотно его поддержала, однако государственный совет

занял обратную позицию - классовые чувства солидарности со шляхтой

оказались сильнее национальных. Столыпин обратился с просьбой к

Николаю II прервать работу обеих палат на три дня, чтобы за это время

правительство срочно приняло новый закон. Заседания Думы были

приостановлены и закон принят. Однако данная процедура,

продемонстрировавшая пренебрежение государственной власти к

собственным учреждениям, привела к расколу между правительством и даже

самыми умеренными либералами. Самодержавие поставило себя в изоляцию,

отныне его поддерживали представители крайне правых

националистических кругов. Столыпин же потерял поддержку Николая II,

которому явно претило иметь столь предприимчивого министра,

обвиненными крайне правыми противниками, пользующимися влиянием при

дворе, в желании "экспроприировать всех помещиков вообще" с помощью

аграрной реформы.

И только смерть означала поражение последней попытки

сознательного и целенаправленного обновления политической системы в

стране. Будучи консервативной, она все же не была лишена творческой мысли.

III. Заключение.

Политическая смерть Столыпина наступила гораздо раньше, чем

Д.Г.Богров смертельно ранил его 1 сентября 1911г. в Киевском оперном

театре. Об этом свидетельствует тот факт, что пребывание премьер-министра в

Киеве начались с оскорблений ему явно давали понять, что он здесь лишний и

его не ждали Столыпину не нашлось места в автомобилях в которых следовали

царь и его свита. Ему не дали казенного автомобиля председателю Совета

министров пришлось искать извозчика. Трагедия Столыпина состояла в том, что

они

не захотели иметь "приказчика, превосходящего их по личным качествам", - с

этими словами трудно не согласиться.

С вершины сегодняшнего исторического опыта теперь особенно хорошо

видна главная коренная причина банкротства Столыпина.

Органический порок его курса состоял в том, что он хотел осуществить

свои реформы вне демократии и вопреки ей. Сначала, считал он, надо

обеспечить экономические условия, а потом уже осуществлять "свободы".

История повторяется. Как неудивительно, подобная ошибка была совершена

значительно позже и совсем в иных исторических условиях. Экономическая

реформа Косыгина 65г. провалилась у нас, как мне кажется, точно по той

же причине: хотя реформа была хорошо продумана, но осуществить ее хотели не

разрушая старого давно прогнившего изнутри режима, который противостоял

всем нововведениям и потворствовал всему старому и не нужному. Ее хотели

осуществить вне демократии и без демократии. Но ведь на ошибках истории

учатся похоже в 65г. про них забыли.

После Столыпина деятельность правительства в 1912-1914г. показывала

то, что все крупномасштабные реформы будут свернуты. Николай II отказался

от сотрудничества с политическими деятелями он окружил себя бездарными

людьми, зато разделяющими его взгляды на исторический путь России.

Список литературы.

1. "Нам нужна великая Россия" П.А.Столыпин полное собрание речей

в государственной Москва думе и государственном совете 1906-1911

1991.

2. "П.А.Столыпин и судьбы реформ в России" А.Я.Аврех Москва 1991.

3. "О Петре Аркадьевиче Столыпине" В.В.Казарезов Москва 1991.

4. История СССР. Москва 1984 под редакцией Кузнецова.

5. История СССР. Москва 1987 под редакцией Федосова.

6. Экономическая история СССР. Москва 1987 под редакцией

Чунтулова.

7. "П.А.Столыпин воспоминания о моем отце" М.П.Бок Москва 1992.

8. "Столыпин без легенд" П.Н.Зырянов Москва 1991.

Страницы: 1, 2