Проблемы мета географии

Основной задачей, стоящей перед автором дипломной работы было рассмотрение проблем метагеографии, от решения которых зависит ее развитие как самостоятельной науки.

Проблемы метагеографии мы делим на теоретические, практические и метатеоретические. Первые касаются исследования предмета метагеографии, то есть, географической науки. Примером может служить проблема классификации географической науки. Вторые проблемы касаются исследования самой метагеографии, ее основ. К ним относятся такие проблемы как определение структуры метагеографии, ее места в системе наук и т.п. Несомненно, оба типа этих проблем метагеографии взаимосвязаны. Не всегда можно и нужно проводить между ними границу, но в целом они обладают качественной спецификой и требуют самостоятельно рассмотрения.

В дипломной работе мы рассмотрим в основном метатеоретические проблемы метагеографии, решение которых является необходимым условием ее развития.

Исследование проведено на стыке общего науковедения, метагеографии и логики. Может показаться, что оно излишне перегружено общими рассуждениями, не имеющими с метагеографией ничего общего. Это не так. Уже давно известно, что познание предмета не может быть успешным, если исходить из него самого. Печальный опыт решения метапроблем в географии подтвердил это положение. Опыт показал, что решение метагеографических проблем, исходя только из одной географии, без наличия широкой метанаучной и философской основы неминуемо ведет к схоластике.

Предметом защиты является выдвигаемое здесь понимание метагеографии. Мы не претендуем на исчерпывающее рассмотрение и непогрешимость в постановке и решении метагеографических проблем, и рассматриваем данную работу лишь как попытку применения достижений метанауки к метагеографии.

МЕТАТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ МЕТАГЕОГРАФИИ

АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ

Наука растет экспоненциально. Это факт уже не требующий доказательств. Впервые его установил Ф. Энгельс в 1844 году. Он писал, что “наука растет, по меньшей мере, с такой же быстротой, как и население; население растет пропорционально численности последнего поколения, наука движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных от предшествующего поколения, следовательно, при самых обыкновенных условиях она также растет в геометрической прогрессии” (1., с.568).

Более ста лет спустя идея Ф.Энгельса нашла свое блестящее подтверждение в наукометрических работах Д. Прайса (80, 81). С этих пор закон экспоненциального роста науки стал иметь силу экспериментально установленного факта, и любая теория обязана с ним считаться.

Из этого закона вытекает проблема, имеющая большое практическое и теоретическое значение для современной науки. Дело в том, что экспоненциальный рост не может продолжаться бесконечно. Он обязательно должен перейти в рост логистический (75., с. 40; 81., с.309). Если мы даже предположим, что через некоторое время все население Земли будет заниматься только научной деятельностью, то и это не избавит науку от необходимости подобного перехода. При этом “наука не исчезнет: исчезнет лишь тот ее облик, лишенный ограничений роста, - который нам знаком” (57, с.116).

Для того чтобы после этого темпы развития науки не снизились, нужно перейти от экстенсивных источников ее роста (простого приращения количества занятых в среде науки, увеличения числа научных учреждений и журналов) к интенсивным источникам роста, то есть повышению эффективности использования научного потенциала за счет рациональной организации и управления наукой.

Подобный переход возможен лишь на основе детального исследования науки как многофункциональной, многомерной объективно-субъективной системы научного знания и научной деятельности. Только в этом случае потенциальная возможность ликвидации негативных последствий изменения характеристик роста и, прежде всего, снижения темпов развития науки, может быть реализована. А подобное исследование возможно лишь в рамках единой науки о науке (метанауки).

Но истина конкретна. Если мы будем исследовать только науку вообще и затем механически переносить общенаучные закономерности в конкретные науки, вряд ли решим задачи, стоящие перед метанаукой. Каждая наука имеет специфику, проявляющуюся не столько в наличии уникальных мета характеристик ее развития, сколько в специфической конкретизации общенаучных положений. Следовательно, необходимы метаисследования не только науки вообще, но и отдельных наук и научных дисциплин.

Не является исключением и география. Она, как и любая другая наука, растет экспоненциально, хотя полного совпадения темпов роста с идеальной моделью нет. Все метанаучные проблемы, стоящие перед наукой в целом, в равной мере касаются и географии. Из этого вытекает необходимость в ее рамках развития метагеографии.

Из всего сказанного ясно, что метагеография не является чем-то уникальным в науке. Совсем наоборот. Это знамение времени, имманентное порождение развитие науки. Сейчас происходит, так называемый процесс гуманитаризации науки, что означает сознательный учет ее двойственного объективно-субъективного характера, интерес к философскому смыслу знаний, оценка научных достижений за пределами науки и т.д. (106., с.6).

Все более четко разделяются научные и метанаучные области познания. Например, Н.Ф. Овчинников пишет по поводу определения предмета физики следующее: “Важно с самого начала осознать, что вопрос о предмете физики не относится к содержанию этой науки, хотя и ставится по поводу физики. Что это означает? Хотя мы и исходим из известного содержания различных разделов физики, тем не менее, обсуждая этот вопрос и, пытаясь найти его решение, мы не продвигаем саму физику, не развиваем содержание этой науки, а обсуждаем само физическое знание, его структуру” (77, с.87).

Необходимость развития метанауки осознается уже во многих науках: в физике (100), геологии (52, с.60), математике, логике и других. Стало тривиальным утверждение о том, что метанаука это не теоретическая роскошь, а необходимость, обусловленная законами развития науки (45, с.297).

ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ МЕТАГЕОГРАФИИ

В обсуждении предмета исследования метагеографии нет единства. Даже среди тех немногих попыток решения этого вопроса можно насчитать немало прямо противоположных друг другу мнений. Очень часто вопрос о предмете исследования подменяют определением задач этой дисциплины.

Выделяются следующие точки зрения.

Первая. Метагеография должна изучать теорию географии. Это наука о географическом знании (67, 96, 97).

Наиболее ярко эта точка зрения выражена в работах И.Т. Спектора (97) и У. Мересте и Х. Яласто (67). И.Р. Спектор считает, что метагеография – “наука, занимающаяся изучением логической структуры географических теорий (представлений), разработкой географической аксиоматики и специфических формализованных дедуктивных систем, материализуемых в географических теориях” (97, с. 29). Основной задачей метагеографии является решение следующей проблемы: “дана некоторая совокупность фактов, каким образом построить теорию, эффективно описывающую эти факты и дающую правильные предсказания?” (97, с. 29).

У. Мересте и Х. Яласто также отождествляют метагеографию с метатеорией географической науки. Они пишут, что “общепризнанное понятие метатеории предполагает объектом ее исследования соответствующую теорию, а это значит, что объектом метагеографии является теория географии” (67, с.76).

Вторая. Метагеография, как и теоретическая география, лишены собственного предмета исследования, а попытки создания таких наук не соответствуют лучшим традициям русской и советской географии. Развитие метагеографии, как самостоятельной науки, не входящей в теорию географии, ненужно и невозможно (6, с.224; 35, с.39).

Третья. Метагеография – наука о географической науке, исследующая ее с целью рациональной организации и управления. Этого взгляда придерживается один Ю.Г. Саушкин. Он считает, что метагеографии – отрасль знания о “самой географии, которая раскрывает место в системе наук, структуру системы географических наук, взаимоотношения разных звеньев этой подсистемы, определяет их функции, современные задачи и перспективы, обосновывать рациональное соотношение этих звеньев и пути управления всей системой” (91, с. 321). Ю.Г. Саушкин рассматривает конструктивные задачи как неотъемлемый элемент метагеографии (90, с.168).

Четвертая. Метагеография не самостоятельная наука, а только подход, часть “сквозного метанаучного подхода”. Сутью метагеографического подхода является рассмотрение географической науки с “вне цеховых” позиций, в общей системе наук (104).

Кроме приведенных выше мнений о предмет метагеографии, существует еще ряд определений предмета, но они носят слишком общий характер и возможны их различные интерпретации (21, 89, 114). Например, Б.Берри считает, что “метагеография означает часть географических размышлений, имеющих дело с принципами, лежащими за восприятием действительности и превосходящими ее” (114, р.9). Понимайте, как хотите.

Некоторые географы не выделяя метагеографии как самостоятельной дисциплины, распределяют ее задачи между философией и методологией географии (47, с. 107). Если объединить философию и методологию географии в единую метагеографию, то круг проблем, стоящий перед ней, будет соответствовать трактовке метагеографии как науки о географическом знании.

Интерес для определения предмета метагеографии имеет и трактовка метакартографии. В. Бунге, развивая взгляды Т. Хегерстранда, считает, что метакартография пытается отвлечься от конкретного содержания карт и “рассматривает их как один из возможных способов отображения пространственных свойств” (11, с.60).

Несколько иначе подходит к метакартографии А.Ф. Асланикашвили, трактуя ее как теорию познания, логическую основу картографии (9).

Разногласия в понимании метагеографии не являются чем-то необычным. Даже в науках, существующих не одно столетие, нет единства в понимании предмета своей науки. Примером тому могут служить химия и физика. Различные подходы к метагеографии соответствуют различным трактовкам метанауки вообще. Различие вытекает из противопоставления различных уровней метанаучных исследований. На первом предметом исследования являются конкретные научные теории, а на втором рассматривается наука в целом.

В определениях предмета метагеографии, несмотря на все разногласия, есть общая черта. Это отсутствие историзма в определениях. Некоторым исключением являются работа эстонских географов (67). Они показали, что метагеография, в качестве методологии географии, фактически существует давно. Но на этом все и кончилось. Раз методология географии и метагеография тождественны, то значит предметом исследования метагеографии должно быть научное знание. У. Мересте и Х. Яласто не учли перспектив развития, придя к выводу, – что было раньше, то будет всегда. Между тем, определять предмет науки абстрактно нельзя, так как он изменчив. Каждому этапу развития науки соответствует определенный предмет исследования, характеризующий степень охвата и глубину познания ее объекта.

Исторический подход должен быть основой решения другой важной проблемы – выяснения соотношения методологии и истории географии с метагеографией, что является одним из аспектов определения предмета метагеографии.

Надо отметить, что отсутствие исторического подхода к определению предмета исследования характерно и для общего науковедения. Это порождает и там противоречивые, часто прямо противоположные мнения о предмете метанауки. Историзм, в определениях ограничивается проведением аналогии развития науковедения, как единой науки о науке, с развитием почвоведения, в конце XIX века, как единой науки о почве (72, с.37).

Эволюция метагеографии является частным случаем эволюции метанауки. Поэтому основой определения предмет метагеографии должно стать рассмотрение основных этапов развития метанауки.

В развитии метанауки мы выделяем три этапа – донаучный, аналитический и синтетический (системный).

Донаучный этап характерен для начальных стадий развития науки. Основной ее функцией является описание, и, следовательно, характер научной деятельности еще крайне прост. Субъективная сторона науки не требует своего осмысления. Для развития метанауки нет объективных предпосылок.

Аналитический этап развития метанауки характерен для высокой стадии развития науки. Переход науки к познанию категорий особенного и всеобщего значительно усложняет научную деятельность. Из этого вытекает необходимость осознания субъективной стороны науки, то есть, формы получения и оформления научного знания, что находит свое отражение в развитии метанауки. Она становится неотъемлемым элементом системы наук. На этом этапе познаются лишь отдельные аспекты науки. Первой, возникает методология науки. Гораздо позже, возникают социология, психология науки и другие метанаучные дисциплины.

Синтетический (системный) этап развития метанауки характерен для очень высоких стадий развития науки. Экспоненциальный рост ее параметров приводит к тому, что на основе полуинтуитивных эмпирических представлений организация и управление наукой невозможны. Вся логика развития науки приводит к необходимости осмысления науки как целостной системы. Складываются объективные предпосылки для системного осознания субъективной стороны науки. Возникает науковедение как единая наука о науке.

Переход от аналитического к системному этапу развития метанауки не имеет прямой связи с аналогичным переходом в науковедении. Он обусловлен, прежде всего, практическими потребностями.

Основным в диалектике метанауки является соответствие уровней развития науки и метанауки. Более высокому уровню развития организации науки должен соответствовать и более высокий уровень развития метанауки, как ее осознания. Переходы между различными этапами развития метанауки носят строго объективный характер.

Выделенные этапы развития метанауки носят всеобщий характер и находят свое полное подтверждение в истории метагеографии. В географической науке первой работой, содержащей элементы метагеографии, была книга Б. Варениуса “Всеобщая география”, изданная в середине XVIII века. В ней впервые определялся предмет, содержание и структура географии. Также затрагивались вопросы, связанные с ее связями с другими науками. После выхода книги Б. Варениуса почти двести лет метагеография не выходила за пределы этой проблематики. Для ее развития не было объективных предпосылок. Географические исследования ограничивались описаниями и особой нужды в метаоснове не испытывали.

С ростом дифференциации географической науки, в середине и конце XIX века, остро ставится проблема исследования принципов и методов географического познания. Это дает сильный толчок развитию методологии географии. С этого времени методология входит в систему географических наук. Параллельно с ней начинает формироваться история географии. Эти две дисциплины концентрировали все метагеографические исследования до 1960 – 1970-х годов. В этот период появляется концепция метагеографии и основной заслугой В.М. Гохмана, Б.Л. Гуревича и Ю.Г. Саушкина, выдвинувших эту идею (21, 120, 121), является то, что они показали ограниченность методологии географии, возможность более широкого подхода к изучению географической науки.

Кроме этого начинают широко проводиться другие нетрадиционные метагеографические исследования (не методологические и не исторические). Такие как социологические, информационные и т.п. Постепенно складываются предпосылки для перехода на системный этап развития метагеографии, формирования единой науки о географической науке.

Исходя из истории метагеографии видно, что предмет ее исследования претерпевал эволюцию. На аналогическом этапе предметом является географическое знание, и метагеография была представлена только методологией и историей. На системном же этапе предметом становится географическая наука в целом, а методология и история входят в качестве предельного случая, составной части, в системную метагеографию.

Сейчас метагеография, по нашему мнению, находится на переходном этапе от аналогической к системной стадии развития. Если исходить из ее современного состояния, то она должна располагаться на аналитической стадии. Но если учитывать задачи, которые ставятся перед современной метагеографией, то ясна необходимость и возможность перехода на системный этап развития.

Исходя из задач, стоящих перед современной метагеографией и учитывая перспективы ее развития, предмет исследования можно определить следующим образом – предметом исследования метагеографии является географическая наука, понимаемая как целостная объективно-субъективная система научного знания и научной деятельности, исследуемая во всех своих проявлениях и с целью рациональной организации и управления ею.

Объект же исследования метагеографии, которым является наука вообще, остается неизменным.

Перефразируя слова Д. Прайса о том, что “наука о науке, подобно истории истории, имеет второстепенный предмет и первостепенное значение” (129, р.244), можно сказать, что метагеография имеет второстепенный (вторичный) предмет и первостепенное значение для географии.

СТРУКТУРА МЕТАГЕОГРАФИИ

Проблема определения структуры метагеографии является очень важной. Она тесно связана с проблемой определения предмета исследования и поэтому многие негативные черты, присущие попыткам решения предыдущей проблемы, характерны и для нее. Самым крупным недостатком является подмена определения логической структуры метагеографии простым перечислением ее задач даже без всякой их систематизации. Строго говоря, проблема определения структуры метагеографии еще даже не поставлена. А из высказываний о том, что метагеография, как и теоретическая география, призвана “сцементировать” географическую науку (97, с.28), что она охватывает проблемы географии в целом и, что дифференциация останавливается у ее “порога” (89, с.9), можно подумать, что метагеография вообще не может иметь сложной структуры, а должна представлять нечто цельное, нерасчлененное.

Это неправильно сразу в двух отношениях. Во-первых, сама сложность предмета исследования метагеографии и претензия на его системное исследование обусловливает необходимость довольно сложной структуры метагеографии. Во-вторых, дифференциация не останавливается и у порога метагеографии. Система географических наук гетерогенна и метанаучные положения, верные для одной ее подсистемы, могут быть ошибочными для другой. Поэтому в метагеографических исследованиях необходимо учитывать не только внутреннюю структуру метагеографии, но и структуру географической науки, иначе создание конкретного образа предмет исследования невозможно.

Для решения проблемы определения структуры метагеографии нужно использовать опыт решения аналогичной проблемы в науковедении, где накопилось огромное количество литературы по этому вопросу.

Вкратце охарактеризуем современный уровень разработанности данной проблемы в науковедении. Мнения о структуре науковедения резко расходятся. Одни считают, что оно только обобщает данные аналитического изучения науки, полученные различными дисциплинами, которые не входят в него. То есть, науковедение выступает в роли синтезатора (27, с.27; 28, с. 110; 112, с.152).

Другие считают, что науковедение это единая наука о науке, в рамках которой ведутся и аналитические и синтетические исследования. Весь смысл науковедения, как самостоятельной науки, только в этом единстве и заключается (69, с.42; 84, с.17; 109, с.174).

Третья группа ученых, представленных в основном философами, отказывается признать за науковедением право на самостоятельное существование. Это, якобы только конгломерат знаний о науке. Из этого следует, что ни о какой ее структуре не может быть и речи (46, с.295; 60, с.59; 83, с.18).

Кроме этого, ряд социологов, до сих пор, не решили вопрос относительно того, что является частью чего – науковедение частью социологии науки или социология науки частью науковедения (111, с.221) и кое-кто склоняется к первому мнению (30, с.221). Некоторые экономисты считают, что науковедение развивается, главным образом, в системе экономических наук, под “благотворным влиянием математики и кибернетики” (26, с.19).

Не меньшие разногласия существуют и в определении “ядра” науковедения, т.е. науки, на основе которой должен вестись синтез метазнания. Есть различные точки зрения:

Ядром науковедения является общая теория науки (51; 55; 84, с.24);

Ядром науковедения является социология науки (13, с.3; 61, с.16; 62, с.12; 65, с.255);

Ядром науковедения является теория познания (98, с.401);

Ядром науковедения является информатика и экономика (27, с.34);

Ядром науковедения является логика науки (71, с.37);

Такого ядра нет и быть не может (46, с.295; 60, с. 59).

Еще больше разногласия существуют при конкретизации общих положений о структуре науковедения, при определении количества его дисциплин. Приведем лишь некоторые взгляды по данному вопросу, для большей наглядности сведя их в таблицу.

Рачков П.А. (84)