Франклин Рузвельт как человек и политик

Франклин Рузвельт как человек и политик

либерализмом и реакцией, относится к ней и тех, кто нападал на "новый

курс"

, исходя из каких-либо местных интересов.

Точно такой же представлялась сложившаяся расстановка сил и Икесу. Он

писал Робинсу в начале августа 1939 года: "Концентрированное богатство

собирается нанести поражение Рузвельту, если оно сможет, конечно, не

считаясь с катастрофическими последствиями для страны в целом. Я полагаю,

что концентрированное богатство всегда, во все времена было таким. Оно

абсолютно лишено чувства здравого смысла и морали... Но, как Вы сами

знаете, предприниматели, банкиры, угольные короли и строительные воротилы,

и я могу в этот перечень включить многих других, сейчас объединились для

борьбы с Рузвельтом. Что случиться в будущем, я не знаю, но считаю, что

самые трудные времена в впереди В лагере демократов, я думаю, их кандидатом

может быть только Рузвельт, и никто другой. Я твердо знаю, что есть много

людей в демократической партии, которые скорее предпочтут республиканцев

Рузвельту, поскольку жаждут, чтобы именно так и было". Угроза организации

настоящего экономического саботажа со стороны многих представителей

финансово-промышленного капитала, сообщал Р. Робинс, была реальна.

Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 года и начало войны в

Европе открыли новую фазу избирательной компании. Стало ясно, что демократы

в большинстве своем не изменят лидеру, если он сам примет решение еще раз

сломать сложившуюся традицию и в третий раз согласится не выдвижение своей

кандидатуры. Даже в монополистической верхушке, где с недоверием и без

всяких симпатий относились к Рузвельту, настроения начали меняться в его

пользу. Джон Херц писал Рузвельту 11 июня 1940 года, за месяц до открытия

съезда демократической партии в Чикаго: "Недавно я беседовал с группой

чикагских бизнесменов, которые политически враждебно относятся к Вам, но

сейчас они все до одного сошлись на том, что время для партийных раздоров

осталось позади и что Вы заслуживаете и потому получите поддержку у всех

настоящих американцев. Дюди в Чикаго (он имел в виду деловые круги),

которых я знаю, в конце концов пришли к выводу, что изоляционизм мертв и

что все мы должны сейчас смотреть на вещи реально". Рузвельт, не забывая

обид, не дал спровоцировать себя на откровенность, попросив Гопкинса

подготовить ответное письмо - лаконичное, но внушительное. "Я убежден, -

писал президент, - что подавляющее большинство американцев полно решимости

защитить демократию любыми способами, которые будут признаны необходимыми".

Рузвельт остался верен себе; он говорил мало и больше намеками, всем

понятными. Может быть, только Джим Фарли, мечтавший стать кандидатом

демократов и рассчитывающий на поддержку антирузвельтовской фракции в

партии, не соглашался признать за Рузвельтом права быть кандидатом в третий

раз. Побывав летом 1940 года, накануне съезда демократов, в Гайд-парке, он

посоветовал Рузвельту в случае, если его выдвинут, поступить точно так же,

как это сделал много лет назад Шерман, - выступить с заявлением об отказе

баллотироваться и выполнять обязанности президента в случае избрания.

Рузвельт сказал Фарли, что он в сложившихся условиях так поступить не

может; если народ того захочет, он не сможет уклониться от выполнения

своего долга.

К тому времени положение Гопкинса в "кухонном кабинете" Белого дома

окончательно определилось - его место ближайшего помощника президента,

генератора идей, исполнителя самых сложных поручений и соавтора речей никто

не мог бы оспорить. Все чаще Гопкинсу приходилось выступать и в новом для

него амплуа - советника по внешнеполитическим вопросам. Не будет

преувеличением сказать, что такой поворот не предвидел ни он сам, ни

президент, потому что в конце августа 1939 года врачи, вновь уложившие

Гопкинся в постель, сообщили президенту, что дни министра торговли сочтены.

Пролежав в клинике пять месяцев, измученный лечением, Гопкинс вернулся в

январе 1940 года к политической деятельности. Однако прямого отношения к

обязанностям министра торговли она уже не имела.

В Европе в это время шла мировая война, развязанная фашизмом, пылали

города и исчезали государства. 9 апреля 1940 года германские войска

вторглись на территорию Дании и высадились в Норвегии. 10 мая 1940 года

окончательно рухнули надежды мюнхенцев в Лондоне и Париже удержать Гитлера

от перехода к "настоящей войне" на Западе.

Дуглас писал:

"Я рассматриваю ситуацию следующим образом. Если Гитлер справится с

Англией (а его шансы на это по крайне мере благоприятны), он предложит

"мир" нашей стране. Фактически пропаганда в пользу этого уже ведется. Он

сделает ряд жестов, демонстрирующих его желание заключить с нами сделку. Он

будет изображать дело так, будто хочет привлечь нас к реконструкции Европы.

Он пойдет на все возможные уловки, чтобы перетянуть на свою сторону

предпринимательские круги нашей страны, обещая им высокие прибыли и т. д.

Многие в нашей стране уже говорят, что мы "можем иметь дело с Гитлером",

если только нам позволят это.

То, что случилось с Англией и Францией и другими странами, может

случиться и с нами, ибо наши финансовые и промышленные тузы действовали бы

точно так же, как поступал Чемберлен в аналогичных обстоятельствах. А

между тем в случае именно такого развития событий, пока бизнес будет занят

своей игрой ради прибылей, Гитлер деморализует нашу страну пропагандой,

подогревая разногласия, нерешительность, убаюкивания призывами к

бездеятельности. Если мы встанем на этот путь, все погибло, потому что

окажемся в зависимости от Гитлера на мировых рынках и в наших домашних

делах. Как государство, мы столкнемся с величайшей угрозой в нашей истории.

Нацистская мечта к 1944 году поставит нас не колени будет близка к

осуществлению".

Картина, нарисованная Дугласом, произвела глубокое впечатление на

Гопкинса, первым ознакомившегося с меморандумом судьи. С пометками Гопкинся

документ лег на стол президента. Концовка документа была обращена

непосредственно к Рузвельту: "Я надеюсь, что в интересах нашей страны Вы

дадите согласие на выдвижение Вашей кандидатуры".

Формально Рузвельт еще не дал согласия, но решение им было принято

бесповоротно. Доказательство тому все, кто способен был трезво судить о

ходе предвыборной борьбы, увидели в назначении Рузвельтом 20 июня 1940

года, в канун начала работы съезда республиканской партии, двух видных

республиканцев, Стимсона и Нокса, соответственно на посты военного и военно-

морского министра. Боссы республиканской партии были взбешены, однако

Рузвельт добился важного преимущества. Он ознаменовал начало своей

избирательной компании не словесной бравадой, а всем понятным призывом к

избирателям противопоставить национальное единство главному противнику в

компании 1940 года - Гитлеру.

Далее все шло так, как было смоделировано в ходе детального обсуждения

в Овальном кабинете Белого дома, в беседах с глазу на глаз между

президентом и его помощником, отправившимся с особым поручением в Чикаго

накануне открытия там съезда демократической партии. Задача, стоявшая перед

Гопкинсом, была не из легких, ибо Рузвельт непременным условием выдвижения

своей кандидатуры поставил одобрение ее подавляющим большинством ( не

более 150 голосов против). К тому же нужно было буквально на ходу заняться

приведением в порядок расстроенных рядов демократов, а заодно и

нейтрализацией опасной группировки Фарли, все еще видевшего себя боссом

партийной машины демократов, ее фаворитом. Обосновавшийся со своими

помощниками в номере отеля "Блэкстоун", соединенным прямой телефонной

связью с Белым домом, Гопскнис в считанные часы доказал, что командный

пункт съезда находится там, где расположен его, Гопскинса, аппарат и узел

связи.

15 июля 1940 года мэр Чикаго Эдвард Келли, босс чикагской партийной

машины демократов, выступил с речью: он сказал делегатам, что "спасение

нации находится в руках одного человека". Когда вслед за тем сенатор А.

Бакли начал читать послание Рузвельта, в котором президент заявлял о своем

нежелании оставаться на посту президента третий раз, ему не дали закончить.

Зал взорвался хором голосов: "Мы хотим только Рузвельта !", "Америка

хочет Рузвельта !", "Все хотят Рузвельта !". Голосование, проведенное

вечером на следующий день, было почти единодушным. Делегаты съезда

демократической партии избрали своим кандидатом в президенты США Франклина

Рузвельта. Проблема третьего срока утонула в патриотическом порыве.

Начало второй мировой войны.

Захват Гитлером Чехословакии, а Италией Албании вынудили Рузвельта

обратиться к Гитлеру и Муссолини с личным посланием с просьбой дать

заверения, что в течении 10 лет они не нападут ни на одну из 31

перечисленных в послании стран. Но было ясно, что попытки "приручить"

агрессора и сделать его послушным орудием антисоветской политики тщетны.

В этой обстановке нарастания военной угрозы, внутренней

нестабильности, активизации реакционных элементов утвердилось мнение

Рузвельта - не оставлять поста президента. Он хотел придать выборам

характер референдума в драматически решающий для судеб страны момент.

[pic]

А. Гитлер

Германия уже оккупировала Польшу, Данию, Норвегию, Бельгию, вторглась

во Францию. Были сильны голоса в пользу того, чтобы изолироваться от

войны, вступить а сделку с Гитлером, наладить выгодное широкомасштабное

сотрудничество. Рузвельт правильно уловил преобладающие настроение и

обратился к избирателям с призывом противопоставить национальное единство

главному противнику - Гитлеру.

Замысел президента простирался весьма далеко и заключался в реализации

концепции национального единства в условиях военной мобилизации, а возможно

и участия в войне. Но он также не пошел на поводу у авторов реакционных

антирабочих законов, гонителей радикализма. Рузвельт ввел в правительство

двух представителей профсоюзов, что символизировало признание того

значения, которое Рузвельт придавал восстановлению контактов с рабочим

движением.

Голосование на президентских выборах показало, что прочное большинство

все еще поддерживает президента с чьим именем связаны реформы "нового

курса". Рабочий класс и беднейшие слои поддержали Рузвельта. Трудящиеся

голосовали за продолжение и углубление реформ. Голосование означало также

поражение "изоляционистов", пронацистских группировок, пытавшихся помешать

тенденции к отпорам агрессорам.

Если до 1940 года в США существовал закон о нейтралитете и было широко

распространено убеждение о том, что война не коснется страны, то после

падения Франции стало ясно, что отсидеться не удастся. Рузвельт выступает

за отмену эмбарго на поставку оружия воюющим странам и за отмену закона о

нейтралитете.

Послание Черчилля от 10 мая 1940 года с мольбой о помощи и заклинанием

оставить эгоистические расчеты извлечения выгоды из европейской схватки

подтолкнули к ряду важных шагов. Первым была продажа Франции самолетов.

Фактически весь 1940 год до и после выборов Рузвельт избегал высказываться

по вопросу о вступлении в войну, ограничиваясь полумерами. Англии было

передано 50 старых эсминцев и торпедных катеров. Крепкие позиции

"изоляционистов" и широко распространенные пацифистские настроения

парализовали волю Рузвельта. 9 декабря 1940 года поступило личное послание

Черчилля уведомлявшее о безвыходном положении Англии, с просьбой о помощи.

Издается закон о ленд-лизе, который должен помочь Англии путем

предоставления взаймы или в аренду, с тем чтобы не быть втянутыми в войну.

И тем не менее не было оказано существенной помощи. Ждали, когда вступит в

войну Советский Союз. Отношения между США и СССР были в это время

достаточно сложны. После установления дипломатических отношений США не

сделали ничего для подлинного сближения. Отвергли все попытки установить

сотрудничество для организации отпора агрессии. В конце 1940-начале 1941

года в Москве и Вашингтоне возобновились попытки установить более тесные

контакты, на чем неоднократно настаивал СССР. Однако эти переговоры ни к

какому сближению не привели, сказывалось мощное давление антисоветского

блока в конгрессе.

Англия тем временем терпела поражение за поражением (оставили Крит,

английский флот терпел в Атлантике урон от подводных лодок, снабжение

Англии продовольствием и снаряжением было под угрозой. Рузвельт запретил

военно-морскому флоту конвоировать транспорты.

Нападение на Советский Союз 21 июня 1941 года означало, что угроза

смертельного удара по Англии, этой передовой линии обороны США - миновала.

Многим в правящей верхушке общества поражение Советского Союза

представлялось сверхжеланным. Сенаторы Тафт и Трумен заявили, что победа

"коммунистов" для американского народа более опасно, чем завоевание России

Гитлером.

Президент выступил с заявлением только 24 июня. Очень лаконично. "Мы

намерены оказать России всю помощь, какую только сможем," не указав какие

формы эта помощь может принять, а также не сказав о возможности

распространения ленд-лиза на СССР.

Для выяснения ситуации и установления контактов с Советским

руководством Рузвельт направил в Москву своего личного представителя

Гопкинса. 30 и 31 июля состоялись встречи Гопкинса со Сталиным. 12 августа

в бухте Арджентейя (Ньюфаундленд) произошла встреча Черчилля и Рузвельта,

где выяснилось, что ни Англия ни США не готовы помочь Красной Армии.

Рузвельт еще раз высказался против вступления США в войну, несмотря на

настойчивые просьбы Черчилля. Здесь была подписана Атлантическая хартия -

декларация о целях в войне и принципах послевоенного устройства. Рузвельт и

Черчилль заявили также о готовности оказать помощь СССР поставками

материалов.

30 октября 1941 года, когда стало ясно, что блицкриг провалился,

Рузвельт сообщил в Москву о решении правительства предоставить СССР

беспроцентный заем на один миллиард долларов. В 1941 году Черчилль сообщил

Рузвельту в одной из своих телеграмм, что в случае сохранения США и далее

положения невоюющей стороны он не может поручиться за то, будет ли Англия

продолжать войну в 1942 году.

11 сентября 1941 года в Атлантике произошел инцидент с германской

подводной лодкой и американским эсминцем "Гриер". Рузвельт выступил по

радио с заявлением об изменении политики США "в водах, которые мы (США)

рассматриваем как исключительно важные для нашей обороны".

Американские корабли и самолеты получили приказ без предупреждения

атаковать итальянские и германские суда, главное же - им разрешалось

конвоировать суда других стран. Фактически военно-морской флот получил

приказ о начале необъявленной войны против Германии в Атлантике.

В самых разных кругах общественности резко изменилось в положительную

сторону отношение к военному сотрудничеству с Советским Союзом.

7 декабря 1941 года после внезапного нападения японской авиации на

американскую военно-морскую базу Перл-Харбор на Гавайях США превратились в

страну воюющую, при том число их врагов сразу утроилось: 11 декабря 1941

года Италия и Германия объявили войну Соединенным Штатам. Попытки

правительства Рузвельта на протяжении целого ряда лет оттянуть неизбежную

войну с Японией путем урегулирования разногласий, в том числе и за счет

третьих стран, ничего не дали. "Умиротворение" агрессора и здесь

завершилось фиаско. Широкие массы населения требовали оказать самую

действенную помощь Красной Армии и это оказывало прямое и опосредствованное

влияние на внешнюю политику Рузвельта. В определении коалиционной стратегии

Рузвельт колебался, испытывая давление с разных сторон. Особенно решительно

в пользу затягивания открытия второго фронта в Европе выступали Черчилль и

его кабинет, а также большая часть командного состава США. Весной 1942 года

под влиянием нараставших требований американской общественности

активизировать военные усилия США и Англии Рузвельт начал склоняться к идее

форсированного открытия второго фронта, для чего он послал в апреле 1942

года Гопкинса и Маршалла для переговоров с Черчиллем. Но не получил в

Лондоне поддержки. Помимо этого Рузвельт пригласил Молотова для

переговоров по этому же вопросу и заверил его, что второй фронт в Европе

будет открыт в 1942 году в Северной Франции. Но все это оказалось

мистификацией, никто и не собирался выполнить договоренности.

Сторонники доктрины "англосаксы должны управлять миром" в

правительстве, военных и финансово-промышленных кругах считают курс

Рузвельта в отношении СССР не достаточно жестким, излишне благородным. Этим

объясняется двойственность и нерешительность политики Рузвельта.

Правительства Англии и США снова уклонились от выполнения своих

обязательств и в июле 1942 года согласовали открытие (в будущем) второго

фронта в Северной Африке, что совершенно незначительно влияло на ход дел на

главном театре военных действий, но было выгодно Англии и США поскольку

укрепляло их позиции на Ближнем Востоке и в Средиземноморье, в зонах

интересов их монополий. В США действовали определенные силы, которые по

мере развития успеха Красной Армии склонялись к мысли, что сепаратный мир

Германии с Англией и США не только возможен, но и обоюдно выгоден в плане

"спасения западной цивилизации" и противодействия "советской угрозе".

Однако Рузвельт верно учел господствовавшие в широкой общественности

настроения на бескомпромиссную борьбу с фашизмом. Рузвельт стремился

противостоять нараставшему нажиму сепаратистов. Эту цель преследовала и

конференция в Касабланке, где он предложил в январе 1943 года четкую

формулу "беззаговорочная капитуляция Германии". В ряде последующих

выступлений президент публично отмежевался от тех элементов, которые

пытались внести раскол в Объединенные Нации.

Рузвельт не только не собирался идти на поводу у реакции,

провоцирующей его на проведение жесткой линии в "русском вопросе", Но и

планировал серьезно заняться совместно с Советским руководством созданием

необходимых условий для тесного взаимодействия двух стран для поддержания

длительного и прочного мира после войны.

В 1943 году возникли серьезные осложнения в американо-советских

отношениях, чему причиной были постоянные оттяжки с открытием второго

фронта, отказ Англии и США от поставок военных грузов северным маршрутом,

оттяжки в выполнении уже согласованных планов по ленд-лизу и тот факт, что

Англия и США принимали все решения о втором фронте без участия Советского

Союза и без консультаций с ним. Это ухудшение отношений в Вашингтоне

воспринималось по-разному, у одних оно вызывало одобрение и даже ликование,

у других обеспокоенность. Рузвельт был встревожен. Он решил перебороть этот

нежелательный крен, противопоставив ему политическую волю к сотрудничеству

в интересах победы над фашизмом. Второго декабря 1942 года Рузвельт

направляет послание Сталину с предложением о двусторонней встрече. В

интересах коалиции позиция Советского Союза была иной - провести

трехстороннюю встречу, твердо стоять за сохранение и углубление

межсоюзнеческх отношений на основе полного равенства сторон. Пока велся

обмен мнениями о встрече, на Вашингтонской конференции Черчилля и

Рузвельта сроки открытия второго фронта были отодвинуты на весну 1944 года.

К осени 1943 года в высших военных кругах США не оставалось сомнений в

том, что Советский Союз способен самостоятельно довершить разгром нацистов

и освободить Европу. Средиземноморский вариант второго фронта, предлагаемый

Черчиллем вызывал все большие сомнения. На Квебекской конференции (август

1943 года) Рузвельт выдвинул задачу "достичь Берлина раньше русских". Оба

руководителя понимали, что затяжки с открытием второго фронта ставят под

вопрос будущие отношения с СССР. После Сталинграда любые решения,

предусматривающие изоляцию Советского Союза, как того хотел Черчилль

становились нереальными. Важнейшим решением Квебекской конференции было

решение приступить к практической подготовке второго фронта в Европе 1 мая

1944 года (операция "Оверлорд"). Черчилль дал согласие под настойчивым

нажимом Рузвельта.

Постоянное и все более угрожающее антисоветское брюзжание Черчилля,

его настойчивые "предостережения" об "опасностях" укрепления сотрудничества

с СССР не могли поколебать Рузвельта в том, что "поддержание и развитие

дружественных отношений между США и СССР" является абсолютно необходимым.

28 ноября - 1 декабря 1943 года состоялась встреча в Тегеране. Главным

был вопрос о втором фронте. Благодаря твердой позиции советских

представителей конференция пришла к согласованным решениям (а до открытия

конференции разногласия между Черчиллем и Рузвельтом по этому вопросу так и

не были преодолены). В декларации главы государств выразили решимость, что

три стороны "будут работать совместно как во время войны, так и в

последующее мирное время".

Планы послевоенного устройства.

В 1943 году после Сталинграда и Курска началась высадка союзников в

Южной Италии. Рузвельт понял, что он должен заглянуть в более далекое

будущее и заняться рассмотрением вопросов послевоенного мира. Надо было

осуществить идею о перестройке международных отношений на основе

сотрудничества стран с разными социальными системами, на основе учета их

законных интересов и достижения согласия по спорным вопросам мирным путем.

Желание сохранить после войны добрые отношения с Советским Союзом

преобладало в американском обществе. Впервые Рузвельт выступил с проектом

декларации о создании международной организации, об ответственности четырех

держав (США, Англии, СССР, Китая) за сохранение мира после войны на

Квебекской встрече с Черчиллем в августе 1943 года.

Темпы и масштабы экономического роста в годы войны, последовавшего за

десятилетием глубочайшего кризиса, были беспрецедентными. В промышленности

все отросли работали с полной нагрузкой, безработица исчезла, резко

улучшилось положение в сельском хозяйстве.

Возникла идея сохранить эту перспективу бесконечного процветания,

укрепляя союз бизнеса и военных кругов с целью поддержания на ходу

"постоянной военной экономики". Это полностью совпадало с желаниями

военных кругов осуществлять полицейские функции в мире. Уже в 1943 году

заместитель военно-морского министра Форрестол призывал к усилению военной

мощи с целью установления полного контроля над миром: "У нас теперь в

руках сосредоточена огромная сила и мы должны непременно сохранить ее".

Планы послевоенного урегулирования и сотрудничества приходили по этому в

явное противоречие с такими устремлениями. Настроения в пользу сохранения

ориентации всей послевоенной экономической политики на военно-

стратегические цели с учетом глобальных притязаний американского

империализма были совершенно не двусмысленно выражены в формуле "военная

готовность плюс экономическая готовность".

Назывались потери в заработках, которые неизбежно должны последовать

за сокращением военного производства и закрытием заводов. Фигурировали

цифры ожидаемой в первые же годы после войны безработицы (12 - 16 миллионов

человек) . Прямо указывалось на возможность повторения сразу же за военным

бумом нового 1929 года. В США войну если даже не приветствовали как

избавление от хронической депрессии и безработицы, то воспринимали во

всяком случае как норму.

Значительные сдвиги в социально - классовой структуре общества,

происходившие на фоне экономического роста, не могли не вызвать эрозию той

массовой базы, на которую опиралась администрация Рузвельта.

Значительная часть профсоюзных лидеров прохладно относилась к

перспективе тесного сотрудничества СССР и США в интересах послевоенного

мирного урегулирования. Прячась за тезисом скорейшего окончания войны, эта

группа настаивала на сепаратном мире с Германией на условиях, прямо

противоположных тем, которые были провозглашены Рузвельтом в Касабланке.

Формула "реалистического мира" выдвинута в противовес концепции

"беззаговорочной капитуляции". В такой обстановке подходила Америка в 1944

году к президентским выборам.

Избирательная кампания 1944 года, развернувшаяся в разгар решающих

сражений на театрах военных действий, обернулось для президентом тяжким

испытанием. Предстояло избрание на четвертый срок. Чтобы преодолеть этот

рубеж, нужно было выдвинуть новые идеи, способные привлечь массы

избирателей. Президент заявил, что он обдумывает программу социально-

экономических преобразований, которая призвана продолжить эру реформ. 11

января 1944 года в послании конгрессу президент назвал ряд мер, которые

должны были способствовать экономической стабилизации, это

законодательство о налогообложении, контроля над ценами и т. д.

Главное место в послании было уделено так называемому второму биллю о

правах, в котором провозглашалось достижение "нового базиса обеспечения и

процветания" для всех американцев "без различия положения, расовой и

религиозной принадлежности ". По убеждению Рузвельта, этот базис включал

право на полезный труд, право зарабатывать на пропитание, одежду, отдых,

право фермеров иметь достаточные доходы, право каждого предпринимателя на

коммерческую деятельность в условиях, не ограниченных диктатом монополий,

право на "приличное жилище", на образование, на медицинскую помощь, на

социальное обеспечение в старости, по болезни, в связи с безработицей и

т.д.

Изложенный в форме общих пожеланий второй билль о правах представлял

собой перечень далеких целей, но бесспорно мог стать знаменем широкого

движения за социальное обновление, что сразу почувствовала реакция, назвав

это "опасной химерой". Президент подлил масла в огонь заявив, что угроза

безопасности нации находится справа. "Если реакция возьмет верх, то можно

будет определенно сказать: хотя мы и разгромили врагов на полях сражений за

рубежами нашей страны, здесь мы дали одержать верх духу фашизма".

Завершение войны и новые проблемы.

Высадка в Северной Франции 6 июня 1944 года вызвала активизацию тех

сил в правящем классе, которые мечтали закончить войну "американским

миром" и готовы были пойти на сговор с гитлеровцами на общей платформе

борьбы с "мировым коммунизмом".

Вторая Квебекская конференция (11 - 16 сентября 1944 года ) выглядела

как очередная уступка силам, заинтересованным в расколе антигитлеровской

коалиции. О принятом в Квебеке соглашениях по политическим вопросам

Советское правительство не получило фактически никакой информации. Более

того, памятная записка встречи 18 - 19 сентября 1944 года в Гайд-Парке,

где Рузвельт и Черчилль обсуждали будущее атомного оружия, предусматривала

сохранение в секрете от Советского Союза самого факта работ по

"Монхеттенскому проекту".

Американский историк Кимбелл считает, что весь ход конференции

(квебекской) и ее решения пронизаны близкой Черчиллю идеей англо-

американского союза и гегемонией в мире. Именно эта идея владела теми

общественными силами США, которые сделали лозунг борьбы с "коммунистической

опасностью" центральным лозунгом "политического года".

Все громче были речи, призывающие администрацию рассматривать

Советский Союз как будущего военного противника. Усилилась критика со

стороны либеральных групп планов Рузвельта, предусматривающих тесное

сотрудничество четырех великих держав (СССР, Великобритании, США, Китая) в

целях сохранения мира после победы. В публичных выступлениях

антирузвельтовских сил вновь слышался подтекст: Германия должна стать

союзником в будущих политических комбинациях, призванных служить

противовесом Советскому Союзу.

Рузвельт понимал, что все эти проекты тянут страну назад к двадцатым

годам. Свою задачу он видел в развенчании кампании за отказ от участия США

в будущей международной организации безопасности. Что касается будущего

Германии, то призывы к "мягкому обращению" с ней подтолкнули президента

предпринять ряд шагов с целью добиться совместно с СССР устранения военной

угрозы со стороны Германии. Рузвельт заявил о намерении США совместно с

другими державами оккупировать Германию, дабы не повторить ошибку 1918

года.

Наступала решительная фаза избирательной компании. Опросы

общественного мнения показывали, что несмотря на заметное падение влияния

демократов, личный авторитет президента оставался выше авторитета его

соперника - республиканца Дьюи.

С целью достигнуть перелома в настроениях избирателей Рузвельт

прибегнул к испытанному приему: переключить внимание нации на критический,

поворотный характер мирового развития, требующий учета трагического опыта

предвоенных лет и неординарных смелых решений, отречения от старых догм. По

мысли президента предвоенная политика США была ошибочна, ошибочно

самоустранение после 1918 года от обеспечения международной безопасности

коллективными усилиями всех заинтересованных стран. Необходимо создать

после войны Объединенным Нациям нового эффективного механизма поддержания

мира. Все это тесно увязывалось с особым значением для будущего мира

добрососедских советско-американских отношений.

Крымская конференция.

Предложение о встрече в верхах с целью обсуждения проблем, вставших

на заключительном этапе войны, сделано Рузвельтом в послании Сталину 19

июля 1944 года.

[pic]

И. Сталин

В 1944 году сильно активизировались тайные контакты высших чинов

Германии с представителями спецслужб Англии и США, имевшие целью

противодействовать укреплению американо-советских отношений и

способствовать заключению сепаратной сделки. Покушение на Гитлера 20 июля

1944 года и секретная информация о демократических убеждениях ряда его

участников (и прежде всего полковника фон Штауфенберга) усиливали

заинтересованность военных руководителей США в установлении контактов с

оппозиционными Гитлеру генералами Вермахта, склоняющимися к сепаратному

миру с западными союзниками на условиях разрыва с Советским Союзом и

предотвращения "большевизации Европы".

Значительное влияние на активизацию сил, противодействующих укреплению

советскою - американских отношений, оказывала английская дипломатия. Полнее

всего в период подготовки Ялтинской конференции олицетворявшая линию на

ослабление коалиционных усилий и на ревизию ранее согласованных решений.

Заметно возросло давление на Белый дом со стороны правого крыла

конгресса и консервативных органов печати, неизменно рассматривавших

Советский Союз в качестве потенциального врага. По мере приближения выборов

в ноябре 1944 года кампания за пересмотр внешней политики набирала силу.

Поэтому в телеграмме к Сталину Рузвельт высказывался за скорейшую встречу в

верхах. Важно было закрепить во внешнеполитическом курсе США позитивные

сдвиги в отношениях с СССР, достигнутые с момента их восстановления в 1933

году и получившие развитие в годы войны.

Пристально следя за растущей наступательной мощью советских войск, за

тем как ширится международное признание решающего вклада их в победу,

улавливая настроения большинства американского народа, стремившегося к

прочному миру, Рузвельт постепенно и не без внутренних колебаний приходил

к выводу о назревшей перестройке международных отношений на основе

сотрудничества стран с различным общественным строем.

Реализм Рузвельта положительно сказался на итогах конференции по

созданию "Всеобщей международной организации безопасности", которая

проходила в Думбартон-Оксе в августе - сентябре 1944 года и где принцип

единогласия великих держав получил свое подтверждение.

Проявляя двойственность, Рузвельт никак не мог полностью расстаться с

идеей лидерства в послевоенном мире, понимая вместе с тем, что отношения

СССР и США должны покоится на достаточно прочных основах, попытки расшатать

которые обойдутся дорого в плане ближайших и долговременных целей

союзников.

Контуры решений на предстоящей Крымской конференции вырисовывались для

Рузвельта как производное от трезвого учета меняющейся обстановки -

военной, стратегической, политической, дипломатической, моральной. Фактор

наличия Советского Союза, одержанные им решающие победы имели доминирующее

значение в этом анализе. Ни о какой "поспешности" в подготовке Белого дома

к Крымской конференции или об "интеллектуальной немощи" пораженного недугом

президента, оказавшегося якобы жертвой "русского коварства" в Ялте, о чем

твердят сторонники ревизии принятых там решений, и речи быть не может.

Особые обстоятельства на предстоящей конференции представлял собой для

Рузвельта "фактор Черчилля" или "трудности с Черчиллем", который как

считал Рузвельт все более и более сползал к мышлению девятнадцатого века,

вместо того чтобы видеть мир таким, каким он был к концу войны.

Франклин Рузвельт - политик-реалист, и сторонники рузвельтовской

линии на Крымской конференции еще раз могли убедиться, что единственный

путь к победоносному завершению войны и обеспечению прочных основ

послевоенного мирного урегулирования - это в первую очередь продолжение и

развитие советско-американского сотрудничества.

На Крымской конференции был достигнут трехсторонний консенсус -

редчайшее явление для конференции подобного рода. Главным содержанием

конференции были вопросы о послевоенном устройстве мира об Организации

Объединенных Наций, о совместных действиях против Японии, без чего война на

Дальнем Востоке могла затянуться на 2 - 3 года и привести к огромным

людским и материальным потерям.

Последнее выступление Рузвельта перед конгрессом состоялось 1 марта

1945 года. Это был отчет о Крымской конференции и размышления о целях

внешней политики США. Это выступление было еще и предупреждением против

столетиями культивируемого слепого соблазна, прибегая к силе и военно-

блоковой политике, решать международные конфликты без учета интересов

мирового сообщества в целом. "Мир, который мы строим, не может быть

американским или британским миром, русским, французским или китайским

миром. Он не может быть миром больших или миром малых стран. Он должен

быть миром, базирующимся на совместном усилии всех стран. Крымская

конференция призвана обозначить конец односторонних действий, замкнутых

блоков, сфер влияния, баланса сил и всех других подобных методов, которые

использовались веками и всегда безуспешно. Мы предлагаем поставить на их

место всемирную организацию, которая в конечном счете объединила бы все

миролюбивые нации". Идея справедливого мира "для всех" уживалась у

Рузвельта с признанием лидирующей роли США в мировых делах. За исходный

принимался факт резкого экономического ослабления всех стран и превращения

США в "образец" социально-экономического развития остального мира, в

своего рода эталон для подражания, что подразумевало одновременно и

отношения зависимости. Все это должны были венчать многочисленные военные

базы США, а также торговая и финансовая экспансия.

К весне 1945 года атомный "Манхеттенский проект" успел приобрести

черты зловещей реальности. Еще в 1944 году по инициативе датского физика

Нильса Бора возникла идея: ради сохранения доверия между союзниками

информировать Советский Союз о ведущихся работах по созданию атомной бомбы.

Тем не менее Рузвельт дал себя уговорить Черчиллю не информировать

Советский Союз, что и было зафиксировано в памятной записке, подписанной

Черчиллем и Рузвельтом 19 сентября 1944 года в Гайд-Парке. Следует считать,

что Рузвельт, также как и Черчилль придерживался жесткой линии, отвергая

идею международного контроля над атомным оружием на основе равноправного

участия в нем всех стран антигитлеровской коалиции.

Внешнеполитический курс Рузвельта и "дух Ялты" подвергались

непрерывным нападкам.

Бернский инцидент.

Весной 1945 года на долю честных союзнических отношений выпали новые

испытания. Одним из них стал так называемый "Бернский инцидент". В Берне

велись тайные переговоры генерала СС Карла Вольфа и резидента

разведывательных служб США Аллена Даллеса. Этим переговорам

предшествовала с января 1945 года длительная история тайных контактов

эмиссаров американской и английской разведок с представителями "третьего

рейха" в Италии. В ходе этих контактов речь шла о "спасении Западной

цивилизации" путем открытия второго фронта. Со стопроцентной уверенностью

можно сказать, что президент Рузвельт знал об этом. Об этих переговорах

стало известно и в Москве. В марте 1945 года последовал по этому поводу

интенсивный обмен посланиями между Сталиным и Рузвельтом. Сталин

расценивал эти действия как тяжкое нарушение союзнического долга. Рузвельт

в свою очередь пытался как-то снизить эффект этих разоблачений, ссылаясь на

"малозначительность" инцидента или предполагая провокации гитлеровской

разведки, пытавшейся таким образом внести раздор между союзниками. Эта

тайная интрига американской и английской спецслужб была затеяна в расчете

на политическую выгоду, которую западные союзники надеялись извлечь, вновь

прибегая к "альтернативной военной стратегии". Также как и раньше, ее

суть состояла в том, чтобы с наименьшими издержками, используя готовность

изверившихся в победе Гитлера военных и политических деятелей "третьего

рейха" открыть западный фронт, продвинуться далеко вперед на восток и взять

под свой контроль всю территорию центральной Европы.

В это время с 29 марта Рузвельт находился в Уорим-Спрингс (штат

Джоржия), он там отдыхал и готовился к выступлению на учредительной

конференции Организации Объединенных Наций в Сан-Франциско.

По поводу этого инцидента Рузвельт отправил Сталину следующую

телеграмму: "Благодарю Вас за Ваше искреннее пояснение советской точки

зрения в отношении бернского инцидента, который, как сейчас представляется,

поблек и отошел в прошлое, не принеся какой-либо пользы. Во всяком случае

не должно быть взаимного недоверия и незначительные недоразумения такого

характера не должны возникать в будущем. Я уверен, что, когда наши армии

установят контакт в Германии и объединятся в полностью координированном

наступлении, нацистские армии распадутся".

Телеграмма была послана 12 апреля из Белого дома в Москву Гарриману и

одновременно в Лондон Черчиллю. Через короткий промежуток времени, в тот же

день, пришла шифровка от Гарримана с предложением опустить слово

"незначительные". Рузвельт ответил без промедления и в тоне, не терпящем

возражений: "Я против того, чтобы вычеркнуть слово "незначительные",

потому что я считаю бернское недоразумение незначительным инцидентом".

Это были последние послания и распоряжения Рузвельта.

Смерть президента - утрата для Америки.

11 апреля неожиданно оказалось насыщенным событиями. Помимо чтения

прибывших с почтой деловых бумаг, обдумывания речи по случаю Дня памяти

Джефферсона и подготовки дипломатических депеш он был заполнен до отказа

"мелочами", каждая из которых была важна сама по себе. Не простым делом

было утрясти с пресс-секретарем Хассетом рабочий календарь до конца апреля

(президент предполагал уехать из Уорм-Спрингса в среду, 18 апреля, пробыть

день в Вашингтоне, а затем отправиться поездом в Сан-Франциско). На утро

следующего дня Рузвельт назначил стенографирование своей речи перед

участниками учредительной конференции Организации Объединенных Наций.

Вечером в малом Белом доме появился министр финансов Генри Моргентау,

занявший президента трудным разговором о будущем Германии. Внезапно оборвав

беседу в том месте, где Моргентау вернул его к плану расчленения Германии,

президент перевел ее в иное русло, в область воспоминаний. Расставаясь

Рузвельт дружески извинился за краткость беседы, сославшись на предстоящие

завтра встречи. Ему хотелось выспаться перед тем, как утром следующего дня

его разбудят секретари с всегдашней порцией утренней почты.

12 апреля началось, как обычно, чтением газет. Они сообщали о взятии

Вены русскими и о боях маршала Жукова в 40 милях от Берлина, о добровольной

сдаче в плен сотен тысяч германских солдат на Западном фронте и о боях

англо-американцев в окрестностях Болоньи. Затем сеанс с художницей

Шуматовой, заканчивающей портрет президента. Все время сохранять

неподвижную позу было делом утомительным. В короткие промежутки Рузвельт

подписывал деловые бумаги и перебрасывался двуми-тремя словами с

окружающими. Все восприняли как шутку его реплику о желании подать в

отставку с поста президента. Вопрос присутствовавшей тут же его

родственницы Лауры Делано: "Вы это серьезно ? И что же Вы будете делать ?"

- не застал его врасплох. "Я бы хотел возглавить Организацию Объединенных

Наций", - ответил Рузвельт.

Где-то сразу после 1 часа дня 12 апреля 1945 года он внезапно

почувствовал "ужасную головную боль", а затем потерял сознание. В 3 часа

президент США умер. Уход из жизни Рузвельта накануне исторических событий

решающего значения был воспринят как тяжелая утрата прежде всего для

трудного дела выработки новой философии безопасности в условиях действия

уже проявившихся, но еще не познанных до конца глобальных факторов развития

- социально-экономических, политических, национальных, военных, научно-

технических. Плоть от полти своего класса - класса американской буржуазии,

он в тоже время был и продуктом своего времени, отмеченного динамическими

изменениями, подрывом позиций мирового капитализма, крутой ломкой

политических структур, углублением революционных процессов, возникшей

угрозой для человечества со стороны империалистической реакции и

воинствующего милитаризма.

То, что внес Франклин Рузвельт как дальновидный государственный

деятель и дипломат в американскую политику (имея в виду ее практический и

идеологический аспекты), при всей неоднозначности этого вклада обеспечили

ему особое место в национальной истории рядом с Вашингтоном, Джефферсоном и

Линкольном. О роли же Рузвельта в становлении позитивной традиции в

советско-американских отношениях можно сказать словами Г. Гопкинса.

"Рузвельт... - говорил он на встрече с советскими руководителями в Москве в

мае 1945 года, - не упускал из виду того факта, что экономические и

географические интересы Советского Союза и США не сталкиваются. Казалось,

что обе страны прочно встали на путь, и но, Гопкинс, уверен, что Рузвельт

был в этом убежден, который ведет к разрешению многих трудных и сложных

проблем, касающихся наших обеих стран и остального мира. Шла ли речь о том,

как поступить с Германией или с Японией, или о конкретных интересах обеих

стран на Дальнем Востоке, или о международной организации безопасности,

или, и это не в последнюю очередь, о длительных взаимоотношениях между

Соединенными Штатами и Советским Союзом - Рузвельт был убежден, что все эти

вопросы могут быть разрешены и что в этом его поддержит американский

народ."

Список литературы.

1) Мальков В. Л. "Франклин Рузвельт". -Москва: "Мысль", 1988. - 350 с.

Страницы: 1, 2