Демографическая ситуация в России

Демографическая ситуация в России

План.

 1. Вступление.

 Как это не удивительно, столь широко употребляемое слово как "народонаселение" сначала возникло как научное понятие. Произошло это около двух веков назад. Появление данного термина в русском языке начала девятнадцатого века вызвало к жизни специальную науку и родило ещё одно слово, ставшее повседневным уже в наше время, - "демография".

Вообще, демография - это наука о закономерностях воспроизводства населения в общественно-исторической и социальной обусловленности этого процесса.

Сегодня о демографических проблемах говорят и пишут ученые и журналисты, выходят серии популярных работ, курс демографии преподается в ряде вузов России. Демография сейчас - это наука со всеми присущими атрибутами (собственными методами, теориями, практическими задачами). Более того, демография становится актуальной наукой, порождающие перекрёстные области знаний, новые их отрасли. К примеру, на перекрестке двух областей знаний (истории и демографии) постепенно сложилась новая научная дисциплина - историческая демография (или демографическая история), предметом изучения которой является объективный процесс исторической эволюции воспроизводства населения. В последние десятилетия, когда мы стали свидетелями "демографического взрыва" в развивающихся странах и снижения показателей воспроизводства населения в экономически развитых, историческая демография привлекает к себе широкое внимание.

На протяжении всей истории существования России власти скрывали многие данные о демографической ситуации в стране. До "хрущевской оттепели" демографическая статистика была под грифом "совершенно секретно"  и только с конца пятидесятых годов начала появляться в документах с пометкой "Для служебного пользования". С того времени и вплоть до 1985 года сведения о численности населения, количестве родившихся и умерших приводились лишь в специальных изданиях, сведения же, например, о продолжительности жизни, младенческой смертности и числе абортов не публиковались никогда и нигде. И понятно почему:  именно продолжительность жизни и уровень смертности населения, детская рождаемость, младенческая смертность, число абортов, как ничто иное, отражают состояние государства.

В современной России, правопреемнице СССР, неизбежно сохраняются те же демографические тенденции, что отличали ее непосредственного исторического предшественника. Иначе быть и не может: тот же народ, те же традиции.

В данной работе отдельный параграф будет отведен на тему демографии семьи. Необходимость дополнения традиционного демографического анализа (в центре которого индивид, лишенный каких-либо иных характеристик кроме пола и возраста) обращением к демографии семьи, необходимость включения именно семьи как объекта исследования и одновременно единицы наблюдения, обусловлено тем, что "индивидуалистическая" демография близка к исчерпанию своего эвристического и прогностического потенциала. Демография семьи  важна для изучения, ведь она является наукой, предметом которой являются закономерности формирования, функционирования и распада семейно-родственных групп и домохозяйств.

Что касается обоснования своего выбора данной темы, то он аргументирован актуальностью решения демографических проблем России на сегодняшний день. Вопросы демографического кризиса в нашей стране, без сомнения, заслуживают особого внимания.

2. Демографическая проблема как она есть.

2.1. Общие сведения.

Население Российской Федерации, по предварительным данным переписи населения (октябрь 2002), составляет 145287,4 тыс. человек. Плотность на­селения относительно невелика. Она втрое ниже, чем в США, в 17 раз ниже, чем в Европейском союзе, и почти в 15 раз ниже, чем в Китае. Если евро­пейская часть Российской Федерации (РФ) по плотности насе­ления сопоставима с некоторыми раз­витыми странами (здесь она примерно такая же, как в США), то в азиатской части, занимающей 75% территории страны, проживает всего 22% населе­ния (32 млн. чел.), а плотность населе­ния чрезвычайно низка — 2,5 человека на 1 км2. Демографический потенциал Сибири и Дальнего Востока явно недо­статочен для освоения расположенных здесь природных богатств и создания достаточно развитой, более или менее сплошной экономической и поселен­ческой структуры даже в пределах «главной полосы расселения», протя­нувшейся вдоль Транссибирской же­лезнодорожной магистрали.

Положение усугубляется тем, что если до начала 1990-х гг. доля азиатской части РФ в её населении пусть и мед­ленно, но росла, то с 1992 наблюдается абсолютная убыль её населения. Ин­тенсивно теряет население и Европей­ский Север. За счёт превышения чис­ла выехавших над прибывшими в 1992—2000 Восточная Сибирь потеряла 155 тыс. чел., Дальний Восток и Яку­тия— 810 тыс., Северный район — 290 тыс. чел., что составляет 3% от всего населения азиатской части РФ, почти 5% от населения Северного рай­она и 10% от населения Дальнево­сточного района (на начало 1992). В по­следнее десятилетие миграция способ­ствовала повышению концентрации населения в западных и южных регио­нах РФ. Отъезд же части населения Крайнего Севера и Приполярья может рассматриваться и с положительной точки зрения, поскольку будет стиму­лировать развитие низкозатратной и более эффективной экономики в этих районах. Другие северные страны, на­пример Канада, не имеют столь мно­гочисленного населения в экстремаль­но-климатических зонах. 

Численность постоянного городс­кого населения РФ на начало 2001 со­ставляла 105599,6 тыс. чел. По срав­нению с началом 20 в. число городов уве­личилось в 2,5 раза (с 460 в 1897 и 461 в 1926 до 1097 в 2001). Доля го­родского населения выросла почти в 5 раз (в 1897—14,7%, 1926—17,7%, 1939 —33,5 % 1959 — 52,4%, 2001 — 72,9%). Стремительное раз­витие урабанизационных процессов в России было заложено отменой крепостного права и, в особенности, в ходе индустриализации в 1930-х гг., но ещё в начале 1950-х гг. большая часть населения России проживала в сель­ской местности. Большинство ны­нешних российских горожан — не­посредственные выходцы из дере­вень (лишь 40 лет назад вероятность родиться в городе превысила 50%).

Сельское постоянное население на начало 2001 составило 39219,5 тыс. чел. (27,1%). Если исключить период Гражданской войны и 1-ю пол. 1920-х гг., то его относительная численность не­прерывно сокращалась вплоть до начала 1991. Затем наступило четырёхлетие абсолютного прироста численности сельских жителей (увеличение в 1991—94 составило 1,2 млн. чел.). Воз­никновение этого феномена главным образом обязано изменению админи­стративного статуса многих посёлков городского типа (пгт) — они стали сель­скими населёнными пунктами (в 1990 было 2203 пгт, в 2001 — 1864). Это объясняет прирост сельского населе­ния более чем на 61% за указанный период, что отражает не целенаправ­ленную государственную политику, а сугубо интересы местных жителей, из­влекающих выгоду от смены статуса (сельские жители обладали некото­рыми льготами при оплате за электро­энергию, в землепользовании и др.). Значительную роль в увеличении чис­ленности сельского населения сыграл мощный поток мигрантов из респуб­лик бывшего СССР после его распада, направленный, в том числе и по инициативе федеральных служб, преимущественно в сельскую местность, где легче реша­ются проблемы с трудоустройством и жильём. В последнее пятилетие 20 в. тенденция к сокращению числа сель­ских жителей вновь возобладала — миграционный прирост, оставаясь положительным, не компенсирует ес­тественную убыль.

Главными сельскими ареалами в РФ выступают Центрально-Чернозём­ный район, где к концу 20 в. доля сель­ских жителей во всём населении состав­ляла от 35 до 42%, Северный Кавказ (40—65%), за исключением урбанизированных Ростовской обл. и Северной Осетии, а также отдельные республи­ки — Тува (53%), Калмыкия (61%),Рес­публика Алтай (76%), а также авто­номные округа — Агинский Бурятский (68%), Коми-Пермяцкий (70%), Эвенкийский (70%), Корякский (75%) и Усть-ордынский Бурятский, в котором городские жители, согласно официаль­ной статистике, отсутствуют вообще.

2.2.  Динамика численности и воспроизводство

населения.

Наиболее ранний период, для кото­рого имеются приблизительные оцен­ки численности населения России,  основанные на каком-либо учёте, относятся, к середине 17 веке. В 1646—47 годах была проведена первая перепись податных дворов и их мужского населения («подворная перепись»). Скорректировав данные этой переписи с учётом женского и неподат­ного населения, а, также внеся поправки на возможный недоучёт, специалисты при­ходят к выводу, что на территории тог­дашней России проживало 6,5—7 млн. чел. К концу 17 века численность населения в изменившихся границах Российского государства составила 10,5 млн. чел. Более надёжные сведения о населении относятся к концу правления Петра I. Около 1719 была проведена первая реви­зия населения, согласно которой на об­ширной территории, близкой к совре­менной площади РФ, проживало 13,4 млн. чел. Не случайно приезжающих в Россию в первую очередь поража­ли её малозаселённость и неосвоенность (см. таблицу 1 и  диаграмму 2).

В 18 веке среднегодовые приросты численности населения составляли 0,8%, в 19 в. они поддерживались при сильных ежегодных колебаниях на уровне 1% в год, а со 2-й пол. 1890-х возросли до 1,8—1,9%, что может служить признаком начав­шегося изменения режима воспроизводства населения, или, как его назы­вают специалисты, демографического перехода. Под демографическим пе­реходом понимается долговременная тенденция к снижению смертности и рождаемости при опережающем изме­нении смертности, что обычно вызы­вает временное увеличение естествен­ного прироста и увеличение темпов роста численности населения. За 270 лет население, проживаю­щее на территории, близкой к совре­менной, выросло с 13,4 млн. (1719) до 148,7 млн. чел. (1992), или в 11 раз, что свидетельствует о большом увеличении численности на фоне развитых стран Европы (Великобритания — в 7 раз, Германия — в 5 раз, Франция — в 3 раза за тот же период), но во много раз ниже, чем в США — стране имми­грантов. Начиная с 1719 удвоение численности населения России наблю­далось трижды: приблизительно к 1805 (за 86 лет), к 1878 (за 73 года) и к 1939 за 61 год). Четвёртое

удвоение не со­стоялось из-за демографических кри­зисов, вызванных социальными

 потря­сениями 1-й половине 20 в., и вряд ли уже возможно.

Демографические кризисы в виде резкого уменьшения темпов роста чис­ленности населения или даже его аб­солютного сокращения происходили в России многократно. Их причиной становились войны, эпидемии, неуро­жаи, голод. Однако наиболее сильны­ми стали демографические кризисы 20 в. по глубине падения темпов рос­та  населения, длительности, частоте и последствиям они не имеют аналогов в рассматриваемый 300-летний пери­од истории России.

Это кризисы 1916—21 — 1-я мировая война, Граж­данская война,  «военный коммунизм», эпидемии, голод 1920—21; 1928— 1934 — свёртывание нэпа, массовое насилие в ходе коллективизации, массовый голод в 1933—34; 1939— 47 —2-я мировая война и голод в 1946.

Общие демографические потери в кри­зисные годы, включающие потери от повышенной смертности, снижения рождаемости и роста эмиграции,— ве­личина расчётная и условная, завися­щая от принятых гипотез. В услови­ях активно протекавшего в те годы в  России демографического перехода приросты меньше 1 % в год могут рас­сматриваться как предкризисные. Сле­довательно, если предположить, что темпы прироста численности в кри­зисные годы  не падали бы, а сохранялись постоянными на уровне 1 % в год, то разница  между фактической и ги­потетической численностью населе­ния была бы близка к минимальной оценке демографических потерь (без отдалённых, связанных с нарушением воз­растной структуры).  Рассчитанные таким образом потери для России в целом в результате кризиса 1916—21 составят приблизительно 12 млн. чел.  (13% пред­кризисной численности населения),  кри­зиса 1928—34 — 5 млн. чел. (5%), кри­зиса 1939—46 —21 млн. чел.  (19%). Расчёт при условии сохранения посто­янными темпов роста численности на уровнях, наблюдавшихся непосредствен­но перед кризисами, даёт максималь­ную оценку величины  потерь — соот­ветственно 18,6, 6,5 и 24,5 млн. чел.

Социальные катастрофы 1-й половине 20 в. необратимо подорвали демогра­фический потенциал страны, ибо они свели на нет демографический выиг­рыш, который приносит большинству стран демографический переход и свя­занный с ним временный ускоренный рост населения. Из-за прямых (гибель, эмиграция), косвенных (падение рож­даемости) и отдалённых (нарушения в половозрастном составе) послед­ствий рассматриваемых кризисов Рос­сия недосчиталась более 100 млн. жиз­ней. К середине 1990-х гг. численность рос­сиян могла бы быть сопоставима с чис­ленностью населения США.

2.2.1. Особенности демографического перехода.

 Россия позднее других развитых европейских стран вступи­ла на путь снижения смертности и рождаемости — в конец 19 — начало 20 вв. Протекал переход в России сравни­тельно быстро и в основных чертах завершился к середине 1960-х гг.

На фоне других развитых стран свое­образие российского пути выражено до­статочно отчётливо. Причина заложена, с одной стороны, в существовавшей в России до перехода принципиально иной стратегии воспроизводства насе­ления, а с другой — в социальных кри­зисах 20 в., которые нарушали законо­мерности нормальной эволюции.

Допереходная (конец 19 века) страте­гия воспроизводства населения харак­теризовалась: очень высокой, в особен­ности детской, смертностью (общий ко­эффициент смертности — 35%, коэф­фициент младенческой смертности — 330 на 1000 новорождённых, до воз­раста 15 лет не доживало более половины родившихся, ожидаемая продол­жительность жизни для мужчин и жен­щин— 29 и 31 год соответственно), ранней и всеобщей брачностью (для женщин средний возраст вступления в брак — около 20 лет, доля браков в возрасте 20 лет и моложе — 50%, доля окончательного безбрачия — менее 5%), очень высокой, не регулируемой на внутрисемейном уровне рождаемо­стью (общий коэффициент рождаемо­сти - 50 %, коэффициент суммарной рождаемости — 7,5 ребёнка на одну женщину). В результате такой стра­тегии поддерживался умеренный ре­жим замещения поколений. В сред­нем каждое новое поколение было многочисленнее не более чем на 40% (нетто-коэффициент воспроизвод­ства - около 1,4). В Западной Европе до начала демографического перехо­да сходная величина коэффициента воспроизводства складывалась за счёт иной стратегии — гораздо более низ­ких смертности и рождаемости, по­здней брачности и более высокой ве­роятности окончательного безбрачия. Столь устойчиво высокий уровень детской смертности, как в России в конце 19 в., в западноевропейских стра­нах либо наблюдался в 16—18 вв., либо не встречался вообще. Сущность трансформации режима воспроизводства населения в ходе де­мографического перехода в России сводится к следующему. В конец 19 в. россиянка за свою жизнь рожала в среднем 7,5 ребёнка, в т.ч. 3,9 маль­чика и 3,6 девочки, из них имели шанс дожить до возраста 15 лет 1,9 маль­чика и 1,8 девочки, а из них до конца репродуктивного периода (женщины до возраста 50 лет, мужчины — 60 лет) доживали — 1 мужчина и 1 женщина. В результате 1,4—1,5 взрослой девоч­ки в среднем замещали свою мать. В конец 1960-х гг. у россиянки рождались в среднем двое детей (чуть более од­ного мальчика и чуть менее одной де­вочки), оба из них со средней вероят­ностью более 95% доживали до 15 лет и с вероятностью 91% для женщины и 66% для мужчины — до конца реп­родуктивного периода. В результате чуть менее одной девочки (0,96) в среднем стало приходить на смену своей матери. Режим воспроизводства стал суженным, не обеспечивающим простое замещение поколений. В то же время в ходе эволюции резко воз­росла экономичность воспроизводства населения и, соответственно, снизилась «цена» простого воспроизводства («де­мографическая цена» поддержания чис­ленности населения постоянной). Что­бы обеспечить простое воспроизводство населения и скомпенсировать влияние сверхвысокой смертности, каждым 100 российским женщинам в 19 в. при­ходилось рожать более 530 детей обо­его пола, в то время как каждым 100 современным женщинам — не бо­лее 213.

Демографический переход в Рос­сии не сопровождался ярко выражен­ным «демографическим взрывом» как вследствие почти одновременного на­чала снижения смертности и рождае­мости (для Западной Европы это не исключение, но в современных раз­вивающихся странах наблюдается редко), так и по причине частых демо­графических кризисов социальной этиологии.

С другой стороны, социальные ка­таклизмы, по-видимому, ускоряли сни­жение рождаемости - широчайшие социальные слои вынужденно приоб­щались к практике внутрисемейного ограничения рождаемости, корректи­ровали возраст, вступления в брак и календарь рождений. Кризисы также стимулировали более активное вне­дрение современных технологий борь­бы со смертностью (в частности, очи­стка питьевой воды, вакцинация насе­ления в 1920—30-х гг., лечение суль­фаниламидами и антибиотиками в 1940—50-х гг.). В результате к середине 1960-х гг. Россия по своим демогра­фическим характеристикам сблизи­лась с развитыми странами. Однако демографический переход в России в некоторых важных чертах ещё да­лёк от завершения. Так, рост смерт­ности, происходивший с короткими перерывами со 2-й пол. 1960-х гг. (в 1985—88, 1995—98 смертность сни­жалась), вновь развёл Россию и раз­витые страны, усилив своеобразие её демографического пути.

Демографический переход в Рос­сии зародился в центральных и севе­ро-западных, к тому времени наибо­лее урбанизированных и индустриаль­но развитых регионах и в дальнейшем распространялся из центра на пери­ферию и с запада на юг и восток. На протяжении перехода лидировали ре­гионы Москвы и С.-Петербурга, а так­же Ярославская и Новгородская обла­сти. Устойчиво отсевали в европей­ской части Пермская, Оренбургская и Астраханская области, но особенно сильно Калмыкия и национальные об­разования Северного Кавказа, в азиат­ской части — Тува, Бурятия и Якутия.

Рис.1. Темпы прироста численности населения в пределах современной территории РФ, 1800-2000 %

По мере развёртывания демогра­фического перехода в России была подтверждена закономерность перво­начального увеличения регионально-демографического разнообразия за счёт появления авангардных и арьер­гардных регионов, а затем — уменьше­ния региональных различий по мере достижения современного режима вос­производства.

В конце 19 в. наиболее вероятные пределы регионального варьирования коэффициента младенческой смерт­ности и коэффициента суммарной рождаемости, вносящих основной вклад в режим воспроизводства на­селения, составляли 250—410 на 1000 новорождённых и 5,9—8,7 рождения на одну женщину соот­ветственно. В 1958—59 вариация коэффициента младенческой смертно­сти была в пределах 32—52, коэффи­циента суммарной рождаемости — 2,1-3,5, а в 1978—79—16—30 и 1,6—2,1 соответственно.

Демографические характеристики режима воспроизводства населения России за разные годы приведены в таблице 2. Неравномерность динамики обнаруживает себя даже при том, что в этой таблице содержатся данные для наиболее спокойных (некризисных) лет. В кризисные годы показатели рез­ко ухудшались, диспропорциональ­ность половозрастного состава усили­валась, что надолго определило ярко выраженное волнообразное изменение прироста численности населения. Так, по имеющимся оценкам, в период го­лода 1933—34 естественная убыль на­селения достигала 19%, младенческая смертность поднималась до 300 на 1000 родившихся, ожидаемая продол­жительность жизни падала до 15 лет у мужчин и 20 лет у женщин, нетто-коэффициент воспроизводства состав­лял 0,5 (Е.М. Андреев, Л.Е. Дарский, Т.Л. Харькова, 1998), что соответствует режиму воспроизводства, при котором каждое последующее поколение бу­дет в два раза менее многочисленным. Приблизительная оценка резуль­татов воспроизводственной деятельно­сти реальных поколений, родившихся в России с середины 19 в., приведена в таблице 3. Социальные кризисы и здесь нашли отражение. Так, наиболее не­благоприятным образом сложилась де­мографическая судьба поколений, родившихся в 1911—20.

            Расширенное воспроизводство обеспечивали поко­ления, родившиеся до 1905—07. По­коления более позднего рождения имели суженное воспроизводство (нетто-коэффициент воспроизводства менее 1) как по причине очень высо­кой смертности (поколения, родившиеся до 2 – й мировой войны), так и по причине недостаточного уровня рождаемости (в послевоенные поколения). Длительное сохранение суженного режима воспроизводства поколений предопределило наступление отрицательного естественного прироста и сокращение численности насе­ления, которые наблюдаются в РФ с начало 1990-х гг. В последнее десятиле­тие тенденция к недовоспроизводству поколений усилилась. Можно ожидать, что численность детских поколений, приходящих на смену своим родителям, будет меньше на 20—30%, что делает нереальным быстрый перелом тенденции к сокращению численнос­ти населения страны.

2.2.2. Воспроизводство населения в послевоенный период.

После окон­чания Великой Отечественной войны возобновился рост населения, прерванный войной. К 1955 довоен­ная численность была восстановле­на, и ещё примерно в течение десяти лет (до 2-й половины 1960-х гг.) рост насе­ления оставался достаточно высоким.  Но с середины 1960-х гг. в связи с даль­нейшим снижением рождаемости, пре­кращением снижения смертности, а также постарением населения вели­чина среднегодового прироста населе­ния сократилась почти вдвое. Затем, несмотря на колебания, драматических изменений не происходило. При срав­нении темпов роста населения РФ с другими странами особого своеобра­зия обнаружить не удаётся, даже, не­смотря на драматичные перемены пос­ледних лет. В 1980—90 население России выросло более чем на 7%, что выше наблюдаемых темпов прироста в западноевропейских странах и Япо­нии и чуть ниже, чем в США. Но с конец 1980-х гг. падение темпов роста приобрело серьёзный характер. В 1991 численность населения России вырос­ла всего на 0,11% (162 тыс. человек про­тив 700—800 тыс. в год на протяжении предыдущих 15 лет). С 1992 ус­тановилась отрицательная динамика, которая, как показывают прогнозы, сохранится, по меньшей мере, на полто­ра-два десятилетия (см. таблица 4).

Сокращение численности населе­ния доходит до 0,5% в год. Сходные процессы происходят и в бывших ев­ропейских республиках СССР, а так­же в Болгарии, Венгрии, Румынии, вос­точных землях ФРГ, государствах, об­разовавшихся на территории бывшей Югославской Федерации. Низкий и даже отрицательный естественный прирост, определяющий сокращение численности населения, не представ­ляет собой чего-то необычного в конец 20 в. Об этом говорит, в частности, опыт многих европейских стран: даже в тех из них, где естественный при­рост сохраняется, он невелик и чаще всего уменьшается. Положительная динамика численности во многих раз­витых странах поддерживается миг­рационным притоком.

До середины 1980-х гг. динамику общей численности населения определял его естественный прирост, тогда как вли­яние миграции долгое время оставалось ничтожным. Более того, с середины 1950-х гг. по 1974 из России выехало  больше, чем приехало, на 2,4 млн. чел. Сейчас положение изменилось, и уже  оба фактора играют важную, хотя и ' неодинаковую роль (см. таблица 5). Это произошло как вследствие усиления миграционного притока в Россию в 1-й половине 1990-х гг., так и из-за значитель­ного падения естественного прироста. Начиная с 1992 возросший приток  мигрантов в РФ не смог скомпенсировать естественную убыль населе­ния. «Стрессовая» волна мигрантов к  концу 1990-х гг. «сошла на нет», что зна­чительно снижает возможность ста­билизации численности населения РФ или хотя бы сокращения темпов её убыли.

Коэффициент естественного при­роста в России вплоть до середины 1980-х гг. значительно превосходил соответству­ющий показатель экономически раз­витых стран. Подобно общему приро­сту, естественный прирост населения России резко сократился в середине 1960-х гг., когда его абсолютная величина впер­вые опустилась ниже 1 млн. человек (в 1966), а относительная (коэффициент естественного прироста) упала с 11,2%  в 1963 до 5,7% в 1969.

            Столь резкое падение в значительной степени объясняется малочисленностью поко­лений, рождённых в годы Великой Оте­чественной войны. Демографическое эхо прошедшей войны дало о себе знать и в конце 1980-х — начале 90-х гг., когда стали формироваться семьи «внуков войны». Вплоть до конца 1980-х гг. естественный прирост оста­вался довольно значительным и прак­тически постоянным (см. таблица 6). До 1992 численность населения России продолжала увеличиваться лишь благодаря потенциалу роста, на­копленному в его относительно моло­дой возрастной структуре, и миграци­онному приросту. Длительное господ­ство «недовоспроизводства» поколений  вело к постарению населения и пога­шению инерции роста.

            В 1992 есте­ственный прирост населения сменил­ся естественной убылью.

Коэффициент естественного приро­ста лишь в конце 1980-х гг. вышел на уровень, характерный для западных стран. Величина данного коэффициента складывается за счёт близкого к среднеевропейскому значению коэффи­циента рождаемости и более высокой величины коэффициента смертности. В РФ наблюдается пока ещё более молодая, чем в западноевропейских странах, возрастная структура населения. При похожей возрастной струк­туре населения в РФ коэффициент смертности был бы ещё выше наблю­даемого, и, соответственно, выше коэф­фициент естественной убыли.

Ведущая вековая тенденция эво­люции возрастной структуры на­селения России - его постарение, обусловленное снижением рождаемо­сти. Оно стало особенно выраженным с конца 1950-х — начала 1960-х гг.— в период наиболее бурного падения рождаемости. В 1959—89 гг. средний возраст населения увеличился с 29,5 до 34,7 года, в 2001 он достиг 37,6 года. Доля лиц в возрасте 60 лет и старше возросла с 9% в 1959 до 15,3% в 1989 и 18,7% в 2001 (см. таблица 7). Сниже­ние смертности в детских и молодых возрастах, интенсивно протекавшее в 1950—60-х гг., лишь тормозило этот процесс. Поскольку снижения смертно­сти в средних и старших возрастах в России в послевоенный период не происходило, то этот фактор, в отличие от других развивающихся стран, не оказал никакой роли в увеличении доли пожилых. В соответствии с демографически­ми прогнозами ожидается, что удель­ный вес пожилого населения (старше 60 лет) к 2015 превысит 20% и срав­няется с долей молодёжи до 20 лет. К этому времени каждый третий из чис­ла пожилых будет находиться в возра­стной группе старше 75 лет.

Трансформация возрастной струк­туры в сторону её постарения необра­тима, что ведёт к изменению демогра­фической нагрузки, приходящейся на трудоспособное население: детьми (до 15 лет) и пожилыми (мужчины — 60 лет и старше, женщины — 55 лет и старше). В 2001 на 1000 трудоспособ­ного населения приходилось 663 потен­циально нетрудоспособных. До недав­него времени большую часть совокуп­ной демографической нагрузки состав­ляли дети. С конца 1990-х гг. наблюда­ется обратное соотношение — нагрузка пожилыми в 2001 составила 51,7% (в 1959 — 27%, в 1989 — 42,0%). Пере­распределение демографической на­грузки в пользу пожилых будет усиливаться и в дальнейшем по прогнозу на 2015 год она составит 71 %, В 2000 доля пенсионеров по старости и инвалидности составила в РФ 23,2 % от общей численности населения (в 1980 – 14 %).

2.2.3.  Семейная структура. Браки. Разводы.

В конце 19 – начале 20 в. преобладающим типом семьи в России была относительно многочисленная, многодетная крестьянская семья, час­то состоящая из представителей не­скольких поколений, нескольких суп­ружеских пар. По переписи населе­ния 1897, средний размер сельской семьи составил 6,6 человека (доля се­мей с 5 и более членами — около 65%), в 1920-х гг.— 5,7 человека. За истек­шее столетие тип российской семьи ко­ренным образом изменился, на первое место вышла городская семья (см. таблица 8) — не только потому, что быст­ро росла доля семей, живущих в горо­дах, но и в смысле изменения размера, состава, характера внутрисемейных от­ношений, семейного цикла и т.п. Глав­ную тенденцию изменения семейной структуры за прошедшее столетие оп­ределяют как «нуклеаризацию» семьи. В России около 90% всего населе­ния проживает в семьях (семейных домохозяйствах). Наиболее распрос­транены три разновидности семьи: А — супружеская пара с детьми или без детей (полная нуклеарная семья); Б — один из родителей с детьми (не­полная нуклеарная семья); В — суп­ружеская пара с детьми или без де­тей с одним из родителей супругов и другими родственниками (сложная се­мья с супружеским ядром). На их долю в 1970—90-е гг. приходилось св. 90% всех семей, из них 71% —пол­ные нуклеарные семьи (см. таблица 9). Эти виды семей наиболее часто встре­чались и в прошлом, хотя их преобла­дание было не столь значительным. По-видимому, исчезновение сложных многопоколенных семей и возраста­ние доли трёх основных видов малых семей — историческая тенденция, свя­занная с изменениями, переживае­мыми институтом семьи. Микропере­пись населения 1994 показала, что средний размер домохозяйства в РФ составляет 2,84 человека (без одино­чек — 3,3 человека, сравните с таблицей 8), а из общего числа домохозяйств из одного человека состоят — 19,2%, двух человек — 26,2%, трёх чело­век — 22,6%, четырёх — 20,5%, пяти и более — 11,5%.

В процессах заключения и прекра­щения браков, появления детей, их вы­деления из родительской семьи и т.п. в течение 20 в. произошли очень боль­шие изменения, которые дают основа­ния говорить о возрастающем много­образии форм семейной жизни, расту­щей матримониальной и «жизнеустроительной» мобильности людей.

В меньшей степени перемены кос­нулись первых браков. В отличие от большинства стран Западной Европы, вплоть до самого последнего времени в РФ продолжала сохраняться ранняя и почти всеобщая брачность. Лишь в периоды наиболее острых социальных кризисов и связанных с ними нару­шений половозрастного состава коле­бались возраст и интенсивность вступ­ления в брак.

Сейчас, как и прежде, большинство мужчин и женщин каждого поколе­ния рано или поздно вступают в брак. По данным переписи 1979, в РФ в воз­расте 45—49 лет было всего 1,9% мужчин и 4,0% женщин, никогда не состоявших в браке, по переписи 1989, соответственно 3,7 и 3,5%, по микро­переписи 1994 — 5,5 и 4,6%. После­дние цифры практически не отлича­ются от тех, которые наблюдались в России до 1917. На протяжении длительного вре­мени наблюдалась тенденция к уве­личению доли вступающих в брак в молодых возрастах. Среди поколения 1925—29 гг. рождения доля женщин, вступивших в брак до 20 лет, состави­ла 12,9%, мужчин до 23 лет — 24,2%. Среди поколения 1955—59 гг. рожде­ния—31,9% и 48,9% соответствен­но. Средний возраст вступления в пер­вый брак составлял в 1994 у муж­чин — 24,0, у женщин — 21,8 и был почти таким же, как сто лет назад (в 1897 — 24,2 и 21,4). Только начиная с середины 1990-х гг. наметился перелом этой тенденции и первый брак начал «ста­реть». По авторской оценке, за период с середина 1990-х гг. в первый брак начали вступать как минимум на 1,5 года поз­же (централизованная разработка не­обходимых для расчётов статистичес­ких данных о вступивших в брак по возрасту жениха и невесты с 1997 в РФ прекращена).

Гораздо большие изменения име­ли место в процессах распадения бра­ков вследствие овдовения и развода. Снижение смертности значительно снизило вероятность прекращения бра­ка вследствие овдовения. Так, в конце 19 века в России около половины браков, заключённых женщиной в 20 лет, пре­кращались из-за овдовения по дости­жении ею 50 лет в условиях совре­менной смертности — не более 30%. В развитых странах овдовение в реп­родуктивном возрасте — статистиче­ски незначимая величина.

В то же время резко возросла ве­роятность распадения брака из-за раз­вода, который как фактор прекраще­ния брака практически свёл на нет выигрыш, полученный от снижения смертности. В результате средняя про­должительность жизни в браке для женщины репродуктивного возраста в современной России, равная прибли­зительно 23 годам, мало отличается от показателя, характерного для конце 19 в. В начале 20 в. число разводов было ничтожным, впоследствии оно стало быстро расти, испытывая на себе вли­яние изменений в законодательстве о браке и семье. С конца 1970-х гг. наме­тилась стабилизация разводимости, хотя и на высоком уровне: 4—4,5% ежегодно (1980 — 4,2, 1985 — 4,0, 1990 - 3,8, 1995 — 4,5, 2000 — 4,3), превышающем показатели всех раз­витых стран, кроме США. Вероятность распада первого брака вследствие развода для современных поколений россиян составляет около 40%, а для про­живающих в городских поселени­ях — 50% и выше.

Одновременно отмечается сниже­ние брачной активности населения, особенно заметное с начало 1990-х гг. (у поколений, родившихся после 1970). Так, за последние 10 лет коэффициент брачности у лиц в возрасте до 18 лет упал в два раза, а в возрасте 18—24 лет — на 40%. Отчасти это связано с распространением среди молодё­жи в РФ новых норм семейной жиз­ни — нерегистрируемых браков, вре­менных сожительств. Этот процесс ха­рактерен и для многих западныхстран. Косвенно распространённость данного феномена можно оценить по динамике внебрачных рождений. Доля детей, родившихся в РФ вне юриди­ческого брака, увеличилась с 1980 по 2000 с  10,8 до 28,0%, в том числе. среди
городского населения — с 9,6% до 27,2%, в сельской местности — с 13,4%
до 29,8%. При этом около половины из числа родившихся вне юридическо­го брака регистрировались по совме­стному заявлению обоих родителей, что можно рассматривать как косвенное подтверждение фактического брака. Признание отцами детей, рождённых
вне зарегистрированного брака, в РФ растёт, особенно в городах. В ходе мик­ропереписи  1994 6—7% мужчин и женщин, состоящих в браке, ответили, что они свой брак не регистрировали (у молодёжи до 20 лет этот показатель в два раза выше). Репрезентативные выборочные исследования, проведённые в конец 1990-х гг. свидетельствуют о том, что нерегистрируемые браки (консенсуальные союзы, пробные браки, сожи­тельства) становятся всё более масш­табным явлением — в возрастах до лет они достигают 30% и более от общего числа брачных незарегистри­рованных союзов.

Повторные браки, составляя ежегод­но 27—28% от общего числа браков, играют существенную компенсирую­щую роль в основном по отношению к бракам, распавшимся вследствие раз­вода (подобно тому, как в прошлом они компенсировали эффект овдове­ния). Сейчас наблюдается тенденция к повышению доли разведённых среди всех вступающих в брак. В 1980—95 она увеличилась у мужчин с 16,1 % до 25,0%, у женщин — с 14,3% до 23,3%. Разведённые или овдовевшие мужчи­ны вступают в повторный брак намно­го чаще, чем женщины. В последнее время, однако, число женщин, вступив­ших в повторный брак, растёт.

Наличие детей всё меньше явля­ется препятствием для вступления в повторный брак, подобно тому, как на­личие детей уже не является препят­ствием для развода. 286,8 тыс. детей в возрасте до 18 лет остались в 2000 без одного из родителей вследствие развода (в 1995 — 588,1 тыс.), а чис­ло общих детей на 1000 разводов со­ставило в том же году 457 (в 1990 — 832, в 1995 — 883). Снижение сред­ней детности расторгнутых браков — это, прежде всего, результат быстрого падения рождаемости в начало 1990-х гг., особенно среди самых молодых лю­дей, брачные союзы которых облада­ют особой непрочностью.

Стабильно высокий уровень раз­водимости в РФ помимо других при­чин поддерживается пока ещё высо­кой долей браков, заключаемых в очень молодом возрасте, в т.ч. стимулиро­ванных добрачной беременностью. По данным микропереписи 1994, протоге-нетический интервал (время между вступлением в брак и рождением пер­вого ребёнка), который составлял бо­лее 1,6 года для когорт, заключавших брак в начало 1950-х гг., сократился и составил менее 5 месяцев для когор­ты, вступивших в брак в 1993. По раз­личным оценкам, до 30—40% всех первых детей, рождённых живыми, были зачаты до брака, а в материнс­ких возрастах до 19 лет эта пропор­ция доходит до 50—60%. Ранние вы­нужденные (стимулированные) бра­ки — это дань традиционной морали, осуждающей добрачные сексуальные отношения молодёжи, и результат низкой контрацептивной грамотности населения. В то же время, наблюдая повышение доли внебрачных рождений у современной молодёжи, можно пред­положить, что роль незапланированной добрачной беременности в стимулиро­вании ранней брачности снижается. Вероятнее всего и ранняя всеобщая брачность как характерная черта Рос­сии уходит в прошлое.

2.2.4. Рождаемость и планирование семьи.

 На протяжении 20 столетия рождаемость сокращалась (см. таблица 10), вначале медленно, затем очень быстро (в 1930—60-х гг.), потом опять с замедлением. Несомненно, что в Рос­сии снижение рождаемости, как и де­мографический переход в целом, было связано со вступлением (начиная с 1860-х гг.) в индустриальную стадию развития. Уже первые поколения, со­циализация которых пришлась на по­реформенное время (родившиеся в 1870—80-х гг.), демонстрируют ус­тойчивую тенденцию к усилению внутрисемейного ограничения дето­рождения. Особенно заметным паде­ние рождаемости становится с конец 1920-х гг., и к начало 2-й мировой войны итоговая рождаемость уменьшается почти на половину от допереходного уровня.

Тем не менее, даже спустя 15 лет после 2-й мировой войны её уровень в РСФСР, по современным меркам, был довольно высоким. В конец 1950-х гг. общий коэффициент рождаемости пре­вышал 23%, коэффициент суммар­ной рождаемости (ожидаемое число детей, которое родит женщина за всю жизнь при сохранении текущей интен­сивности деторождения, итоговый по­казатель рождаемости для условных по­колений) составлял 2,7. Потребовалось ещё 10 лет снижения, чтобы достичь относительной стабилизации.

С середины  1960-х гг. вплоть до начала 1990-х гг. коэффициент суммарной рождаемости колебался около от­метки 2. Это — усреднённый для всего населения показатель, за ним стоят довольно значительные различия в уровнях рождаемости городского и сельского населения: сельские показа­тели устойчиво выше городских (в сред­нем на 1 ребёнка), притом, что и те и другие колеблются синхронно.

К середине 1960-х гг. завершился пер­вый этап перехода к новому типу рож­даемости, при этом значения основных параметров процесса деторождения вплотную приблизились к их значе­ниям в большинстве развитых стран. Главные характеристики нового типа рождаемости, сближающего Россию со странами Запада:

  - стабилизация рождаемости на низком, как правило, не обеспечивающем даже простого замещения поколений, уровне;  - незначительные и уменьшаю­щиеся различия между показателями рождаемости разных социальных групп, городского и сельского населения;

   - небольшой промежуток ни в рамках жизненного цикла семьи, необходимый для формирования её потомства. Между тем по мере становления нового типа рождаемости начали про­являться некоторые особенности, став­шие в дальнейшем ещё более очевид­ными. Главные из них:

   -  относительно более высокая, чем в других развитых странах, концентрация рождений в узком интервале молодых возрастов, дальнейшее существенное омоложение рождаемо­сти и брачности (в 1965—95 средний возраст матери уменьшился с 28 до 24,9 лет, средний возраст при рождении первого ребёнка в конце периода составлял менее 22 лет); значительные колебания уровня рождаемости по календарным годам (в 1980-х гг.), обусловленные сбоями в ритме формирования потомства у современных поколений женщин, что, в свою очередь, объясняется кратко временным действием вводимых время от времени мер социальной поли­тики (предоставление увеличенного отпуска по уходу за ребёнком, льготы в получении жилья, сервисном обслуживании и т.п.), а не изменением социально-экономической конъюнктуры, ассоциируемой с уровнем жизни.

Анализ показателей, относящихся к реальным поколениям женщин, под­тверждает стабилизацию рождаемос­ти на относительно низком уровне. Так женщины, рождённые в 1920-х гг., имели в среднем около 2,2 детей, поко­ления 1940-х гг.— 1,8—1,9, поколения 1950-х гг.— 1,9, т.е. поколения «детей» формировали свои собственные семьи по образу и подобию «родительских» поколений. Кроме того, у всех поколе­ний женщин, появившихся на свет пос­ле 1947 и до конца 1950-х гг., преобла­дала тенденция к слабому росту ито­говой рождаемости.

Динамика уровня рождаемости 1980-е гг. ознаменовалась, значит! ми колебаниями. В 1979—80 коэффициент суммарной рождаемости  опустился до самого низкого за послевоенный период уровня — 1,89, в 1986 - 1987 поднялся до самого высокого 1961 —2,20, а в 1990 опять си до уровня начало 1980-х гг. Решающий вклад в повышение коэффициента внесли женщины в возрасте 20 - 24 лет — у них рождаемость в  1980 - 1987 особенно выросла. Многие женщины в обычно молодом возрасте родили вторых и третьих детей. Такой сдвиг в календаре рождений связан с введением  в 1981 мер демографической политики, в соответствии с которыми работающие и учащиеся матери воспользовались социальными льготами (в первую очередь, предоставленными отпусками. Сдвиг в  календаре объясняет не ко повышение текущих показателем рождаемости, но и их последующее резкое снижение. Перенос сроков «запланированных» рождений в условиях стабильно низкой рождаемости всегда означает почти автоматическое уменьшение коэффициентов несколькими годами позднее, поскольку родители в действительности не намеревались произвести на свет большее число детей.

Интенсивное снижение было продолжено в 1-й пол. 1990-х гг., оно сменилось затем стагнацией на уровне рождений 1,2—1,3 ребёнка на одну женщину (см. таблица 11). Фактически означает, что текущий уровень рождаемости сравнялся с уровнем в их странах, как Германия, Италия, Португалия, Греция, Япония.

Перепады рождаемости в последнее десятилетие объясняются коррекцией планов родителей в отношении сроков появления детей, в первую очередь первенца. У молодых поколений в РФ отмечается устойчивое увеличение возраста обзаведения потомством (см. таб. 12). Идеал же двухдетной модели семьи, как показывают последние опросы населения в РФ, не претерпел существенного изменения. Доля женщин, родивших второго ре­бёнка, статистически преобладает и на практике (см. таблица 13). Доброволь­ная бездетность пока не имеет рас­пространения в РФ — доля женщин, не родивших ни одного живого ребён­ка в течение жизни, сохраняется в рамках физиологического бесплодия. Несмотря на существенное паде­ние текущей интенсивности деторож­дения в 1-й пол. 1990-х гг., драматич­ных изменений в итоговой рождаемо­сти поколений пока не произошло. Российские показатели соответству­ют среднеевропейским тенденциям (см. таблица 14). Когорты женщин, ко­торым в 2000 от 23 до 35 лет (возраст рождения второго ребёнка), лишь за­медлили, по сравнению с серединой 1980-х гг., темпы формирования сво­его потомства. Первый ребёнок в по­колениях матерей, родившихся после Перепады рождаемости, в после­днее десятилетие объясняются коррек­цией планов родителей в отношении сроков появления детей, в первую оче­редь первенца. У молодых поколений в РФ отмечается устойчивое увели­чение возраста обзаведения потом­ством (см. таблица 12). Идеал же двухдетной модели семьи, как показывают последние опросы населения РФ, не претерпел существенного изменения. Доля женщин, родивших второго ребенка, статистически преобладает и на практике (см. таблица 13). Добровольная бездетность пока не имеет распространения на территории нашей страны – доля женщин, не родивших ни одного ребенка в течение жизни, сохраняется в рамках физиологического бесплодия.

Страницы: 1, 2, 3